Два года назад, 16 марта 2014-го, состоялся референдум о присоединении Крыма к России. Более 90 процентов крымчан проголосовали за вхождение в состав Российской Федерации, что позволило официальной российской пропаганде называть присоединение «возвращением домой». Специальный корреспондент «Медузы» Илья Азар отправился в Крым и записал монологи его жителей — как тех, кто принципиально отказался от российского паспорта, так и тех, кто счастлив от того, что произошло.

Ирина

(имя изменено), предприниматель, Севастополь

Я живу и родилась в Севастополе, но когда два года назад пришла Россия, решила отказаться от российского паспорта, потому что я Россию сюда не звала и ничего хорошего от нее не ждала.

В 2014 году я, которая никогда не говорила на украинском языке, вдруг стала «фашисткой» и «бендеровкой», и мне кричали, чтобы я валила в свою «Хохляндию». Я отвечала: «А ничего, что я тут родилась, а ты приехал сюда 15 лет назад, надел на себя бушлат, бьешь себя в грудь и орешь, что ты севастополец?» Пришлось разорвать отношения с многими друзьями. Моего мужа даже родители, у которых он прописан, сдали судебным приставам, сообщив им, что он бандеровец.

Спустя два года я к России отношусь как к стране агрессору и предателю, вору и обманщику. Но я знаю достаточно порядочных [русских] людей, к которым я не испытываю негатива, а, наоборот, благодарна им за то, что они пытались поддержать меня морально.

После референдума, когда мы высказывали свою позицию, в нас плевали, а сейчас отставной мвдшник, который кидался на нас со слюной и с безумными глазами, очень спокойно реагирует, когда мы ему на украинском говорим: «Леня, кажи менi, будь ласка». Со многими знакомыми мы спорили и ругались в 2014 году о том, что будет дальше. В 2015 году они сказали мне: «Ира, к сожалению мы вынуждены признать, что ты права». В 2016 году они уже спрашивают: «А как думаешь, есть шансы вернуться назад?». Вот как поменялось за два года отношение в моем кругу общения.

Мы же жили в начале 1990-х под протекторатом России, и тут была полная жопа. Тогда я, извините, узнала, что такое голод. Тогда многие россияне переехали сюда от еще худшей жопы в самой России. И на референдуме (в марте 1994 года за автономию Крыма в составе Украины проголосовало 77,9% избирателей — прим. «Медузы») народ из меркантильных соображений выбрал остаться в Украине. И я очень сомневаюсь в итогах референдума 2014 года. У меня окна выходят на избирательный участок, и я не могу сказать, что 16 марта 2014 года туда толпа валила. Мои друзья, которые работали на избирательных кампаниях, отслеживали и говорили, что одни и те же люди ходили голосовать на разные участки.

У тех, кто сейчас в Севастополе, и не поддерживает присоединение к России, просто работает холодный расчет. У них нет какого-то особенного украинского патриотизма, но они мозгами все прекрасно понимают. Они говорят: «Я выбираю Украину, потому что с ней есть возможность двигаться вперед, а с Россией — нет». Но есть и те, которые еще в 2013 не смогли бы сказать кто они — русские или украинцы, а теперь точно знают, что они украинцы, несмотря на то, что по национальности русские.

Отказников от российского паспорта, когда мы его оформляли, в очереди стояло больше 100 человек ежедневно. Заявления принимали только две недели, и в Севастополе около двух тысяч человек успели написать отказ. Но официальные крымские данные в 3,5 тысячи отказов по всему полуострову — неверные, даже если брать только Севастополь и Симферополь. Перед нами на отказ от российского гражданства стояла даже пара из Ростова — они приехали в Севастополь лет десять назад, получили украинское гражданство, но Россия их и тут настигла.

Если захотят нас выселить из квартиры, поскольку у нас нет паспорта, то это их проблема, а не моя. Если отберут квартиру, я буду судиться. Как иностранный гражданин я имею право владеть недвижимостью. Получать вид на жительство я не хочу. Я хотела получить разрешение на временное проживание (РВП), но выяснилось, что для севастопольцев положены только паспорт или ВНЖ. Мне тогда еще выдали анкету, где я должна была написать, что прибыла в Севастополь 18 марта 2014 года. Я говорю: «Так, дорогие мои, я в Севастополь прибыла 22 декабря 1970-го. То есть у меня до этого момента здесь квартиры не было что ли?» Получается, что я, приехавшая в 2014 году, прошу у самой себя, родившейся здесь в 1970 году, разрешения жить в своей квартире. Я в ФМС сказала: «Если я сама себе разрешаю у себя жить, то на хрена вы мне нужны?».

Очень многие «отказники» не выдержали давления 2014 года и уезжают один за одним. Мы с мужем сами на себя работаем, поэтому можем позволить себе эту роскошь. А тем, кто работает, говорили: «Не получишь паспорт, уходи с работы».

Вообще проблем много — с 1 апреля мы, например, не сможем ездить в Херсон за лекарствами для больных родственников, потому что нужно обязательно получать российские автомобильные номера, а переоформить их, даже если захотим, мы не сможем без российского паспорта. При этом штрафовать нас гаишники все равно будут. Но на основании чего?

Люди сейчас живут, в основном, за счет того, что заработали еще при Украине. Мои знакомые предприниматели сейчас таксуют, это те же 1990-е, когда люди с высшим образованием выходили таксовать или торговать. Блошиный рынок на Остряках сейчас неимоверно растет — так можно понять, что происходит в Севастополе.

Большинство крымчан, как и все остальные в мире, — это аморфная масса. Пришла Россия, они решили подстраиваться. Можно их обвинить в пассивности, но для чего? Каждый выбирает свой путь и имеет право на свое мнение. Другой момент: как это мнение доносится до другого, аргументами или автоматами.

Многие мои друзья тоже смирились. Они за Украину, но говорят, что главная задача — остаться здесь. Они подстроились под эту ситуацию, а я не могу через себя перешагнуть. Если бы все прошло законно, я бы смирилась и приняла. Но в этой ситуации я не могу смириться. Я не знаю, как буду жить дальше. В любой момент ко мне могут прийти из ФСБ и депортировать из Крыма. Но это не я к вам в Россию приехала, это вы ко мне приперлись, поэтому это ваши проблемы. На сегодняшний момент мы для них головная боль, и им легче от нас избавиться.

У многих еще почву из-под ног выбило и то, как поступила Украина. Мы теперь и там с крымской пропиской нерезиденты. Получается те патриоты, кто сохранил свою преданность стране, никому там не нужны. Вплоть до того, что у нас в Украине в банке лежат 2000 долларов, а забрать их мы не можем.

Вообще главный итог «Русской весны» в том, что для пророссийских крымчан Украина теперь враг, а для проукраинских — наоборот, Россия. Раньше этого различия не было. В 2014 году севастопольцы бегали поддерживать едой украинский Черноморский флот. Но они тогда не знали, что украинцы выведут войска, и я сама слышала разговоры: «Сейчас наши пойдут вперед, и надо будут тех наших защищать». Вот какая наивность была у севастопольцев! Я тоже тогда понимала, что защищала бы и российских пацанов — теперь они для меня чужие.

Вне зависимости от того, останется ли Крым под управлением России, она Крым потеряла. Когда патриотический угар пройдет, о нем забудут, как о слишком неудобной игрушке.

Усейн

безработный, Кореиз

Даже не знаю, что изменилось в Крыму. Стало легче жить в экономическом плане? Чепуха, на мне это никак не отразилось. Первое, где я попал, — это когда мне перевели стоимость обучения из гривен в рубли и сделали курс по 3,8 рубля за гривну, хотя должны были по 2,8. Лучше обучение при этом не стало. Стипендия до перехода [в состав России] была 800 с чем-то гривен (по нынешнему курсу около 2000 рублей — прим. «Медузы»), а стала 1000 рублей — студенты были в шоке.

Работа появилась? Нет. Ее вообще нет, и постоянную работу я найти не могу. У меня высшее инженерное образование, но почему-то никому не нужен молодой специалист. Обещано-то столько было…

Жить стало легче? Нет. Если говорить об отношении к крымским татарам, а я крымский татарин, то Россия — неправовое государство. У меня лично пока проблем не возникает, но в зоне риска — мы все, особенно те, кто ходит в пятницу в мечеть. Из-за этого я даже уже не так переживаю о работе.

Если говорить обо всех этих запретах, судебных делах, то похоже, что нас просто хотят выдавить из Крыма. Причем не только крымских татар, но и всех инакомыслящих. Депортировать как в 1944 году они не могут, время другое. Но уезжают сами многие — кто на Украину, кто в Турцию. Но, по-моему, мы не для того в Крым возвращались, чтобы уезжать.

Кто-то кричит про фашизм на Украине, но я с ним сталкивался со школы. Одноклассники и учителя делали на моей национальности большой акцент. Одна учительница обвиняла меня, семиклассника, в том, что я захватываю ее землю. Учительница биологии говорила, что я СПИД распространяю. При том что я даже крымско-татарский не очень хорошо знаю, так как учился всегда на русском языке. Отношение к татарам всегда было плохим.

Сложно сказать, что стало лучше. Ну, разрешили женщинам на паспорт фотографироваться в платках. При Украине это запрещали. Но, с другой стороны, теперь, чтобы собраться в мечети, кроме как на пятничную молитву, имам должен уведомить власти, что там собираются люди. Обычно у нас мечеть вообще закрыта, потому что были прецеденты, когда вламывались и разбивали окна.

Вспомнил! Бензин стал дешевле примерно в два раза. Ура! Так что автомобилистам лучше стало. Но в целом с деньгами не лучше. Первую российскую зарплату моей маме заплатили 23 тысячи рублей. После зарплаты в 4 тысячи гривен — это был рост больше, чем в два раза. Но зарплату эту давали два или три месяца, а потом объявили, что санаторий слишком совдеповский, люди здесь отдыхать не могут, санаторий закрыли, а ее уволили.

Анна Петровна

имя изменено; владелец продуктового магазина, Севастополь

Нормально живется. Самое главное, что сейчас войны нет. Посмотрите, что в Донецке творится. Такое не хотелось бы пережить. По телевизору смотришь и думаешь, что так все быть не может, но к нам же приезжают беженцы и рассказывают такое, что волосы дыбом встают.

Два года назад мы ходили на митинги, а мой муж даже стоял на Перекопе (на границе Крыма и Херсонской области — прим. «Медузы»). Его по телевизору показывали, и теперь он боится на Украину въезжать, так как везде засветился.

Мои родственники живут все на Украине, я там работала корректором в газете раньше. Поехать к ним я сейчас не могу. Они нас врагами считают. А какие мы враги, какие предатели? Ну и что, что мы отделились? Как иначе? Там же эти бандеры, как же так можно? Что они творят?

Изменилось ли что-то в лучшую сторону — сложно сказать. Зарплаты и пенсии не увеличились. Работать тяжело, ведь поставщики повышают цены, и люди в магазины не ходят, пусто сейчас. То ли денег не имеют, то ли чего-то ждут.

Местными властями мы недовольны, особенно нашим губернатором [Сергеем Меняйло]. Столько денег куда-то девается, и все понимают, что он зарывает их прямо в дорогах. Предпринимателей он тоже давит. Вы мое имя только не упоминайте, а то сразу закроют.

Александр

разнорабочий, живет в Ялте, родом из Луганска

Я бы не сказал, что нам с женой здесь легко. Хотелось бы хоть какой-то помощи с документами от властей, но ее нет. Я с Луганска, а жена моя с Донецка, и нам даже вид на жительство не дают. О чем можно дальше говорить? Нам говорят «нема», хотя какие-то люди получают — видимо, за деньги. Обидно.

А надо же как-то жить надо — домой пока не к чему возвращаться. Там жизни нет, зарплаты нет, а просто сидеть дома неинтересно. Тут мы занимаемся шабашками.

Ничего страшного, что пока [самопровозглашенная] Луганская народная республика не стала Россией. Луганск скоро будет в России. Вообще все будет нормально, я знаю, уверен. А если и не возьмет в свой состав, то мы и просто под крылом российским хорошо будет жить.

Дмитрий Заремблюк

владелец бара «Культпросвет», Симферополь

В момент присоединения Крыма к России я был в Париже на фестивале и вернулся, когда здесь уже были «зеленые человечки». Но я не особо почувствовал опасность — в день массовых расстрелов на Майдане я был в Киеве, и там об этом знали только в центре города. Окраина, где мы гуляли с друзьями, вообще ничего не знала. Когда я вернулся в Крым, тут были какие-то стычки у Верховной рады [Крыма], но я всегда был отдален от политики. 

Сейчас изменения в Крыму очевидны во многих отраслях. Изменился аэропорт, более или менее все приведено в порядок. Может, это потому что теперешней власти нужно показать, что что-то меняется, хотя хотелось бы верить, что это настоящие преобразования к лучшему. В России много красивых городов. Я как-то приехал из Харькова в Белгород и был просто потрясен, какое маленькое между ними расстояние и насколько большая разница. В Белгороде за чистотой как будто следит весь город, и в России таких городов реально очень много.