21 мая 2010 («Вести Сегодня» № 93)

 

В эти майские дни исполняется 15 лет, как с нами нет выдающегося танцовщика современности, рижанина Александра Годунова. Премьер Большого театра, со скандалом не вернувшийся из американских гастролей в Союз позднего застоя, артист, сделавший мировую карьеру, он даже не мог представить, сколько лжи будет окружать его имя.

Сказать правду
Рижская журналистка Тамара Блёскина, знавшая Годунова с детства и до самого отлета в Америку, вот–вот поставит точку в биографии друга. Сквозной вопрос ее книги — почему из признанного балетного гения, трудоголика и любимца публики всего мира делают неудачника? Талант всегда под прицелом посредственности, даже после смерти он травмирует ее самим своим существованием, не дает ей жить, дышать. Талант задевает и равных: „А вдруг он обставит меня, вдруг вырвется вперед?" Талант раздражает власть, ибо неподотчетен в поступках, непредсказуем в реакциях… А потому — оболгать и сбросить с пьедестала!

— Об артистах балета обычно забывают, как только они сходят со сцены. А о Годунове, покинувшем родину тридцать лет назад, с каждым годом вспоминают все чаще, — говорит Тамара „Вести Сегодня". — Но всегда пишут о нем как о неудачнике, который пропил талант и не состоялся ни в Союзе, ни в Америке. Только собранные мною факты говорят о другом. А главным свидетелем защиты выступает сам Саша, который считал, что у него была счастливая жизнь. Книга основана на его переписке с родными и друзьями, передавшими мне более двухсот писем за 30 лет, а также на материалах зарубежной прессы. Использовала я дневники Сашиной мамы, свои архивы и расшифровки бесед, которые провела с теми, кто его знал, любил или не любил. Кстати, рождение книги предсказал сам Саша еще в 14 лет, когда однажды у меня дома на Югле произнес пророческую фразу: „Вот мы здесь болтаем, а Томик молча сидит и слушает. А потом напишет о нас книгу…"

Между кланами
— Сашина жизнь, за исключением Америки, шла на моих глазах, — говорит Тамара. — Он был прекрасным человеком, порядочным, честным, всегда старался помочь другим. Потому летом 1968–го, не поступив в ГИТИС на театроведение (там были нужнее нацкадры), в слезах пошла к нему. Он к тому времени уже год танцевал в „Молодом балете" у Моисеева. Но вместо слов утешения услышала отповедь, что должна не раскисать, а идти в МГУ на журналистику. „Ты что? Я же не поступлю!" Он ответил: „Ты всегда ставь недостижимую цель, даже если и дойдешь до середины, твоя середина всегда будет выше конечной цели других". Он и сам жил по этому принципу.

Многие так и не поняли, чем был недоволен Годунов в Союзе… В Большом театре он попал между жерновами трех воюющих кланов — Григоровича, Плисецкой и Васильева. Сашу пригласил в театр Григорович. После стремительного и великолепного дебюта в "Лебедином озере" он писал, что видит блестящее будущее артиста в ролях Спартака, Красса и во всех классических балетах. Но в это время Плисецкая предложила Саше танцевать в "Анне Карениной", после чего он стал ее постоянным партнером и автоматически — врагом главного балетмейстера. Потому лишь через пять лет, когда Григорович увидел, что в театре нет солиста уровня Годунова, он дал ему давно обещанного Спартака, затем Ивана Грозного и перед Америкой поставил на него Тибальда. Но эти роли Саша станцует считанные разы. Он писал маме: „Я постоянно на афише в „Анне Карениной" и „Кармен". Но эти балеты я могу делать на пенсии, и Григорович об этом знает. А я хотел бы танцевать по–настоящему".

В театре были люди, которые вбивали клин между Григоровичем и Годуновым, старались клеветой убрать конкурента. Порой угрожали. Когда Саша пришел в Большой, он показал мне анонимку, где были такие строчки: „…тебя взяли в театр временно, за тобой внимательно наблюдают. Ты неправильно себя ведешь, ты очень многим и откровенно мешаешь. Тебя постараются убрать — или с дороги, или совсем". Кроме того, отношения с женой, балериной Людмилой Власовой, ухудшались, неумолимо приближаясь к разрыву…

Милая Мила
— Их брак типичен для артистической среды. Годунов не был ловеласом, женщины сами вешались ему на шею. Хотя и он влюблялся, да и Милу окружали поклонники. Однажды перед Международным конкурсом я была у них дома на окраине Москвы. Мила завела разговор, что Саша обязательно получит „золото", начнутся поездки за границу — и можно будет остаться на Западе. „Ты представляешь, какую карьеру я сделаю в Америке, — щебетала она, — стану фотомоделью или актрисой". А Саша спокойно пьет кофе и говорит: „Там своих таких хватает. Мое место — в Большом". Она психанула, выбежала из комнаты. А мне сказал: „Если бы хотел, я бы давно остался", — к тому времени он объездил полмира.

Власова сейчас вспоминает, как Саша постоянно звонил ей, плакал и говорил: „Я тебя не предал". Она считает это признанием в верности. Но имелось в виду другое: он нигде не обмолвился, что это именно жена подзуживала его к невозвращению. Голливудская звезда Жаклин Биссет ошибочно думала, что Мила — единственная любовь всей Сашиной жизни. А на самом деле Годунов был очень привязан к самой Жаклин, связав с ней свои лучшие годы в Америке.

Как предполагал Иосиф Бродский (в дни побега он был у Саши переводчиком и знал ситуацию изнутри), Мила пораскинула мозгами: ей 37, карьеры уже не сделать, она в чужой стране, без знания языка, в полной зависимости от Годунова, у которого карьера сложится. Она не знала, как дальше сложатся их отношения, и испугалась. Кроме того, КГБ мог шантажировать ее судьбой мамы, которая занимала солидную должность в универмаге „Москва". Тогда, перед Олимпиадой–80, органы раскручивали „дело о смоленских бриллиантах", и мать Власовой могли к нему „пристегнуть". Мила любила маму и… бриллианты. И вернулась.

Боливар не вынесет двоих
…Говорят о конфликте между Годуновым с Барышниковым, но они ведь вместе учились в Рижском хореографическом училище, дружили…

— Да, и дружили, и соперничали с самого детства. Педагог Юрис Капралис признался мне, что никогда не мог выбрать, кто из них лучше. Оба были на равных, сильнее всех в классе и — меньше всех ростом. Когда же Годунова пригласили в Москву, он раскрепостился, избавился от комплексов и в свои 17 лет за полгода вымахал под два метра. А Миша так и остался невысоким. Как–то он сказал Сашке: „Эти 20 сантиметров я тебе никогда не прощу". В шутку, конечно. Но в Америке шутки кончились.

После побега Годунова приняли в АБТ — Американский балетный театр на огромную ставку 5,5 тысячи долларов в неделю. Но когда бразды художественного директора принял Барышников, он постарался избавиться от соперника: одна сцена не могла выдержать двух гениев. На просьбы Саши танцевать Аполлона Мусагета Миша ответил: „Эту роль Баланчин дал только мне". — „А Блудного сына?" — „Он — для невысокого танцовщика". А вскоре через менеджера Годунову передали, что с репертуара снимаются все классические балеты, поэтому контракт с ним не продолжают. Сашу возмутило, что Миша не счел нужным даже поговорить с ним. "Это нечестно. Меня выбросили как картофельную шелуху", — скажет он в одном интервью.

А кто не пьет?
— „Алкогольная тема" постоянно всплывает в связи с Годуновым… Несколько лет назад прошел фильм „Годунов. Побег в никуда". Когда я его увидела, меня трясло. Эмигрантка Елена Чернышова, работавшая в АБТ, заявляла в кадре, что за месяц до смерти Саша приезжал в Ригу, его плохо встретили, родственники требовали денег, мать сказала, что у нее больше нет сына, после чего Годунов в трансе приехал в Америку, запил и умер. Ложь от первого слова до последнего! Многие в фильме говорили: он пил. А потом эти же люди давали интервью мне и выяснялось, что пил–то он не больше других. Я звонила в Лос–Анджелес Алле Ханиашвили — с ней Годунов очень тесно общался до последних дней. От нее тоже услышала, что выпивал он „как все мы". И многолетний пресс–секретарь Саши Эвелин Шрайвер сказала, что Александр не производил впечатление пьющего человека. "Если даже и выпивал, то не было ни одного утра, когда бы он пропустил занятия в классе. И занимался часами! Он был очень дисциплинирован и профессионален". Будь Годунов замешанным в историях c алкоголем или наркотиками, об этом бы гудела вся Америка — ведь он был на виду.

Пепел над городом
— Смерть Саши тоже загадочна, — продолжает Тамара. — Незадолго до этого, после съемок в Будапеште, он экспромтом завернул в Ригу к маме и брату. Увидев, как они живут здесь, решил забрать родных к себе в Америку. Эти планы не понравились его бизнес–менеджеру Арлин Меданн, которая много лет вела финансовые дела Годунова. Возможно, Арлин решила, что после приезда родни она может потерять удобного клиента, не разбирающегося в делах и законах. Ведь Годунов получал миллионы — особенно после выхода фильмов с его участием, в числе которых „Крепкий орешек" и „Свидетель". У него были акции, квартира на Манхэттене, уникальная библиотека, картины Шемякина. В описи его имущества все это не фигурирует. И умирает Саша в тот момент, когда просит Арлин отправить родным в Ригу деньги на сборы и дорогу в Америку…

Внезапную смерть Годунова объяснили "естественными причинами", поставив диагнозом "хронический алкоголизм", хотя алкоголя в его крови не обнаружили. Вопреки законам, вскрытия не делали по просьбе Меданн. Как душеприказчица, она назначила панихиду и кремацию на 25 мая, но накануне, получив на руки свидетельство о смерти, позвонила в погребальную службу с просьбой кремировать тело немедленно. И когда люди пришли на панихиду, их встретил зал в цветах и Сашиных фотографиях…

Согласно завещанию, четыре урны с его прахом должны были поделить между собой Лос–Анджелес, Москва и Рига. Но все забирает Медан, а прах развеивает. Где — не знает никто. На этот вопрос она отвечает чисто по–американски: „Я ни с кем не обсуждаю дела своих клиентов!"

"Вести Сегодня", № 93.

 

 

 

В декабре прошлого года я разместил материал о Годунове. (он здесь). Но, как оказалось, статья спорная, на что обратил внимание и прислал новую ссылку, мой читатель под ником Аноним. По многим вопросам, я стараюсь не высказывать своё мнение.

Сделайте это Вы , дорогие гости моей гостиной.

Д.Ш.