Глава 1.

- Толли, полей вереск! У него лапки поникли! - скомандовала Никки, вылетая из каморки под крышей дома № 14 на Мидллайн. Хлопнула дверь, сквозняк донес неуловимый аромат дорогих французских духов с тонкой примесью табака.
Толли раздраженно перевернулась на живот, щурясь от солнечных лучей, упрямо пробивающихся через тяжелые шторы. В прозрачных нитях света, протянувшихся от окна к кровати, плавали сверкающие золотинки пыли.
Было душно.
Старые бархатные шторы, которые покупала еще прабабушка Никки, казалось, только усугубляли положение. Даже сквозняк из открытой форточки не мог колыхнуть тяжелой материи.
Толли потянулась и медленно встала - махровый ковер скрыл ее шаги, ни единого звука не раздалось в раскаленной каморке, только едва слышно скрипнули пружины кровати.
Ничего не выражающий взгляд бесцветных глаз скользнул по обшарпанным стенам, криво заклеенным старыми обоями и выцветшими плакатами десятилетней давности.
Это место не менялось никогда.
Толли вяло двинулась к окну, по пути свернула в крохотный закуток ванной, чтобы набрать воду в банку, стоящую у раковины. Вода сначала полилась ржавая, но через минуту к ней вернулся первоначальный цвет.
Взгляд Толли уткнулся в свое отражение в удивительно чистом зеркале - Никки просто трясло, если на зеркальной поверхности появлялось хотя бы маленькое пятнышко. Это был ее пунктик.
Из зеркала на нее смотрела полноватая девушка с крайне невзрачной внешностью, как раз из таких, чье лицо, увидев раз, ни за что не вспомнишь потом - настолько оно сливается с массой остальных лиц - в памяти ли, на улице ли...На округлом лице бесформенные губы, нос картошкой, не сказать что б красивые брови...Глаза непонятного цвета, невыразительные - никто никогда не читал по ним, что она думает. Никто никогда не распознавал в них ни радости, ни иузмления, ни гнева. Спокойствие, граничащее с безразличием, плескалось в них.
Толии поспешно отвела взгляд. Ничего особенного, стандартная внешность любого Larve, все как у всех. Да и мало кто из ей подобных любил смотреться в зеркало. Слишком нелицеприятно выглядело отражение, слишком серо и безлико.
Никки тоже не любила смотреть на свое истинное лицо, но вот любоваться своими масками обожала безумно.
Набрав воды, девушка закрутила кран и неспешно вышла.
Нагретый воздух казался густым, как кисель, Толли словно плыла в нем, бесшумно ступая по ковру и постепенно продвигаясь к окну.
Нехотя отдернула штору и тут же сощурилась - солнце нещадно било в глаза.
Опустила взгляд - да, цветок, который, в общем-то, принадлежал ей (Никки подарила), представлял собой жалкое зрелище - сухие цветы осыпались, тоненькие зеленые росточки уныло повисли.
- "Вереск не любит прямой солнечный свет..."- вспомнилось вдруг ей. Но ничего не поделаешь...
Вздохнув, Толли вылила полбанки в поддон, а оставшуюся половину долила под корешки, саму же банку поставила на подоконник.
Обернулась - на дальней стене за полупрозрачной ширмой из вишнево-красного шифона находилась святая святых любого Larve - гримёрная. Там, на стене, над туалетным столиком, на аккуратно вбитых штырях висели маски - маски, маски, десятки масок. Один штырек пустовал - сегодня Никки была утонченной француженкой.
Над столиком была прибита картонка с намалеванными красными буквами: "MASKENZWANG ".
- "Без масок вход воспрещен" - автоматически перевела Толли. Раньше она этой надписи не видела. Видно, Никки постаралась.
Рядом стоял с виду маленький, но очень вместительный шкаф с кучей отделений - еще одна жизненно важная вещь. Какую бы великолепную маску ты ни одела бы, как бы мастерски ты ее не носила бы, но без подходящего костюмного оформления попросту никуда.
В шкафу у Никки можно было найти что угодно - от прикида продажной девицы до эксклюзивного платья ведущих дизайнеров для выхода в свет.
Свои вещи Толли держала в старинном сундуке под кроватью, даже маски, несмотря на традиции, лежали у нее там, а не вывешивались на стену.
Девушка устало опустилась на кровать и еще раз окинула взглядом каморку.
Нет, это место никогда не изменится.
Сколько поколений странствующих Маскарадников - как назввали их люди - уже прожило здесь? Сколько еще проживет?
А что будет, когда скончается от старости добросердечная старушка, сдающая комнату одиночкам-Larve? Выгонит ли их ее внук? Или оставит жить, брезгливо морщась, но принимая дньги за аренду, всегда заплаченную в срок?
Все равно люди здесь жить не будут, после того как в этой комнате жили Маскарадники...
Толли снова опустилась на кровать, вытянула ноги и прикрыла глаза. Еще рано. День - время Никки. До ее же времени оставалось порядка 12 часов.