" ...именно ей...я бы охотно рассказал всю свою жизнь..." Дмитрий Быков о Ренате Литвиновой

Вторник, 12 Мая 2015 г. 14:19 + в цитатник

Из статьи "Равнодушный пассажир. Дмитрий Быков о Ренате Литвиновой"

ДМИТРИЙ БЫКОВ

Писатель Дмитрий Быков первое время
терпеть не мог Ренату Литвинову,
а потом как-то привык, успокоился
и в чем-то даже полюбил.
В данном случае это не интервью,
а портрет –
на фоне личных отношений.

Дмитрий Быков

На кинофоруме в Суздале в 1996-м она подошла ко мне – роскошная, высокая, колышущаяся на каблуках и, по тогдашней моде, слегка пьяная:

– Дима! Почему вы меня так не любите… бэби…

– Это у меня так проявляется любовь, – ляпнул я и убежал.

Чем случайней, тем вернее.

Было время, когда я терпеть не мог Ренату Литвинову, и даже широко писал об этом.

– Знаете, – говорю, – Рената, я так был неправ в отношении вас...

– Вот видите, – говорит она, – но вы хоть признаете...

С ней не больно-то подставишься. И тем не менее именно ей – как и другой женщине ее склада, Ахматовой, скажем, – я бы охотно рассказал всю свою жизнь, если б хоть на мгновение допускал, что им это зачем-нибудь нужно.

Сноба

Вообще-то я в симпатиях и антипатиях ошибаюсь редко ... Но с Литвиновой, кажется, меня что-то сбило – то ли потому, что ее самозабвенно хвалили неприятные мне люди, а иногда приятные, но глупые, то ли я слишком опирался на художественный результат. А художественный результат в ее случае не главное, потому что не она в нем виновата. Сценарии кромсали или ставили по-своему, актерские ее данные использовали кто во что горазд, и в неталантливых руках она действительно выглядела «нашей свежезамороженной Мэрилин Монро из Урюпинска», как написал один критик, тоже ее не любивший. Теперь-то я люблю Ренату Литвинову, на многое для нее готов, – но, господа, я ведь и к девяностым в девяностые относился хуже некуда. А теперь кажется – очень даже ничего.

... Литвинова – замечательный человек для экстремальных ситуаций: ей так важно себя уважать, что она из-за одного этого не сделает никакой гадости.

Как показывает практика, эгоизм – более надежный стимул, чем любовь к людям. Я больше доверяю тем, кто хочет хорошо выглядеть и честно в этом признается. Когда другая претенциозная женщина, тоже с изломанностью, эстетством, но без литвиновского таланта, рассказывает, как она помогает бомжам, потому что любит людей, я в это никак поверить не могу, и мне не нравится, что она возвышает себя за счет бомжей. А если бы она сказала, что это у нее от желания хорошо выглядеть, я бы ее зауважал, не говоря уж о том, что это было бы честно.

Вот у Литвиновой все честно.

<Литвинова > некоторых ... все же любит, даже больше, чем себя, но градус безумия у этих людей должен соответствовать ее собственному. А когда появилась Земфира, стало понятно, что литвиновский максимализм еще и относителен, что она, в общем, белая и пушистая на фоне другой ураганной девочки, а художественный результат сопоставим.

Искусственная шизофрения

Я не буду тут пересказывать ее биографию, которой, в сущности, почти и нет: родилась в 1967 году, в январе (а я, кстати, в декабре, очень приятно), росла без отца, названа в честь дяди Рината, мать – врач. Что важно: дома была медицинская энциклопедия, и Литвинова с детства любила слушать прилагавшиеся к ней гибкие грампластинки с записью шизофренического бреда.

Не зря шизофрения превратилась в литературный миф, считается чуть ли не обязательной спутницей гениальности; сразу скажем, что в девяти случаях из десяти нас не ждет никаких открытий, но шизофрения, пожалуй, единственная душевная болезнь, позволяющая свихнуться со знаком «плюс».

Литвинова именно тогда научилась своим точным и неправильным словесным конструкциям – именно точным и именно неправильным: «После родов у меня в теле имеются жирные моменты»… Скажи иначе – и будет непохоже, общо. Или знаменитое «все в мире так закрючковано»… Про человека, который одновременно с Литвиновой сделался символом и знаменем отечественной молодой кинематографии, – про Охлобыстина, конечно, – сценарист Александр Александров замечательно сказал: «Он сошел с ума на имитации сумасшествия».

У Литвиновой иначе – она привила его себе, как врач прививает чуму для изучения симптомов; и ее сдвинутая речь стала для сдвинутой реальности девяностых годов так же адекватна, как платоновская для двадцатых. Литвинова продемонстрировала на себе все болезни эпохи – но, разумеется, никогда не отдавалась этому эксперименту до конца. Зачем она все это делала? Ну это был такой, если хотите, наш ответ прагматизму и обогащению, наш голос непродавшихся и незарабатывающих, демонстративно отстраненных на грани аутизма. Наша попытка самоутверждения маргинальных. Вы вот так, а мы вот так. Мы никогда не будем делать того, что некрасиво, а если нам предлагается жить некрасиво, мы умрем. Во времена, когда затаптывали слабых и безумных (а в девяностых это было, нечего кривиться), мы демонстративно будем слабы и безумны. Этой слабостью и безумием мы вас покорим, и вы будете нам ножки целовать.

Сценарист

Интересно, что во ВГИКе она дружила и потом общалась как раз не с иконами стиля, не с гламурными красавицами, а с жесткими профессионалами. Скажем, ее очень любили Петр Луцик и Алексей Саморядов, самый талантливый сценарный тандем после Дунского и Фрида, – Саморядов упал с балкона гостиницы «Ялта» во время Ялтинского кинофорума в 1994 году, а Луцик умер шесть лет спустя, успев правильно реализовать один из их любимых сценариев, «Окраину» («Добрые люди»). У них была та же вечная сценарная проблема – все их ставили не так. Они вообще мало с кем дружили, а Литвинова была для них своя.

Литвинова вспоминает про Саморядова абсурдный, недостоверный эпизод, но с ним ведь все было недостоверно: однажды они купили пельменей, стали их варить, а пельмени какие-то были очень тяжелые и никак не всплывали. Оказалось, они набиты шариками от подшипников – в начале девяностых практиковалось такое, для веса. Саморядов очень расстроился и предложил Литвиновой хоть водки, но без закуски она не пила.

Что касается ее собственных сценариев того времени – они были не особенно рассчитаны на постановку. Но у Литвиновой было то, из чего делается кино, – герой. Этого героя она чувствует, умеет описать, он живой. Особенно ценно, что он разный: страшная медсестра из «Офелии, безвинно утонувшей», которую она сама же и сыграла. А что это за персонаж? Литвинова его в разговоре со мной определяла так:

– Она не борец. А таких неборцов всегда подхватывают либо темные, либо счастливые воды, и они плывут, не сопротивляясь. Чаще темные. Они попадают под влияние каких-то монструозных персонажей. Скорее всего, толстеют, злобнеют, спиваются, бытовеют… и исчезает волшебство. Талантов в них, пожалуй, нет. Скорей всего, какой-то шарм, блескучесть… то, что нельзя определить словами. Что исчезает раньше всего. И то, что неборцы, конечно. Сегодняшний вариант этого типа, может быть, Клавдия Коршунова, которая у Миндадзе в «Отрыве». Черненькая такая лань, на цыганку похожа. Сейчас все, кого в звезды назначают, ужасно фальшивые. А она не фальшивая, страшно, чтобы не испортилась.

Я даже думаю, что Литвинова вообще – сценарист для сценаристов, как Хлебников для поэтов. Можно брать и подхватывать какие-то ее идеи, которые у нее изложены в невыносимо концентрированном, недостоверном виде, и, разбавив бытом или просто занудством, переносить в кино, и всем понравится.

Вот сняла она фильм «Богиня. Как я полюбила» – дикую совершенно сказку про прекрасную милиционершу, все сделано на очень простом контрасте неземной платиновой блондинки с кровавыми губами и ее чудовищно скучной и пошлой службы, еще там любовная линия с Максимом Сухановым, сумасшедшим миллионером, разыскивающим жену на том свете. Смотрелось это как нормальный шизофренический бред с гибкой грампластинки, но о времени, как ни странно, свидетельствовало – потому что доминирующей интонацией этой картины была брезгливость, некоторый ужас перед миром, в который вброшена Фаина, вечный ребенок. Потом приходит Николай Хомерики, снимает гиперреалистическую «Сказку про темноту», про красавицу-милиционершу, с такими же разговорами в курилке, – и смотреть это невозможно, а Литвинову смотришь.

Потому что яркость есть яркость, и это привлекает вне зависимости от того, хорошо или плохо получилось. Я вообще с годами все меньше верю в критерии «хорошо-плохо». На вкус и цвет товарищей нет, но если есть свой голос – уже спасибо. Думаю, что все поставленные сценарии Литвиновой как раз и есть разбавленный литвиновский концентрат – в чистом виде он невыносим, а в разбавленном исчезает главное, та самая мгновенная и безусловная узнаваемость. Наверное, ее надо все-таки судить по особым законам, признав существование жанра «Литвинова» – и честно сказав, что никто другой из работающих в этом жанре (а пытались многие) так ничего серьезного и не сделал.

Кстати, беда была именно в том, что Литвинову пытались принимать очень уж всерьез. Серьезное восприятие Литвиновой приводило к восторженным статьям вроде первого материала о ней, который в «Столице» опубликовал в 1993 году Денис Горелов. Эта статья начиналась словами «она умрет скоро». Понятно было, что речь об авторском мифе, о лирической героине, и Денис, написавший так восторженно, ждал в ответ чего-нибудь не менее восторженного, а получил ледяной взгляд. Потому что Литвинова все еще хотела быть отдельно, и смириться с прирастанием маски ей пришлось только после муратовских «Увлечений», когда ее стали снимать постоянно и все в одном амплуа. Тогда ее речь и стала похожа на монологи безумной медсестры. Это все не от хорошей жизни. Она в одном интервью честно сказала, что на конструирование собственного имиджа тратит больше времени и сил, чем на литературу, а толку меньше, и ее бы воля – она бы вообще все время тратила на «бумажки». А приходится на обложки сниматься.

Женщина

И еще вот эти все разговоры про то, что Литвинова – гений чистой красоты, в смысле, чистейшей прелести чистейший образец. Я не эксперт по части женской красоты, но, по-моему, Литвинова с точки зрения канона скорей не красавица и уж во всяком случае ничего даже отдаленно сопоставимого с Монро или Дитрих в ее облике нет. И сексапильности особой я в ее прохладном имидже не вижу. Но что есть и чего не отнять, так это абсолютная последовательность: как говорил в одном романе модельер, красив не тот, кто красив, а тот, у кого хватает последовательности быть до конца некрасивым.

Еще Юрий Гладильщиков удивлялся в журнале «Сеанс»: как это Литвинова так сумела навязать всему обществу свои достаточно маргинальные вкусы? Отвечаю: в маргинальности все и дело. Как говорит другой талантливый и профессиональный, но совершенно невыносимый друг Литвиновой, актер и режиссер Александр Баширов: за маргиналами будущее, их мало, но они интенсивны. В случае Литвиновой самая карикатурность образа действует так сильно, что ее уже не забудешь, а запомнив – начнешь инстинктивно подражать. Чем она расплачивается за такую густоту бытия – отдельная тема, но в реальности девяностых она безусловно уловила важный, простите за выражение, тренд.

Какой именно? Я так прямо не скажу. Но, наверное, это такая поруганная красота, вынужденная спасаться под маской; беспомощность всех, кто не зверь, невостребованность и неуместность всех, кто в более мягкие времена нормально бы себе встроился в реальность... Безумие одиноких, несвоевременность одаренных, вынужденность поведения всех сколько-нибудь нестандартных... Литвинова вынуждена осуществляться во времена, когда человек менее упорный и самодостаточный был бы сожран, когда единственной формой бытования сценариста (кинематографа-то нет – сначала рухнул прокат, потом производство) становится светская жизнь либо исполнение гротескных ролей. Типаж, надо полагать, Бланш Дюбуа: «Я всегда зависела от доброты первого встречного...»

Но в российских девяностых нельзя быть Бланш Дюбуа, это вам не американские сороковые, можно быть только клоуном; на этом пересечении сентиментальности и шутовства существуют и Муратова, и Литвинова, но Муратова про это снимает, а Литвинова в этом существует. Я ее как-то спросил, не боится ли она конца света.

– А, все равно ничего сделать нельзя... Все ухудшается, климат тоже, ну и конец света, ну и что, я в этом живу.

Вероятно, именно поэтому ни один из ее телепроектов не продержался долго. В них есть вызывающая неформатность, пафос в сочетании с пародией, а этого на нынешнем телевидении, не только на отечественном, не терпят.

Жена

С личной жизнью там тоже много всего было, пересуды возникали бесконечные, и читатель, наверное, ждет с самого начала, что вот сейчас я наконец-то расскажу все как есть. А я ничего не расскажу, потому что рассказывать почти нечего. Литвинова очень много работала – два сценария в год, до десятка киноролей, в том числе больших и неожиданных, как в «Жестокости», – а поскольку ставить ее оригинальные сценарии перестали очень быстро, да и большого успеха они не имели, кроме «Нелюбви», ей приходится все меньше писать и все больше играть. При таком напряженном графике какая же личная жизнь? Она ее и не афишировала особо. Литвинова никогда не делала карьеры через постель, скорей уж ею пытались воспользоваться, поскольку в славу она вошла очень рано, брака же у нее было два, и оба распались. Про второй, правда, точных сведений нет.

Первый муж – Александр Антипов, продюсер, вожделенный компромисс между кинематографом и состоятельностью. Познакомились они на фильме по сценарию Литвиновой «Злая Фаина, добрая Фаина». Ставить его собиралась Муратова с Ренатой в главной роли, Антипов выступал продюсером, Муратова настаивала, чтобы в эротической сцене Литвинова непременно снималась сама и по возможности откровенно, а Литвинова не захотела. Литвинова максималист, Муратова совсем максималист, короче, коса на камень. Они не поссорились, но разошлись – это не помешало Литвиновой сыграть едва ли не лучшую свою роль в «Настройщике», где именно Рената придумала обыграть стоявшую неподалеку косу и явилась перепуганной Алле Демидовой в образе гламурной смерти. Но до «Настройщика» было еще четыре года. Из «Фаины» потом получилась «Богиня» – без всякой эротики, – а в «Настройщике» эротика как раз есть, но сквозь ночную рубашку. А в том конфликте продюсер взял сторону Литвиновой – мол, если не хочет, пусть не снимается, – и это их, стало быть, сблизило. Брак продлился два года и распался без скандала. Впрочем, в других источниках утверждается, что и брака никакого не было, или он был гражданский, а Литвинову я расспрашивать не хочу, потому что она или что-нибудь сочинит по обыкновению, или вообще ничего не скажет. Про детство она рассказывает охотно, а про личную жизнь – никогда.

Второй муж – бизнесмен Леонид Добровский, ныне заместитель гендиректора ОАО «Мостотрест». Человек не бедный. Дача на Николиной горе, элитная, как пишут в желтых листках, квартира в Толмачевском переулке. Повод для развода – скандалы, повод для скандалов – бурная светская жизнь Литвиновой. Пошли слухи о лесбийском романе с Земфирой, обеим они прибавили скандальной славы, насколько все это справедливо – я комментировать не берусь, и это неинтересно.

Многие обсуждали роковой вопрос «Что нашла Литвинова в Добровском?» (будучи выше его на голову и знаменитей в разы). Говорили про деньги, но Литвинова не стала бы выходить замуж за деньги – таких предложений было достаточно, она и так протянула с замужеством до 33 лет. Полагаю, что нашла надежность, и полагаю, что переоценила ее, – это все к вопросу о «доброте первого встречного»: восхищаться Ренатой Муратовной готовы тысячи, а вот обеспечить ей сносную жизнь с повседневной заботой никто не рвался.

Короче, этот брак шесть лет спустя закончился громким разводом, причем Литвинова опротестовала первое решение суда об алиментах, упрекнув мужа в сокрытии истинных доходов и потребовав ежемесячно немалую сумму – те же желтые листки называли 120 тысяч рублей, и она не опровергала. Цитируемое в прессе исковое заявление Литвиновой – о том, чтобы оставить с ней дочь Ульяну, разрешив мужу дважды в неделю с ней общаться, – не носит ни малейших следов ее обычной стилистики, чем наглядно доказывает, что Литвинова вполне себе способна обходиться без маски: «Следует учитывать, что отец ребенка Добровский Л. Ю. – бизнесмен и в силу своего менталитета большую часть времени думает и печется о работе, в связи с чем он не сможет уделять Ульяне достаточного внимания, столь необходимого ребенку в ее возрасте».

Она явно писала это сама, без помощи юристов, «думает и печется» выдает ее с головой, но если надо, может имитировать любой слог, хоть канцелярит. Настоящие великие безумцы – Пушкин, Хлебников – не могли написать официальную бумагу, не подпустив чего-нибудь исключительно своего. «Саранча летела, летела и села. Села, посидела, все съела и вновь улетела».

Ульяна, 2001 года рождения, блондинка в Ренату, но круглолицестью и курносостью похожа скорей на отца. О будущей профессии ребенка Литвинова не распространяется и, по собственному признанию, не задумывается.

– Вы хотите для нее вашей судьбы?

– Я хочу, чтобы она не обабилась, вот и все. Женщины, которые много рожают и проваливаются в быт, превращаются в такие… детородные органы, а с мозгами что-то происходит. Наверное, я неправильно говорю…

Что до романа с Земфирой, ну, товарищи, это так неинтересно! Земфира, по-моему, вообще очень неинтересна во всем, кроме сцены, музыки, аранжировок и т. д. Не читал ни одного ее содержательного интервью. Может, это она такая замкнутая – говорила же Цветаева: «Сдержанный человек – значит, есть что сдерживать». Но пока я там не вижу этой особой глубины (в текстах тоже), а вижу эпатаж, большой талант и некоторую потерянность. Сближает их с Литвиновой, думаю, максимализм и брезгливость – женщины часто именно от брезгливости живут вместе, мужчины им противны чисто эстетически, – так что ничего не исключаю, но ничего и не предполагаю. Меня никогда не занимала однополая любовь, даже женская и даже теоретически. И какая разница? На качестве текстов это в обоих случаях не отразилось. Пока заметно одно: и Земфиры, и Литвиновой стало гораздо меньше.

Земфира записала последний альбом два года назад и что-то ничего сенсационного с тех пор не продемонстрировала. Литвинова пробует себя в качестве модельера и тоже ничем особенным на этой ниве не прославилась. Вообще их молчание красноречивей любых слов, потому что в новом времени им уже категорически нет места: не по политическим мотивам, конечно, а по общечеловеческим. Чтобы оценить Литвинову и Рамазанову, нужна хоть капля идеализма, а этого сегодня не осталось совсем, как не осталось нескомпрометированных слов. Можно ставить их под любыми углами – искра не высекается.

Литвинова права, относя себя скорее к поколению людей сороковых-пятидесятых, о которых она и сняла свой единственный покамест документальный фильм – «Нет смерти для меня».

– А чем отличаются люди девяностых от нынешних?

– Наши иногда за деньги продавались, а эти даром отдаются.

Девушка, катастрофа, яблоко

Вот этот ее ответ и заставил меня наконец понять, как сильно я все-таки ее люблю. И за что именно. Кстати, сходные чувства испытал к ней Никита Михалков, который ее терпеть не мог, но после совместной работы на фильме «Мне не больно» как-то проникся. Как раз в этом смысле она и сыграла смерть своего типажа – из реальности он тоже куда-то делся. Или, точней, сейчас уже всем не больно.

Такие женщины, как героиня Литвиновой, приближают крах эпохи – а в другой эпохе существовать уже не могут, крах. Это и есть главная проблема femmefatale. Всю жизнь играть в смерть, а потом умирать по-настоящему.

И хотя вся наша фатальность девяностых годов была очень третьего сорта, Литвинова, кажется, действительно умудрилась приблизить время, в котором ей нет больше места.

А точней всех сказал про нее Нагибин, хоть это и про Ахмадулину. Он там в дневнике спрашивает себя, за что он ее все-таки любит. А вот за то, что если самолет будет падать и все побегут спасаться в хвост, где якобы безопасней, Ахмадулина останется сидеть на своем месте и грызть яблоко.

Литвинова потом именно это сыграла в фильме «Небо. Самолет. Девушка».

Я так ее и воспринимаю – сидит в кресле и грызет яблоко. А куда летит этот самолет – какая уже, к черту, разница.

Полностью статья опубликована в журнале «Медведь» №141
Фото из сети.

Рубрики:

Галерея.
Вы должны это знать.
Дороги,которые мы выбираем.
Люди и Судьбы
Знаменитые женщины
Биографии
Знаменитые мужчины.
Звёзды кино,театра,цирка; писатели,поэты,композито
Истории из жизни
Неизвестное об известном
Момент истины
ЖЗЛ

<a href="https://www.liveinternet.ru/users/4198118/post361744429/">&quot; ...РёРјРµРЅРЅРѕ РµР№...СЏ Р±С‹ РѕС…РѕС‚РЅРѕ СЂР°СЃСЃРєР°Р·Р°Р» РІСЃСЋ СЃРІРѕСЋ Р¶РёР·РЅСЊ...&quot; Р”РјРёС‚СЂРёР№ Р‘С‹РєРѕРІ Рѕ Р РµРЅР°С‚Рµ Р›РёС‚РІРёРЅРѕРІРѕР№</a><br/>

&nbsp;

РР· СЃС‚Р°С‚СЊРё&nbsp;&quot;Р Р°РІРЅРѕРґСѓС€РЅС‹Р№ РїР°СЃСЃР°Р¶РёСЂ. Р”РјРёС‚СЂРёР№ Р‘С‹РєРѕРІ Рѕ Р РµРЅР°С‚Рµ Р›РёС‚РІРёРЅРѕРІРѕР№&quot;
	
	
		Р”РњРРўР РР™ Р‘Р«РљРћР’
		
		
		РџРёСЃР°С‚РµР»СЊ Р”РјРёС‚СЂРёР№ Р‘С‹РєРѕРІ РїРµСЂРІРѕРµ РІСЂРµРјСЏ&nbsp;
		С‚РµСЂРїРµС‚СЊ РЅРµ РјРѕРі Р РµРЅР°С‚Сѓ Р›РёС‚РІРёРЅРѕРІСѓ,&nbsp;
		Р° РїРѕС‚РѕРј РєР°Рє-С‚Рѕ РїСЂРёРІС‹Рє, СѓСЃРїРѕРєРѕРёР»СЃСЏ
		Рё РІ С‡РµРј-С‚Рѕ РґР°Р¶Рµ РїРѕР»СЋР±РёР».&nbsp;
		Р’ РґР°РЅРЅРѕРј СЃР»СѓС‡Р°Рµ СЌС‚Рѕ РЅРµ РёРЅС‚РµСЂРІСЊСЋ,
		Р° РїРѕСЂС‚СЂРµС‚ &ndash;
		РЅР° С„РѕРЅРµ Р»РёС‡РЅС‹С… РѕС‚РЅРѕС€РµРЅРёР№.&nbsp;
		
		Р”РјРёС‚СЂРёР№ Р‘С‹РєРѕРІ
		
		
			
			
		
		РќР° РєРёРЅРѕС„РѕСЂСѓРјРµ РІ РЎСѓР·РґР°Р»Рµ РІ 1996-Рј РѕРЅР° РїРѕРґРѕС€Р»Р° РєРѕ РјРЅРµ &ndash; СЂРѕСЃРєРѕС€РЅР°СЏ, РІС‹СЃРѕРєР°СЏ, РєРѕР»С‹С€СѓС‰Р°СЏСЃСЏ РЅР° РєР°Р±Р»СѓРєР°С… Рё, РїРѕ С‚РѕРіРґР°С€РЅРµР№ РјРѕРґРµ, СЃР»РµРіРєР° РїСЊСЏРЅР°СЏ:
		
		&ndash; Р”РёРјР°! РџРѕС‡Рµ... <a href="https://www.liveinternet.ru/users/4198118/post361744429/">Р§РёС‚Р°С‚СЊ РґР°Р»РµРµ...</a>

Комментировать

« Пред. запись — К дневнику — След. запись »

Страницы: [1] [Новые]

LiveInternetLiveInternet

-Рубрики

-Музыка

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

-Друзья

-Постоянные читатели

-Статистика

" ...именно ей...я бы охотно рассказал всю свою жизнь..." Дмитрий Быков о Ренате Литвиновой