О питании советских граждан в Сталинграде. 1940 год.
В. Игнатьева — ЦК ВКП(б)
Уважаемые товарищи!
Я хочу рассказать о том тяжелом положении, которое создалось за последние месяцы в Сталинграде. У нас теперь некогда спать. Люди в 2 часа ночи занимают очередь за хлебом, в 5—6 часов утра в очереди у магазина— 600—700—1000 человек. Когда вечером возвращаемся с работы, в хлебных магазинах хлеба уже нет. По вечерам они совершенно не торгуют хлебом. В центре Сталинграда имеется хлебный рынок, но там тоже ларьки закрывают в 7 часов вечера и не всегда бывает хлеб.
В городе нет дежурных магазинов, которые бы торговали до 3—4 часов ночи. Спрашивается, когда же рабочему человеку покупать хлеб и может ли он, особенно женщины-матери, оставлять детей на весь день голодными без хлеба и сами вынуждены работать натощак, не считая того, что перекусишь немножко в цеховой столовой, да и здесь хлеб к обеду не всегда подают.
Вы поинтересуйтесь, чем кормят рабочих в столовых. То, что раньше давали свиньям, дают нам. Овсянку без масла, перловку синюю от противней, манку без масла. Сейчас громадный наплыв населения в столовые, идут семьями, а есть нечего, никто не предвидел и не готовился к такому положению.
На рынке у нас творится что-то ужасное. Мясо кг стоит 25—30 руб., картофель— 50—60 руб. ведерко. Кислая капуста— 3 руб. блюдечко, пшено— 2 руб. 50 коп.— 3 руб. стаканчик, яйца— 15—16 руб. Молоко — 7—8 руб. литр и т. д. Рынок, т. е. торговля продуктами первой необходимости, вся находится в частных руках.
Допустимо ли при социалистической системе государства, чтобы на рынке орудовали частники?
Мы не видели за всю зиму в магазинах Сталинграда мяса, капусты, картофеля, моркови, свеклы, лука и др. овощей, молока по государственной цене. Возмутительнее всего, что частники треплют наши нервы, как хотят. Цены повышают ежедневно, совершенно не торгуют вразвесную на весах. Капусту трусят ложечкой в малюсенькое блюдечко, это за 3 рубля. Картофель на 5—6 руб. сыпят в обрезную консервную банку, кислое молоко продают 1 руб. 70 коп. за граненый стаканчик, а не на литр. Если наш обком ВКП(б), облисполком, торгующие организации не умеют выполнять решения XVIII партсъезда о снабжении населения своей области, то ЦК ВКП(б) необходимо крепко заставить их выполнять свой решения.
Они даже не могут такого пустяка добиться — обязать продавать все продукты государственной мерой— килограммами и литрами. Наверное скоро наперстки пустят в ход хитрые спекулянты, если они уже пустили в ход стаканы и блюдечки и нагло выжимают с нас последнюю копейку.
Спрашивается, где же рабочему человеку брать денег на прожитие. Зарабатываем в день 7—10 руб., а, прожить — надо 20—25 руб. Почему же нам никто не соберется повысить ставки, а с нас везде берут в тридорога.
У нас в магазинах не стало масла. Теперь также, как в (бывшей) Польше, мы друг у друга занимаем грязную мыльную пену. Стирать нечем и детей мыть нечем. Вошь одолевает, запаршивели все. Сахара мы не видим с первого мая прошлого года, нет никакой крупы, ни муки, ничего нет. Если в городе у нас на поселке что появится в магазине, то там всю ночь дежурят на холоде, на ветру матери с детьми на руках, мужчины, старики по 6-—7 тысяч человек. В городе в центре только в одном магазине торгует булками и кренделями. Здесь беспрерывно стоят у магазина три-четыре тысячи. Жди рабочий человек, пока купишь плюшку для ребенка.
Одним словом, люди точно с ума сошли Знаете, товарищи, страшно видеть безумные, остервенелые лица, лезущие друг на друга в свалке за чем-нибудь в магазине и уже нередки у нас случаи избиения и удушения насмерть. В рынке на глазах у всех умер мальчик, объевшийся пачкой малинового чая.
Нет ничего страшнее голода для человека. Этот смертельный страх потрясает сознание, лишает рассудка, и вот на этой почве такое большое недовольство. И везде, в семье, на работе, говорят об одном: об очередях, о недостатках. Глубоко вздыхают, стонут, а те семьи, где заработок 150— 200 руб. при пятерых едоках, буквально голодают — пухнут.
Дожили, говорят, на 22 году революции до хорошей жизни, радуйтесь теперь!
Меры надо принимать немедленно и самые решительные, пока еще <народ) не взорвался.
Игнатьева Вера, член ВКП(б) " Сталинград, Верх(ний) пос СТЗ, 261-й дом, кв. 10.
РГАЭ, ф 7971, оп 16, д 78, л 92—93 Заверенная копия
Оригинал взят у mgsupgs в 1940 год в СССР.

26 октября 1940 года было введено постановление №638 «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначений стипендий». В старших классах школ и в вузах вводилось платное обучение и с установленным размером годовой оплаты. Обучение в столичных школах стоило 200 рублей в год; в провинциальных – 150, а за обучение в институте уже приходилось выкладывать 400 рублей в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик, и 300 – в других городах. Годовая плата примерно соответствовала средней месячной номинальной зарплате советских трудящихся в то время: в 1940 году она составила 338 рублей в месяц. Однако введение даже такой скромной платы для многих советских граждан закрыло возможность продолжить образование после 7 класса. А колхозники тогда вообще зарплаты не получали и работали в колхозе за трудодни.



В результате проведенных «реформ» количество выпускников средних школ (8-10 классы), средних специальных учебных заведений и вузов сократилось вдвое. Советская власть сознательно добивалась ограничения количества людей со средним, среднеспециальным и высшим образованием. Стране нужны были люди у станка. И этого добивались мерами экономического характера: за учебу устанавливалась плата. Фактически Сталин в то время начал формирование новой сословности. Те же крестьяне не могли «выбиться в люди» даже через учёбу в техникуме, а рабочие – через вуз. Напомним, что в семьях того времени нормой было по 5-7 детей у крестьян и по 3-4 – у рабочих. И платить за обучение 2-3 детей было для них непосильной ношей.



Тогда же, в конце 1940-го появилось положение «О государственных трудовых резервах СССР». Совет Народных Комиссаров получил право ежегодно призывать от 800 тысяч до 1 млн. человек городской и колхозной молодежи, начиная с 14 лет, в училища и школы фабрично-заводского обучения (ФЗО). Выпускники получали направления на предприятия, где обязаны были проработать 4 года. А позже появился указ об уголовной ответственности сроком до 1 года «за самовольный уход или за систематическое и грубое нарушение школьной дисциплины, повлекшее исключение» из училища (школы)». Фактически государство прикрепляло учащихся ФЗО.



(На фото: передовая группа учеников – плотников школы ФЗО №7 г. Ленинграда)

Единственной социальной лестницей для низов тогда стали военные училища – обучение в них было бесплатным. Либо после службы в армии – работа в НКВД.



Но и при Хрущёве за школьное образование фактически приходилось платить. 24 декабря 1958 года был принят закон «Об укреплении связи школы с жизнью», вводивший обязательное восьмилетнее образование. Но при этом учащиеся 9-10-го классов должны были по 2 дня в неделю работать на производстве или в сельском хозяйстве – всё, что они производили за эти 2 дня работы на заводе или в поле, шло в оплату школьного образования. Для поступления в вуз теперь требовался стаж работы не менее двух лет после окончания школы. Эта «школьная реформа» была отменена сразу после смещения Хрущёва, а окончательно современный вид школьное образование приняло лишь при Брежневе, в 1966 году.



На фоне сталинского крепостничества и сословности, «экспериментов» со школьным образованием Хрущёва и нынешних путиных, брежневское время для россиян должно казаться Раем. Однако, как ни удивительно, страна до сих пор наводнена как фанатами Сталина, так и плодами его жизнедеятельности – путинистами. Про Брежнева же никто и не вспоминает.

(с) Толкователь

70 лет назад, в 1940 году, в СССР разразился очередной продовольственный и товарный кризис, и многотысячные очереди стали обыденным явлением по всей стране. Как выяснила корреспондент "Власти" Светлана Кузнецова, именно тогда в лексикон советских людей прочно вошло слово "блат".

"Как арестантов, ведут к магазину"

Когда говорят о всесильности советской власти в 1940-х годах, поневоле вспоминается пословица, появившаяся в то же самое время: "Блат сильнее Совнаркома". Теперь довольно трудно представить себе, каким образом знакомства и взятки могли оказаться сильнее правительства, тем более при диктатуре. Но еще совсем недавно те, кто жил в ту эпоху, не без удовольствия вспоминали, как удавалось что-то сделать или чего-то добиться благодаря родственным связям или знакомству с нужным людьми.



К примеру, с 1940 года без специального разрешения или командировочного удостоверения невозможно было купить железнодорожный билет в Москву. При этом тот, кто незаконно или без особой, строго обоснованной необходимости выдавал подобные документы, мог понести ответственность вплоть до уголовной.

Однако при желании всегда можно было найти организацию, а в ней человека, готового — по знакомству или за мзду — помочь с документом, открывающим дорогу в столицу Родины, где любой советский человек ожидал увидеть изобилие товаров и продуктов. Ведь в СССР, как утверждалось в газетах и говорилось по радио, собирались колоссальные урожаи и выпускалось несметное количество товаров. И если в одном отдельно взятом городе прилавки зияли пустотой, то где же быть изобилию, как не в Москве?



Но начиная с 1939 года подобных отдельно взятых городов, где в магазинах отсутствовали продукты и самые элементарные вещи, становилось все больше и больше. А ведь судя по письмам в ЦИК, ЦК и Совнарком, еще в 1938 году на скудность питания жаловались в основном те граждане СССР, чьи низкие зарплаты не позволяли покупать продукты, которых хватало в магазинах и на рынках. Вот только обилие на колхозных рынках достигалось попранием социалистических принципов сельского хозяйства. Во многих колхозах, прежде всего небольших, крестьяне с согласия председателей и правления мало-помалу увеличивали приусадебные участки, а кое-где даже брали в своеобразную аренду обобществленные поля. Урожай с них шел на рынки, а прибыль делилась между производителями и руководителями.

Этой порочной практике, возрождающей частнособственнические инстинкты, партия и правительство в мае 1939 года решили положить конец. По всем областям и республикам начались проверки размеров приусадебных участков и изъятие излишков земли. Вслед за чем колхозники всеми правдами и неправдами начали уходить из колхозов, а на городских рынках обилие продуктов осталось только в воспоминаниях.
При этом появление в продаже любых товаров вызывало неимоверный ажиотаж и очереди, принимавшие самые экзотические формы.

1938 и 1939 годы оказались далеко не самыми урожайными в отечественной истории, станет понятным, отчего зимой 1939-1940 годов на рынках молоко продавали не крынками или бутылками, а стаканчиками, муку — блюдцами, а картошку — поштучно.



При этом появление в продаже любых товаров вызывало неимоверный ажиотаж и очереди, принимавшие самые экзотические формы.
"Уважаемый Вячеслав Михайлович,— писал той же зимой председателю Совнаркома Молотову житель Киева Н. С. Ковалев.— Вопрос одежды у нас в Киеве чрезвычайно тяжелый. Позорные дела творятся. Многотысячные очереди к магазинам собираются за мануфактурой и готовой одеждой еще с вечера. Милиция выстраивает очереди где-нибудь за квартал в переулке, и потом "счастливцев" по 5-10 человек гуськом, один за другого в обхват (чтобы кто не проскочил без очереди), в окружении милиционеров, как арестантов, ведут к магазину. В этих условиях расцветает спекуляция жуткая, произвол милиционеров, и говорят, что не без взяток. Сердце сжимается от таких "порядков". Сколько недовольства и проклятий. Честный рабочий человек, если он даже крайне нуждается, не может купить себе белья, брюки и пр. самое необходимое, разве что у спекулянтов за удвоенную цену. Так дальше терпеть нельзя, это положение нужно изменить. Или, если есть, дать больше товаров в продажу, чтобы открыть несколько магазинов или установить какую-то норму или право на покупку товара всякому гражданину. Я считаю, что, когда ликвидировали карточную систему, имелось в виду, что будет лучше, а на практике с мануфактурой это не оправдывается. Ничего плохого, а наоборот, будет лучше от введения гос. регулирования в этом вопросе. Дорогой Вячеслав Михайлович! Убедительнейшая просьба разобраться с этим делом. Об этом вопят сотни тысяч граждан".



. Как в городе, так и на заводах, в том числе и ведущих, т. е. на цемзаводах, большие очереди за хлебом. Практикующаяся в свое время так называемая живая очередь никем не регулируется, в силу чего население проявляет свою инициативу, вводя списки занимающих очередь. Чаще всего очередной номер пишется на руке. С целью гарантировать себя в получении хлеба (всему населению хлеба не достается) очереди устанавливаются с 2-3 часов ночи, до момента открытия магазина, т. е. до 7-8 часов утра. Т. е. люди простаивают по 7-8 часов на 35-40-градусном морозе. Вместе со взрослым населением в очередях находятся и дети.

2. При явном недостатке хлеба в продаже находится до 50% высокосортного хлеба по цене 1 р. 50 к., 2 р. 70 к. и дороже за килограмм. Большая доля населения не имеет возможности приобретать этот хлеб, т. к. рабочий при среднемесячной зарплате в 200-250 руб. и семье в 4-5 человек не покрывает расходы по покупке хлеба.

http://www.kommersant.ru/doc/1407605/print




73 года назад в СССР было введено крепостное право:


"Осуждено за прогулы 40,7% рабочих"
Указом президиума Верховного совета СССР от 26 июня 1940 года одновременно с переходом на семидневную рабочую неделю. В документе, именовавшемся "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений", предписывалось:

...3. Запретить самовольный уход рабочих и служащих из государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений, а также самовольный переход с одного предприятия на другое или из одного учреждения в другое. Уход с предприятия и учреждения или переход с одного предприятия на другое и из одного учреждения в другое может разрешить только директор предприятия или начальник учреждения


А чтобы ни у кого не осталось сомнений в серьезности намерений руководства страны, на следующем пленуме Верховного суда 23 июля 1940 года появилось дополнительное разъяснение: в случае повторного нарушения дисциплины срок исправительно-трудовых работ, данный за первый проступок, превращается в срок заключения. Кроме того, как сообщали газеты, совместным приказом Наркомата юстиции СССР и Прокуратуры СССР опоздания на работу и с обеда более чем на 20 минут или уход с работы раньше на то же время приравняли к прогулам.



Правда, те, кто хотел сменить работу вопреки воле начальства, могли воспользоваться прорехой в законодательстве. До указа от 26 июня совершившие на работе мелкую кражу или хулиганский поступок подлежали немедленному увольнению. В стране началась эпидемия мелких краж и хулиганских выходок. Однако партия и правительство быстро прикрыли эту последнюю лазейку. С 10 августа 1940 года за те же проступки полагался год тюрьмы, если размер украденного или цинизм содеянного не предусматривали более сурового наказания. Легальной возможности сменить работу больше не существовало. По существу, советских трудящихся приравняли к крепостным посессионным крестьянам, которых целыми селами приписывали к фабрикам и заводам на пожизненную работу.
http://www.kommersant.ru/Doc/1353083


"На 15 сентября 1940 г. передано в суд материалов по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. на 1 082 216 человек. Осуждено всего 906 824 человека, в том числе за прогул — 755 440 человек, за самовольный уход с работы — 131 718 человек, за покровительство прогульщикам — 2949 человек".
Всего же по этому Указу было осуждено 18 миллионов человек

«В нарсудах были изготовлены трафаретные приговоры, в которых было оставлено место лишь для вписания фамилий и анкетных данных подсудимых»



И наконец последовал указ о переводах (продаже) крепостных...

Президиум Верховного Совета СССР. Указ от 19 октября 1940 года О порядке обязательного перевода инженеров, техников, мастеров, служащих и квалифицированных рабочих с одних предприятий и учреждений в другие

Существующее положение, при котором наркоматы не имеют права направлять инженеров, служащих и квалифицированных рабочих в обязательном порядке с одного предприятия на другое, - является помехой для развития народного хозяйства.

Президиум Верховного Совета СССР постановляет:

1. Предоставить Народным Комиссарам Союза ССР право переводить в обязательном порядке инженеров, конструкторов, техников, мастеров, чертежников, бухгалтеров, экономистов, счетно- финансовых и плановых работников, а также квалифицированных рабочих, начиная с шестого разряда и выше, с одних предприятий или учреждений в другие, независимо от территориального расположения предприятий и учреждений.

4. Установить, что директора предприятий и начальники учреждений обязаны давать разрешение на уход с предприятий или из учреждений женам инженеров, служащих и квалифицированных рабочих, переводимых в другую местность, согласно настоящего Указа.

5. Лица, виновные в невыполнении приказа народного комиссара об обязательном переводе на другое предприятие или в учреждение, считаются самовольно ушедшими с предприятия или учреждения и предаются суду по статье 5 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений.

источник