Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская (2 июля 1694 — 22 октября 1715, Санкт-Петербург) — жена царевича Алексея Петровича, мать императора Петра II, тётка императрицы Марии-Терезии и королевы Пруссии Елизаветы Кристины, супруги Фридриха Великого. Третья дочь герцога Людвига Рудольфа Брауншвейг-Вольфенбюттельского и его супруги Кристины Луизы Эттингенской, из династии Вельфов. С шести лет воспитывалась при дворе польского короля Августа II, супруга которого Кристиана Эбергардина Бранденбург-Байрейтская приходилась ей дальней родственницей. Получила хорошее для того времени образование.

  В конце 1709 года Пётр отправил своего сына Алексея в Дрезден чтобы он закончил образование. Там, при дворе Августа, он и встретил свою будущую супругу Шарлотту. Она показалась Петру выгодной партией по той причине, что её родная сестра Елизаветта Кристина была замужем за последним императором династии Габсбургов, decoration: КарломV| , а поддержка Австрии в предстоящей борьбе с турками ценилась российскими дипломатами.

  Бракосочетание наследника русского престола с принцессой Шарлоттой состоялось в 1711 году в Тортау . В 1713 году Шарлотта получила от российского императора титул кронпринцессы. В том же году она с мужем приехала в Россию. Тем не менее, в России она держалась достаточно обособленно, её двор почти полностью состоял из иностранцев. Также она сохранила лютеранское вероисповедание

  От брака с царевичем Алексеем имела двух детей:Наталью Алексеевну и Петра Алексеевича (будущего  Петра|| . Умерла в 1715 году вскоре после рождения сына. Два года спустя её муж бежал из России ко двору свояка, императора Карла. Ефросинья Федоровна — любовница, которую царевич завел еще при её жизни.

  Как известно, Петр I «прорубил окно в Европу». Но мало просто «прорубить», нужно держать окно открытым. Важнейшим шагом для установления и поддержания династических связей, несомненно, являлся брак царевича Алексея Петровича. Именно поэтому главным вопросом становился выбор невесты. Вначале в невесты Алексею выбрали, не кого-нибудь, а старшую дочь австрийского императора Иосифа I – эрцгерцогиню Марию Жозефу. Однако, подобный союз не вызвал в Австрии одобрения, и получив из Вены уклончивый ответ, являвшийся по сути отказом, в России предпочли слегка «снизить планку», и обратить пристальное внимание на принцессу Софию Шарлотту Брауншвейг-Вольфенбюттельскую. София Шарлотта была внучкой правящего герцога Брауншвейгского Антона Ульриха; второй дочерью принца Рудольфа Людвига (ставшего впоследствии герцогом) и Кристины Луизы фон Эттинген.

  Несмотря на значительные политические, и не только выгоды, при Брауншвейгском дворе весьма настороженно отнеслись к возможности русского брака. Герцогу Антону-Ульриху очень льстила мысль сделаться родственником одного из могущественнейших государей того времени, с желаниями и взглядами которого считалась вся Европа, но он не решался выдавать свою внучку за сына русского царя, прежде чем Россия не кончит своей войны с Швецией, выжидая исхода войны и надеясь, в случае победы Швеции, выдать ее за короля Карла XII шведского, который в таком случае мог быть для него полезнее, чем побежденный русский царь. Переговоры о браке, начавшиеся еще в 1707 году, затянулись до 1709 года, когда Полтавская победа ясно показала, на чьей стороне будет успех в Северной войне. Союзник России Август III также был чрезвычайно рад предстоящему браку принцессы Софии Шарлотты и сына Петра I и даже услужливо взял на себя свадебные издержки, чем окончательно убедил герцога в правильности выбранного решения. Так политика предопределила выбор жениха для внучки герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского. Стоит ли говорить, что при таком сложном раскладе политических карт мнение самой принцессы никого особенно не интересовало?

  Алексея, воспитанного в строгом православии, беспокоило то, что его жена была лютеранкой; он надеялся, что по приезде в Россию, принцесса сможет понять и принять его страну и поменяет веру. Однако, София Шарлотта навсегда осталась немкой, а царевич не воспринял, по замечанию австрийского дипломата, «немецкого чувства и нрава». И все же вначале их отношения не омрачало ничто. Сразу после свадьбы, Петр отправил молодоженов в Польшу, дав Алексею приказ – обеспечить поставку провианта для русской армии. Принцесса испытывала нехватку средств, ей постоянно докучали интригами и ссорами ее придворные, но Шарлотта пока еще была счастлива - она поверила в любовь мужа, в ее воображении рисовались картины семейного счастья.

  «Я нежно люблю царевича, моего супруга, - писала в эти безоблачные дни София Шарлотта своей матери. - Я бы нисколько не дорожила жизнью, если бы могла ее принести ему в жертву или этим доказать ему мое расположение, и хотя я имею всевозможные поводы опасаться, что он меня не любит - мне кажется, что мое расположение от этого еще увеличивается...». Увы, ее опасения сбывались - со временем становилось совершенно очевидно, что Алексей явно охладел к жене. Немало этому печальному обстоятельству содействовали его частые и длительные поездки по поручениям отца, во время которых он начал много пить. О состоянии принцессы красноречиво говорят письма к родителям: «Я совершенно смущена, ввиду того что меня ожидает, ибо горе мое идет от человека слишком дорогого, чтобы на него жаловаться...»; «Мое положение гораздо печальнее и ужаснее, чем может представить чье-либо воображение. Я замужем за человеком, который меня не любил и теперь любит еще менее, чем когда-либо…». Еще более расстроило принцессу повеление Петра – в октябре выехать в Петербург. Несомненно, София Шарлотта боялась чужой семьи, где ей предстояло жить. Она не знала ничего о России, не имела представления об обычаях и нравах такой далекой и «дикой» страны. Именно поэтому, она пыталась отложить отъезд всеми возможными способами. Последней попыткой обмануть судьбу стал ее отъезд к родителям, под предлогом нехватки денег. Разумеется, ничего хорошего из этого не вышло. Петр, рассерженный неповиновением невестки, лично прибыл в Брауншвейг и, в феврале 1713 года, София Шарлотта отправилась в далекий незнакомый город – Санкт-Петербург.

  Первые месяцы жизнь на новом месте складывалась вроде бы неплохо — Петр был нежен к невестке, вслед за царем свое расположение к Софии Шарлотте старались выказать и его придворные. И, хотя целых полгода принцессе пришлось провести в одиночестве – Алексей Петрович приехал только в августе, однако, долгая разлука пошла ему на пользу, разбудив теплые чувства к супруге. Однако семейная идиллия быстро закончилась. Слишком уж разными по характерам, привычкам, вкусам, религии оказались эти молодые люди. Выросшая в утонченной атмосфере Саксонского двора, усвоившая с детских лет западноевропейскую культуру, София Шарлотта так и не стала «своей» для русского общества, которое поначалу казалось весьма расположенным к немецкой принцессе. От нее самой зависело удержать симпатии русских, сойтись с ними ближе, увлечься их интересами, разделить их заботы и беды.     Вместо этого София Шарлотта заперлась в своем доме, старательно избегая любых контактов с представителями родовитой знати, высокопоставленными сановниками. Она не предприняла даже попыток изучить русский язык, проникнуться духом нации, лишь по необходимости соблюдения придворного этикета с брезгливым недоверием посещала православные службы.

  Раздражение вызывали бесконечные бытовые хлопоты, от которых принцесса была полностью избавлена у себя на родине, где жизнь была исполнена спокойствием и благополучием. София Шарлотта привыкла к правильному, комфортному образу жизни, где все заранее размерено, определено, вовремя припасено. В Петербурге все было совершенно иначе. Ее многочисленные придворные, прибывшие с ней из Германии, без конца интриговали и ссорились между собой... Средств на содержание этой компании требовалось много, а свои щедрые обещания скуповатый Петр I не спешил выполнять. Вскоре деньги стали выплачиваться не в срок и далеко не сполна. Появлялись и совершенно непредусмотренные расходы, оплачивать которые Софии Шарлотте приходилось из собственного довольно худого кошелька. Все это совсем не напоминало сладкую жизнь при дворе Августа. Раздраженная бесконечными неурядицами, София Шарлотта никак не могла уяснить, что тогдашний Петербург являлся всего лишь бивуаком воюющей армии, раскинутым по необходимости на топком болоте, от которого нельзя требовать всех удобств жизни, комфорта, благополучия. Изменились и отношения принцессы с царской семьей (причем, не самую лучшую роль здесь сыграла тетка Алексея и сестра Петра I – царевна Наталья, решившая поставить на место «эту немку»). Царевны, сестры Алексея, принявшие было кронпринцессу очень приветливо, впоследствии начали относиться к ней враждебно, интриговали против нее, делали ей открыто разные неприятности. К тому же, ближайшая подруга принцессы – Юлиана-Луиза фон Остфрисланд – сумела настроить Софию Шарлотту и против русских, и против мужа. Вдобавок ко всему, Екатерина - вторая жена Петра, возненавидела Софию Шарлотту: ведь дети ее и Алексея имели бесспорное право на престол, становясь таким образом, соперниками для детей Екатерины.

  В 1714 году София Шарлотта писала матери: «Если б я не была беременна, то уехала бы в Германию и с удовольствием согласилась бы там питаться только хлебом и водою. Молю Бога, чтоб Он наставил меня своим духом, иначе отчаяние заставит меня совершить что-нибудь ужасное…». Летом этого же года, добившись от врачей заключения, что ему необходимо лечение в Карлсбаде от чахотки, и получив разрешение отца, Алексей Петрович неожиданно уезжает за границу. Его отъезд был настолько скоропалителен, что беременная жена узнала о предстоящей разлуке только тогда, когда карета царевича была подана к подъезду. Прощание между опостылевшими друг другу супругами было кратким; Алексей ограничился одной-единственной фразой: «Прощайте, я отправляюсь в Карлсбад». За полгода, проведенные царевичем в Европе, он не счел нужным даже писать жене письма.

 

  Продолжительное отсутствие царевича, слухи о семейных ссорах и замкнутая жизнь Софии Шарлотты в узком немецком окружении ее двора породили в Петербурге слухи относительно отцовства будущего ребенка. Не без оснований можно утверждать, что сомнительная честь изобретательницы сплетен принадлежала самой царице Екатерине. Раздраженный этими разговорами, Петр I распорядился, чтобы при невестке до ее разрешения от бремени неотлучно находились три придворные дамы. В письме к Софии Шарлотте царь объяснял эту меру необходимостью «предотвратить лаятельство необузданных языков, которые обыкли истину превращать в ложь». Подобные намеки оскорбляли принцессу, но, не в состоянии сопротивляться воле царя, она едва смогла упросить его оставить при ней повивальную бабку, привезенную из Германии. 12 июля 1714 года, после тяжелых родов, принцесса произвела на свет дочь Наталью. Рождение дочери у наследника престола порадовало царицу Екатерину, опасавшуюся, что в случае рождения мальчика ее дети потеряют всякую надежду когда-нибудь взойти на престол. Петр I также стал очень ласков к невестке.

  Напротив, вернувшийся из Карлсбада царевич Алексей, уже настолько охладел к принцессе и не считался с нею, что поселил в том же доме свою любовницу – крепостную своего учителя Никифора Вяземского – Ефросинью Федорову. Визиты супруге царевич наносил раз в неделю, а София Шарлотта никогда не появлялась на его половине. Тем не менее в 1715 году, София Шарлотта во второй раз ожидает ребенка, и вновь возникает вопрос о правах Алексея и его потомков на престол Российской империи. Ситуация сильно осложняется тем, что ребенка ждет и царица Екатерина. Разумеется, подобные обстоятельства не самым лучшим образом отразились на душевном состоянии принцессы, да и здоровье ее было сильно расстроено: вторая беременность протекала еще тяжелее, чем первая. За десять недель до родов, спускаясь с лестницы, она упала и сильно ударилась спиной о ступени. С этого момента ее беспокоила постоянная боль в левом боку и животе. За девять дней до родов состояние ухудшилось, и она уже не вставала с постели. В полночь с 11 на 12 октября 1715 года начались родовые схватки, а к пяти часам утра она благополучно родила сына, названного в честь деда Петром. (Двенадцать дней спустя царица Екатерина родила сына, также названного Петром). В первые дни после рождения сына состояние Софии Шарлотты не внушало тревог: она стала ходить, принимала поздравления и, несмотря на возражения докторов, сама кормила новорожденного. Но на четвертые сутки у нее начались сильнейшие боли в животе, появился озноб. Больная металась в бреду. Так прошло еще четыре дня, и все эти дни царевич не отходил от жены... Только 20 октября Петр I, который сам в эти дни был очень болен, прислал к ней своих лейб-медиков, узнав о тяжелом недуге Софии Шарлотты. Приговор врачей был пессимистичным до крайности: in mortus limine...*** Около полудня Шарлотта, придя в себя, послала за царем. Он велел привезти себя в коляске. Принцесса поручила свекру своих детей и умоляла оставить с ними ее подругу - принцессу фон Остфрисланд. Когда Петр удалился, принцесса попрощалась с придворными и позвала пастора. Медики убеждали Софию Шарлотту принять новое лекарство, но она бросила бокал на пол со словами: «Не мучьте меня так, дайте мне спокойно умереть, я не хочу больше жить». София Шарлотта скончалась в ночь с 21 на 22 октября, в возрасте двадцати одного года, оставив годовалую дочь и десятидневного младенца-сына. 28 октября принцесса была похоронена в Петропавловской крепости...

  Такова судьба Софии Шарлотты,первой немецкой принцессы в России.Семнадцатилетней девушкой вступила она в брак-по политическим соображениям,но с надеждой на счастье,которой не суждено было сбыться.Лишь два года провела она в России,так и не ставшей ей близкой.Пожалуй,даже смерть была лучшим выходом в ее тяжелой жизни,очень краткой и очень несчастной.