Автор: Фаина Мастинская
Недалеко от набережной реки Тибр в Риме находится знаменитая и весёлая Кампо дей Фьори – площадь Цветов. Она известна миру из-за её драматического прошлого - в 16–17 веках здесь приводились в исполнение казни еретиков, самая знаменитая из них была казнь-сожжение в 1600 году философа Джордано Бруно, кричавшего в последние минуты жизни через пламя костра: «Сжечь – не значит опровергнуть!».
А место это весёлое потому, что и в прошлые века, в промежутках между казнями, и до сегодняшнего дня - здесь находился рынок, и периодически работали ярмарки.
Однажды весной, вечерами, перед тем, как торговцы и покупатели должны были уже расходиться с рынка по домам, стали появляться двое юношей, которые собирали вокруг себя толпу изумлённых людей.
День ото дня толпа вокруг них росла, так как весть о необычных музыкантах, певце и трубаче, вызывавших восторг итальянцев, чутких к прекрасному пению, быстро разнеслась по городу. Вскоре, к вечернему времени стали к рынку съезжаться в каретах высокородные сеньоры и сеньориты и с восхищением слушали концерты неизвестных музыкантов.
Трубач импровизировал. То он выдавал в диапазоне дисканта – высокого голоса мальчика или женского сопрано, быстрые рулады, блестящие и стремительные, отрывистые звуки стаккато, то чередование двух рядом расположенных звуков – трели, всё время меняя силу и громкость звучания, а то долго наращивал на одном выдохе воздуха один и тот же звук большой длительности, показывая мощь своих лёгких.
Певец, высокий, подвижный юноша, вскочив на ближайший рыночный прилавок и возвышаясь над толпой, в точности повторял рулады, трели и стаккато, все виртуозные, быстрые звуковые переливы трубы, но какой это был голос! Невероятно!
Это было нечто неслыханное, феноменальное!
Его голос был – женское сопрано!
И какой красоты был этот женоподобный голос! Гибкий, подвижный, с мягким, светлым тембром, с огромной продолжительностью дыхания. Юноша был от природы утончённо музыкальным, одарён артистическим обаянием, владел виртуозной техникой импровизации колоратур. И это всего лишь в 17 лет!
Закончились выступления необычных музыкантов на рынке римской площади Цветов тем, что их стали приглашать высокородные дамы и господа выступать в великосветских салонах. В первый раз они давали свой концерт в палаццо графа Аннибале Бишелли.
Гости, сидящие в салоне, вдруг издалека услышали звуки трубы и чудный голос, а Фаринелли с трубачом шли через анфиладу комнат, всё приближаясь и приближаясь, голос его звучал всё громче, легко рассыпая виртуозные голосовые пассажи. И это вокальное начало было так необычно, так великолепно!
А вскоре юношу по имени Карло Броски (1705–1782), взявшего себе псевдоним - Фаринелли, знал весь Рим. Его ангельский голос с особым тембром, владение изощрённой техникой вокальной колоратуры, его артистический шарм приводили в восхищение всех итальянцев, а в дальнейшем – им восторгались все королевские дворы Европы.
Фаринелли был кастратом и самым известным среди певцов–кастратов, его голосу приписывали магические свойства, экстаз, возникавший у слушателей от его пения, часто приводил к обморокам у дам, его называли «божественным Фаринелли».
Певцы – кастраты…
Веками их принимала католическая церковь, желавшая слышать мессы, хоралы и другую церковную музыку, исполняемую их ангельскими голосами. Тем самым церковь препятствовала появлению на храмовых хорах женщин, так как их голоса воспринимались слишком эротичными.
В 17–18 веках, примерно в течение 250 лет, наблюдалась в Италии необычайная вспышка кастраций мальчиков 7–10 лет, которые имели хорошие способности к пению. Родители в бедных семьях сознательно отправляли сыновей на кастрацию, считая, что обеспечивают им тем самым лучшее будущее. Но уже по другой причине. В эти века в Италии кастрировали до 4 тысяч мальчиков в год, делая их несчастными скопцами, инвалидами.
Для этого в половых органах мальчика надрезался семенной канатик, и это приводило к серьёзным гормональным изменениям в его организме.
Такая операция препятствовала утолщению голосовых связок, увеличению голосовой щели, поэтому голоса кастрированных мальчиков не переходили на низкий, мужской диапазон, а всю жизнь сохранялся очень нежный, женоподобный тембр голоса незрелого мальчика, напоминающий ангельское пение. Кроме того, такая операция способствовала продлению, усилению роста кастратов и они, обычно, были очень высокого роста.
А это приводило к гораздо большему объёму грудной клетки и лёгких, что позволяло кастрату очень экономно расходовать певческое дыхание и выпевать мелодию на одном дыхании такое длительное время, которое недоступно обычному, взрослому певцу. Такие изменения в организме давали певцам-кастратам огромную мощность звука, одновременно сохраняя очень нежный тембр голоса.
С 17 до средины 19 века певцы–кастраты выступали на всех европейских оперных сценах и пользовались большим успехом, итальянские композиторы Кавалли, Скарлатти, Аллегри и другие писали свою музыку специально для их голосов.
Но в истории музыки антигуманный феномен кастрации детей в те далёкие времена уже более полутора столетий и до сегодняшнего дня резко осуждается.
Однако вернёмся к рассказу о знаменитом Фаринелли-кастрате.
В 90-е годы 20 века, в Бельгии, режиссёром Жераром Корбье был создан художественный фильм «Фаринелли», который в русском прокате шел под названием «Фаринелли-кастрат». В 1994 году этот фильм был награждён двумя французскими премиями «Сезар» и премией Ассоциации журналистов Голливуда – «Золотой глобус» (третья по престижности премия после «Оскара» и «Гремми»).
По фильму Карло Броске, Фаринелли был кастрирован в 7 лет старшим братом Риккардо Броске, который задался целью сохранить мальчишеский альт младшего брата. Фаринелли был необычайно высокого роста, возвышаясь над людьми, и, конечно же, с большим объёмом лёгких, чем у обычного человека, что давало ему беспредельную продолжительность дыхания.
Он владел феноменальным диапазоном голоса – в 3 октавы! Его брат Риккардо, композитор, написавший за свою жизнь 14 опер, всю юность тренировал младшего брата Карло, как владеть голосом, чтобы его голос был гибким, подвижным, учил его различным темпам пения и его выразительности, виртуозным музыкальным украшениям-мелизмам, чёткой дикции, владению мышцами голосового аппарата и т.д.
В фильме «Фаринелли–кастрат» трагедия этого человека-скопца, который не имел возможности быть счастливым с любимой женщиной, резко обостряется, усугубляется, когда он узнаёт, что стал увечным инвалидом не после несчастного случая, как ему внушали, а это сознательно сделал его старший брат Риккардо. И Фаринелли порывает с ним на долгие годы, оставаясь одиноким, без родного человека рядом...
В Италии Фаринелли стал знаменит и пел во всех крупных городах, во всех оперных театрах, итальянцы просто боготворили его.
В 29 лет он уехал гастролировать в Европу. В Вене - столице Австрии, Фаринелли выступил с такой вокальной «акробатикой», со столькими гибкими пассажами, трелями, показал такую импровизацию виртуозной колоратуры, что император Карл VI был в восторге, но сделал важное замечание: такое пение только изумляет, вы слишком расточительны в дарах, которыми осыпала вас природа, а теперь уже настало время, пришёл такой возраст, когда вы должны пленять. Тогда вы должны избрать более ровный и простой путь, петь сердцем!
И эти немногие, но важные слова изменили навсегда манеру пения Фаринелли.
Затем он приехал в Англию и выступал в Лондонском Королевском театре. В знаменитой арии «Son qual nave», сочинённой братом Риккардо, первую ноту он начинал своим ангельским голосом - тихо, нежно, очень медленно наращивал звучание, и постепенно усиливал звук до потрясающей мощи, а затем точно так же постепенно ослаблял звук к концу, и это вызывало у зрителей бурю восторгов, овации длились бесконечно.
А после этого он показывал такой блеск и быстроту пассажей и трелей, что скрипачи еле-еле успевали за ним. Зрители кричали ему: «Фаринелли – бог!». За своё выдающееся пение он получал такое жалование, как все артисты этого театра, вместе взятые.
И вот в 32 года у Фаринелли произошла полная перемена в жизни. Он подписал персональный контракт с испанским королём Филиппом V, по которому должен был петь только для короля, страдавшего меланхолией и тяжёлым нервным расстройством (то, что мы сегодня называем депрессией).
Выступать на сцене, перед публикой, по контракту, Фаринелли больше не мог.
На пути в Испанию, он выступил в Версале перед королём Людовиком XV, королевой Франции Марией, всесильной фавориткой короля маркизой Помпадур, их свитой и придворными, и совершенно очаровал своим ангельским пением и изумительной, лёгкой, певучей, изящной техникой бельканто.
Концерт состоялся в самом великолепном зале королевского дворца – Зеркальной галерее. Фаринелли был потрясён его невиданной роскошью. Чего только стоили, стоящие в простенках между огромными арочными окнами, 17 огромных статуй в виде грациозных, золотых нимф в развевающихся одеждах, которые высоко держали подсвечники, украшенные сверкающими хрустальными подвесками. А как стены этого огромного зала прекрасно отражали звуки голоса Фаринелли и музыку оркестра, усиливая их, и даже создавая близкое эхо!
Вспоминался Фаринелли этот чудный, незабываемый концерт потом всю жизнь, ведь он был последним выступлением в его жизни перед какой-либо публикой.
И вот Испания. С тайной надеждой пригласила Фаринелли испанская королева, думая, что он сможет вывести короля Филиппа V из состояния депрессии, граничащей с безумием: его одолевали ужасные головные боли, он запирался в одной из дальних комнат дворца, не мылся, не менял бельё и считал себя умершим.
Король был восхищён первым же выступлением Фаринелли перед ним, расхвалил его и пообещал дать ему и сделать для него всё, что он пожелает. И Фаринелли попросил короля встать, умыться, переодеться и провести заседание Совета министров. Король полностью повиновался певцу и с тех пор стал выздоравливать.
Каждый вечер король звал к себе Фаринелли, и он пел только для королевского семейства. Так продолжалось долгие 10 лет.
После смерти короля Филиппа V, на испанский престол взошёл его сын король Фердинанд VI, и при этих королях Фаринелли был очень влиятельной фигурой: был возведён в ранг рыцаря, назначен директором театров столицы страны – Мадрида, долгое время при Фердинанде был министром. Но никогда не злоупотреблял властью.
Однажды утром, проснувшись, Карло не мог открыть глаза, его слепили яркие солнечные лучи, падавшие на него из огромных сводчатых окон, но что-то беспокоило, тревожило его, откуда-то издалёка он слышал слабый голос брата, повторяющего его имя.
Вскочив с постели и подойдя к окну, Фаринелли увидал на залитой солнцем площади маленькую, одинокую, жалкую фигурку своего старшего брата Риккардо. Он протягивал руки к окну Фаринелли и выкрикивал его имя. Так братья встретились вновь. И это позволило певцу, наконец, хотя бы частично, познать семейное счастье с любимой женщиной, познать радость отцовства. Карло со всем пылом любви ласкал свою женщину, а Риккардо оплодотворял её лоно.
О чудодейственном голосе Фаринелли шла слава по всей Испании, но выступать перед публикой он не мог. Однако ангельский, как будто потусторонний голос Фаринелли хорошо был известен многочисленной свите короля и королевы.
А много ли надо для испанцев, глубоко приверженных к мистике?
Однажды, предупреждённые учёными, что в определённый день и час произойдёт полное затмение Солнца, король, королева и вся их свита высыпали на площадь, держа в руках закопчённые стёкла.
В самом деле, на Солнце стала наползать чёрная, круглая тень, все стали от беспокойства и страха креститься, а когда эта чёрная тень покрыла всё Солнце и вокруг наступили густые сумерки, собаки из королевской своры начали выть, это настолько испугало всю эту толпу, что внезапно чей-то голос крикнул: «Фаринелли, верни нам Солнце!».
Затем вся толпа хором кричала: «Фаринелли, верни нам Солнце!». И он запел. Этот огромного роста человек, на голову выше короля и всех остальных, этот удивительный красавец пел так прекрасно, что было забыто затмение Солнца, и вся толпа, потрясённая этим чудом, собралась вокруг него. И тут, наконец, маленький, сияющий, солнечный серп стал постепенно расширяться и расти, пока вскоре не стало совсем светло и весело.
Вот как испанцы верили в божественную силу ангельского голоса Фаринелли-кастрата!
