текст: Елена Соколова, фото: Олег Соколов.

Благодарим концертное агентство «Мега-Арт» за помощь в подготовке материала.

– Семь минут и ни секундой больше! – такой лимит времени для интервью определила директор Петра Дранги – Гельма Тимуровна Варгузина.
А что поделаешь?! Пришлось соглашаться. Спасибо хотя бы за то, что корреспондентов «Аэропорта» допустили в святая святых – гримёрку самого популярного аккордеониста России, оставив за порогом целую толпу страждущих коллег-журналистов. Удовлетворённо улыбаемся – ведь в наших руках чистейшей воды эксклюзив!
– О личной жизни никогда журналистам не рассказываю, – с порога заявил музыкант.
– Пиар-ход такой – оставаться загадкой?
– Я просто очень закрытый человек. Все переживания свои отражаю в музыке, а о личной жизни говорить – это пиар-ход. Музыкант должен быть интересен публике своим творчеством, а не любовными романами.

Мальчик из приличной семьи, где папа и мама музыканты, всегда много работал. Несколько часов занятий на аккордеоне ежедневно – норма жизни: в школе Рихтера нет лентяев, они просто не выдерживают нагрузки. При этом никто не отменял занятий в общеобразовательном учебном заведении и кружков по интересам. Чтобы вырваться из жесткого графика жизни, в 16 лет он просто ушел из дому и оказался на Рублевке… Он там бассейны с бригадой гастарбайтеров копал, а по вечерам бренчал на гитаре да на барабанах стучал, потом вдруг заскучал по аккордеону и решил замутить гремучую смесь современной музыки на старомодном инструменте. В 20 лет уже со своим музыкальным ноу-хау везунчик с колоссальным трудолюбием выступал на президентском новогоднем концерте ни где-нибудь, а в Кремле.
Эффектный белый костюм, бешеный драйв, отличная пластика, игра на ин­струменте в спринтерском темпе, безупречная техника и при этом непростые экзерсисы с аккордеоном в руках. Таков на сцене популярный сегодня молодой музыкант и, как оказалось, неплохой фигурист – Петр Дранга.
– Как прошел «Бархатный сезон» на льду?
– Я попал в фигурное катание уже в возрасте 23 лет, а ведь практически все начинают кататься лет с 6. Даже самый стойкий мужчина чувствует внутреннюю дрожь от волнения и восторга! Каждый раз переживаешь, что сам упадешь или еще хуже – партнершу уронишь. Много всяких страхов. И вдруг – все получается! Я выступаю на сцене, чтобы дарить людям хорошее настроение. И на лед выхожу, чтобы вызвать у публики позитивные эмоции. В такой ситуации нельзя показывать, что ты что-то не умеешь.
– Выходит, это соревнование не только друг с другом, но еще и с самим собой?
– Да, такое испытание себя, проверка на прочность, закалка духа и тела тоже. Это все большая работа, но – очень интересно. Я горел проектом безумно. Все очень красиво, и сказать об этом – мало, нужно почувствовать. Все-таки фигурное катание – благородное искусство, которое, я считаю, достойно такого большого телепроекта. Знаете, может кто-то там и хочет показаться шутом, но в основном все люди, с которыми я попал в шоу, хотели продемонстрировать лучшие свои качества и сделать все возможное и даже больше. Проект открыл для меня другие горизонты. Я научился: терпению, выдержке, выносливости. Те вещи, на которые раньше не обращал внимания, сейчас для меня стали важными. Например, до танцев на льду мне перед выступлением на публике не приходилось учитывать чье-то настроение. На сцене мой партнер – аккордеон, а со своим инструментом я давно нашел «общий язык». А тут оказывается, очень важно в паре быть одним целым, независимо от того, ругались мы с Оксаной Грищук минут пять назад или же о чем-то увлеченно разговаривали.
– Расскажите о своих взаимоотношениях.
– Она – очень упорная женщина. Олимпийская чемпионка – это не звание, характер. У Оксаны потрясающая сила воли. «Что значит, не могу или не хочу? Есть еще время с пяти утра до восьми, когда ты можешь прийти и позаниматься. А в восемь утра ты уже посмотришь, хочешь ты или не хочешь», – говорила моя наставница, когда не хватало времени на тренировки, и наваливались другие дела. Профессиональный лидер в нашей паре – безусловно, Оксана, а что касается других критериев, то мы придерживаемся такого принципа: она в нашей паре женщина, я – мужчина.
– Петр, во время выступления на сцене нужно много двигаться, а ведь аккордеон весит немало. Чтобы играть вживую в таком формате, нужна хорошая физическая подготовка. Как тренируетесь?

– Да в таком деле нужно здоровье, гибкость, пластичность тела. Я люблю воду, она дарит музыканту вдохновение. Потому плаваю много и с удовольствием. На проекте я занимался хореографией, качал пресс для того, чтобы уверенно держать на льду корпус, женщину вращать в руках так, чтобы это было зрелищно и неопасно. При таких нагрузках больше берешь не силой, головой! Как поднять, когда поднять, что для этого нужно?.. Элементарно – я сейчас могу взять и подхватить Вас на руки; присяду в плие и подниму без усилий. А другой человек, который не знает, как это правильно сделать, будет пытаться вытянуть все на своих руках, и в результате поясницу надорвет и Вас уронит.
– Третье место – хороший результат, но, кажется, пара Дранга-Грищук рассчитывала на большее?
– Я занимался этим с душой и достиг того результата, которого достиг. Безусловно, то что я вообще дошел до финала, раньше не катаясь на коньках, уже большая заслуга. Сами понимаете, когда человек уже попал в финал, он хочет выиграть соревнование. Я всегда настроен на победу, иначе не смог бы ни один престижный музыкальный конкурс выиграть. Любая работа, тем более рассчитанная на публику, требует колоссального трудолюбия. В детстве я занимался минимум 3-?4 часа в день, это обычный предконкурсный режим, а если нужно к экзамену готовиться, то работать приходилось гораздо больше, хотел я этого или, как всякий ребенок, чаще не хотел. Сознательный интерес к музыке появился только годам к 12, когда я победил на международном конкурсе аккордеонистов в Италии, исполнив очень сложные произведения.
– Почему выбор пал на столь старомодный инструмент?
– Папа и мама музыканты-аккордеонисты, поэтому и выбора как такового не было. Я, конечно, начал заниматься классикой рано, потом попробовал себя в панк-группах, играл на ударных инструментах, бас-гитаре… Пришло время и захотелось в музыке объединить все, что я умею – получился Дранга-стиль!
Я вдруг понял, что аккордеон – необыкновенно оригинальный и стильный инструмент. Сейчас он вновь очень популярен. Особенно в Европе. Совсем недавно я играл на модных показах одежды в Милане. Публика хорошо принимала.

Первым учителем Петра Дранги был, конечно, его отец, Юрий Петрович Дранга – профессор Гнесинской музыкальной академии, народный артист России. Во время каникул у Петра начинались самые интенсивные занятия – у отца появлялось больше времени. Ох, как хотелось к друзьям, в мяч погонять, а приходилось часами репетировать, готовится то к одному конкурсу, то к другому.
У Петра очень хорошая техника исполнения. Немалая заслуга в этом его матери, Елены Кирилловны. В Ростове-на-Дону ее помнят многие музыканты, которые учились в музыкальном училище, где она преподавала.

– На эстрадной сцене как оказались?
– Однажды взял и отправился на Северный Кавказ на заработки, где меня, конечно, быстро научили уму-разуму – обобрали до копейки. Остался я с п­устыми карманами и, к счастью, со своим аккордеоном. Так вот, сидел я на лавочке, сидел, и неожиданно ко мне подошел какой-то мужчина и попросил опохмелиться. Я честно ему объяснил, в какую попал ситуацию. Выяснилось, что этот человек – владелец местного ресторана, расположенного на берегу моря. Он предложил мне работу, и уже вечером я играл перед публикой. Заработал денег и когда вернулся в Москву, смог купить небольшую студию. У меня появилась возможность делать аранжировки, и вот с этими композициями стал выступать уже в московских ресторанах и клубах.
Между столиками мне повезло встретиться с пародистом Александром Песковым. Он пригласил принять участие в его шоу. Я играл перед публикой, пока Александр отдыхал между номерами. Благодаря Пескову я получил возможность много концертировать, получить прекрасную сценическую практику: в течение 7 месяцев мы отработали почти 300 концертов. Именно с Александром Песковым я впервые побывал на гастролях в Америке. Выступал я и с классическими программами, участвовал в различных конкурсах. Чужой музыки оказалось мало, стал собственные композиции писать. Альбом свой пока еще не выпустил, но, думаю, скоро это сделаю.
– На каком аккордеоне играете? Говорят, что-то особенное.
– Сейчас у меня 4 инструмента: два белых и два черных. Все они акустические, прекрасно звучат, просто у всех разный диапазон и регистровка. Делали их на заказ итальянцы – фабрика «Булгари Армандо». Если сравнивать по классу мой инструмент с автомобилем, то это – класс «Бентли». Люблю хорошие вещи.
– Не было опасений, что такая музыка не будет востребована публикой?
– Это очень опасная боязнь. Если ты занимаешься чем-то оригинальным, тебя обязательно заметят. Я – артист, и говорю с публикой посредством аккордеона. Технические средства, которые я использую, – это частность, главное – идея, смысл. Например, в одной композиции я говорю о любви, в другой – о каком-то ожидании, в третьей – о страхе. Человек одухотворяет инструмент. Я, например, с легкостью бы сыграл на чужом аккордеоне. Не инструмент звучит, сердце.

Журнал "Аэропорт" Ростов-Дон, №10(39) декабрь 2007- январь 2008