Известно, что Пушкин много путешествовал. Число и протяжённость его маршрутов составили бы честь готовому «к перемене мест» нашему современнику. Правда, не все поездки совершались по воле Александра Сергеевича. Так, первое большое и весьма значимое в его жизни путешествие было... в ссылку.

«Пушкин наводнил Россию возмутительными стихами», — заявил Александр I. После этих слов поэта ждал отдых  в Сибири. Однако благодаря усилиям старших друзей, северная ссылка была заменена южной «полуссылкой».

Первые месяцы своего изгнания Пушкин провел в неожиданно приятной обстановке. Вот что пишет он своему младшему брату Льву: «приехав в Екатеринослав, я соскучился (он пробыл там всего около двух недель), поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку, по моему обыкновению. Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в жидовской хате, в бреду, без лекаря, за кружкою обледенелого лимонада.  Именно в день рождения поэта, 26 мая 1820 года (по старому стилю), поздно вечером больного Пушкина навещают Н.Н.Раевский-старший с сыном Николаем, младшими дочерьми Марией и Софьей, и врачом Е.П.Рудыковским и забирают с собой для поездки на Кавказ в Минеральные воды, чтобы подлечить Пушкина, а заодно проведать старшего сына Александра, который лечил свою старую рану в ноге.

Портрет генерала Н. Н. Раевского (отца семейства) работы Дж. Доу.

Когда биографы Пушкина пишут: «Ехал вместе с Раевскими», это означает, что ехали две кареты и коляска. В них размещались Раевский-старший — генерал Николай Николаевич, Раевский-младший — сын Николай, дочери Мария и Софья, гувернантка, компаньонка Марии и крестница Н. Н. Раевского Анна Гирей, француз Фурье и врач Е. П. Рудыковский, а в Гурзуфе их ждали уже жена генерала Софья Алексеевна с дочерьми Екатериной и Еленой. Пушкин ехал в открытой коляске с Раевским-младшим, иногда он пересаживался в карету к генералу. В таком окружении Пушкин не мог не влюбиться. Не секрет, что влюблён он был в самую младшую дочь генерала — пятнадцатилетнюю Марию. Она знала это, но относилась к Пушкину спокойно, даже с иронией. «Как поэт, он считал своим долгом быть влюблённым во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми встречался.  Пушкин не оставлял без внимания и старшую сестру Марии — Екатерину, и компаньонку Анну Гирей.

Портрет Марии Николаевны Раевской

Однако, путешествие Пушкина в Крым сулило встречу с "главной любовью"  - Софьей Станиславовной Потоцкой (дочь польского магната Станислава Щенсного Потоцкого и знаменитой авантюристки Софии Глявоне). Она родилась в Тульчине в 1801 году. Через год в семье Потоцких появилась другая дочь — красавица Ольга (впоследствии Нарышкина), тоже ставшая одной из знакомых Пушкина по Петербургу и Одессе.

Девочки росли в юго-западных владениях Потоцких — в Тульчине, где находились два дворца их владетельного рода, и в Умани, где в честь их матери был разбит в 1793—1796 годах знаменитый сад Софиевка; часть года семья проводила в Крыму, где еще Потемкин подарил своей прекрасной гречанке(матери девочек - Софии Константиновне Глявоне) большое греческое селение Массандру, которое тянулось от хребта Яйлы до моря, охватывая площадь свыше 800 десятин.

Муза Пушкина Софья Станиславовна Потоцкая

Вероятно, ещё в Петербурге поэт узнал, что зиму София и Ольга коротали в Тульчине и Умани, а на лето уезжали в Крымскую Массандру. Именно в Петербурге поэт обсуждал с Николаем Николаевичем Раевским-младшим идею поездки с семейством его прославленного отца в Крым.

Опустим детали этого интереснейшего путешествия и коснёмся кульминационного момента, когда кавалькада карет с семейством Раевских, приехав в Феодосию, решила плыть на николаевском бриге "Мингрелия" в Гурзуф. (поездка состоялась в ночь с 15 на 16 августа, капитаном брига был тогда капитан-лейтенант М.Н.Станюкович, отец известного писателя-мариниста; модель брига впервые выполнена Г.Г.Кузнецовым и находится сегодня в Николаевском Музее судостроения и флота).

Поэт впервые в своей жизни ступил на борт военного корабля, оставалась всего одна ночь до осуществления его заветной мечты, что он всю ночь не спал и бормотал строки вдохновеннейшей элегии "Погасло дневное светило", пронизанной близким свиданием с любимой, подведением итога своих любовных чувств:

Я вижу берег отдалённый, Земли полуденной волшебные края; С волненьем и тоской туда стремлюся я, Воспоминаньем упоённый... И чувствую: в очах родились слёзы вновь; Душа кипит и замирает; Мечта знакомая вокруг меня летает; Я вспомнил прежних лет безумную любовь, И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило, Желаний и надежд томительный обман... ........................................ И вы забыты мной, изменницы младые, Подруги тайные моей весны златыя, И вы забыты мной... Но прежних сердца ран, Глубоких ран любви, ничто не излечило... Шуми, шуми, послушное ветрило, Волнуйся подо мной, угрюмый океан...

Три недели провёл Пушкин в Юрзуфе, как тогда говорили и, конечно же, встречался и ходил по стопам Софии, что видно из его стихотворений "Нереида", "Дионея", "Кто видел край, где роскошью природы...", "Таврида", "Ненастный день потух; ненастной ночи мгла...". Возможно, именно здесь София и Ольга поведали легенду о Потоцкой, погибшей в гареме крымского хана, и о "Фонтане слёз", поставленном в её честь в Бахчисарайском дворце, который вскоре Пушкин увидел и сам.

А.С.Пушкин и Мария Раевская в Гурзуфе. Айвазовский.

Будучи неисправимым романтиком, Пушкин тотчас вдохновлялся красотой южной природы. А вот творения рук человеческих, особенно в том жалком состоянии, в каком он видел их в Крыму, действовали на него не сразу, часто вспоминаясь через много лет.

В начале сентября 1820 года Пушкин с мужчинами семейства Раевских отправился вглубь Южного Крыма, намереваясь верхом добраться до Симферополя через Бахчисарай. В отсутствие дороги конное путешествие представлялось единственно возможным для визита в города центральной части полуострова. Тропы были такие узкие и извилистые, что лошади временами едва пробирались вдоль берега, а всадники замирали от страха, проезжая через стремнины, ущелья и пропасти.

Пушкин на вершине Ай-Петри при восходе солнца 1899. Айвазовский.

Во второй половине дня 6 (18 по н.ст.) сентября 1820 г.  Пушкин, генерал Раевский и их спутники прибыли верхом на лошадях из Байдарской долины в уже описанный мною Свято-Георгиевский монастырь у мыса Фиолент. 

Утром 7 (19 по н.ст.) сентября они покинули монастырь и, минуя Севастополь, направились по  Екатерининской дороге в Бахчисарай. Перед путниками, ехавшими верхом, открылись живописные таинственные виды "пещерных городов", скалы причудливых очертаний.

Бахчисарай поразил поэта только вначале, когда неожиданно возник из-за поворота длинной степной дороги. Единственным въездом в город служили заросшие мхом полуразвалившиеся ворота со скрипучими железными затворами. Удручающее впечатление производили «гнилые воды» Чурук-Су, растянувшейся на четыре версты. Зато сам Бахчисарай оказался настоящим восточным городом с узкими проулками, зелеными двориками, с двухэтажными домами, прятавшимися за глинобитными стенами. Путешественники полюбовались резными деревянными решетками окон и балконов, отметили гармоничное сочетание пирамидальных тополей и высоких минаретов.

Жизнь города сосредотачивалась на единственной улице. Плотно заставленная лавками и мастерскими, она представляла собой своеобразный базар, где изделия создавались на глазах у публики. Подобно всякому восточному рынку, здесь продавались традиционные вещи из металла, кожи, дерева. Торговцы громко расхваливали свой товар: сабли, ножи, кожаные плети, медные тарелки и кувшины, седла, бурки, сафьяновые сапоги, кушаки, войлоки, чубуки для курительных трубок.

Спутникам Раевского посчастливилось попасть в Бахчисарай к началу осеннего мусульманского праздника Байрам. Русский поэт неожиданно оказался в центре всеобщего веселья, впервые увидев старинные татарские игры, конные состязания, позже отраженные в поэме «Кавказский пленник». Байрам обычно собирал купцов со всего Крыма. Заполнившая базар огромная толпа подкреплялась восточными яствами, которые жарились и пеклись прямо на улице. Пушкин, несомненно, отведал шашлык кебаб, плацинду или сырные лепешки пекыр-борек.

В начале позапрошлого столетия дворец служил пристанищем знатным путешественникам, какими в свое время посчитали Пушкина и семейство генерала Раевского. Им предоставили для ночлега безвкусно раскрашенные европейские комнаты с каминами и позолоченными потолками. В нарушение мусульманских обычаев на стенах были развешаны картины с изображениями человеческих лиц. Убранные во французском стиле, эти помещения предназначались для августейших особ. В остальных залах на персидских коврах стояли низкие диваны и столики, инкрустированные перламутром. Огромное количество внутренних помещений хан-сарая требовало проводника. В сопровождении сына Раевского поэт посетил гарем, отметив лишь ветхость некогда роскошного сооружения.

Фонтан не произвел на Пушкина особого впечатления. Как впрочем и на всех остальных посетителей дворца, представляющих красиво бьющие в высоту струи воды. Бахчисарайский фонтан оказался резной мраморной плитой, по которой из небольшого отверстия стекала вода, переливаясь из одной чаши в другую.

Фонтан выстроен в 1764 г. На свое нынешнее место во внутреннем дворике Хансарая фонтан был перенесен уже при Потёмкине (в 1784–1787гг. во дворце были проведены ремонтные работы, связанные с подготовкой к приезду в Крым Екатерины II. Именно тогда в Фонтанный дворик переносится фонтан «Сельсебиль» – знаменитый Фонтан Слез.), а изначально он находился на садовых террасах Дворца близ мавзолея Диляры-бикеч - женщины, жившей в Ханском Дворце в эпоху Крыма Герая (1758-64; 1768-69). С именем Диляры-бикеч было связано несколько замечательных построек в городе - и при этом ее личность, о которой в исторических документах не сохранилось никаких следов, оставалась и до сих пор остается совершенно загадочной. Разве, что титул " бикеч" указывает на ее высокое положение в иерархии ханского двора: бикечами в Крыму назывались высокопоставленные придворные распорядительницы. Тайна, окружающая имя Диляры-бикеч и историю создания фонтана на ее могиле, вызвала к жизни романтические легенды, рисующие Диляру как возлюбленную хана Крыма Герая.

Одна из этих легенд гласит, что хан Крым Герай - выдающийся правитель и бесстрашный воин - на склоне лет полюбил  прекрасную княжну по имени Диляра. Эта поздняя любовь стала для хана самым дорогим, что он когда-либо имел в жизни. Однако его счастье было недолгим: прекрасная княжна безвременно умерла, отравленная ревнивой соперницей из гарема. Глубоко скорбя, Крым Герай похоронил возлюбленную с наивысшей почестью, возведя над ее прахом мавзолей и пристроив к мавзолею фонтан. Этот фонтан, согласно легенде, был призван выразить те горестные чувства, в которые погрузила Крыма Герая гибель Диляры.

Верхняя надпись на фонтане восхваляет хана-строителя, который «тонкостью ума нашел воду и устроил прекрасный фонтан». Придворный поэт намекает на совершенство сооружения, не уступающего прославленным образцам: «Если кто хочет (проверить и увидеть), пусть придет. Мы сами видели Дамаск, Багдад. О шейхи! Кто будет утолять жажду, пускай сам фонтан языком своим скажет хронограмму: Приди! Пей воду чистейшую, она приносит исцеление». Нижняя надпись гласит: «Там, в райском саду, праведные будут пить воду из источника „Сельсебиль"». В надписях нет имени той, кому, согласно легенде, посвящен фонтан. Есть лишь намек на загробную жизнь в райском саду и призыв «пей воду чистейшую — она приносит исцеление», которую можно истолковать как утешение в скорби по ушедшим в мир иной. Имя Диляры запечатлено на мраморной плите, установленной над входом в дюрбе, одиноко стоящем в дальнем углу ханского сада: «За упокой Диляры фатиху (молитву) прочти». Возможно, оба памятника первоначально были вместе, возможно, их соединила легенда. В самой же легенде, пожалуй, сплавились воедино судьбы многих безвестных невольниц гарема.

Ислам запрещал художнику-мусульманину изображать человека и все живое, кроме растений, поощряя его тем самым к широкому употреблению языка символов. На мраморной плите, украшенной растительным орнаментом, в нише, расположены чаши. В верхней части ниши вырезан цветок лотоса из пяти лепестков, символизирующий человеческое лицо (в цифровой символике — пять обозначает человека). Из трубки, скрытой в центре цветка, капля за каплей падают «слезы», в верхнюю среднюю чашу. Из нее вода попадает в боковые чаши, а затем в следующую среднюю. Этот мотив — раздвоение потока и его последующее соединение — повторяется трижды.

Так продолжается всю жизнь - страдания сменяются просветлениями и наоборот - пока человек не закончит земной путь и не приблизится к порогу вечности (символом вечности считается спираль у подножия фонтана). 

Это лишь легендарная трактовка. Мастер Умер, создававший этот фонтан, вкладывал в свое творение иной смысл. Это можно утверждать уже потому, что фонтан подобного типа – не единственный в мире: очень похожее сооружение находится неподалеку во Дворце (в Бассейном дворике), подобный фонтан имеется в султанском дворце Топ-Капы в Стамбуле и т.д. "Фонтан слёз" относится к классу фонтанов, именуемых  Сельсебиль (один из райских источников, из которых, по верованию мусульман, пьют воду души праведников, павших за веру).

"Пушкин в Бахчисарайском дворце" . Чернецовы Григорий и Никанор Григорьевичи

Личность и судьба любимой жены Крым-Гирея на протяжении полутора веков неизменно привлекает внимание поэтов и исследователей. В легендах и рассказах ее считали то полькой, то грузинкой, то черкешенкой.

В настоящее время мнение пушкинистов склоняется к тому, что легенду, послужившую основой поэмы, рассказала Пушкину Софья Станиславовна Киселева (урожденная Потоцкая), с которой он был знаком в период трехлетнего пребывания в Петербурге. По-видимому, о ней идет речь в "Отрывке из письма к Д.": "К.поэтически описывала мне его, называя "la fontaine des larmes" (фонтан слез)". Именно ее, как полагали современники, имел в виду Пушкин, когда признавался в письме к брату: "…многие места (поэмы "Бахчисарайский фонтан") относятся к одной женщине, в которую я был очень долго и глупо влюблен".

Эта женщина отличалась, по словам Пушкина, «поэтическим воображением», любила солнечный полуостров с его польскими виллами и памятниками ханской Тавриды, легенды Крыма живо воспринимались ею, как, вероятно, и ее младшей сестрой. Столица Гиреев Бахчисарай с его дворцом и садами должна была особенно привлечь их внимание, тем более, что живописной местности и историческому городу вполне соответствовала услышанная ими здесь прелестная легенда об одной из представительниц их прославленного рода — Марии Потоцкой: она отправилась морем в Каффу (ныне Феодосия) к дяде, но буря прибила судно к Очакову (город в Николаевской области Украины, основан в 1492 году крымским ханом) , и здешний паша отвез девушку к Крым-Гирею. Хан долго добивался ее любви, но девушка оставалась горда и непреклонна. Далее, согласно легенде, одна из жен хана - Зарема — из ревности умертвила ее, за что была утоплена в бассейне. Эти именно польские девушки окрестили мемориальный водомет, призванный символически выражать скорбь безутешного Керима; они назвали его «фонтаном слез», т. е. создали образ, увековеченный в русской поэзии Пушкиным. Этих юных мечтательниц он и имеет в виду, воздавая хвалу ранним посетительницам Бахчисарая, растроганным необычайной судьбой их праматери и живым памятником скорби, воздвигнутым ей:

Младые девы в той стране Преданье старины узнали И мрачный памятник оне Фонтаном слез именовали.

Стихи эти могли относиться только к сестрам Потоцким. Софья Станиславовна гордилась своим историческим родом и чтила его предания. Война, наука и поэзия были отличительными признаками знаменитой фамилии. Участники героических битв, ученые, поэты и публицисты, они внушали восхищение и гордость своей одаренной и смелой правнучке.

Софья Станиславовна Потоцкая

Приоткрывается история создания знаменитой поэмы, но личность героини остается по-прежнему в тени… Только в конце XIX века опубликована была повесть, в которой говорится, что настоящее имя красавицы Динора Хионис. Она гречанка, уроженка Феодосии, а в гарем Крым-Гирея попала из-за вероломства некоего знатного турка.

Легенда Потоцких настолько прочно укрепилась, что знаменитый русский писатель-путешественник и крымовед Евгений Львович Марков в начале второй половины XIX века пишет в своих "Крымских впечатлениях" об экскурсоводе и экскурсии по дворцу: "В своих комментариях он обходился с помощью Крым-Герай-хана да Марии Потоцкой. Что ни спросишь-все у него Крым-Герай да Марья Потоцкая; деревянные башмаки для бань-Марьи Потоцкой, кровать- Марьи Потоцкой".

Несколько лет спустя  в письме к А.Бестужеву Пушкин признается: "Я суеверно перекладывал в стихи рассказ молодой женщины". Четвертого ноября 1823 года Пушкин из Одессы пишет П. Вяземскому: " Пришли к Бахчисараю предисловие или послесловие, если не ради меня, то ради Софьи Киселевой". 

Мы знаем, что Сельсебиль не произвел на поэта особого впечатления, но существует легенда, что в одну из чаш фонтана Слез, в которую стекают "хладные слезы", Пушкин положил две розы. Этим подарком поэт почтил память двух невольниц по легенде погибших в гареме от унижений, оскорблений и издевательств, но остались душевно чистыми и непокоренными. Сегодня в верхней чаше фонтана всегда лежат две розы, которые каждый день кладут в воду фонтана музейные работники в память о Пушкине, о красавице Диляре, о несчастном хане. Они напоминают о пребывании в этом дворце и в Бахчисарае великого русского поэта, о его нежном отношении к жертвам ханского произвола.

.. Журчит во мраморе вода и каплет хладными слезами, Неумолкая никогда...

Кратковременное пребывание Пушкина в Бахчисарае послужило темой для написания поэмы "Бахчисарайский фонтан" и стихотворения "Фонтану Бахчисарайского дворца", в которых воспето это чудесное произведение искусства:

Фонтан любви, фонтан живой! Принёс я в дар тебе две розы. Люблю немолчный говор твой И поэтические слёзы. Твоя серебряная пыль Меня кропит росою хладной: Ах, лейся, лейся, ключ отрадный! Журчи, журчи свою мне быль… Фонтан любви, фонтан печальный! И я твой мрамор вопрошал: Хвалу стране прочёл я дальной; Но о Марии ты молчал… Светило бледное гарема! И здесь ужель забвенно ты? Или Мария и Зарема Одни счастливые мечты? Иль только сон воображенья В пустынной мгле нарисовал Свои минутные виденья, Души неясный идеал?

Рекомендую послушать радиоверсию поэмы, начитанную заслуженным артистом России Г. Богачевым в эфире Радио Москва.

Высоко ценил гений Пушкина Карл Брюллов. Поэтичность и драматизм поэмы привлекли художника. Картина явилась для Брюллова своего рода художественным памятником в честь погибшего поэта. Она была начата вскоре после кончины Пушкина. Работа Брюллова над «Бахчисарайским фонтаном» продолжалась несколько лет.  В поэме Брюллов избрал не драматический момент столкновения Заремы с Марией, а описание безмятежной жизни полусонного гарема. Под развесистыми деревьями, у бассейна, расположились молодые пленницы с детским любопытством наблюдая за плещущимися в воде рыбками. Их радость умеряет недоверчивый взгляд евнуха, ревниво оберегающего честь Гирея. Веселью «младых жен» противостоит тихая грусть Марии, одиноко сидящей на дальнем окошке. Ее легкий силуэт с низко опущенной головой светлым пятном рисуется на фоне пестрых их одежд.

Бахчисарайский фонтан. Карл Брюллов.

 Поэма "Бахчисарайский Фонтан", которая вышла в свет в 1824 г. обеспечила Бахчисараю широчайшую известность. Фонтан и связанные с ним легенды служили источником вдохновения также для Адама Мицкевича и многих других деятелей искусства, прославивших город и Дворец. 

Недалеко от дворца обнаруживаем Le cafe "Пушкинъ"

Открылось сие заведение в марте прошлого года. В нем готовят традиционные восточные блюда и сладости.

Если спуститься вниз по улочке( метров триста), то можно выйти на небольшую площадь, где установлен памятник поэту. Сразу за его спиной начинается неожиданно длинная улица Пушкинская - сердце Русской слободки Бахчисарая.

Здесь до 1783 проживало христианское армянское и греческое население многонационального города, а после 1783 – формировался русский квартал. Здесь сохранилось старое красивое здание, в начале ХХ века принадлежавшее «отцу города» купцу-греку Пачаджи, а ныне являющееся ЗАГСом.

От него и начинает закручиваться вправо и наверх Пушкинская улочка. Если мы пройдем по ней минут десять, то упремся в арочные ворота старого православного кладбища времен Крымской войны, в Братской могиле которого захоронено около 4-х тысяч русских воинов, павших от ран при Первой обороне Севастополя в 1854–55 гг.

Но вернемся к Пушкину. 6 июня 1999 года в год 200-летнего юбилея со дня рождения великого поэта, руководство Москвы преподнесло в дар Бахчисараю бронзовый монумент Александра Сергеевича, который был установлен в исторической части города недалеко от Ханского дворца.

На площади собралось множество народа, приехали представители из Москвы, Симферополя; состоялись концерты, народное гулянье, а вечером, наверное впервые за многие десятилетия - праздничный салют.

Авторами памятника являются Заслуженный архитектор Украинской ССР, лауреат Государственной премии Украинской ССР имени Тараса Шевченко, архитектор-художник Василий Гнездилов, скульптор Мария Константинова и архитектор Валерий Борисов. Высота статуи 3,2 м, постамента 2,1 м.

Памятник Пушкину в Бахчисарае является самым монументальным и высокохудожественным скульптурным произведением из всех, возведенных поэту в год его 200-летия, как в дальнем, так и в ближнем зарубежье.

Открытие памятника великому русскому поэту в городе, которому он посвятил одно из ранних и лучших своим произведений, стало большим и знаменательным событием, объединившим всех поклонников его таланта - "от финских хладных скал" до солнечной Тавриды.

Как скульптор Умер не предвидел всемирной славы своего произведения, так и Пушкин, окончив черновик поэмы, не мог предугадать, что тем самым он выписал вечную охранную грамоту Дворцу и самому имени Дворца. Через столетие с лишним в такой грамоте возникла самая настоятельная необходимость: после депортации советским режимом крымскотатарского народа в 1944 г. все крымскотатарские названия городов и сел Крыма были заменены на русские (точнее сказать – советские). Бахчисараю тоже готовилось новое имя: "Пушкинск", "Садовск" или как там еще… Высказывались также "мнения" о сносе Дворца – немого свидетеля истории народа, лишенного права жить на родине прадедов. К счастью, московские власти вовремя смекнули, что переименовать знаменитую поэму «Бахчисарайский фонтан» им все-таки не под силу. Поэтому Бахчисарай остался Бахчисараем, а Дворец остался стоять на земле. Хансарай обязан нынешним существованием двум людям искусства разных эпох и народов: скульптору Умеру и поэту Пушкину.