Грустная история

ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ
Я хочу рассказать тебе, мой любознательный читатель одну грустную историю из реальной жизни, я узнала её от человека, не доверять которому у меня нет оснований. И чего только в жизни не бывает! Ну, слушай.
Люба назвала дочку Танечкой, Танюшей, Татьянкой, и любила её больше жизни, кровинушку свою, дитя от люби­мого мужа.
Похоронка на мужа пришла на второй день после родов. Может быть, поэтому пропало молоко и маленькую Танеч­ку пришлось кормить козьим, разбавленным. Делали ей жваночки из ржаного хлебушка, чтобы сила была, поили соками, купали в любистке, чтобы парни любили, в ромаш­ке и чистотеле, чтоб здоровой была и телом бела. И девоч­ка набирала в весе, росла здоровой и весёлой до года. А потом пришла беда.            
Во время эвакуации забросило Любушку в Ташкент, там жизнь так скрутила, так прижала, и чтобы жить хотя бы дочке, Любе пришлось оставить свою девочку и своё сердце на пороге детдома, иначе было нельзя, сама чу­дом выжила. Так что, какой Танечка была после годика и была ли она жива, Люба не могла знать. Когда оставляла её, написала записку с именем девочки, да в платочке ко­лечко серебряное, подарок крестной матери, завернула и все. Прошли годы, война многих разбросала по свету, в газетах были специальные рубрики, куда люди могли об­ратиться с просьбой о помощи, найти близкого человека. Частенько описывались трогательные встречи людей, ко­торые через газету находили друг друга.
Написала и Люба, рассказала, как все было, где оставила она свою Танечку, и про колечко написала, и просила, если кто знает о судьбе девочки, чтобы сообщили, жива ли, да как живется ей, обещала не тревожить, только бы знать, по­щадила ли война дочку, правильно ли сделала тогда, доверив ребенка воле судьбы, ведь все годы жила с этим вопросом, хотя понимала, что тогда иного выхода не было. 
Попалась газета на глаза Арине Власовне, бывшей воспи­тательнице детского дома, она помнила тот случай, хорошо помнила, потому что своему бездетному брату присоветова­ла удочерить брошенного ребенка. И жила Танечка на радо­сть своим новым родителям, в свои 15 лет была красавицей, доброй и веселой. Так зачем же смущать покой девочки, за­чем её ранить - думала Арина Власовна, ведь если настоя­щая мать узнает, что дочка жива, все равно сначала захочет увидеть, а уж потом и обнять своё дитя. И решила она защи­тить семью брата, не допустить драмы нескольких сердец, пусть одно сердце поплачет, там все равно, если верить на-писаному в газете, одни осколки остались. Подумала - ложь во спасение - святая ложь. И написала матери письмо, где рассказала, что помнит тот случай с подкинутым ребёнком, и что, к сожалению, девочка заболела и через несколько ме­сяцев умерла. Прочитала Любушка письмо, поплакала и за­хотела хоть что-то сделать для своей доченьки. До того не верившая в Бога, пошла в церковь - последнее пристанище для изболевшей души, заказала панихиду, да сорок дней по­дряд ходила и ставила свечки за упокой души рабы Божьей Татьяны. Молилась искренне, подолгу стояла, пока свечка до
конца не догорала. А своя душа покоя не знала, каждую ночь
девочка сниться - ручки тянет, в глазах мольба и с каж­дым разом девочка становится меньше росточком, как све­чечка тает. Бедная женщина совсем покой потеряла, расска­зала о своих снах священнику, а он посоветовал еще усер­днее молиться, чаще поминать, нищим подавать, детям сла­дости раздавать. Но ничего не помогало, и решила мать пое­хать в Ташкент, разыскать могилку дочери, чтобы там справить обряд, как положено. Конечно же, мало было надежды на то, что найдёт могилку, ну хоть в том городе, где умерла дочка, побудет, может быть, там сердце подскажет, что нужно дальше делать. Приехала Люба в Ташкент, нашла Арину Власовну, нашла и могилку доченьки, но могилку сов­сем свежую...
Приемные родители Танечки, с которыми поз­накомила Любу Арина Власовна, рассказали, что без видимой причины всегда здоровая девочка вдруг начала болеть. Врачи не могли сказать ни­чего конкретного, а девочка таяла на глазах, потеряла всякий интерес к жизни, стала вялой и какой-то отрешенной. Как оказалось, непонятная боле­знь у Тани началась в то время, когда мать нача­ла ставить свечки за упокой души, вся жизненная энергия девочки постепенно уходила в землю.
 Такая вот грустная история. 
-Так что же это получается, если ставить свечки за упокой живому человеку, то можно свести его в могилу,- спросила я у священника. 
-У господа Бога нет ни живых, ни мертвых, для не­го все души одинаково живы. Все, кто ставит свеч­ки "за упокой" на живых совершает чародейство, и этот грех обязательно пойдет на них же.
Ваша грустная история - простое совпадение об­стоятельств. Я знаю случай, когда мать считала умершим сына,(а он был в рабстве),так вот каждый раз, когда родители заказывали панихиду за усопшего, как оказалось потом, ему помогал ан­гел за усердие родителей, получалось, что именно в этот день ему выдавали вкусную еду или же ос­вобождали от работы.
- А что же говорит самая древняя наука - магия по этому поводу?         
-Мысль очень сильна, - объяснила мне женщина, которая уже много лет изучает магию. - Когда лю­бящая мать молилась за упокой души своей доче­ри она мысленно видела дочь в гробу, под землёй, мертвой. Силой своей любви, силой мысли она
непроизвольно отправила свою дочь в мир иной. Относительно случая, рассказанного священнослужителем, скажу так: в Природе главный принцип - равновесие во всем. Девочка жила в любви и зде­сь «плюс» на "минус" дал "минус". В другом же слу­чае «минус» на "минус" дал "плюс". А что касается свечек "за упокой", когда со зла ставят на живых, скажу - подобное притягивает подобное. Все, что вы желаете другим, обязательно подобно буме­рангу вернется к вам же, особенно если человек, которому вы желаете зла, чист духовно. Так-то вот!


 

Энциклопедии на все случаи жизни

Надеюсь, что данная информация окажется полезной
----------------------------------------------------------------------------

http://encycloped.narod.ru/encyclopedia.htm - Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза И.А.Ефрона

http://www.sci.aha.ru/ALL/index.htm

http://www.symbols.com/ - Крупнейшая энциклопедия символов (англ)


http://academic.ru/ - Словари и энциклопедии ONLINE

http://www.encyclopedia.ru/encyclopedias.html


http://med.claw.ru/ - Медицинская энциклопедия


http://tehno.claw.ru/ - Техническая энциклопедия


http://video.claw.ru/ - Каталог мирового кинематографа


http://zagadki.claw.ru/ - Энциклопедия чудес


http://women.claw.ru/ - Женская энциклопедия


http://culinar.claw.ru/ - Кулинарная энциклопедия (Раздельное питание)

http://www.albion-glass.ru/service/book/ Энциклопедия стекла


http://voenn.claw.ru/ - Военная энциклопедия


http://kosmos.claw.ru/ - Космическая энциклопедия


http://ickust.claw.ru/ - Энциклопедия искусства


http://grib.claw.ru/ - Грибная энциклопедия


http://drevisk.claw.ru/ - Энциклопедия древнего искусства


http://dino.claw.ru/ - История нашей планеты


http://children.claw.ru/ - Детская энциклопедия


http://legendy.claw.ru/ - Мифы и легенды народов мира


http://man.claw.ru/ - Энциклопедия человека


http://architect.claw.ru/ - Энциклопедия архитектуры


http://avia.claw.ru/ - Авиа- энциклопедия

История костюма и моды 1818 год.

На джентльмене o6легаюшее фигуру утепленное от плеч до груди однобортное пальто длиной почти по щиколотку.
Bopoт и лацканы пальто также укреплены подбивкой.
Кончики высокого стоячего воротничка рубашки касаются щек, под воротничком галстук.
Панталоны доходят до щиколоток. На голове у джентльмена цилиндр со слегка расширяющейся кверху тульей.
На ногах у него низкие, по щиколотку, сапоги, на руках - перчатки из хлопчатобумажной ткани.

Дама облачена в расширяющееся внизу платье с завышенной талией и высоким воротом.
Поверх платья - пелерина.
Широкие рукава оканчиваются у запястья кружевной оборкой.
Нa плечи накинута шаль узорчатого шелка с бахромой на концах.
Нa голове дамы объемная муслиновая шляпа-капор.

На Земле всё меньше лесов,в Казани всё меньше тенистых деревьев.

Рeй Брeдбeри. Зeлeнoe yтрo.

Когда солнце ушло за горизонт, он сделал привал у края тропинки и приготовил нехитрый ужин, а затем неторопливо ел, слушая, как потрескивает костёр, и думал о своём. В сущности, этот день ничем не отличался от остальных тридцати. Он также встал на рассвете, чтобы успеть как можно больше сделать лунок, бросить в них семена и полить водой из прозрачных каналов. Теперь, когда усталость придавила к земле его тщедушное тело, он лежал и смотрел на небо, где тёмные краски сменяли одна другую.
Ему было тридцать один, звали его Бeнджaмeн Дриcкoлл. Он мечтал увидеть Марс зеленым от высоких деревьев с густрой кроной, в изобилии дающих кислород, деревьев, которые с каждым годом будут всё выше, принесут прохладу городам в знойное лето, защитят от ветров зимой. Разве сочтёшь всё, что даёт дерево. Оно красит землю, дарит ей благодатную тень и богатство своих плодов. Дерево — это волшебный мир нашего детства, по могучим стволам можно взобраться в поднебесье или вволю покачаться на ветвях. Чудесное творение природы, дающее людям пищу, приносящее радость, — вот что такое дерево. Но прежде всего оно очищает воздух, ласкает слух тихим шелестом листвы, и под его убаюкивающий шёпот так сладко спится по ночам.
Он лежал и слушал, как ночная земля набирает силу в ожидании дождей, которых всё нет. Он приложил ухо к земле, и ему почудились далёкие шаги того времени, которое непременно придёт, и он видел, как семена, брошенные сегодня в землю, дают зелёные ростки. Вот уже могучие стволы тянутся к небу, выбрасывая одну ветвь за другой, и Марс становится рощей, пронизанной солнцем, цветущим садом.
Завтра на рассвете, едва крохотное марсианское солнце коснётся бледным лучом складок гор, он уже будет на ногах, быстро съест пропахший дымком завтрак, погасит костёр и, закинув за спину мешок с семенами и саженцами, отправится в путь — пробовать грунт, делать лунки, бросать семена, сажать саженцы, заботливо приминая землю вокруг, поливать и идти дальше, тихонько насвистывая и поглядывая на светлеющий край неба, — завтра снова будет жаркий день.
— Тебе тоже нужен кислород, — сказал он, обращаясь к костру, озорному румянолицему другу, который хоть и не прочь укусить за палец, делит с тобой ночлег, и в темноте прохладной ночи его сонный розовый глазок излучает благодатное тепло. — Нам всем нужен кислород, а его так мало на Марсе. От этого быстро устаешь. Здесь как в высоких Андах, в Южной Америке. Хочешь вдохнуть полной грудью, а воздуха-то нет! Так и остаёшься ни с чем.
Он ощупал себя руками — его грудная клетка заметно расширилась за эти тридцать дней на Марсе. Здесь необходимо тренировать легкие, чтобы они набирали побольше воздуха. Или же сажать деревья — как можно больше деревьев!
— Теперь тебе понятно, зачем я здесь, — сказал он. Костер стрельнул в ответ. — В школе нам рассказывали о парне по прозвищу Джонни Яблочное Зернышко.Он прошёл всю Америку и везде сажал яблоневые деревья. Моё дело поважнее. Я сажаю дубы, вязы, клены — все деревья, какие есть, — осину, гималайский кедр, каштан. Вместо плодов, чтобы утолить голод, люди получат свежий воздух, чтобы дышать. Когда эти деревья вырастут, представляешь, сколько они дадут кислорода!
Он вспомнил день, когда прибыл на Марс. Вместе с тысячами других он смотрел на тихое марсианское утро и думал: "Приживусь ли я здесь? Что ждёт меня? Найду ли дело по душе?"
А потом он потерял сознание.
Кто-то сунул ему под нос флакончик с нашатырным спиртом и, закашлявшись, он пришёл в себя.
— Ничего страшного, — успокоил его врач.
— Что со мной?
— Слишком разреженный воздух. Многие не выдерживают. Думаю, вам лучше вернуться на Землю.
— Нет! — Он сел, но тут же снова потемнело в глазах, и Марс дважды обернулся вокруг своей оси. Ноздри жадно раздулись, когда он когда он попытался втянуть в лёгкие воздух, которого не было. — Ничего, обойдётся. Я должен остаться здесь.
Его больше не трогали. Он лежал, судорожно открывая рот, как рыба, выброшенная на берег и думал: "Воздух, воздух, воздух! Меня отправят обратно, потому что здесь нет кислорода".
Повернув голову, он посмотрел на марсианские равнины и холмы. Дурнота прошла, и теперь, когда он мог всё хорошенько разглядеть, его поразило, что вокруг ни клочка зелени, куда ни глянь — пусто. Казалось, земля сама себя прокляла — чёрная, плодородная земля, но на ней даже трава не растёт. "Воздух", — думал он, со свистом втягивая пустоту. На вершинах холмов или у их подножий, где ложатся тени, даже у ручья — ни деревца, ни травинки. Ну конечно же! Он понимал, что ответ подсказал ему не разум, а боль в груди и пересохшем горле. Был он неожиданным, как глоток кислорода, способный снова поставить его на ноги. Здесь нужны деревья, нужна трава! Он посмотрел на свои руки, повертел ими — ладони вверх, ладони вниз. Надо посадить здесь деревья, посеять траву! Это и будет его делом. Он бросит вызов всему, что может помешать остаться здесь. Пойдёт на то, что объявит Марсу войну, и это будет зеленая война. Вот она, древняя марсианская почва. На ней когда-то росли леса, такие древние, что в конце концов выродились и исчезли. А что, если снова посадить здесь деревья, например те, что растут на Земле? Роскошные мимозы, плакучие ивы, магнолии и красавцы эвкалипты? Что будет тогда? Кто знает, какие богатства таит в себе эта земля, какие силы остались в ней нетронутыми, потому что древние папоротники, цветы, кустарники и деревья, отжив свой век, погибли.
— Помогите мне встать! — крикнул он. — Я должен видеть Координатора!
Они с Координатором проговорили все утро — и всё о том, что должно расти здесь, зеленеть, цвести. Пройдут месяцы, а то и годы, прежде чем на Марсе начнутся массовые посадки деревьев. Продукты питания доставляются с Земли в замороженном виде в ракетах-рефриджераторах, похожих на ледяные сосульки. Правда, кое-где в посёлках уже выращивают овощи в гидропонных теплицах.
— А пока возьмитесь-ка за это дела вы, — заключил Координатор, — Дадим вам семян, кое-какой инвентарь. На ракетах не хватает места, чтобы доставить всё неоходимое. Первые поселки строились всё больше возле шахт да рудников, так что, боюсь, ваше начинание мало кто поймёт или поддержит… На это не рассчитывайте.
— Значит, вы мне разрешаете?
Он получил разрешение, а также мотоцикл, прицеп которого был доверху наполнен отборными семенами и саженцами, и отправился в путь. В пустынной долине он оставил мотоцикл и дальше пошёл пешком.
Прошло уже тридцать дней, и за это время он ни разу не оглянулся назад. Оглянуться — означало бы потерять веру. Сушь стояла невиданная, семена едва ли дали ростки. Может, всё, что он затеял, ради чего целый месяц трудился, не разгибая спины, напрасно. Он смотрел только вперед, когда шагал под жарким солнцем по дну широкой долины, всё дальше от Первого Города, и надеялся на дождь.
Над голыми, иссушенными солнцем вершинами клубились облака, и он натянул на себя одеяло. Марс непредсказуем, как само время. Он чувствовал, как раскалённые вершины отдают тепло холодному воздуху ночи, и думал о тучной, чёрной, как чернила, марсианской почве, такой черной и блестящей, что, казалось, она оживёт и зашевелится, если зажать её в ладони. Она так плодородна, что если посадить на ней бобы, стебли будут гигантского роста, а из лопнувших стручков на землю, как ядра, будут падать зёрна невиданной величины, сотрясая всё вокруг.
Костёр, затухая, спрятался в золу. Воздух дрогнул от грохота далекой колесницы. Гром. Неожиданно потянуло речной прохладой. "Сегодня ночью", — подумал он и высвободил руку из-под одеяла, чтобы проверить, не пошёл ли дождь. — "Сегодня ночью…"
Что-то легонько ударило его по лбу и он проснулся.
Струйка влаги сбежала по носу и смочила губы. Ещё одна капля попала прямо в глаз и на миг ослепила, другая ударила по подбородку.
Дождь.
Прохладный, ласковый, неторопливый, он падал с неба, как живительный эликсир, пахнущий колдовством и звездами, свежим воздухом и пряным ароматом прибитой дождём пыли, лёгкий на вкус, как доброе вино.
Дождь.
Он сел. Одеяло сползло с плеч и синяя холщовая рубаха мигом потемнела на спине. А дождь набирал силу, капли становились всё тяжелее. По костру будто кто-то заплясал, да так лихо, что вскоре от него осталась лишь сердито шипящая струйка дыма. Шёл дождь. Огромный купол небосвода треснул и раскололся на шесть тёмно-голубых осколков, посыпавшихся вниз, будто разбили прекрасную, покрытую глазурью вазу. При вспышке молнии он увидел мириады дождевых капель, кристаллами застывших в воздухе, словно ждущих, что их запечатлеет невидимый фотограф. А потом темнота и шум дождя.
Он промок до нитки, но продолжал сидеть, подставив лицо дождю, и смеялся, наслаждаясь тем, как капли бьют по его сомкнутым векам. Наконец, довольный, он хлопнул в ладоши, вскочил и обошел свой маленький лагерь. Был час ночи.
Дождь шёл без малого два часа, а потом прекратился. Высыпали звезды, чистые, умытые и такие яркие, каких ещё не бывало.
Переодевшись во всё сухое, Бeнджaмeн Дриcкoлл снова улёгся и, счастливый, уснул.
Солнце поднялось над холмами,неторопливо послало свои лучи на землю и разбудило Дрисколла.
Он встал не сразу, а чуть помедлив. Весь долгий жаркий месяц он без отдыха трудился и ждал. Теперь он мог наконец оглянуться назад и посмотреть туда, откуда начал свой путь.
Это было зеленое утро.
Куда ни глянь, к небу поднялись деревья. Не одно, не два, и не десяток, а тысячи деревьев, выросших из семян, что он посеял, из саженцев, что посадил. И не молодые, неокрепшие деревца, не слабые побеги, а огромные могучие деревья, такие высокие, что и десять человек, встав друг другу на плечи, не достанут до их верхушек; зеленые деревья с пышной, круглой, как шар, кроной, с блестящей, переливающейся, что-то шепчущей листвой. Они сбегали по склонам холмов — лимонные деревья, липы, секвойи и мимозы, дубы, вязы и осины, вишнёвые деревья и яблони, ясени и клёны, апельсиновые деревья и эвкалипты, рождённые щедрым дождем, вскормленные чужой волшебной почвой. Они росли прямо на глазах и на новых ветвях лопались всё новые почки.
— Не может быть! — воскликнул Бeнджaмeн Дриcкoлл.
Но и долина и утро были зеленые.
А воздух! Он струился отовсюду, словно прохладные горные реки, щедро напоенный кислородом, который отдавали ему зеленые деревья. Хрустальные волны мерцали и переливались. Кислород, свежий, чистый, морозно-холодный зеленый кислород превратил высохшую долину в дельту реки. Вот сейчас в домах распахнутся двери, люди выбегут навстречу дивному диву, будут вдыхать воздух полной грудью, до отказа наполнят им лёгкие; щеки порозовеют, покраснеют носы, прихваченные морозным холодком, расправится грудь, радостно встрепенётся сердце, и, забыв об усталости, люди пустятся в пляс.
Бeнджaмeн Дриcкoлл жадно глотнул зеленого нектара — и потерял сознание.
Когда он очнулся, еще пять тысяч новых деревьев выбросили зелёные ветви навстречу золотому шару солнца.

 

Попугаи ЖАКО
Владимир Шаинский
Владимир Шаинский (Автор и руководитель проекта, © МИР БЕЗ ГРАНИЦ / © EXPO-GENIY - ПОРТАЛ HTTP://WWW.EXPO-GENIY.KIEV.UA)), 26 августа в 23:18

Попугаев жако было запрещено ввозить в Советский Союз, однако из Анголы их везли практически все, минуя таможню хитрым образом.
Для провоза живого груза необходимо, чтобы этот груз вел себя как мертвый,то есть не трепыхался и вообще прикидывался курой гриль, только маленькой.
Потому попугаев просто напаивали аж целой столовой ложечкой медицинского спирта, после чего они минимум на сутки отрубались и представляли собой не более чем бессловесное анатомическое пособие по строению птичьей тушки в состоянии анабиоза.
Обычно коматозное животное погружалось в контейнер навроде тубуса для чертежей, в котором просверливались аккуратные дырочки, и в таком состоянии везлось на новое место жительства.

Кто знает, может, в этот раз спирт оказался разбавленный или попугай бывалым, но на таможенном досмотре, когда офицер открыл сумку, тубус для чертежей вдруг затрепыхался и из него вылез взъерошенный попугай.

- Оп-па! - только и смог сказать таможенник, - Что же это вы, товарищ, незаконный груз перевозите?!

Хозяин груза уже собрался, было, оправдываться, но Жако встряхнулся, расправил перышки и заорал на весь аэропорт:
- Я русский! Я ру-у-у-сссский! Русский!!!
Ну и как было не впустить такого товарища на Родину??

А теперь, собственно, сама история...
Есть такие попугаи жако. Многие про них слышали, но вряд ли кто-нибудь видел. На вид они невзрачные, небольшие, разика в два-три больше размерами, чем волнистые, серенькие, без особых украшений. Одно только их отличает интеллект. Очень быстро они учат человеческую речь и мало того, вовремя и к месту применяют полученные знания.
Попугаи жако обитают в Африке, и, несмотря на всю свою дикость, очень быстро привыкают и привязываются к людям, особенно если начинают общаться с ними еще птенцами. Один из военных советников, из командировки, как раз привез такого птенца. Маленького и голенького,еще не обросшего перьями, офицеры кормили его с руки и всячески приручали.
Уже через год он подрос и, хотя не научился летать, принялся бодро бегать по помещениям.
К тому времени серенький попугайчик уже знал массу русских, английских и португаш (португальско-английский диалект, на нем говорит основная масса населения Анголы) ругательных слов и вовсю ими пользовался в повседневной жизни.
Когда утром его хозяин уходил мыться, Жако выбегал из комнаты и важно шел по коридору, заглядывая во все комнаты подряд и комментируя увиденное:
- Как же так? Что за х**ня? - вопрошал он, заглядывая в первую комнату. Там все спали, что не соответствовало попугайскому распорядку.
- На-а-аадо же! - заключал он и шел дальше..
- Сми-и-ирнааааа! - орал Жако у входа в другую комнату. Там обитал генерал-майор М. старший среди военных советников и известный своим командирским басом, а так же любовью подать хорошенькую такую, чтоб неграм света не взвидеть, команду.
-А? Что?! Где? Бл*!!! - вопил пробуждающийся генерал, потом отворачивался к стенке, и бурчал, - Чтоб ты сдох, пернатое.
- Сам дурак! - не оставался в долгу попугай и шел дальше.
В следующей комнате только продирали глаза переводчики, и к ним Жако обращался на буржуйском:
- F*ck you, не так ли, господа??
- Жако! Не зли меня! - кряхтел Денис.
- Мая твая не панимает! - гордо заявлял попугай и шел дальше.
Полковник Крокодил обычно к тому времени уже вовсю бодрствовал, был занят работой, написанием писем на родину и употреблением местного пива.Его комната как раз шла следующей после переводчиков. Возле нее Жако обычно задерживался и провозглашал менторским тоном зама по воспитательной работе:
- Опять бухаете, товарищи?! Как можно!
- Не учите меня жить! - отвечал Крокодил и протягивал руку к попугаю.
Жако важно вышагивал к нему, потом взбирался как на жердочку на указательный палец, оттуда на стол и говорил:
- Безобр-р-р-р-азие! Никакого пор-р-ядка! Кругом сплошное пьянство и разврат! Вы так не считаете? - и вопросительно заглядывал полковнику Крокодилу в глаза.
- Согласен полностью!, поддерживал Крокодил, и наливал попугаю пива в блюдечко.
- Ур-р-ра! - провозглашал тост попугай и пил, - Ухххх, спиртяшшшка!
Поскольку комната полковника Крокодила по коридору была далеко не последняя, и не только Крокодил радовался пиву жарким утром, к своему хозяину, уже выходящему из душа, Жако добирался в состоянии некоторого алкогольного опьянения.
- Эх, вы, сволочи... - грустно говорил хозяин попугая, - Опять напоили.
- Ну и что мне с тобой делать?
- Пошли по бабам!! - отвечал попугай и оба они удалялись похмеляться в свою комнату...
Дело, тем временем близилось к дембелю, хозяину Жако предстояло отправиться на родину. Чемоданы собраны, фотографии распечатаны, билеты куплены, джипы до аэропорта заправлены, словом, скоро, всего-то через полсуток она Родина, холодная и страшно мокрая по сравнению с Луандой.Русский язык повсюду, а не только среди своих. Негров мало и без оружия все. Нищета, да не та. Соскучился, в общем. А как же быть с попугаем?
Почему бы не сделать так, как делали поколениями остальные советники? Напоить воина, до сна богатырского и провозить прямо в багаже? Однако не тут-то было! По заветам предков, для маленького попугайчика, чтоб хватило на сутки неподвижности, достаточно одной чайной ложки чистого спирта. Если попугай большой тогда столовой..
Военный совет, после употребления допинга, постановил, что Жако таки большой. Тут же был налит в столовую ложку спирт и представлен попугаю.
- Спирртяшшшка! - сказал попугай и выпил.
Потом он икнул и сказал:
- Ой мороз, мороз....
- Кажется, мало... - сказал владелец пернатого.
- Не морозь меня, - сообщил Жако.
- Так давай еще нальем, - предложил генерал..
Налили. Попугай, нерешительно потоптался вокруг угощения, кося на него то одним, то другим глазом. Было видно, что выпить ему хочется, но при этом как-то боязно. Наконец, переборов все сомнения, Жако выпил вторую столовую ложку спирта.

- Не мо-рр-озь меня! Моего коня! - сказал он, покачнулся и упал на бок.

- Ну и слава богу. Щас уложим его в тару, да и поедем, мужики, - сказал хозяин птицы и встал из-за стола.
- Пьянь! Кругом одна пьянь, бляха муха, - неожиданно сказал Жако и пошевелил когтистыми лапами. Все замерли. Советники, молча и сосредоточенно пересчитывали количество спирта в две столовые ложки относительно своих размеров.
Пока считали, Жако щелкнул клювом и встал. Воинственно задрав хохолок, он сказал:
- Гулять, так гулять! Гусар-р-ры! Шампанского коню!
- Обалдеть! Сейчас еще буянить начнет, - сказал переводчик.
- Силен бродяга, - пробормотал генерал.

- Ну, сволочи! - вскипел хозяин попугая, - Споили все-таки птицу мне! Ну я вам устрою!
-Да ладно, не кричи, не споили, а натренировали. А то с непривычки бы наоборот ласты мог склеить, точнее крылья
- Да? И что мне теперь делать?
- Во-первых, успокоиться, а во-вторых, налить еще. Просто Жако оказывается тертый калач. В холода точно не помрет теперь. После третьей попугая действительно сморило в глубокий пьяный сон и его упаковали в багаж. Перелета он, естественно не заметил, поскольку дрых до самого конца путешествия, и пришел в себя только дома у своего хозяина. Когда он очнулся и выбрался из коробочки, сердобольный полковник уже держал наготове блюдечко пива:
- Ну как, Жакошка? Голова не болит?
Попугай встрепенулся, поднял хохолок и сказал:
- Холодно, бл*! - потом подошел к блюдечку и похмелился. Видимо, по старым дрожжам опьянение вернулось, и он, уже самостоятельно, пошел к коробке, где и улегся с комфортом.
- Прям как ты, - сердито заметила жена хозяина, наблюдавшая всю картину сначала и до конца.
- Пи**р-р-расы! - выкрикнул Жако и уснул.
- Точно как ты! - убежденно сказала жена".