В последние 100 лет, начиная с 1908 года, Ту би-Шват был превращен сионистским движением в праздник озеленения Эрец-Исраэль. Сегодня в Израиле в дни праздника сотни тысяч детей и взрослых сажают деревья, превращая некогда пустынную страну в цветущий сад.
Большая часть деревьев, рощь и лесов, которые видят сегодня путешествующие по Эрец-Исраэль, - искусственного происхождения: они были посажены усилиями нескольких поколений евреев, вернувшихся на свою землю.

Для иллюстрации того, ЧЕМ была Эрец-Исраэль (Палестина на языке того времени) и как она выглядела ДО того, как евреи вернулись на свою землю и возродили её, ниже приведены отрывки из произведений четырех знаменитых писателей-неевреев, посетивших Эрец-Исраэль до начала начала массированной сионистской работы по возрождению Земли народа Израиля.

Николай Васильевич Гоголь. 1848 год.


Из письма Жуковскому (28/02/1850),
в котором Гоголь описывает впечатления от своего паломничества в Палестину.

Отмечая, что в древние времена это была, "возможно", цветущая страна, Гоголь пишет:
" ...но теперь, когда редко, редко встретишь пять-шесть олив на всей покатости горы, цветом земли своей так же сероватых и пыльных, как и самые камни гор, когда одна только тонкая плева моха, да урывками клочки травы зеленеют посреди этого обнаженного, неровного поля каменьев, да через каких-нибудь пять-шесть часов пути попадается где-нибудь приклеившаяся к горе хижина араба, больше похожая на глиняный горшок, печурку, звериную норку, чем на жилище человека, – как узнать в таком месте землю млека и меда?

Представьте же себе посреди такого опустения Иерусалим, Вифлеем и все восточные города, похожие на беспорядочно сложенные груды камней и кирпичей; представь себе Иордан, тощий посреди обнаженных гористых окрестностей, кое-где осененный небольшими кустиками ив; представь же себе посреди такого опустения у ног Иерусалима долину Иосафатову с несколькими камнями и гротами, будто бы гробницами иудейских царей».
«Право, не знаю, – что могу сообщить тебе такого о Палестине, что бы навело тебя на благодатные мысли и побудило тебя вдохновенно приняться за перо и свою поэму»".

Герман Мелвилл. 1857 год.


Дневник Путешествия в Европу и Левант
(11.10.1856 г. - 6.05.1857 г.)

Нагота Иудеи

Земля на большом протяжении покрыта белесоватой плесенью. Высушена солнцем. Проказа. Покров проклятия. Высохший сыр. Кости камней. Под ногами хруст, тлен, легкое шуршание — следы сотворения мира. То же самое у ворот Яффы. Кажется, вся Иудея завалена хламом. Перед вами голая анатомия. По сравнению с другими уголками Вселенной все это напоминает скелет в сравнении с живым человеческим телом. Все низведено до состояния тлена. Даже тряпичники не смогли бы что-либо разыскать на этой равнине. Отсутствует даже мох, присущий руинам. Никакого милосердия разложения. Нет плюща. Безлистная нагота запустения. Белесый пепел. Печи для обжига извести. Эсквилинские ворота Вселенной. Никакая иная местность, кроме Палестины, в особенности Иерусалим, не в состоянии так быстро рассеять романтические ожидания путешественника. В некоторых людях разочарование вызывает ощущение, подобное боли в сердце. Является ли запущенность этой земли результатом фатального благоволения божества? Несчастны любимцы неба. Посреди наготы и безжизненности древнего Иерусалима иммигранты-евреи похожи на мух, нашедших наконец прибежище в пустом черепе. Бытует поверие, будто здешние дороги строятся к пришествию евреев. Когда депутация шотландской церкви гостила в Иудее, сэру Моузесу Монтифьору было указано на выгодность найма беднейших евреев для выполнения этих работ. Приближение пришествия и удаление камней с дороги одновременно.

Тут будет уместно сказать, что все потуги с сельским хозяйством и религией, связанные с Палестиной, основаны на убеждении, что время пророческого возвращения евреев в Иудею не за горами и поэтому путь их должен быть подготовлен христианами посредством обращения в веру истинную и обучения фермерству. Другими словами — подготовить почву в прямом и переносном смысле.

Идея превращения евреев в фермеров тщетна. Прежде всего, Иудея, за редким исключением, — пустыня. Во-вторых, евреи терпеть не могут земледелия. Единственные, кто обрабатывают землю в Палестине, — это арабы.


Марк Твен. 1867 год.

"Простаки за границей"

Палестина. Заключение

Так окончилось наше паломничество. Хорошо, что мы предприняли его не для того, чтобы насладиться прелестными видами, ибо тогда нас постигло бы разочарование, по крайней мере в это время года. Автор «Жизни в Святой Земле» замечает:
«Какой бы однообразной и непривлекательной ни показалась Святая Земля людям, привыкшим чуть не круглый год любоваться зеленью, полноводными реками и разнообразными ландшафтами нашего отечества, нельзя забывать, что на израильтян, после изнурительных сорокалетних странствий по бесплодной пустыне, она должна была произвести совсем иное впечатление».
Мы вполне согласны с этим. Но она и в самом деле «однообразна и непривлекательна», и нет никаких оснований изображать ее иной.
Палестину по праву можно считать царицей среди земель, одним своим видом наводящих уныние. Горы ее бесплодны и некрасивы, их краски тусклы. Долины – это неприглядные пустыни с чахлой растительностью, от которой так и веет тоской и убожеством. Мертвое море и море Галилейское сонно цепенеют среди пустынных гор и равнин, где не на чем отдохнуть глазу, – здесь нет ничего яркого или поражающего, нет ласковых пейзажей, дремлющих в лиловой дымке или испещренных тенями проплывающих в небе облаков. Все очертания резки, все линии четки; здесь нет перспективы – в отдалении все так же лишено очарования, как и вблизи. Безрадостная, угрюмая и скорбная земля.
Впрочем, иные клочки и лоскутки ее, должно быть, прекрасны в расцвете весны, – тем прекраснее, что со всех сторон их обступает голая пустыня, которой нет ни конца ни края. Я очень хотел бы увидеть берега Йордана весной, и Сихем тоже, и Ездрилон, и Аиалон, и берега моря Галилейского, – но даже и весною все они показались бы лишь игрушечными садиками, посаженными далеко друг от друга в бескрайной пустыне.
Палестина – край заброшенный и неприглядный ... Палестина уже не принадлежит нашему будничному; прозаическому миру. Она отдана поэзии и преданиям – это страна грез.

Иван Алексеевич Бунин. 1907 год.

Из сборника "Тень птицы".

Иудея

На другой день покидаем Яффу, направляясь по Саронской долине к Иерусалиму. Пустынный путь! Нарцис­сы долины, из-за легендарного плодородия которой было пролито столько крови, теперь начинают выпахивать. Иудея опять понемногу заселяется своими прежними хозяевами, страстно мечтающими о возврате дней Давида. Но цветов еще много, слишком много. Всюду мак, мак и мак: щедро усеял он эти пашни и нивы своими огненными лепестками.
Целый день только глинистые ковриги гор, усеянные круглыми голышами, да кремнистые долины. А ведь эта ржавая земля, перемешанная со щебнем, ведь это и есть Страна Обетованная, страна, что родит теперь больше всего дикого маку. Точно фиолетово-красные озера стоят в долинах среди гор, усыпанных голышами. Точно сперва кровавый, а потом каменный ливень прошел по этой стране...

Для того, чтобы вернее оценить изменения внешнего облика Эрец-Исраэль, произошедшие за последние 100 лет, стоит иногда перечитывать эти нагоняющие тоску описания. Очевидно, запустение и разорение Страны были столь велики, настолько выделялись даже на фоне отсталого и бедного Ближнего Востоке того времени, что каждый из четырех авторов счел своим долгом специально отметить это обстоятельство и описать тяжелые чувства уныния и грусти, овладевшие ими при виде "проклятой", как им казалось, страны, которой "никогда уже не суждено возродиться".

Эти описания в очередной раз напоминают нам, как велики достижения сионистского движения в деле возрождения и озеленения Эрец-Исраэль. Не малая заслуга в этом принадлежит созданной сионистским движением традиции лесонасаждений на Ту би-Шват.

Эрец-Исраэль сегодня