При упоминании имени Александра Невского первое, что всплывает в моей памяти это картинка из школьного учебника истории, где изображается некий древнерусский исполинский богатырь в латах, шлеме и кольчуге, опирающийся на меч, который, как мне помнится, по информации все того же школьного учебника «был настолько тяжел, что разве только шестеро молодцов поднять могли, а Александр один поднимал». Одно это уже наглядно демонстрирует, насколько широка выдумка русская и как же нам хочется, чтоб защищали нас славные витязи, а если уж правитель, так неустрашимо-мудрый – такой, какого нигде больше не сыскать! Вот она – наглядная иллюстрация слов М. Хитрова «единственное средство сколько-нибудь помочь горю – это самому автору проникнуться глубоким благоговением и любовью к предмету изображения и чутьем сердца угадать то, на что не дают ответа соображения рассудка» .
Но если хотя бы на мгновение предположить, что все вышесказанное правда, то получается идеальный воин. Что-то я не помню, чтоб за дела ратные канонизировали, ведь убийство – смертный грех. Так почему же тогда князя причислили к лику святых?
Оказывается, все предельно просто: Ледовое побоище на Чудском озере и Невская битва в устье реки Ижоры стали знаковыми для автора Жития святого князя Александра Ярославовича вовсе не потому что демонстрируют удаль князя, а потому что были войнами за веру христианскую. Таким образом, Александр здесь выступал как радетель за православие, которое благодаря этим сражениям осталось незыблемым. Скорее всего, из-за этого летописцы и приукрасили события Ледового побоища как мог: в нескольких летописях указываются немногим разнящиеся цифры от 400 до 500 убитых и 50 плененных врагах. По сведениям же немецкого летописца потери его собратьев куда меньше – всего 20 убитых и 6 плененных, что для Ордена, насчитывающего всего около сотни рыцарей уже довольно существенно, но все же, как я уже говорила, размах фантазии русской соразмерен разве что с масштабами страны. Как известно, в условиях феодальной раздробленности, чем грознее выглядит предводитель, чем выше его авторитет среди народа и в соседних странах, тем больше почета среди своих и меньше вероятность иноземного вторжения.
В этой связи возникает другой вопрос: почему же такой сильный и смелый Александр Невский не воспротивился татаро-монгольскому нашествию на Русь, продолжая подчинительную политику своего отца? И почему не поддержал политики Ярослава в отношении католической религии?
О контактах между римским папой Иннокентием IV и Александром Невским говорят несколько источников – две папские буллы и Житие самого святого князя. Согласно историческим сведениям на первую буллу Иннокентия IV Александр ответил положительно, но при приезде папских послов объявил им: «От вас учения не приемлем» , так как к тому времени уже побывал в стане Золотой Орды. Невский решил отказаться от католической помощи и поддержки, и послужили этому четыре фактора: «1) В ходе двухгодичной поездки по степям Александр смог, с одной стороны, убедиться в военной мощи Монгольской империи, делавшей невозможным противостояние ей своими силами, с другой — понять, что монголы не претендуют на непосредственный захват русских земель, довольствуясь признанием вассалитета и данью, а также отличаются веротерпимостью и не собираются посягать на православную веру. Это должно было выгодно отличать их в глазах Александра от крестоносцев, для действий которых в Восточной Прибалтике был характерен непосредственный захват территории и обращение населения в католичество. 2) После возвращения на Русь в конце 1249 г. к Александру, скорее всего, дошли сведения о безрезультатности для дела обороны от монголов сближения с Римом Даниила Галицкого. 3) В 1249 г. фактический правитель Швеции Ярл Биргер начал окончательное завоевание земли еми (Центральная Финляндия), причем сделано это было с благословения папского легата. Земля еми издревле входила в сферу влияния Новгорода и Александр имел основания расценить происшедшее как недружественный по отношению к нему акт со стороны курии. 4) Упоминание в булле от 15 сентября 1248 г. возможности построения католического кафедрального собора в Пскове неизбежно должно было вызвать у Александра отрицательные эмоции, т. к. ранее епископия была учреждена в захваченном немцами Юрьеве, и поэтому предложение о ее учреждении в Пскове ассоциировалось с аннексионистскими устремлениями Ордена, напоминая о более чем годичном пребывании Пскова в 1240—1242 гг. в руках крестоносцев. Таким образом, решение Александра прекратить контакты с Иннокентием IV было связано с осознанием бесперспективности сближения с Римом для противостояния Орде и с явными проявлениями своекорыстных мотивов в политике папы» .
Я считаю, что князь Александр, будучи не менее дальновидным политиком, чем его отец, понимал, что в условиях постоянных усобиц договориться с соседями будет трудно, а одному ему не выстоять – он только погубит народ, который и так немало пострадал во время захвата земель Золотой Ордой. Да, призыв войск хана для укрепления собственной власти, если таковое имело место быть, никак не может рассматриваться мною в качестве благого деяния при рассмотрении личности князя Александра Невского как политика, но сотрудничество с монголами вполне оправданный шаг. «Сопротивление власти Орды пока было безнадежным, а потому содействие Орде в покорении русских земель характеризовалось как политическая прозорливость и мудрость» . Кроме того, желая владеть Русью татаро-монголы не навязывали славянам своей веры, хотя их государство тогда уже исламизировалось.
Можно долго рассуждать о правоте или не правоте религиозной и межгосударственной политики Александра Невского, но как историки, так и я в большей степени опираемся на свои домыслы, так как ни у кого из нас нет машины времени, чтоб переместиться на Русь начала XIII века и с точностью сказать как все было на самом деле. Лично для меня Невский навсегда останется хорошим политиком и отличным воином, а потом уже князем, причисленным к лику святых, так как в моем понимании святость определяется праведным образом жизни, соблюдением всех православных постов, а не религиозными войнами. Иначе, стоит канонизировать половину наших солдат, воевавших в Чечне и Афганистане, которые не отреклись от своей веры даже под страхом смерти.
