Об обстоятельствах и причинах ввода советских войск в Афганистан через 35 лет. Часть 2.
IV. Выборочные недочёты, сопровождавшие принятие решения партийного руководства СССР о вводе ОКСВ в Афганистан.
1. Присутствие в ДРА наряду с хорошо подготовленными советскими специалистами людей случайных, некомпетентных, оказавшихся там благодаря кумовству и другим формам коррупции, например, вручению взятки для направления в валютную зарубежную командировку, либо обещания тем, кто её одобрил или оформил регулярных поставок импортных товаров, в частности, дефицитной радиотехники. Непрофессионалы лебезили, подстраивались под мнения вышестоящих руководителей, подготавливали служебную информацию, угодную их представлениям о политической, военной, этнической и других нюансах социальной ситуации, которая складывалась в Афганистане. Осмысленные искажения действительной оперативной обстановки наносили колоссальный вред, провоцировали отдание «на самом верху» неверных стратегических и тактических административных команд. Негативные примеры поведения не лучших представителей советского госаппарата в Афганистане через жёлтые СМИ, зарубежные масс-медиа в годы перестройки становились обобщающими, бросали тень на всех воинов-интернационалистов. В советское общество вбивалось клише: «Генерал-«афганец», значит, участвовал в контрабанде, вывозил барахло транспортниками. «Мушавер»-советник или обычный гражданский специалист, тут и говорить нечего, поехал исключительно за чеками валютного магазина «Берёзка», кооперативной квартирой и «Волгой»…» Поучительно, что к такому же подлому методу прибегала партия большевиков, когда в годы Первой мировой войны, революций 1917 г., Гражданскую войну и в последующие десятилетия Советской власти насаждала неприязнь населению к военнослужащим Российской империи и так называемым белогвардейцам.
2. Решение советского руководства о вводе войск в Афганистан было принято, несмотря на предварительный анализ и прогнозы-предупреждения о последующем неблагоприятном развитии политической ситуации. В частности, просчитывалось, что ввод войск может привести к падению авторитета СССР на мировой политической арене и к вооружённому противостоянию с оппозицией правящему кабульскому режиму, даже афганским народом. Эти аргументы были для Политбюро ЦК КПСС до поры до времени сдерживающими обстоятельствами в предоставлении военной помощи ДРА. Вместе с этим, присутствовала и очевидная ошибочность суждения ЦК КПСС об Афганистане. Она заключалась в воззрениях на эту патриархальную страну через лупу марксистско-ленинских стереотипов. А они не укладывались в модель традиционной жизни исламского общества. В серьёзный расчёт не принималась крепость родоплеменных связей, осознанная патриархальность уклада повседневного быта, главенствующая позиция в общественной и частной жизни мусульманских установок. Лидеры советской коммунистической партии рассматривали Афганистан как страну с безукоризненной социалистической перспективой. ЦК КПСС полагал, что Афганистан – это зеркальное отражение некогда монархического Туркестанского края, вставшего на путь живого восприятия марксистско-ленинских теорий, что также было ошибочным. В этих предопределениях больше присутствовало надуманного затратного альтруизма, чем взвешенного социального прагматизма. Похоже, в те годы мало кто был знаком с упоминавшимся уже фундаментальным междисциплинарным трудом «Авганистан» генерала А.Е. Снесарева, где он писал: «Только та политика, которая принесёт Афганистану прочный покой, обеспечит его самостоятельность и доставит ему шансы просторного развития в русле религиозно-национальных идеалов, сыщет прочные симпатии Афганистана вообще и афганцев в частности». И когда боевые действия ОКСВ зарубежные противники Кабула и Москвы объявили войною против ислама – эффективных ответных мер не последовало.
3. Экипировка военнослужащих ОКСВ не отвечала рельефу афганской местности, другим географическим и природным условиям. Пример. Подошвы сапог советских военнослужащих имели гладкую поверхность. Профессиональные востоковеды, в частности, проф. С.П. Поляков (кафедра этнографии истфака МГУ им. М.В. Ломоносова) настоятельно рекомендовали поменять гладкую подошву на подошву-сцепку с каменистой почвой. Этот совет так и остался до ввода войск неисполненным.
4. Отсутствовала тщательная проработка уже тогда известной версии: ввод ОКСВ в Афганистан – это намеренное вовлечение СССР в экономическую и политическую ловушку, устроенную США, как компенсацию за проигрыш во Вьетнамской кампании, в чём Москва сыграла ключевую роль.
Данная версия укрепилась вслед за рассекречиванием архивных документов на Западе, их обсуждения в СМИ. Так, бывший советник президента Д. Картера по национальной безопасности З. Бжезинский в интервью французскому журналу «Le Nouvel Observateur» в январе 1998 г., почти через 10 лет после вывода ОКСВ, заявил: «… Но в действительности… всё обстояло иначе: на самом деле первую директиву об оказании тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле президент Картер подписал 3 июля 1979 года. И в тот же день я написал ему докладную записку, в которой объяснял, что, по моему мнению, эта помощь повлечёт к военному вмешательству Советов». На вопрос корреспондента, не сожалеет ли он о случившемся, г-н Бжезинский резонно ответил: «Сожалеть о чём? Та секретная операция была блестящей идеей. Она дала заманить русских в афганский капкан, и вы хотите, чтобы я сожалел? Когда Советы официально пересекли границу, я написал президенту Картеру, по существу: «Теперь у нас появилась возможность обеспечить СССР его собственную Вьетнамскую войну».
И на самом деле, с одной стороны, Москва вела в Афганистане на протяжении свыше девяти лет экономически обременительные боевые действия, морально осуждаемые в ООН. Этот вооружённый конфликт, завершившийся выводом советских войск, стал значимым условием распада Союза ССР. Как выразился в 2007 г. в интервью интернет-порталу «Афганистан.Ру» генерал армии В.И. Варенников: «Они (США) были заинтересованы во вводе наших войск больше, чем мы сами. Мы ставили перед собой цель стабилизировать обстановку, а они подготовили капкан… Против СССР развернули информационную войну, которая обернулась для нас тяжким бременем»[1].
А как вам показное возмущение американского президента Д. Картера после ввода советских войск в ДРА? А ведь именно он отдал распоряжение о вооружённой и иной поддержке исламской оппозиции кабульскому просоветскому режиму за полгода до появления в Афганистане «шурави»: «...оно (вторжение) изменило моё отношение к внешней политике СССР больше, чем что-либо другое за годы моего пребывания в должности».
Между тем, по большому счёту, ввод ОКСВ в Афганистан допустимо рассматривать как превентивный шаг в упреждении Москвою Третьей мировой войны, о чём будет сказано дальше.
V. «Доктрина Картера» против присутствия ОКСВ в Афганистане.
В мировых масс-медиа, курируемых Вашингтоном в годы президентства Д. Картера, широкую поддержку получило вызванное присутствием советских войск в Афганистане наращивание американской военной экспансии в странах третьего мира и разработанная администрацией США так называемая «доктрина Картера».
Суть этой доктрины заключалась в комплексе мер политического, экономического и иного воздействия на Советский Союз и его внешнюю политику с ожиданием успеха от намеченных открытых и тайных акций.
Во-первых, предлагалось установить эмбарго на поставки зерна в СССР, а также высокотехнологических разработок. Эффект получился обратным. Эмбарго на поставки зерна нанесло удар по экономике самих США, но главным образом фермеров Канады. Запреты же на предоставление Советскому Союзу технических новинок обходились путём оформления советскими ведомствами нужных заказов через подставные фирмы и дружелюбные СССР государства, которых эмбарго не коснулось.
Во-вторых, усекался только-только становящийся на ноги обмен СССР с зарубежными странами в областях культуры, науки и техники. Однако предусмотренные «доктриной Картера» меры не могли сработать полноценно вследствие того, что стабильность функционирования экономики некоторых европейских государств, в частности Франции и ФРГ, во многом зависела от экспорта продукции тяжёлой индустрии в СССР. Отказ от торговли с Советским Союзом грозил принести ненужные западноевропейской промышленности экономические потрясения. Этот аргумент работал против вводимых санкций, они полнокровно так и не состоялись.
В-третьих, немало западных стран бойкотировали Олимпийские игры в Москве 1980 года. Тем не менее, это важное мировое событие прошло успешно, так как подавляющее число африканских и азиатских государств не присоединились к бойкоту. Позднее западные политики сожалели об игнорировании Московских Олимпийских игр.
В-четвертых, США оказывали масс-медийное и иное давление на западноевропейские страны и Японию, требуя сократить предоставление кредитов СССР. Через прессу, по телевидению и радиовещанию внушалось, будто на Советский Союз и на подконтрольные ему суверенные территории третьего мира действует лишь силовое воздействие: нормальных слов, привычных для вменяемой западной демократии, тоталитарному советскому режиму, их союзникам и сочувствующим явно недостаёт. Зона Персидского залива объявлялась жизненно важной исключительно для США, и янки готовы были пойти на любые меры в целях обеспечения национальных интересов в этом секторе мирового пространства. Тем не менее, к удовольствию международных и зарубежных банков, кредитная история СССР продолжала пополняться новыми долгами, за которые позднее Российской Федерации пришлось расплачиваться сполна.
В-пятых, в результате ввода ОКСВ в Афганистан взаимоотношения между США и Пакистаном, США и Ираном пошли на поправку. После ухода «шурави» восвояси на контролируемых разведкой ОКСВ пакистанских дорогах, по которым вооружение могло поступать к моджахедам в Афганистан (патронировало их правительство генерала Мухаммеда Зия-уль-Хака), был наконец-то открыт его свободный транзит. Пакистанский генерал больше не опасался за собственную безопасность. В годы присутствия ОКСВ имели место неоднократные предупреждения Пакистану о возможности «очищения территории от американских империалистов». Как-то раз советскими войсками совершался показательный рейд в северное приграничье Пакистана, где дислоцировались лагеря моджахедов. Советский Союз не остановил бы Хиберский перевал, и режим генерала Зия оказался низвергнут значительно раньше его гибели в августе 1988 г. в результате авиакатастрофы.
Таким образом, «доктрина Картера», настроенная против СССР, на первый взгляд оказалась проигрышной. Новая администрация президента США Рональда Рейгана как бы с горечью признала это и разработала более продвинутую и изощрённую методологию давления на СССР, его развал. И всё-таки комплексные усилия, предпринятые Америкой против «красной Москвы» в эпоху правления президента Д. Картера, оказали несомненное негативное воздействие на международную обстановку, в первую очередь на торможение переговоров по сокращению вооружений. Помимо прочих негативных тенденций усилилась мировая милитаризация, что играло на руку западным концернам, занятым производством вооружений. Да и экстенсивные финансовые затраты СССР на поддержание присутствия ОКСВ в Афганистане без обратной экономической отдачи, иные не оправданные прозой глобальной жизни альтруистические зарубежные проекты СССР, давали о себе знать не с лучшей стороны, отрицательно воздействовали на экономическое благосостояние советского общества, его политическую стабильность.
Совокупность приведённых выше факторов дополнили прочие детерминанты периода «холодной войны», обернулись не в пользу СССР, от года к году сильнее раскачивали социальную конструкцию Советской власти, и, в конце концов, привели к выводу ОКСВ из Афганистана 15 февраля 1989 г.
Жирная точка выхода ДРА из сферы влияния Советской России была поставлена Кабулом в 1990 г. принятием новой Конституции. В статье 5 Основного Закона этого государства многочисленность политических партий признавалась основой политической системы Республики Афганистан. В том же году НДПА переименовали в партию «Ватан» («Отечество»). А через два года, в 1992-м, после крушения Союза ССР и прекращения военных поставок, оказания других видов союзнической помощи, в Кабул, уже не защищаемый ОКСВ, в условиях деморализации и недостатка оружия и боеприпасов у правительственных войск, вошли прекрасно вооружённые отряды оппозиции Северного Альянса. Коммунистическая монополия завершилась, как она вскоре закономерно прекратила существование и в Советском Союзе.
В 1996 г. Мухаммеда Наджибуллу – «последнюю жертву перестройки» – так именовало первого президента Афганистана агентство «Рейтер», пакистанская разведка вывезла из миссии ООН, где он укрывался с 1992 г., учинила над ним зверские пытки. И убила на бывшей конспиративной квартире советской разведки, перешедшей в руки противника. По другим сведениям, эту акцию провели талибы – сторонники построения исламского государства по законам Шариата. Достоверно то, что изуродованные и окровавленные трупы Наджибуллы и его брата генерала Шахпура Адмадзая не один день висели у ворот президентского дворца. А само государство получило новое наименование – Исламский Эмират Афганистан, в 2001 г. переиначенный в Исламскую Республику Афганистан.
VI. Социальная обстановка в СССР накануне, в период и после вывода ОКСВ из Афганистана.
Как упоминалось ранее, Генеральный Секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачёв 25 февраля 1986 г. объявил о скором выводе ОКСВ на XXVII Съезде Коммунистической Партии СССР: «Мы хотели бы в самом близком будущем вернуть на родину советские войска, находящиеся в Афганистане по просьбе его правительства. Согласованы с афганской стороной и сроки поэтапного их вывода, как только будет достигнуто политическое урегулирование, которое обеспечит реальное прекращение и надёжно гарантирует невозобновление вооружённого вмешательства извне во внутренние дела Демократической Республики Афганистан». (Аплодисменты.)[2]
Так самим партийным и советским руководством СССР афганская тема была поставлена с ног на голову, добровольно и старательно искажена под сурдинку кардинальных преобразований в стране.
Лидером советского государства энергично озвучивались тезисы ускорения и перестройки во всех сферах жизни, что с воодушевлением, готовностью восприняли народные массы, поддавшиеся помимо прочего на политическое осуждение ввода советских войск в Афганистан. Но, как выяснилось, к затеянным политическим и экономическим переменам оказалась не готова сама властная номенклатура. И социальная обстановка в 1986-1989 гг. стала нарастать, отягощаться серьёзными неурядицами.
Партийные и советские чиновники высших эшелонов власти игнорировали тревожные аналитические выкладки спецслужб, правоохранительных органов и учёных-аналитиков. Например, с риском для жизни сотрудниками Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Вооружённых Сил СССР были добыты долгосрочные планы государств-членов НАТО о методах разрушении Союза ССР. Однако первые лица ЦК КПСС эти документы положили под сукно. Указаний о принятии упреждающих мер, ответной оперативной игре по ним не состоялось. Аналитические записки на Старую площадь от МВД СССР в части активного вливания в кооперативное движение организованной преступности, привнесения в предпринимательскую деятельность криминальной идеологии и блатных стандартов финансового поведения – накопления умопомрачительных финансовых «общаков» – воспринимались в штыки, как посягательство на только зарождающиеся прогрессивные экономические отношения. Но сами дебаты о существовании организованной преступности – «советской мафии» – партийной элитой активно одобрялись. Мягкую поддержку от них получало и распространение теорий, явно не вписывающихся в понятие «правовое государство», о невозможности накопления первоначального капитала без нарушения действующего законодательства, что взятка – это смазочный механизм кооперативного движения... По центральным каналам телевидения замелькали психологически неадекватные субъекты, выдававшие себя за магов, колдунов, экстрасенсов. Они внушали неискушённому разуму миллионов советских телезрителей интеллектуальную ересь, убеждали население «уверовать в их целительную силу», а на самом деле – смириться с происходящими ухудшениями жизни. И незаметно, исподволь, люди начинали веровать! Смиряться!
Так плавно, но стремительно, буквально за год-два, перестроечные процессы, не обеспеченные строгим подчинением закону, внятной кредитной и налоговой политикой, иными понятными широким слоям населения механизмами перевода из одной модели социальной жизни страны в другую, по уверениям новых партийных бонз, более прогрессивную, начали деформироваться. А ведь на самом деле законсервированное само в себе советское общество давно ожидало позитивных перемен, действительного перехода на выигрышные для страны векторы развития. Но из-за этих очевидных ляпов-перекосов не реализованные на практике хозяйственные, культурные, экологические и прочие концепции Перестройки стали трансформироваться в социальный коллапс. И тогда пробудились силы Тьмы: сепаратизм, экстремизм, ростовщичество, ханжество, предательство, равнодушие и прочее Зло, дремавшее в социуме и ждавшее своего часа. Поджидали этого времени и на Западе, готовились к нему загодя и тщательно.
Уже через десять месяцев после XXVII Съезда КПСС, в декабре 1986 г., первой ласточкой прорезались молодёжные протесты в Алма-Ате и Караганде, обусловленные новой топорной кадровой политикой ЦК КПСС. С августа 1987 г. начал как бы неожиданно разгораться Нагорно-Карабахский конфликт между Армянской ССР и Азербайджанской ССР, переросший в 1989 г. в полноценные кровопролитные боестолкновения. Летом 1988 г., словно подгадало, произошло страшное землетрясение в Армении: были полностью разрушены города Спитак, Ленинакан и Кировакан. Погибли свыше 24 тыс. человек! Прямой материальный ущерб оценивался в 10 млрд. руб. (по ценам 1988 г.), а с учётом затрат на восстановление разрушенного эту сумму следовало как минимум удвоить. Март 1989 г. взорвался тбилисскими волнениями, вызванными стремлением Абхазской АССР выделиться из юрисдикции Грузинской ССР. В июне случилась крупная авария на продуктопроводе сжиженного газа вблизи железной дороги «Челябинск-Уфа», опять с человеческими жертвами.
В те же годы ощутимую лепту в деструкцию советского общества внесли: Приднестровский конфликт; жуткие межэтнические бойни в Новом Узене (Казахская ССР); Ферганские погромы (Узбекская ССР). Наметился критический подъём националистического движения на Украине, в Киргизии, Азербайджане, Молдавии, других Союзных Республиках. При этом лидеры выросших словно грибы «народных фронтов», зачастую поддерживаемые дипломатией Вашингтона, Лондона, Парижа, Монреаля, Берлина и других «друзей» советского народа, проводили хорошо продуманную сепаратистскую агитацию в национальных республиках, призывали к государственному суверенитету. Особенно поддались их влиянию прибалтийцы. В поддержку им в Москве, Ленинграде, Киеве, других крупных городах страны радикалы, почему-то причислявшие себя к «истинным демократам», надрывно призывали население к очевидно патологическим идеалам. В свою очередь шовинисты, например, из общества «Память» – к не менее губительным для государства и общества асоциальным действиям.
Трагические происшествия и антиобщественные воззрения катализировались СМИ: они неумолкаемо сообщали о любых ЧП, от великих до малых, рекламировали якобы новейшую философию свободы бранных слов, настраивали общество не на спокойствие рассудка, но на его помутнение. Внезапно нахлынувший мировоззренческий разнобой, подчёркнём снова, дезориентировал разум советских граждан, привыкших следовать призывам однопартийных установок. Одновременно, надо признать, раскрепощал людей, побуждал к политической активности. Но эта активность, увы, подхватывалась самопровозглашёнными «народными» вожаками и приводила далеко не всегда к благодатным результатам, приносящим пользу отдельно взятым людям, обществу, стране. И постепенно огромное пространство Союза ССР захлестнули цунами многомиллионных в совокупности митингов, манифестаций, забастовок, прочих массовых мероприятий, перерастающих из вначале вроде бы миролюбивых народных акций в открытое игнорирование законов, агрессию и погромы. Толпы людей, преимущественно молодёжи, оглушённые радикальной пропагандой, «подогреваемые» алкоголем, наркотиками, денежными подачками из таинственных фондов, одурманивающей сознание вседозволенностью, из Сил Добра перерождались в Армию Зла.
Репрессивные меры, предпринятые в ответ партийными и советскими властями в Центре и на местах, вместо последовательного внедрения хорошо продуманных подходов, той же организации массовой просветительской и другой профилактической работы в духовно возбуждённом обществе, вызвали ещё больший гнев населения, обращённый преимущественно против Кремля.
Стало ясно: пришедшая в коридоры высшей государственной власти новая номенклатура, как с большим опозданием осознала страна, оказалась совершенно не подготовлена к умелому переводу общества в условия жизни, отвечающие политическим и экономическим запросам дня. Народного вождя с добротным управленческим опытом, способного отремонтировать, оснастить и провести политически и экономический проржавевший советский корабль по водам мирового океана, насыщенного коварными мелями и бездонными водоворотами, пока ещё в обществе не появилось. Номенклатуры пруд пруди, а вождя – нет! Неустойчивая в характере фигура новоявленного партийного лидера М.С. Горбачева воспринималась затухающим советским обществом развитого социализма двояко. С одной стороны, рефлексивно одобрительно: как же, Первый Секретарь ЦК КПСС, Председатель Верховного Совета СССР и т.д., туда случайные не попадают! Мы ему верим и по однопартийной привычке повинуемся беспрекословно! С другой стороны, народ начал уже раскусывать некомпетентность Михаила Сергеевича в качестве главы самого большого в мире многонационального и многоконфессионального государства. Не тянул он эту разномастную упряжку, этот тяжеленный воз. Провозглашённые им перестроечные лозунги воплощались на практике в лингвистическую труху, в окончательное расстройство обветшалого советского государственного механизма без ощутимых признаков его усовершенствования по правилам, диктуемым самой жизнью. Довольно мощная ещё, на ходу, машина советской экономики вместо конкурентного укрепления на глобальном хозяйственном рынке, усвоения новейших правил финансового поведения, переориентаций товарного производства и сферы услуг стала хиреть, сдавать одну позицию за другой, позволила подмять себя под национальные интересы мировых держав-соперниц.
Зачатки этих трагических тенденций пока смутно ощущались советским обществом, но алармистские сигналы некой надвигающейся неминуемой беды уже достигали подсознания значительных масс населения. Эти пограничные настроения подтверждались социологическими выкладками. Опросы Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) выявили: свыше половины советских граждан описывали экономическое положение страны к середине 1989 г. критическим. Респонденты сетовали на растущую дороговизну продуктов питания, нехватку обыкновенного хозяйственного мыла, дефицит простой повседневной одежды. В итоге выходило, что 64% из числа всех опрошенных разуверились в возможность перестройки советской экономики.
Дополнительный импульс социальной напряженности, нарастающей снежным комом, придал вывод советских войск из Афганистана, открытый 25 декабря 1988 г. и формально завершённый 15 февраля 1989 г. Параллельно ему осуществлялся вывод советских военнослужащих из ГДР и ЧССР, затем – из Монголии. В июне 1989 г. был упразднён Среднеазиатский военный округ (присоединён к Туркестанскому военному округу), что сопровождалось дополнительной демобилизацией солдат и офицеров. В целом из пятисот тысяч почти 150 тыс. офицеров, прапорщиков и мичманов (вместе с их семьями – это свыше полумиллиона человек), подверглись сокращению. В итоге, в течение 1988-1989 гг., сотни тысяч разновозрастных людей в униформе возвращались по домам, где для них перестроечная партийная и советская власть далеко не всегда удосуживалась подготовить жильё, рабочие места, организовать переквалификацию на другие профессии, продолжение учёбы, не стремилась занять их досуг полезными делами, а не митингами, демонстрациями, уличными драками. Не удавалось сокращаемых и демобилизованных оградить от пряников криминала, с охотой рекрутирующих в свои ряды людей, кто владел навыками обращения с огнестрельным и холодным оружием, электронной техникой, проведением специальных операций и т.п.
К этому же времени население СССР, состоявшее из двух сотен миллионов детей и внуков участников Великой Отечественной войны, стало раздражать непонятное молчание руководителя советской державы в ответ на яростные публичные нападки, оголтелую критику военных. Советскую Армию упорно очерняют, где – правда, где – ложь, не отличишь. СМИ несут явную околесицу, соревнуются, кто желтее. Горбачеву же хоть бы что, к ответу лгунов не призывает. А обывателю пресса и телевидение, радиовещание и транспаранты, знай, исподволь прививают неприязнь к людям в военной форме. Их, случалось, избивали на улицах, сдирали погоны, сбивали фуражки, сжигали форму. В прессе, том же «Огоньке», Советскую Армию описывали, чуть ли не исчадьем ада, как выразился на I Съезде народных депутатов СССР член Военного Совета СССР генерал-лейтенант А.И. Овчинников. Ну, просто монстром, только и ждущим, как пожрать перестройку вместе с её основателями. И, напротив, народный депутат СССР академик Г.А. Арбатов, а он ведь фронтовик, принимал участие в морозном Военном Параде на Красной площади 7 ноября 1941 г.! Так вот, что поразительно, Георгий Аркадьевич доказывал: военный бюджет США сокращается, внешние военные опасности мнимые. Примерно в таком стиле выступал на I Съезде.
Но в первую голову доставалось от СМИ воинам-интернационалистам – «афганцам». Как их только в прессе и по телевидению, по радио и на митингах словесно не уродовали: «Афганец» – значит человек с искалеченной психикой. Офицер-«афганец» – значит, непременно посылал на убой солдат и командовал карательными акциями против местных». Фраза: «Я вас в Афганистан не посылал», – стала внедрённым в разум миллионов людей чумным штаммом. Огромное нескрываемое уже возмущение вызвало среди «шурави» стихотворение «Афганский муравей», опубликованное в журнале «Огонёк» (1989, № 1) под именем общепризнанного поэта, народного депутата СССР Е.А. Евтушенко (Гангнуса). Нелишним будет привести его строки полностью:
Афганский муравей
Русский парень лежит на афганской земле.
Муравей-мусульманин ползёт по скуле.
Очень трудно ползти... Мёртвый слишком небрит,
и тихонько ему муравей говорит:
«Ты не знаешь, где точно скончался от ран.
Знаешь только одно – где-то рядом Иран.
Почему ты явился с оружием к нам,
здесь впервые услышавший слово «ислам»?
Что ты дашь нашей родине – нищей, босой,
если в собственной – очередь за колбасой?
Разве мало убитых вам, – чтобы опять
к двадцати миллионам ещё прибавлять?»
Русский парень лежит на афганской земле.
Муравей-мусульманин ползёт по скуле,
и о том, как его бы поднять, воскресить,
муравьёв православных он хочет спросить,
но на северной родине сирот и вдов
маловато осталось таких муравьёв.
Стихотворение датировано 1983 г., то есть тем временем, когда Евгений Александрович был награждён орденом Трудового Красного Знамени за многолетнее творчество во славу советского общенародного государства. А на следующий, 1984 г., за поэму «Мама и нейтронная бомба» – Государственной премии СССР. Вероятно, по этой причине поэтическое творение, содержание которого не вписывалось в аргументы представлений на советский орден и на Государственную премию, ждало своего часа «в столе». Впрочем, некоторые из современников на этот счёт писали: «Признаюсь, я сам и тогда и теперь не верю в то, что подобные строки, всегда исключительно опасливо-осторожно фрондирующий советский литератор Евтушенко, написал в 1983»[3]. Другое дело, ветер перестройки, статус народного депутата СССР, иммунитет... Всё это придавало известную смелость. Через недолгое время стихотворение переложили на музыку. Барды и рок-группы стали петь новомодный хит перед многотысячными аудиториями, раскручивать по радио, телевидению. В частности, перед его исполнением некая группа «Шторм» произносила в микрофон: «Существует много взглядов по поводу войны в Афганистане. Мы солидарны с мнением Евгения Евтушенко, выраженном в стихотворении «Афганский муравей»[4].
В концертах более поздних 1990-х гг. солисты эстрады вместо слов «на афганской земле» стали петь: «Русский парень лежит на чеченской земле». Об американский парнях, лежащих на афганской земле, начиная с 2001 г. по настоящее время, Евгений Александрович почему-то вирши не слагал.
Леонид Молчанов – поэт-«афганец», участник боевых действий в составе ОКСВ в 1984-1986 гг., прочитав стихотворение Е.А. Евтушенко в январе 1989 г. дал ему в том же месяце поэтическую отповедь, названную «ОТВЕТ на стихотворение Евгения Евтушенко "Афганский муравей"».
Это куда более нравственно выигрышное сочинение тоже нелишне будет воспроизвести:
ОТВЕТ
на стихотворение Евгения Евтушенко "Афганский муравей"
Я много Ваших строк перечитал, –
Меня господь терпеньем не обидел, –
И всякое, представьте, ожидал,
Но этого, признаться, не предвидел.
Я представляю, как в тиши Москвы,
Куря и нервно комкая листочки,
В патриотическом порыве Вы
У Музы вырывали эти строчки.
Конечно, фактов нету горячей.
Представьте – в небе сполохи заката,
Афганский мусульманин-муравей
И тьма вопросов мертвому солдату...
Вы рассчитали всё, ошибки нет –
Солдат убит, нелепо и ужасно.
Он, может быть, и дал бы Вам ответ,
Но, к сожаленью, мёртвые безгласны.
За них – за всех безгласных и глухих,
Погибших в белом пламени разрывов,
Отвечу я – оставшийся в живых.
И думаю, так будет справедливо.
Солдат погиб – в бою иль на посту,
А муравей-философ рассуждает:
Зачем пришли вы в эту нищету,
Коль у самих забот сейчас хватает?
Ну, что ж, вопрос хороший Вы нашли.
Ответьте ж мне – я оценю Ваш опыт:
Зачем тогда в Испанию мы шли?
Зачем мы в сорок пятом шли в Европу?
Зачем тогда все это нужно нам?
Зачем же мы, во что бы то ни стало,
Поддерживали Кубу и Вьетнам? –
Своих забот нам и тогда хватало!
Я помню, как цветы бросали нам
И как нас со слезами провожали.
Вы тоже это видели бы там,
Но Вы туда – увы! – не приезжали...
Вы в это время где-то под Москвой
Хвалебные поэмы сочиняли
И в очереди там за колбасой,
Я думаю, ни разу не стояли.
Я никого ни в чём не упрекал,
Когда мы пыль афганскую глотали,
Но почему же те, кто там бывал,
Совсем другие строки написали?!
Я понимаю, из Москвы видней
И рыжий склон, и алые закаты,
И как ползёт афганский муравей
По жёсткой скýле мертвого солдата.
Дерзайте же! Пытайте мертвецов,
Ушедших навсегда в объятья смерти.
Пишите про афганских муравьёв.
Теперь все можно, а бумага – стерпит...
Поэтому, конечно же, тема намеренного уничижения советских военных, в первую очередь – «афганцев» – не прорезаться на I Съезде народных депутатов СССР просто не могла. И прорезалась.
Советские граждане, от мала до велика, прилипли к телевизорам, вглядываясь и вслушиваясь в бурные, свободные, освобождённые от контроля монопольной коммунистической системы политические дебаты в залах Кремлёвского Дворца Съездов…
VII. Первый Съезд народных депутатов СССР. Формирование общественного мнения о необходимости
политического осуждения ввода ОКСВ в Афганистан.
…2 июня, на девятый день работы народных депутатов к трибуне вышел на ножных протезах воин-инвалид, «афганец», майор ВДВ С.В. Червонописный из Украины (избирался от ВЛКСМ). Он поднял и осудил перезревший уже вопрос о намеренной травле Советской Армии, развернувшейся в СМИ. И попутно заявил: «Совершенно непонятны цель и смысл безответственных заявлений депутата Сахарова по поводу Афганистана, злобное издевательство лихих ребят из телепередачи «Взгляд»». Зачитал обращение от воинского коллектива Краснознамённого орденов Ленина и Кутузова II степени воздушно-десантного соединения имени 60-летия СССР на имя Председателя Верховного Совета СССР, Генерального Секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Обороны товарища Горбачева Михаила Сергеевича.
В обращении десантники просили дать с трибуны I Съезда разъяснения народным депутатам, «на каком основании или по чьему поручению народный депутат СССР Сахаров дал интервью журналистам канадской газеты «Оттава Ситизен»[5] о том, что будто в Афганистане советские лётчики расстреливали попавших в окружение своих же советских солдат, чтобы они не смогли сдаться в плен. Мы до глубины души возмущены этой безответственной, провокационной выходкой известного учёного и расцениваем его безличное обвинение как злонамеренный выпад против Советских Вооружённых Сил». И так далее, с перечислением фамилий «афганцев», подписавшими это обращение.
В заключение выступления воин-интернационалист добавил: «Я присоединяюсь к этому обращению… готов к дискуссии по поводу высказанных мною сегодня мыслей, но предупреждаю – к дискуссии, а не крикам, как это у нас уже здесь практиковалось…». (Аплодисменты. Депутаты встают).
Совершенно неожиданно для окружения академика А.Д. Сахарова – яркой фигуры в диссидентских кругах, поддерживаемого на Западе правозащитника, категорического противника Афганской кампании, а он уже приготовился оппонировать инвалиду-десантнику, участники Съезда почти как один поднялись из кресел и, громко выкрикивая слова одобрения, стали дружно аплодировать «афганцу» из Украины!
Боевого майора поддержал П.В. Шетько – председатель Комитета Верховного Совета по делам воинов-интернационалистов (лектор отдела пропаганды Минского обкома ЛКСМ Белоруссии, избирался от ВЛКСМ). Тоже инвалид войны, лишился в ДРА руки. Он критически оценил произведения Е.А. Евтушенко, уничижающее «афганцев». Уже упоминавшееся стихотворение о муравье-мусульманине и другое – «Колдунчик»[6]. Предупредил, что «самым страшным может быть потеря веры в государство, посылавшее нас за границу на войну», что «мы не хотим быть жертвами политической ошибки», «чтобы без решения высшего органа власти никто не посмел посылать наших детей за пределы нашей Родины». Поддержал работу Минобороны СССР над «Книгой Памяти», настаивал на опубликовании списков погибших, посетовал на отсутствие качественных протезов, нехватку оздоровительных центров, жилья, сравнил пенсию молодого инвалида без руки или без ноги – 46 руб. и среднюю заработную плату – 217 руб., возмутился отсутствием внимания к семьям погибших: «Конечно, никто не может вернуть матери её сына… Но мы не имеем морального права унижать эту мать в магазине, на работе. Даже для того чтобы соорудить надгробие своему сыну, она должна проливать слёзы и унижаться. Разве это милосердно?» Рассказал, какую обширную работу ведут ветераны-«афганцы» с тысячами неблагополучных подростков.
Выступления второго «афганца» зал также как и первого сопровождал громкими аплодисментами.
Затем к микрофону подошёл академик А.Д. Сахарова (главный научный сотрудник Физического института имени П.Н. Лебедева АН СССР, избран от АН СССР). Прошло время, наступили благоприятные политические перемены, и он снова в Москве. Не как сиделец в закрытой территории секретного города в Горьковской области (в наши дни – Нижегородской области), а как народный депутат, руководитель оппозиционной Межрегиональной депутатской группы (МДГ), вновь занятый афганской темой. Но теперь не в контексте вывода советских войск из Афганистана, это дело было уже, как говорится, в шляпе, а в контексте резкого требования политически осудить принятое в декабре 1979 г. решение ЦК КПСС по данному вопросу…
Приведём стенограмму его выступления целиком:
«Я меньше всего (шум в зале) желал оскорбить Советскую Армию. Я глубоко уважаю Советскую Армию, советского солдата, который защитил нашу Родину в Великой Отечественной войне. Но когда речь идёт об афганской войне, то я опять же не оскорбляю того солдата, который проливал там кровь и героически выполнял приказ. Не об этом идёт речь. Речь идёт о том, что сама война в Афганистане была преступной авантюрой, предпринятой неизвестно кем, и неизвестно кто несёт ответственность за это огромное преступление Родины. Это преступление стоило жизни почти миллиону афганцев[7], против целого народа велась война на уничтожение, миллион человек погибли. И это то, что на нас лежит страшным грехом, страшным упрёком. Мы должны смыть с себя именно этот позор, который лежит на нашем руководстве, вопреки народу, вопреки армии совершившем этот акт агрессии. Вот что я хочу сказать. (Шум в зале). Я выступал против введения советских войск в Афганистан и за это был сослан в Горький. (Шум в зале). Именно это послужило главной причиной, и я горжусь этим, я горжусь этой ссылкой в Горький, как наградой, которую я получил. Это первое, что я хотел сказать.
А второе… Тема интервью была вовсе не та, я это уже разъяснял в «Комсомольской правде», но я повторю: речь шла о возвращении советских военнопленных, находящихся в Пакистане. И я сказал, что единственным способом решения этой проблемы являются прямые переговоры между советской стороной, кабульским правительством и афганскими партизанами, которых необходимо признать воевавшей стороной – они защищали независимость своей родины, и это даёт им право считаться её защитниками. Только так можно решить эту проблему, только на обмене мнениями, только на прямом признании их прав. Отвечая на этот вопрос, я упомянул о тех сообщениях, которые были мне известны по передачам иностранного радио, – о фактах расстрелов (шум в зале), «с целью, – как было написано в том письме, которое я получил, – с целью избежать пленения». Эти слова – «исключение пленения» – это приговор для тех, кто мне писал, это приговор чисто стилистический, переписанный из секретных приказов. Сейчас этот вопрос расследуется. И до того, как этот вопрос будет прояснён, никто не имеет прправа бросить мне обвинение в том, что я сказал неправду. До того, пока этот вопрос не подвергнут объективному и строгому расследованию. А факты я получаю всё новые и новые.
Вот пока всё, что я хотел сказать. Я не приношу извинений всей Советской Армии, я её не оскорблял. Я не Советскую Армию оскорблял, не советского солдата (шум в зале, аплодисменты), я оскорблял тех, кто дал этот преступный приказ послать советские войска в Афганистан». (Аплодисменты, шум в зале).
Сразу же после речи А.Д. Сахарова взял слово полковник В.Н. Очиров, командир авиационного полка (избирался от Университетского национально-территориального округа Калмыцкой АССР). Будущий генерал-лейтенант заявил: «…по праву тех, кто не вернулся, кто мог бы вернуться, заявляю, что это клевета и ложь на наших солдат, на честь нашего народа и нашей Советской Армии. (Аплодисменты).
В тяжелейших условиях, какие бы обстоятельства не были, порой даже одного или двух солдат раненных нужно было забрать или мёртвых, когда ситуация складывалась так, что ни одного шанса при сильнейшем обстреле не было у экипажа вертолёта для производства посадки или взлёта, мы всё равно шли на этот шаг, выручали наших товарищей, независимо от национальности. Это была наша общая семья народов. (Аплодисменты).
Следом за В.Н. Очировым под не менее громкие овации зала выступили с поддержкой «боли за "афганцев"» А.В. Эйзан (Латвийская ССР), В.В. Якушкин (Белорусская ССР), Г.И. Кравченко (Владимирская область), Т.Д. Казакова (Ташкентская область), другие народные депутаты. Маршал Советского Союза и Герой Советского Союза С.Ф. Ахромеев громогласно заверил зал, что «ни одного приказа или подобного чего-либо в Генеральном штабе, в Министерстве обороны не издавалось, ни одного указания от политического руководства нашей страны мы не получали такого изуверского, чтобы уничтожать своих собственных солдат, попавших в окружение. Всё это чистая ложь, заведомая неправда, и никаких документов академик Сахаров в подтверждение своей лжи не найдёт» (Аплодисменты).
Но особенно задело за живое аудиторию короткое выступление директора совхоза «Елизаветинский» Мокшанского района Пензенской области Н.А. Поликарпова, потерявшего в Афганистане 23-летнего брата, военного лётчика: «Правильно то предложение, которое внесли здесь, чтобы никогда впредь советский солдат не погибал за непонятные нам интересы. Но, товарищи, то заявление, которое сейчас было высказано в адрес нашей Советской Армии, я считаю – это клевета...». (Аплодисменты).
В перерыве между заседаниями, в холле, к Сахарову подходили депутаты-«афганцы», вежливо интересовались, к чему это ангажированное интервью, вы же своего дождались, войска из Афганистана выведены на Родину, советских солдат и офицеров там больше нет, только вот, гражданская война не прекратилась, а возгорелась с новой силой. Вы бы об этом, уважаемый Андрей Дмитриевич, канадцам рассказали, кто теперь и против кого там воюет. Поглядите, американцы, пока наши солдаты и офицеры находились в ДРА, как вторглись в Гренаду, так свои войска оттуда не выводят окончательно, осудили бы их за это публично!
Физик-ядерщик, поменявший свою выдающуюся техническую профессию на политическую карьеру, отвечал что-то невнятное, снова вспоминал «ссылку» в Горький, затем отвлёкся на досаждавших его вопросами корреспондентов и телевизионщиков…
После перерыва полемика по афганской теме продолжилась. Народный депутат Ю.Ф. Карякин – старший научный сотрудник Института международного рабочего движения, позднее литературовед, писатель, публицист, автор нашумевших реплик: «Россия, ты одурела!», «Наступать на грабли наш национальный спорт» (избирался от АН СССР) озвучил поступившие к нему заявления как с осуждением точки зрения академика Сахарова, так и с поддержкой той непримиримой позиции, которую он занимал.
6 июня репликой сообщила о «куче телеграмм» с Дальнего Востока в пользу Андрея Дмитриевича Е.А. Гаер – «маленькая леди нанайского народа», так писали о ней газеты тех лет, но слова ей не предоставили. В последующих выступлениях она к афганской теме больше не обращалась.
В густоте других проблем, обсуждаемых I Съездом, афганский вопрос стал, как бы отодвигаться в сторону, затираться. Единственно народный депутат генерал армии А.Д. Левичев – начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, делая доклад о состоянии Вооружённых Сил СССР, не удержался, выделил: «…Вооружённые Силы живут вместе с народом, живут жизнью нашего народа… основная масса солдат, матросов и офицеров добросовестно исполняют свой долг. Сотни тысяч их прошли войну в Афганистане, никто не «праздновал труса», никто не уклонялся от выполнения приказа, служили на совесть и вернулись оттуда патриотами Родины, не хнычущими по поводу недостатков, а борцами за справедливость, борцами за перестройку. Офицеры тоже не прятались за спины солдат, каждый пятый убитый, каждый шестой раненый там – это офицеры. И никто не вправе чёрным словом пачкать их военную биографию». (Аплодисменты).
В этот же день был принят проект Заявления о тревожных событиях в Китае, которые невольно довлели над сознанием народных депутатов все дни работы Съезда. На площади Тяньаньмэнь в Пекине 4 июня власти после безответных попыток мирным путём разрешить общественный конфликт подавили несанкционированные выступления в основном студенческой молодёжи, начатые ещё 27 апреля 1989 г. Такие же протесты, подогреваемые, как выяснилось вскоре, некоторыми западными государствами, организовывались оппозицией коммунистической власти КНР в Шанхае, Чунцине, Ухане. Они приняли открытый вооружённый характер. 20 мая в стране было введено военное положение, так как, судя по умелому противодействию митингующими тяжёлой бронетехнике, её выведению из строя, стала ясна их предварительная подготовленность к уличным стычкам. Регулярные войсковые подразделения открыли огонь на поражение. Мятеж был подавлен безжалостно. Несмотря на кулуарные требования некоторых народных депутатов СССР строго осудить действия китайских властей, Заявление Съезда при одном голосе «против» и явном меньшинстве воздержавшихся, утвердило нейтральную редакцию: «Мы надеемся, что мудрость, здравый смысл, взвешенный подход возобладают, из сложившейся ситуации будет найден выход, достойный великого китайского народа».
Но не тут-то было! Площадь Тяньаньмэнь не отвлекла политическую оппозицию от принятого ею ещё до начала I Съезда решения провести антиафганскую линию, добиться-таки осуждения ввода советских войск в Афганистан. Эту проблему, по их мнению, на Съезде намеренно волокитили.
http://www.lawinrussia.ru/node/318381