Несмотря на то, что француженку Флоренс Найтингейл принято считать во всем мире основательницей движения сестер милосердия, наша соотечественница – Юлия Петровна Вревская – ступила на эту благородную стезю значительно раньше…
Девушка из высшего общества
Юлия Вревская родилась в 1841году в семье прославленного генерала Петра Евдокимовича Варпаховского и польской красавицы Каролины Блех. Семья их жила очень бедно, но Юлия получила достойное образование: она окончила Одесский институт благородных девиц, а затем – «Среднеучебное Заведение Св.Александры для воспитания женского пола» в Ставрополе. В 1857 году на балу она познакомилась с бароном Ипполитом Александровичем Вревским - одним из образованнейших людей своего времени, который был хорошо знаком с М. Лермонтовым, дружил с братом А.Пушкина и многими декабристами. Юлия влюбилась в блистательного военного без памяти, хотя ее избранник и был старше на 24 года, и вышла за него замуж. Но счастье молодой супружеской четы оказалось недолгим: через год генерал-лейтенант Вревский был смертельно ранен при взятии лезгинской крепости Китури…
Из фрейлин в медсестры
Так баронесса Юлия Вревская осталась вдовой в неполных 18 лет. Она переехала вместе с семьей в Петербург, где поступила фрейлиной ко двору императрицы Марии Александровны. Очень быстро Вревская стала одной из самых блистательных дам высшего света. Она была необыкновенно начитана, обладала великолепным художественным вкусом и прекрасно музицировала. Среди ее почитателей были писатели Тургенев и Сологуб, художники Верещагин и Айвазовский, дружбой с ней очень дорожили Виктор Гюго и Ференц Лист. Казалось, впереди ждет только счастье и безбедная жизнь среди роскоши и всеобщего внимания. Но в 1877 разразилась русско-турецкая война.
Приходившие вести с фронта были ужасны: армия несла колоссальные потери, катастрофически не хватало продовольствия и медикаментов. И Юлия Вревская стала первой, кто откликнулся на призыв о помощи не на словах, а на деле. Она добилась разрешения организовать на собственные средства санитарный отряд из 22 врачей и медицинских сестер для оказания помощи раненым солдатам. Она окончила краткосрочные курсы сестер милосердия и возглавила санитарный поезд, прикрепленный к Свято-Троицкой общине, с которым отправилась в румынский город Яссы для работы в 45-м военно-временном эвакуационном госпитале. Когда через несколько дней из Болгарии прибыл первый поезд с ранеными, для баронессы и ее подопечных началась тяжелая работа без отдыха и сна в нечеловеческих условиях.
Утешительница страждущих
Наравне со всеми баронесса вставала затемно, умывалась на крыльце талым снегом, завтракала простым черным хлебом с чечевичной похлебкой и, надев грубые солдатские сапоги, шла по грязи два километра до госпиталя. Там она целый день ассистировала при операциях, делала перевязки, выводила вшей у раненых. А поздно вечером, вернувшись в крохотную комнатушку без стола и стульев, принималась шить кисеты для тех, кому предстояло снова отправиться на фронт.
Однажды в госпитале кончился перевязочный материал, а нескольким солдатам необходимо было срочно переменить повязки, чтобы в ранах не появилась инфекция. И тогда Юлия Вревская сняла с себя дорогую нижнюю сорочку с голландскими кружевами, прошлась по ней утюгом и отдала сестрам со словами: «Не мешкая, разрежьте ее на бинты и перевяжите нуждающихся!»
После четырех месяцев изнурительной работы в госпитале сестрам милосердия полагался отпуск на два месяца. Баронесса Вревская тоже получила его и собиралась отправиться в Россию, чтобы повидаться с матерью и сестрой. Но узнав, что во многих госпиталях в Болгарии не хватает медицинских сестер, она подала прошение на высочайшее имя отправить ее в маленькое болгарское местечко Бяла, около которого в то время проходила линия фронта. Ее просьба была удовлетворена и еще несколько месяцев Юлия Петровна не просто работала в госпитале, а сама выносила с поля боя раненых воинов и оказывала им первую помощь.
Подвиг самопожертвования
В одном из писем того периода к своим друзьям Тургенев писал о Юлии Вревской так: «Это замечательное существо. Она фанатически готова на самопожертвование. Такой и умрет она». Мог ли он знать, что его пророчество окажется для молодой женщины роковым? Ухаживая за тяжелоранеными в зараженных бараках, баронесса Вревская заразилась тяжелой формой сыпного тифа.

Две недели провела она без сознания, лежа на грязной мокрой соломе под ветхим навесом рядом с другими умирающими. За это время к ней не подошел ни один врач, боясь заразиться неизлечимым тогда недугом. И только солдаты, которым еще недавно помогала она, трогательно ухаживали за своей баронессой до последнего...
5 февраля 1878 года Юлия Вревская тихо умерла во сне. Ей не было и 37 лет. Похоронили ее в платье сестры милосердия около православного храма в Бяла, где позже был установлен величественный памятник из белого мрамора. Ее подвиг послужил примером сотням русских женщин, выбравшим для себя профессию сестры милосердия. А благодарные болгары и по сей день считают русскую баронессу Вревскую своей национальной героиней.

Русский Леонардо да ВинчиОн был другом и популяризатором идей К.Циолковского. Написал 500 научных трудов. Был действительным и почетным членом 30 академий, университетов и научных обществ разных стран мира. Одним из первых в мире выдвинул теорию о влиянии солнечной активности не только на возникновение магнитных бурь, урожаи сельскохозяйственных культур, эпидемии, но и на цикличность исторических процессов (войн, революций и пр.). А в 1939 году он был даже номинирован на Нобелевскую премию…
Калужский самородок
С раннего детства Саша Чижевский увлекался изучением атмосферных явлений природы. В четыре года он учил наизусть русские, немецкие и французские стихотворения, а вскоре начал и сам писать стихи, о которых в будущем будут лестно отзываться такие мэтры русской поэзии, как Блок и Брюсов. Позже он увлекся живописью, и снова многие прочили ему большое будущее и на этом поприще. В 1918 году Чижевский блестяще защитил в университете диссертацию на степень доктора всеобщей истории.
Но не это стало главным делом его жизни, а мучительные поиски ответа на вопрос: «Почему в лесу, у моря или высоко в горах воздух самый целебный и полезный для человека?» Чижевский его нашел: целебность воздуха состоит не только в содержании большого количества кислорода в нем, но и в наличии отрицательных аэроионов – электрически заряженных частиц, благодаря которым клетки нашего организма работают нормально. Но как сделать так, чтобы такой же воздух появился и в жилом помещении? Ведь когда наружный воздух проникает к нам через форточки или вентиляционные ходы, он теряет половину этих частиц. А вторая половина «прилипает» к стенам, мебели и прочим предметам, и мы дышим уже «мертвым» воздухом. Чижевский начал проводить систематические исследования в области аэроионификации (искусственного насыщения воздуха аэроионами). Правительство оказывало всяческое содействие работам молодого ученого: под лабораторию были отданы несколько комнат его калужского дома, который охранялся от заселения и реквизиции.
Основоположник российской космической биологии и медицины
Постепенно работы Чижевского привлекли пристальное внимание западных научных кругов. Одними из первых проблемами аэроионизации заинтересовалась медики Франции. Так, уже 1929 году в одном из томов журнала «Гидро- и климатомедицина» была опубликована статья Чижевского о лечебном действии аэроионов при заболеваниях верхних дыхательных путей. Именно тогда впервые появился термин «аэроионотерапия» - лечение ионизированным воздухом. Постановлением Совнаркома была учреждена Центральная научно-исследовательская лаборатория ионификации, директором которой стал Чижевский. Следующие 11 лет своей жизни он полностью посвятил исследованиям в этом направлении.
Но его планы нарушила начавшаяся война. В 1942 году по пути в эвакуацию в Челябинск он был неожиданно арестован: компетентные органы вспомнили его дворянское происхождение и «связи с заграницей». Ему дали 8 лет лагерей. Жена поспешила с ним развестись. Положение «зека» было невыносимо жестоко для человека, привыкшего к интеллектуальному труду. И если бы там, в лагере, он не встретил чудесную женщину – Нину Вадимовну Энгельгардт, ставшую его судьбой, неизвестно, удалось бы ему вернуться из заключения живым. Это она, имевшая у зеков авторитет, как единственный фельдшер в зоне, сумела их убедить защитить Чижевского от уголовников, когда те решили разыграть в карты «бородатого профессора». Это она перепечатывала на старенькой машинке его работы уже позже, когда в 1950 году он был сослан на поселение в Караганду. Там Чижевский продолжил разработку первого ионизатора воздуха и применил его для лечения людей: десяткам больным в Карагандинской областной больнице спасли жизнь сеансы аэроионотерапии Чижевского при заживлении ран в условиях дефицита пенициллина.
Только в 1958 году Чижевскому разрешили вернуться в Москву, где до последних дней своей жизни он боролся за внедрение «люстры Чижевского» в жизнь простых людей. Умер он 20 декабря 1964 года. На Западе еще при жизни его называли «русским Леонардо». В Парижской Сорбонне среди барельефов великих ученых мира есть и барельеф Александра Леонидовича Чижевского. И лишь через 30 лет открытие Чижевского получило широкое распространение не только на Западе, но и на родине изобретателя, в России.

Валентин Феликсович Войно-ЯсенецкийЭту необычную фамилию я впервые услышал в 70-е годы в институте. Запомнились (и я их даже записал) слова доцента, читавшего лекцию: «Если кто-то из вас пойдет по нелегкой стезе хирурга, и вам удастся найти блестящую и очень редкую книгу «Очерки гнойной хирургии» профессора Войно-Ясенецкого, вы будете одним из счастливейших хирургов на свете: превзойти талант этого врача, бывшего одновременно епископом, до сих пор, мне кажется, никто не смог». Это был талант от Бога. По времени это событие совпало с изучением нами курса «научного» атеизма. Не знаю, как большинство, но я с интересом слушал лекции: для кого-то они были молотом, кующим безбожников, но в то же время для меня это был единственный, пожалуй, официальный источник, где можно было почерпнуть крохи знаний о религии (В.Ф.Войно-Ясенецкий. 1910. об истории Церкви, о Боге.)

Найти «Очерки» оказалось возможным, но я бросился на поиски сведений о человеке, который так странно сочетал в себе несовместимое для нас: профессию врача (материалиста!) и священнический сан (не иначе как мракобеса в «свете» атеистической премудрости). Знакомые, к кому я обращался с вопросом, задумчиво повторяли «Войно-Ясенецкий?.. Епископ?.. нет, не слышали...» Работавшая в библиотечной системе не рядовым служащим родственница ничем помочь не смогла, и я, помнится, даже немного обиделся на нее, не доверяя и не понимая - «как это так - нет?..». Только в 1989-м я встретил первое для себя в светской периодике «Воспоминание о профессоре В. Ф. Войно-Ясенецком» академика АМН СССР И. Кассирского. В своих воспоминаниях о враче-архиепископе он недоумевает, как это так «религиозность никогда не заглушала в нем великий голос совести врача, ученого и гуманиста»?

Чудачеством называет он неизменный обычай В. Ф. Войно- Ясенецкого перед операцией сотворить короткую молитву, перекрестить больного и обязательно начертить иодом на теле пациента крест. Верующие, да еще с образованием, для мира были «буiи» - ненормальные, безумные, темные... Следуя логике неверия, задаешься вопросом: насколько же «ненормален» был этот человек, совмещавший в себе целителя душ и телес, не просто образованный верующий, но талантливый ученый-хирург с мировым именем и архипастырь? Святым Пантелеимоном нашего времени называли архиепископа Луку православные священники в зарубежье, и это сравнение было пророческим: 11 июня (н.ст.) 1996 года он был прославлен как святой, в Земле Русской просиявший. Как же смог он совместить «несовместимое»? На вопрос этот ответил он сам словами из Псалма 50: «Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси». Древний род Войно-Ясенецких известен с XVI века, но к тому времени, когда в 1877 году родился будущий святитель Лука, семья их жила небогато. Однако, отец его, владевший аптекарским магазином, смог дать своим чадам хорошее образование. Переезд Войно-Ясенецких из Керчи в Киев, а точнее, близость святынь Киево-Печерской Лавры, повлияла на становление веры юноши Валентина. Способствовала этому и глубокая религиозность родителей, любовь к благотворению матери, но более всего - особая благочестивость отца-католика, Феликса Станиславовича.

После получения аттестата зрелости, Валентин с небывалыми до того усердием и серьезностью прочитал подаренный ему директором гимназии Новый Завет, который произвел на молодого человека впечатление, на всю жизнь определившее его отношение к Православию. Он выбрал трудный жизненный путь исповедника православной веры. Не сразу определился он с учебой. С детства имея талант художника, Валентин, закончивший вместе с гимназией художественное училище, пытается поступить в Академию художеств, но любовь к гуманитарным наукам приводит его на юридический факультет. Желание быть полезным простому народу и мудрый совет директора народных училищ определило, наконец, его судьбу: Валентин Войно-Ясенецкий в 1898 году становится студентом медицинского факультета Киевского университета им. св. князя Владимира. Таланты даром не пропадают.

Дарованные Богом и родителями, он не только сберег, но и приумножил: «Умение весьма тонко рисовать и моя любовь к форме перешли в любовь к анатомии... Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии». Перед молодым врачом открываются неплохие перспективы, но желание помогать и любовь к бедным людям, приводят его в медицинский отряд Красного Креста. Здесь, во время русско-японской войны, выпускник университета сразу же становится начальником хирургического отделения, а это - возможность самому распределять обязанности, и Войно- Ясенецкий берет на себя самое трудное, сразу же он начинает оперировать, и операции, как замечали сослуживцы, проходили безупречно.

Не только на войне, но и в больницах многих небольших городков, где впоследствии работал талантливый хирург, он не старался стать, как теперь говорят, узким специалистом. Он применял свои таланты во всех областях медицины, оперируя, практически, на всех органах с одинаковым блеском: операции на суставах, костях, позвоночнике и головном мозге, почках, желчевыводящих путях, глазные и гинекологические... Сейчас такое и представить невозможно! Бедность земских больниц заставила столкнуться с проблемой наркоза, а последняя явилась толчком для научной деятельности - разработки нового метода обезболивания - регионарной анестезии, которую увенчала степень доктора медицины. Но особую любовь питал Валентин Феликсович к гнойной хирургии - в те трудные времена гнойные осложнения травм и воспалительных заболеваний были правилом. Как часто страдал ими простой трудовой народ, ради которого оставил в начале своего пути возможную научную карьеру будущий профессор. Как часто видишь брезгливо отворачивающихся от гнойной смердящей раны студентов, и даже некоторых врачей, так трудно представить эту особую любовь к «грязной работе» утонченного интеллигента. Может я преувеличиваю, не так уж и часто?.. Но никто кроме него не написал «Очерков гнойной хирургии", ставших не только классикой современной медицины, но и выдающимся художественным произведением. Никто другой не готов так публично исповедать свои грехи и ошибки, обвиняя себя в непрофессионализме, и перед аудиторией в 60000 человек (таков был тираж книги) сознаться: да, я - причина той или иной смерти. И это - в назидание другим... «Пожалуй, нет другой такой книги, которая была бы написана с таким литературным мастерством, с таким знанием хирургического дела, с такой любовью к страдающему человеку» - вот оценка труда ученого- хирурга одним из коллег Центрального института травматологии и ортопедии.

Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий в кругу пациентов и коллег

Работа над книгой продолжалась многие годы трудных для Войно-Ясенецкого испытаний: во время войн, эпидемий, допросов и ссылок. Немало искушений претерпел уже Владыка Лука, недопустимо, как ему иногда казалось, сочетавший работу в морге и в гнойно-хирургическом отделении с архипастырским служением. Но Господь открыл ему, и Владыка пишет в мемуарах: "... мои "Очерки гнойной хирургии" были угодны Богу, ибо в огромной степени увеличивали силу и значение моего исповедания в разгар антирелигиозной пропаганды", "Священный Синод... приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению, и возвел меня в сан архиепископа". Даже богоборческая власть не смогла не оценить великого таланта: вызволенному из третьей ссылки Владыке предложили работу в крупном эвакогоспитале, а после войны в 1946-м он получил за свои "Очерки" Сталинскую премию 1-й степени. Прочитав написанное выше, можно подумать: речь идет о каком-то идеализированном недосягаемом образе, даже упоминания о нелегких годах жизни тонут в восторгах и восхвалениях. А он во многом был как все: жил заботами о семье, в поте трудился, грустил и радовался, уставал, терпел обиды и стойко, как многие из наших соотечественников, переносил начавшиеся глумления и откровенные издевательства над самым дорогим - верой, Царем и отечеством. Свершилось страшное - вздыбленная, израненная революцией Россия стонала; в Ташкенте, где к тому времени Валентин Феликсович получил должность хирурга и главного врача большой городской больницы, стреляли. Чудом избежав смертного приговора "тройки", любые трудности он переносил спокойно и стойко. Работа в запредельном режиме не для выгод, во имя любви к ближнему, и неугасающая молитва, а значит, и помощь Божья, не позволяла озлобиться, сломаться.

Смерть жены ненадолго выбила из колеи. Оставшись с четырьмя детьми, он просит помощи у Бога, и Тот посылает доброго помощника, ставшего второй матерью для детей, бездетную вдову, операционную сестру Софию Сергеевну. Много домыслов и подозрений витало вокруг семейства, но в мыслях и отношении своем к Софии Сергеевне В. Ф. Войно-Ясенецкий был чист. Он трудится дни и ночи, пишет, молится. Он становится организатором Туркестанского университета, где на медицинском факультете занимает должность профессора, заведующего кафедрой топографической анатомии. Мало того, участвует в заседаниях церковного братства, не пропускает воскресных и праздничных служб, выступает на диспутах, защищая чистоту Православия от живоцерковной ереси, которой безбожная власть пыталась заменить веру отцов. По окончании одного из диспутов, Владыка Иннокентий, присутствовавший на собрании, сказал Валентину Феликсовичу: "Доктор, Вам надо быть священником". Вскоре это свершилось, вызвав сенсацию в Ташкенте, бурю разнообразных чувств среди студенческой молодежи и профессуры, негодование и злобу властей. епископ Лука (Войно-Ясенецкий)Он не страшится пострадать за веру, терпит нападки атеистов, непонимание со стороны безбожных коллег и учеников, оскорбления и угрозы представителей новой власти. На подмостках театров страны играется чудовищная в своей лживой сути пьеса, где в одном из персонажей можно узнать Войно- Ясенецкого, как врага советской власти, как тормоз в развитии передовой пролетарской научной мысли. Два известных советских писателя дерутся и судятся между собой, оспаривая приоритет авторства. Приоритет подлого доноса! Но, совмещая труд врача, ученого и пастыря, он читает лекции по анатомии в рясе с крестом, не начинает операцию, не помолившись перед иконой, которая всегда перед ним в операционной. И только высочайший талант хирурга, профессионализм, честность, требовательность к себе и подчиненным, долгое время защищает его от репрессий.

"Работа должна выглядеть, как бриллиант, куда его ни повернешь, он блестит". Вот так блестел в работе выдающийся хирург-ученый, так блестела и вера православного пастыря. Он не мог быть незамеченным, он должен быть продолженным, его путь должен был быть непростым и долгим, и закончиться только тогда, когда он выполнит до капли отмеренное ему на земле предназначение. Еще во время работы в земской больнице Переславля, когда молодой доктор задумал написать книгу по гнойной хирургии, он с удивлением замечает появление в себе неотвязной мысли: "Когда книга будет написана, на ней будет стоять имя Епископ". Это и произошло, но только издатели слово "епископ" опустили.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) в узах
Во время раскола, когда против Патриарха Тихона восстало поддержавшее Живую Церковь духовенство, отец Валентин Войно- Ясенецкий становится епископом Лукой. Вскоре - первый арест, обыски, подвалы ГПУ, ссылки. Около двенадцати годов тюрем и ссылок: Красноярск, Архангельск, Большая Мурта Красноярского края, Енисейск, Туруханск... Из жаркого Ташкента к вечной мерзлоте. Никакие обстоятельства не могут сломить архиепископа Луку - он ни на минуту не оставляет своей врачебной практики, он и в ссылке Архиепископ. Унижения, сырые камеры, бессонные ночи, допросы конвейером, не умаляют его любви к ближнему: однажды подаренный им полуголому, дрожащему от холода шпаненку тулупчик, спасает Во время арестов и ссылок. Владыку от неизбежных издевательств уголовников на этапах: вежливо они приветствуют его, называя "батюшкой". Любой вор и бандит, как убедился Владыка, чувствует и ценит простое человеческое отношение. В начале Великой отечественной войны народу и властям потребовался уникальный хирургический талант Владыки. Он возглавляет крупнейший госпиталь, консультирует, оперирует и одновременно, спасая солдат, участвует в работе Священного синода, несет наитруднейшее церковное служение - управляет Красноярской кафедрой, затем, с 1944 года - Тамбовской. Имя хирурга-архипастыря становится известным во всем мире. Десятки наименований научных трудов и книг, 11 томов духовных произведений, проповедей оставил после себя Владыка Лука, избранный в 1954 году почетным членом Московской духовной академии.

Классическими стали "Очерки гнойной хирургии" (первое издание в 1936г.) и только недавно увидевший свет в России богословский труд «Дух, душа, тело», где анатом и хирург, проведший неисчислимое количество операции и вскрытий, пишет о сердце, как о вместилище нематериальной души, как органе Богопознания! Пятнадцать последних лет жизни архиепископа Луки (с 1946 по 1961) прошли в Симферополе, где, занимая архиерейскую кафедру, он не оставляет научную и практическую деятельность врача вплоть до того момента, пока перенесенная в 20-е годы болезнь не привела его к полной слепоте. Там в голодные послевоенные годы на кухне архиерея всегда готов, пусть немудреный, обед для нескольких человек: «На обед приходило много голодных детей, одиноких старых женщин, бедняков, лишенных средств к существованию. Я каждый день варила большой котел, и его выгребали до дна. Вечером дядя спрашивал: «Сколько сегодня было за столом? Ты всех накормила? Всем хватило?» (Из воспоминаний В.Прозоровской, племянницы Архиепископа Луки). Владыка консультирует приезжающих издалека больных, ставя диагноз, устраивая на лечение и операцию... Но слепота не стала помехой в служении Церкви и в оказании помощи людям. При совершении богослужений, находящиеся в храме не подозревали, что служит слепой епископ. А Бог в его немощи дал ему новую благодатную силу для лечения болезней.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)Каждый, оценивая происходящее, имеет в основе суждения свой опыт, вкладывающиеся в него воспитание, образование души и ума, привитое мнение близких людей и любимых авторитетов: в литературе, в культуре, в науке, в вере. В безверии, в том числе. Понятие чуда, поэтому, для кого-то - совпадение, для кого-то - просто бабушкина сказка, для кого-то - нераскрытая закономерность, для кого-то - продукт больного воображения. Так или иначе, необычайность, неестественность, а вернее, надъестественность чуда - в нарушении законов физического мира. Для верующего в Бога чудо ежедневно и повсеместно: почему Создатель мира и законов его не может нарушить привычный порядок для каких-то благих целей? Силу творить чудеса, или «дивные дела», дарует Господь людям обращенным к Нему, чистым нравственно, имеющим любовь к ближнему не меньшую, чем к самому себе. Мария Митрофановна Передрий получила помощь от архиепископа-хирурга и при жизни, и после смерти. Еще когда был жив Владыка Лука, у Марии Митрофановны начала гноиться и болеть губа. Куда она ни обращалась, ни один врач не смог ей помочь. Тогда она обратилась к Владыке, и он вылечил ее. В 1989 году заболел ее муж Григорий. Она пошла к могиле святителя и слезно просила его о выздоровлении мужа. Пришла домой и удивилась, что муж поднялся с постели, начал ходить по комнате и впоследствии чувствовал себя хорошо. Лариса Яцкова свидетельствует о том, что с лета 1993 года до весны 1994 года у нее сильно болел левый глаз. Боль распространилась и на левую часть головы. Особенно она усиливалась к вечеру. Мучимая тяжкими болезнями, она приехала на могилу святителя и получила исцеление. Это лишь некоторые из чудес святителя Луки, все их перечислить трудно. Преставился святитель Лука 11 июня 1961 года. 24-25 мая 1996 года в Симферопольской и Крымской епархии состоялось торжество прославления святителя Крымского Луки. «Церковь причисляет к лику святых подвижников веры и благочестия, исповедников и мучеников. И она сегодня прославила нового святого угодника, который отныне будет нашим молитвенником и покровителем...» - сказал после окончания службы Блаженнейший Владимир, митрополит Киевский и всея Украины. Заканчивая краткое описание жизненного пути человека, как многие теперь из нас, верующего врача, мы видим: он был лучше нас, и видя в нем недосягаемую для нас святость, мы все же можем запросто обратиться к нему, как посреднику, ходатаю перед Богом, с просьбой освятить нашу жизнь, наши дела:
«Святителю отче Луко, моли Бога за нас».