источник

Генрих ШМЕРКИН

ЗАПИСКИ ЛАБУХА    

предыдущие 3 части здесь

 

ПЯТА АХИЛЛА

1.

Известно, что кратчайшее расстояние между двумя параллельными прямыми есть перпендикуляр.

Он мог найти путь ещё короче. Весь отдел был в восторге от его остроумнейших инженерных решений, от дерзких взлётов его фантазии.

Под началом этого уникального специалиста работал я в отделе автоматизации прокатных станов.

Звали его Лазарь Львович Лошак. Помимо поразительной природной смекалки он обладал незаурядной эрудицией во всех сферах приложения человеческого разума.

Он владел методикой расчёта мощности средневековых ветряных мельниц. В совершенстве знал хитрости, к которым прибегают колорадские ковбои, объезжающие диких скакунов. Имел подробнейшее представление о системе Станиславского, о правилах маюскульного письма, ему были знакомы принципы ориентации венценосных голубей на местности. Он мог перечислить все двадцать два преимущества троллейбусов перед трамваями, семьдесят четыре недостатка деревянных сооружений по сравнению с железобетонными и точно знал, в каком веке до нашей эры жил основатель халдейской династии Набопаласар. Ему было известно, что расстояние от Земли до звезды Наутиус составляет 2,14 миллиарда световых лет, а Театр Теней в Пхеньяне носит имя Ли Сянь дзе-Пу. Он знал, сколько молекул содержит капля никотина, сколько литров кокосового молока в год потребляет житель Бурури, мог назвать имена изобретателей застёжки-молнии, перьевой ручки и даже электрической машинки для подгонки кларнетных тростей. В его голове умещались досье на всех политических деятелей, он был в курсе их неприглядных дел и поступков, а донжуанские списки знаменитых поэтов и художников помнил лучше, чем они сами. Мог точно назвать основоположника любой, пусть даже самой молодой науки. Знал, что значительную часть населения Боливии составляют представители индейского племени кечуа – потомки инков, а слабым местом всех чехословацких саксофонов является залипающий клапан соль-диез.

                                                                           

2.

Когда я заходил к нему в кабинет с наброском схемы очередного фазовращающего инвертора, он усаживал меня напротив и начинал рассказывать об особенностях популяции морских котиков на Командорских островах. Или о побочном действии кормовых добавок на сетчатку глаза кембриджских коров. По окончании сообщения, в знак признательности за ту безропотность, с которой я сносил все его монологи, он бросал беглый взгляд на плоды моих конструкторских потуг, делал несколько замечаний и тут же предлагал двойку-тройку остроумнейших усовершенствований, благодаря которым в отделе за мной закрепилась репутация крепкого специалиста.

 

3.

О Лазаре ходили легенды. Сказать, что в детстве это был вундеркинд, значит не сказать ничего.

Свой первый гонорар (набор импортных погремушек) он получил от педиатра, профессора Ясногородского, за сногсшибательную идею лечить детский рахит тридцатипроцентным раствором альфабетазина, применявшегося при операциях по удалению мозолей.

Ящик яблочного пюре был подарен ему соседом – академиком Н.Н. Чичиватовым, воспользовавшимся его предложением создать иглофрезу на базе обычной крутящейся металлической щётки, снизив частоту вращения и увеличив давление на обрабатываемую поверхность.

Трёхколёсный велосипед преподнёс ему сосед-адвокат, которому трёхлетний Лазарь подсказал блестящий ход, позволивший избавить от тюрьмы матёрого теневика-парфюмера.

Свои первые часы он купил, когда ему не стукнуло и семи с половиной, – на деньги, заработанные игрой на фортепиано в клубе «Бытовик» кожно-венерологического диспансера.

Ну, а нашу Ирочку Шаповал он, буквально, спас от верной смерти, определив у неё, по крохотному пятнышку на подбородке, редчайшее заболевание печени. Томографическое обследование в клинике профессора Швыдкого подтвердило предположение Лазаря.

Ирочка была срочно госпитализирована и через три месяца вернулась на работу – выздоровевшей и похорошевшей.

Он блестяще говорил на похоронах, а на наших междусобойчиках блистал знанием благопристойных анекдотов и библейских сюжетов.

 

4.

Однажды в здании института «перестала трудиться» система вентиляции. Система являлась экспериментальной и воплощала собой дерзновенную техническую идею. Разработана она была Киевской Академией Автоматики.

Искать причину сбоя прибыла целая группа учёных из Киева – во главе с академиком Луценко. Академик бился, как рыба об лёд, но за три месяца ему не удалось, ровным счётом, ничего.

И тогда за дело взялся Лошак. Он вывел вереницу формул, провёл ряд замеров, нашёл и устранил дефект. Весь процесс занял у Лазаря около двух дней. Узнав об этом, академик Луценко (да простят меня читатели-киевляне!) бросился с Харьковского моста.

Год спустя в издательстве «Научная мысль» вышла книга Н.Луценко и Л.Лошака «Современные методы диагностики неисправностей в вентиляционных системах». В память о покойном Лазарь записал его в соавторы.

 

5.

Сдержанность его оценок ошеломляла. Так, например, о Ростроповиче он отзывался, как о неплохом музыканте. Говоря о Жванецком, замечал, что тот не лишён чувства юмора. Для него не существовало авторитетов. Он был полнейшим отморозком, безоглядно ввязывался в споры и всегда выходил победителем.

В 1979-ом начался Афганистан. Военному Ведомству нашей страны срочно понадобились дополнительные пусковые кнопки, сами понимаете, для чего. Отделу Лошака, применяющему кнопки для «каких-то там» прокатных клетей и рольгангов, стали урезать фонды. Все применяемые нами кнопочные пружинки – решением Совмина – были отданы оборонке.

Вместо них, в качестве противодействующего элемента, мы пытались использовать каучуковые кольца, противовесы, электростатическое поле соленоидов и даже ауру инакомыслящих.

Идея с аурой принадлежала старику Лейбовичу из техотдела.

В конечном итоге, ауру инакомыслящих получить не удалось, зато начальник Лейбовича (отставной полковник А. Шубин), поставивший подпись под соответствующим запросом в психоневрологический диспансер №15, был вызван в органы, после чего уволен из института по причине служебного несоответствия.

Ехидный Лейбович, подавший эту издевательскую идею, – остался, как обычно, в стороне, поскольку ни одной его подписи в соответствующих бумагах обнаружить не удалось. В день рождения Лейбовичу подарили кожаные перчатки, а поздравительную открытку наш поэт-пушкарь Саша Гончаров снабдил недвусмысленным стихотворением:

 

Мы Вас сегодня поздравляем,

Здоровья, радости желаем!

Работайте всегда в перчатках –

Чтоб в чертежах своих опять

Ни подписей не оставлять,

Ни даже пальцев отпечатков!.

 

Электростатическое поле тоже ничего не дало – оно притягивало мусор со всей округи.

Противовесом пришибло ногу начальнику треста Маркову, когда тот приехал, чтобы на месте разобраться в ситуации. Марков отбыл на «скорой помощи», прокляв день и час, когда дал добро на создание изобретательского сектора.

Отделу грозило закрытие.

И тогда в борьбу включился Лазарь. Он написал ряд писем – в Совмин и Минобороны. В письмах приводил диаграммы и результаты экспериментальных исследований, ссылался на труды В.И. Ленина, Ломоносова, братьев Ползуновых, Чарльза Дарвина и Жана Батиста Фурье. Получив полнейший отлуп, снова отправлял письма, приводил цифры, формулы и графики. Лошак возводил валы нашей обороны. Цементирующий слой филигранных инженерных расчётов ложился на арматуру его железной логики.

В июне 1979-ого пружинки были нам возвращены. Дополнительных кнопок Минобороны не получило. Тревожно билось сердце – в предчувствии чего-то желанного, казавшегося несбыточным. С американцами был подписан договор об ограничении вооружений. Пушки смолкли. Во мне заговорили музы. Я уволился и ринулся в литературу.

 

6.

…Мы не виделись десяток с лишним лет. За это время я успел уехать в Германию, забыть методику расчёта кнопочного толкателя на износ, получить шофёрские права и разбить два автомобиля. Научился экономить электричество, горячую воду и почти не топить в десятиградусные морозы.

Внезапно он позвонил из Америки. На сей раз, он не стал рассказывать об особенностях педоморфоза у аллигаторов и о дебатах в Нижней палате конгресса Перу по поводу реформы тамошнего правописания. Упавшим голосом сообщил, что вот уже четыре года, как эмигрировал в Штаты. Сетовал на отсутствие общения. На то, что не у дел.

Я тоже был не в духе. В тот день я получил свежий журнал с моим стихотворением. Из него, бессовестным образом, была  выброшена целая строфа.

Я позвонил редактору. Оказывается, тому не понравилась инверсия «завязав свой на узел мешок».

Чего греха таить – инверсия, действительно, не высший сорт. Вспоминается инверсия Рафика Пинского – люксовского трубача.

 

7.

Инверсия Рафа родилась при следующих обстоятельствах.

Дело за полночь. Раф на бровях возвращается с работы домой. Поднявшись к себе на лестничную площадку, долго роется в карманах. Находит, наконец, ключ. На протяжении десяти минут пытается попасть ключом в скважину. И вдруг вспоминает, каких пилюлéй навешала ему супружница последний раз, когда, на таких же бровях, явился он после обмывки нового микшерского пульта. Раф прячет ключ в карман и давит на кнопку звонка в соседнюю квартиру, где проживает одинокая Таня Гладышева.

Таня работает в «Театральном» пианисткой. Играет джаз, гонит самогонку, имеет за городом пасеку и разводит рыб. Трижды была замужем. У каждого мужа – от неё по сыну. Сыновья, по неведомым причинам, живут у отцов.

За чисто символическую плату Татьяна выручает многие кабацкие оркестры. Она делает аранжировки. Получается это у неё «весьма гуманненько». Кроме того, Танюха шьёт. У неё масса клиенток. В крохотной спаленке помещается алюминиевая Танькина раскладушка, трельяж, пианино-миньон, табуретка и швейная машинка «Зингер» с ножным приводом. Под раскладушкой на газетах – жестяная коробка с нитками, стопка нотной бумаги и несколько отрезов крашеной мешковины, которая только-только начинает входить в моду. На трельяже, на стульях и дверях развешаны куски ткани, заготовки, газетные выкройки. Говорят, её бывший коллега по «Театральному», саксофонист Петя Карпин, работающий ныне в оркестре гостелерадио, упорно названивает из Москвы и уговаривает показаться Силантьеву, который, вот уже несколько месяцев ищет стоящего аранжировщика. Со всеми вытекающими: столичной пропиской, приличной зарплатой и отдельной квартирой в Чертаново.  

«Как же я из Харькова уеду?» – отвечает Карпину Танюха, зажав телефонную трубку между ухом и плечом, обмётывая рукав чьего-то  «платья на каждый день» – у меня тут рыбки, клиентура…».

Таня обожает цитировать Брежнева: «сиськи-масиськи» (систематически) и «сосиськи-сраны» (социалистические страны).

Кухня Татьяны украшена верноподданической атрибутикой – на стене, в золочёных деревянных рамках,  висят четыре Леонида Ильича. Одинаковые, как капли дистиллированной воды.

Атрибутика приобретена в магазине «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПЛАКАТ» на Красношкольной Набережной.

На первом портрете под изображением генсека – крупными чёрными буквами: «Леонид Ильич Брежнев».

На втором – последнее слово вырезано. Получается: «Леонид Ильич».

На третьем вырезано ещё одно слово. Просто «Леонид».

На четвёртом портрете подпись отсутствует вообще. Танюха утверждает, что это – Леонид Ильич «инкогнито».

Жить Леониду Ильичу остаётся ещё лет пять…

Кроме генсека, на кухне у Таньки обретаются две пятилетки-легавые, пять белых крыс породы «Бэтта» и упитанный чёрный ворон с подрезанными крыльями. Зовут ворона – Владлен.

Владлен скачет по полу и непрерывно лузгает семечки. Гостиная заставлена несколькими рядами аквариумов в три яруса. В них плавают миниатюрные краснопёрки, ярко-жёлтые китайские рыбки, синие пучеглазые особи с плавниками-мётлами. Пахнет прелью, илом и кормом для рыб. Татьяна выращивает мальков, купленных в магазине «ОХОТА-РЫБОЛОВСТВО», и сдаёт их обратно, в ту же «ОХОТУ».

На деньги, получаемые за одну сданную рыбку, можно купить пятнадцать мальков.

Меж аквариумами – узкие темноватые проходы. Гостиная напоминает машинное отделение затонувшего корабля.

Раф даёт, почему-то, четыре звонка – три коротких и один длинный.

На часах – половина первого ночи.

Татьяна недавно вернулась с работы. Она стоит на кухне в куцем ситцевом халатике и разогревает себе, на сон грядущий, кастрюльку с голубцами.

– Кто там? – испуганно спрашивает пианистка, не открывая дверей.

– Я – глухо отзывается Пинский.

– Что от меня нужно, Раф? – приоткрыв дверь с наброшенной цепочкой, осведомляется соседка.

– Пусти переночевать, Танюха!

– Иди проспись!

– Людка снова чукаться полезет… Танюха, пусти!

– Ты что, ненормальный? – интересуется Татьяна. – Как это я пущу на ночь постороннего мужчину?

– Не ссы Танюха! – заявляет Рафик.

И добавляет:

– У меня ужепять хрен лет не стоит!

 

Ничего не скажешь. Вот инверсия, которой можно позавидовать – несмотря ни на что!

                 

8.

Мы с Лазарем обменялись электронными адресами.

Я отправил ему письмецо, в котором рассказал о своём житье-бытье, о том, что живу теперь в Кобленце, и задал кучу вопросов, касающихся его новой жизни. Ответа не последовало.

Через полгода Лазарь снова позвонил. Сказал, что видел мои стихи в одном интернет-журнале. Просил показать что-нибудь ещё.

Подборка, которую отправил я Лазарю, оканчивалась стихотворением, возможно, слабым, но милым сердцу автора. Привожу его полностью.

Тот, кого не интересуют лирические отступления, может спокойно перескочить через него – так поступил бы горный красавец-архар, повстречав на своём пути малахитовый, среднего размера, валун.

 

ВЗГЛЯД ИЗ БУДУЩЕГО

 

Вся стена в фотокарточках –

Моих рож веера.

Вот я в роще на корточках

С шашлыком у костра.

 

Вот скольжу я по кругу

На замёрзшем катке.

Вот на Невском с подругой,

С авторучкой в руке.

 

Вот в шубёнке цигейковой

С карамелькой «Дюшес»,

Все зовут меня Генькою,

Скоро стукнет мне шесть.

 

Вот в заляпанных ботиках,

В пиджаке до колен.

Вот курю на субботнике

В окруженье коллег.

 

Вот с указкой у глобуса,

Вот с резцом у станка,

Вот у кассы автобусной

С пирожком – на века!

 

Вот с кларнетом на лыжах.

Вот с гитарой на ГРЭС.

...Это – тени застывшие,

Это – прошлого срез.

 

И висит рядом с ними,

Обжигая огнём,

Самый главный мой снимок –

Я в грядущем на нём.

 

Не слоняюсь по Невскому,

Не свистаю в свирель –

Я там лет через несколько

После смерти своей.

 

Тленной плоти осколок,

Незавидный до слёз...

Это мне рентгенолог

Мой портрет преподнёс.

 

Ни гримас, ни ужимок

(Фотофарс, фотобред!),

Мой рентгеновский снимок –

Перспективный портрет.

 

Чаша черепа утлая,

Ни бровей, ни ресниц,

Только косточки мутные

И провалы глазниц.

 

Страхотища безмерная...

И в таком неглиже

Я  гляжу из бессмертия,

Но при жизни уже!

 

Ровно в полночь, когда часы на Кирхе Сердца Иисуса пробили двенадцать раз, мой монитор осклабился квадратной рамкой, и на экране высветилось скупые строки:

 

Уважаемый коллега!

Настоящим ставлю Вас в известность, что Ваши стихи получены. Вышеуказанным присвоен входящий номер ПС.2003.A000.001.

Искренне Ваш, Л. Л.

 

Я обрадовался: к Лошаку возвращаются прежние интонации, его ум вновь бодрствует.

В подтверждение этому, уже на следующий день, я получил от него ещё одно сообщение:

 

Уважаемый коллега!

Посылаю Вам неизвестные ранее сведения о необычайной прожорливости леммингов (млекопитающих подсемейства полёвок), питающихся зерновыми культурами и размножающихся в кустарниковой тундре Евразии и Австралии. Направляю также  новые материалы о неприглядных деяниях нашего бывшего министра культуры Е.А. Фурцевой.

Искренне Ваш, Л.Л.

Приложение: по тексту, 1 экз.

 

В течение двух последующих дней электронные волны прибили к моему берегу ещё несколько подобных писем.

Через три дня почта принесла депешу:

 

Уважаемый коллега!

Настоящим сообщаю, что Ваши стихи мною рассмотрены.

Стихи заслуживают удовлетворительной оценки.

Рекомендую Вам продолжить занятие стихосложением.

Одновременно привожу несколько замечаний.

Мне представляется нецелесо­образным выбранный Вами метод размещения стихов в одну колонку. Наиболее целесообразным, на мой взгляд, явилось бы размещение последних не в одну, а в две колонки – на листе того же формата. От этого Ваши стихи стали бы более компактными.

Вышеупомянутое решение позволило бы добиться:

а). снижения расхода бумаги

б). значительной экономии как основных, так и оборотных средств

в). резкого сокращения потребления остродефицитной древесины, необходимой для производства бумаги.

Кроме того, подобное решение дало бы возможность в 2,37 раза сократить число нажатий клавиши «Листание страниц», требующихся для прочтения всего стихотворного текста – в случае чтения с монитора – что, в свою очередь, способствовало бы существенному уменьшению износа дорогостоящего электронного оборудования.

Наряду с информацией о предельно допустимых маховых массах долбёжных станков, направляю в Ваш адрес откорректированный мной, с учётом вышеприведенных замечаний, экземпляр Ваших стихов. Прошу сообщить Вашу точку зрения по затронутому вопросу, искренне Ваш Л.Л.

 

Умиляли термины «целесообразно» и «компактный» по отношению к поэтическим, по моему разумению, строчкам. Кроме того, я не очень-то понимал, почему при размещении стихов в две колонки количество нажатий клавиши «Листание» уменьшится именно в 2,37, а не в 2 раза. Но допытываться не стал. Ибо знал: если Лазарь что-то говорит, это действительно так.

Первой реакцией у меня, конечно, было – ответить официальной телегой:

 

«СОГЛАСНО ДИРЕКТИВЕ 2У-61Ц ЗАМЕЧАНИЯ ВОПРОСУ КОМПАКТНОСТИ СТИХОМАТЕРИАЛОВ ПРИНЯТЫ СВЕДЕНИЮ ЗПТ РАСХОДЫ БУМАГУ ИСКЛЮЧЕНЫ ФОНДА КАПВЛОЖЕНИЙ ТЧК ПРОСИМ НЕМЕДЛЕННО ОТГРУЗИТЬ НАШ АДРЕС ОТКОРРЕКТИРОВАННЫЙ КОМПЛЕКТ ТЕХДОКУМЕНТАЦИИ ПЕРЕЧНЮ БФХ-18431 ПОДРОБНЫМ РАСЧЁТОМ ОЖИДАЕМОГО ЭКОНОМЭФФЕКТА ЗПТ ТАКЖЕ ПЛАН ГРАФИК НАЛОЖЕННЫМ ПЛАТЕЖОМ».

 

И, конечно же, я не отправил ему эту галиматью. Именно он научил меня когда-то вести деловую переписку.

Если не становиться в позу, Лошак был прав. Наше безразличное отношение к окружающей среде сделало своё дело. Климат Земли необратимо изменился. Температура воздуха достигла этим летом умопомрачительнейшей отметки. Выжженные солнцем травы воспламенялись с лёгкостью пушкинских пастушек. Лесные пожары бушевали в Америке, Европе. Гибли животные, люди, древесина. Я с благодарностью отнёсся к замечаниям, о чём известил его соответствующим письмом.

Вскоре я получил ещё одно сообщение:

 

Уважаемый коллега!

Рад, что наши взгляды совпали.

Посылаю Вам, в свою очередь, стихотворные произведения, написанные мной. Надеюсь, Вас не затруднит сообщить мне Ваше впечатление от прочитанного.

Всего Вам доброго.

Искренне Ваш Л. Лошак.

 

Приложение занимало 114 страниц. Оно содержало несколько стихотворений и одну поэму. Над поэмой простиралось название:

 

«О ТОМ, ЧТО БЫЛО СО СТРАНОЙ,

СО МНОЙ, А ТАКЖЕ И С ТОБОЙ

(аналитически-саркастически-сатирически-иронически-юмористическая поэма)».

 

Ниже бойким амфибрахием излагалась история Страны Советов – от возникновения и до развала. В этих стихах было много нового.

Так, например, я не знал, что Гваделупская Коммунистическая Партия (ГКП) основана в 1958 году на базе гваделупской федерации Французской компартии. Или что город Мурманск насчитывает 419 тыс. жителей, и в нём базируются траловый, сельдяной и приёмно-транспортный флоты. Что производство канифоли и канифольных продуктов в СССР составило в 1940 году 46,2 тыс. тонн, а в 1984 – уже 255,1 тыс. тонн. Поэма изобиловала показателями, сносками, инициалами коэффициентами и аббревиатурами. Фигурировали сравнения типа «велик, как огромный колосс».

Из образов почему-то запомнился этот, с повышенным артериальным давлением и радиационным воздействием:

 

«...Прорвавшись сквозь сгустки  и тромбы,

Прошли сквозь преграды  препон

Создатели атомной бомбы

Курчатов и Ю. Харитон...».

 

Обращала на себя внимание высокая концентрация эпитета «пресловутый». Заканчивалась поэма перекроенной строфой из А. Толстого:

 

«...Не худ, не смиренен, не инок,

Стянувши от глада  кушак,

Составил рассказ от былинок –

Слуга божий Лазарь Лошак».

 

Ночью я плохо спал. Мне снился оголодавший Лошак в стянутом у кого-то кушаке и в дырявом сапоге на бόсу ногу. Из дыры виднелась покрытая розовыми волдырями ахиллесова пята моего бывшего шефа.

 

9.

Неужели гигант научной мысли не понимал, что заниматься этим ему не стоит? 

Любой инженер знает: можно неталантливо разработать принципиальную схему управления насосом (применив вместо трёх реле целых пять!), и эта неталантливо спроектированная схема будет долгое время трудиться, заставляя насос качать что-то на благо человечества.

Но зачем нужны неталантливые стихи? Стихи, которые ничего «не качают» – ни слёз, ни грёз, ни роз, ни морозов по коже. Где они будут трудиться?! Зачем все эти тонно-километры рифмованной жвачки?! Чтобы высказать негативное (или наоборот – позитивное) отношение к тому или иному событию (писателю, общественному деятелю)? Или дать оценку той или иной эпохе?

Но ведь автор может всё это сделать гораздо внятней, не обрекая себя на изнурительную рифмовку. Он просто должен взять и честно изложить на бумаге всё, что ему известно по данному вопросу.

Однако, сбросив с себя мишуру рифм, король окажется голым.

Ибо опусы его ничем (за исключением наличия рифм!) от газетной писанины не отличаются.

Что мне было делать?

Дабы не обидеть прежнего шефа, я не стал высказывать в целом своего отношения к его произведениям. А чтобы он не подумал, что труд его оставлен без внимания, сделал около десятка замечаний. Согласись, читатель: это совсем немного – для ста четырнадцати страниц Лазаревых стихов.

Ответ не заставил себя долго ждать:

 

Уважаемый коллега!

Спасибо за интересное письмо. Размышляю над многими вопросами. Через некоторое время подготовлю Вам ответ. А пока отвечу на одно из высказанных Вами замечаний. Вы пишите, что в строках «И, яд спрятав в белых халатах, хотели вождя умерщвлять» не лучшим образом выглядит словосочетание «в белых  халатах» – из-за двух букв «х» подряд.

В принципе я согласен с тем, что в стихах необходимо избегать повторения одинаковых согласных в конце предыдущего и следующего за ним слова. На это мне указывал ещё покойный Семён Израилевич Гордон – большой знаток литературы,  возглавлявший, если Вы помните, наш сметный отдел и взявший на себя труд по составлению ценника №8 на проектно-конструкторские работы. Однако тот же Семён Израилевич ставил во главу угла, прежде всего, эксперимент, который иногда, как Вам должно быть известно, может опровергнуть общепринятую  теорию.

Я проверял на читателях, воспринимают ли они словосочетание «в белых халатах» как нечто выпадающее из поэтического ряда.

Ни один из испытуемых не обнаружил такого выпадения. В испытании принимало участие 16 человек, и нет оснований подозревать их в предвзятости либо некомпетентности.

В связи с вышеизложенным считаю требование по замене этого словосочетания нецелесообразным. Не вижу необходимости внесения каких-либо изменений, касающихся этой части сочинённого мною стихотворения. Ответ прошу не задержать.

Искренне Ваш Л. Лошак.

 

Он добивал меня, как, в своё время, оборонку.

 

10.

Наш диалог навевал грустную ассоциацию.

Представим себе: два скрипача – Игорь и Петя – «затеяли сыграть» дуэт. Начали репетировать. И тут Игорь говорит:

– Слышь, Петручио, сделай что-нибудь со скрипкой: у тебя «ля» не строит офигеннейше!

А Петя отвечает:

– Одну минуточку, я должен посоветоваться!

После чего выбегает на улицу, начинает хватать за рукава прохожих, давать им на скрипке «ля» и осведомляться, строит «ля» или нет.

Смешон музыкант, слышащий с помощью третьих лиц и вынужденный доверять в этом не себе, а им.

Такому вряд ли стоит заниматься музыкой.

Я ответил Лошаку, что никаких требований не выдвигал. На что незамедлительно получил ответ:

 

Уважаемый коллега!

Как Вы сами признаете, некоторые из Ваших соображений в определенной степени достаточно субъективны. В этой связи хотелось бы привести ряд секундарных соображений на сей счёт. Речь вновь пойдёт об «убийцах в белых халатах». К сожалению, какие-либо усовершенствования в этой части не представляются мне целесообразными. Именно это словосочетание фигурировало во всех газетах в 1953 году после слова "убийцы". Чем же, с Вашего позволения, я должен заменить это, имеющееся у всех на слуху, сочетание?

Искренне Ваш Л. Лошак.

 

Что я мог ему ответить? Не нужно мне было посылать свои дурацкие замечания. Ведь, если пользоваться лишь затёртыми газетными клише, то заменить, действительно, нечем.

Может, стоило напомнить ему Есенина?

 

«Ты сказала, что Саади

Целовал лишь только в грудь.

Подожди ты, Бога ради,

Обучусь когда-нибудь!

......................................

И не мучь меня заветом,

У меня заветов нет.

Коль родился я поэтом,

То целуюсь, как поэт».

 

И вообще – возможен ли литературный диспут между поэтом и оппонентом?

Представим себе две картины.

 

Картина первая.

В актовом зале института «ГИПРОТЯПКА» идёт доклад инженера Иванова. Тема доклада: «Цифровой метод преобразования скорости в электрическую величину». Инженер объясняет работу схемы разработанного им преобразователя. Затем интересуется, есть ли у публики вопросы. Тут встаёт инженер Петров и начинает доказывать, что в продемонстрированной схеме не учтёно передаточное отношение редуктора.

Далее возможно два варианта:

1. Иванов признает досадный промах;

2. Иванов вступает в спор с Петровым. Иванов, с логарифмической линейкой в руках, доказывает оппоненту, что передаточное число учтено в общем масштабном  коэффициенте.

Истина – и в одном, и в другом случае – торжествует. Оба удовлетворённые, пьют кефир и расходятся по рабочим местам.

 

Картина вторая.

Поэт читает со сцены своё «Февраль. Достать чернил и плакать!..». После чего встаёт литературный критик Курвощипов и выражает своё сомнение в правомочности строки «слагаются стихи навзрыд» (ибо навзрыд можно только плакать).

Здесь также возможны два варианта:

1. Поэт принимает замечание;

2. Поэт пропускает замечание мимо ушей.

Но – очень сложно представить, что у Курвощипова с Поэтом мог бы возникнуть спор. И что Поэт стал бы в этом случае с пеной у рта отстаивать свою правоту.

Потому что никогда – в отличие от разработчика-технаря  – поэт не унизится до защиты своего детища.

Если оппонент чего-то недопонял, – значит, автор выразил свою мысль недостаточно чётко, и ему следует с этим согласиться. Или представления о поэзии у оппонента и автора настолько различны, что автор не захочет даже разговаривать с оппонентом – по причине полной бессмысленности спора.

Прав при этом автор или нет – второй вопрос. Поэзия – не техника. Её не проверишь логарифмом. И, как сказал бы И. Воробьянинов, «...торг здесь неуместен...».

 

…Я поступил, на удивление, мудро. Не стал донимать Лазаря мелочными придирками и согласился со всеми его филологическими выкладками.

Сейчас он в полнейшем порядке. Сочинительством заниматься перестал. Разработал новый метод построения логических схем, сулящий переворот в информатике. В Штатах издана его книга, посвященная вопросам проектирования систем.

Он регулярно делится со мной интересными фактами и рассказывает о технических новинках.

Обе его дочери трудятся программистами в «Сити Банк». Вчера Лазарь поздравил меня с публикацией в «Магазине Жванецкого» и сообщил, что настоящая фамилия певца Николая Малинина – Выгузов.

Серия сообщений "Советский Союз":
Часть 1 - Культ потребления в СССР. Видео- мульт.
Часть 2 - Серия социальных принтов про Сталина и Большой террор 1937-38
...
Часть 4 - Записки лабуха.Генрих Шмеркин(часть 1)
Часть 5 - Записки лабуха.Генрих Шмеркин(часть 2)
Часть 6 - Записки лабуха. Генрих Шмеркин(часть 4)
Часть 7 - Paradjanov - I Died in a Childhood
Часть 8 - Лилианна Лунгина. "Подстрочник"
...
Часть 11 - Фольклор внутренней эмиграции. 1960–1970-е годы. Наум Синдаловский. Часть 1 .
Часть 12 - Фольклор внутренней эмиграции. 1960–1970-е годы. Наум Синдаловский. Часть 2.
Часть 13 - Детство, в котором читали рассказы Николая Носова