Как раз перед мирной конференцией в Швейцарии президент Путин повторил свои мирные предложения из Москвы, поскольку его не пригласили.

В чем они заключаются? Они заключаются в признании российскими тех провинций, которые всегда были частью России, и в просьбе к остальной Украине, чья история связана с Западной Европой, оставаться нейтральной — другими словами, не быть базой НАТО.

В этих рамках Украина могла бы присоединиться к Европейскому Союзу и стать, так сказать, мостом между Западной и Восточной Европой, мостом процветания и развития.

Российские предложения даже не были упомянуты в Швейцарии: мы хотим заключить мир без России — как будто Россия потерпела поражение, без права голоса.  

Тем не менее, эти предложения принимаются во внимание большим количеством государств, в том числе в американском Глубинном государстве; серьезные геополитики и историки говорили о них как о способе остановить конфликт, который в противном случае рискует привести нас к Третьей мировой войне, хотя мы этого и не хотим, с народом никогда не консультировались из-за интересов держав за пределами наших европейских стран и за пределами Украины.

Учитывая, что границы Украины датируются 1991 годом, и что страна исторически состоит из двух частей, Запада и Востока, в результате векового конфликта между двумя Европами — Римом и Византией, с двумя очень разными социологиями, — эти предложения кажутся весьма разумными. Как я сам видел, Восточная Украина, несомненно, хочет быть частью России; Западная Украина, с другой стороны, хочет быть частью Запада и Европейского Союза. По общему признанию, мирное решение в границах 1991 года было бы возможно, если бы были применены Минские соглашения с предоставлением широкой автономии Донбассу. Но эти соглашения были подписаны западной стороной, как нам сказали, только для того, чтобы они не вступили в силу, и просто чтобы выиграть время для подготовки к войне — другими словами, для ведения войны с Россией.

Запад марширует под лозунгом «Закон и демократия» как под знаменем своего права на войну. Но принцип нерушимости границ не идет ни в какое сравнение с принципом самоопределения народов. История показала нам это в Сааре после Второй мировой войны, а также в бывшей Югославии и в Косово. Более того, принцип границ уступает место принципу «uti possidetis juris», правовому принципу, который гласит, что «вы должны обладать тем, чем вы уже владеете». Поэтому удивительно, что Запад должен полагаться на свои знаменные принципы.

Что касается демократии, Зеленский быстро запретил всю пророссийскую оппозицию, которая составляла 50 процентов населения в границах 1991 года, а сегодня он заходит так далеко, что запрещает всю оппозицию. Выборы Путина высмеивали, но Зеленский стоит выше Конституции, его срок полномочий подошел к концу; тем не менее он остается «президентом» Украины, которого когда-либо приглашал Запад. Помните, что во время Первой мировой войны Третья республика, когда Франция была частично оккупирована немцами, проводила все выборы, чтобы гарантировать свою демократическую мобилизацию перед лицом врага. На Украине нет выборов, потому что украинцы не поддерживают политику Зеленского, и он, вероятно, не будет переизбран.

Поэтому именно в пропагандистских целях, чтобы заставить людей поверить в справедливую войну, западные люди, и европейцы в частности, используют аргументы «Закона и демократии», и в конечном итоге верят своей собственной пропаганде. Таким образом, с повторением этих мантр средствами массовой информации, мы на Западе не ищем истинных причин войны — когда нам нужно знать их, если мы хотим мира, и прежде всего справедливого мира, который не может быть миром мощи победителя, кем бы он ни был.

Много лет назад, сразу после падения Берлинской стены, будучи главой Платформы сотрудничества Восток-Запад и председателем Европейского демократического форума, я отправился на Украину по приглашению президента Кравчука. Я заметил, что многие украинцы были злы на меня, потому что я не говорил о немедленной интеграции в Европейский Союз, хотя я вел кампанию за это, за страны Вышеграда. На самом деле, меня пригласили, потому что они думали, что я поддержу украинскую интеграцию.

Моя осторожность проистекала из моего эльзасского происхождения, поскольку Эльзас был регионом-мостом между двумя цивилизациями, как и Украина как страна. Я знал, что территории с двумя культурами, которые когда-то принадлежали двум империям, являются объектом конфликта, потому что мы, эльзасцы, заплатили цену в двух мировых войнах. Мы пострадали от агрессии Германской империи в 1870, 1914 и 1940 годах, потому что мы принадлежали к Священной Германской империи в течение 900 лет, после того как были у истоков как Западной, так и Восточной Франкии. Людовик XIV вернул Эльзас в Западную Франкию, но только для того, чтобы Франция стала членом Священной Римской империи через Эльзас, он сохранил германскую специфику нашего региона.

Эта структура, уважающая эльзасскую идентичность, была сломана революционным якобинством, что привело к требованиям автономии в рамках различных республик, которые в значительной степени были инструментом немцев. Империи всегда инструментом мостовых регионов, чтобы превратить их в буферные зоны или крепостные валы. Рим первым сделал это с Эльзасом, затем республиканская Франция и Германская империя, с последствиями, которые мы все знаем — так много смертей.

Однако причиной Первой и Второй мировых войн был не только Эльзас, но и, прежде всего, угроза, которую континентальная ось представляла для Великобритании, морской империи, господствовавшей над миром на море. Такой союз Париж-Берлин-Москва уничтожил бы это господство. Англия лгала о своем предполагаемом «нейтралитете» (несмотря на тройственное согласие между ней, Россией и Францией) Германии, которая чувствовала себя одержимой. Германия чувствовала себя осажденной, зажатой между Францией и Россией, которая тогда включала Украину и Польшу. Г-н Путин еще не родился, а Советская империя все еще находилась в процессе становления, и Германия помогла Ленину вернуться в Россию в 1917 году. Германия объявила войну России и Франции в августе 1914 года.

Этот разрыв Европейского континента, вызванный амбициями Империй, имеет долгую историю и начался между Римом и Византией с инструментализации религии для различения Западной Империи от Восточной Империи с «filioque» при Карле Великом, которое для Западной Империи исходит от Отца и Сына, а для Восточной Империи только от Отца. Но именно при эльзасском Папе, в 1054 году, Папе Льве IX, который был фактически прикован к постели, но под действием его эмиссаров, произошел настоящий разрыв между Римом и Византией, между Западом и Востоком, с разрушительными последствиями для христианской Европы перед лицом остального мира и завоевателей-турок. В 1596 году Запад также использовал дело униатов (конституцию византийской греко-католической церкви), чтобы попытаться разделить Православную Церковь в свою пользу.

Во время этой поездки в 1991 году я помнил о большой постоянной ответственности Запада за конфликты с Востоком, включая разграбление Византии в 1204 году, и у меня не было желания, честно говоря, продолжать христианскую братоубийственную войну, воплощенную новой Византией, Москвой, путем интеграции Украины. Мы хотели Большую Европу с Россией, которая была бы иным видом европейской конструкции, чем Союз. Папа Иоанн Павел II призывал к этому; он хотел, по сути, единства этих двух Европ, как только рухнет Советская империя. Он считал, что великая христианская Европа станет полюсом равновесия перед лицом коммунистического Китая и мусульманского мира. Даже Франсуа Миттеран с идеей «европейской конфедерации» взялся за дело Великой Европы де Голля, которому он несправедливо противостоял. Поэтому было необходимо не помещать Украину в один лагерь, с катастрофическими последствиями, которые мы видели с Эльзасом, а сделать ее мостом между Востоком и Западом, чтобы построить эту Большую Европу. Украина должна была сыграть ту же роль, которую Эльзас сыграл в строительстве малой Европы Страсбурга, с франко-германским примирением, что позволило бы построить послевоенный Союз для Большой Европы.

Но это стремление, это единство Западной и Восточной Европы с Россией с момента распада Советской империи в 1991 году не устраивало наших друзей по борьбе с коммунизмом, под которыми я подразумеваю Соединенные Штаты и, конечно же, Великобританию. Это единство противоречило их интересам. Оно означало бы потерю влияния США на Западную Европу и создание независимого континентального полюса, который в конечном итоге превзошел бы Соединенные Штаты, даже если бы мощь Китая еще не была видна. Голлистская Франция с ее стремлением к независимости в сочетании с экономической мощью Германии и связями, налаженными этими двумя странами с Россией, несомненно, организовала бы политическую Европу, независимую от Соединенных Штатов.

Итак, как только пала Стена, американские секретные службы попытались сломать эту возможную Объединенную Европу путем разрыва Запад-Восток на Украине. Эти операции, изначально державшиеся в секрете, стали известны в 1997 году. Как выразился бывший советник по национальной безопасности США Бжезинский в своей книге 1997 года « Великая шахматная доска» : Соединенные Штаты должны сломать континентальную ось, поскольку это представляет для них экзистенциальную опасность, поскольку вопрос заключается в том, продолжит ли «избранная нация» лидировать в мире. По словам Бжезинского, этот разрыв произойдет на Украине — эта страна должна была стать страной-барьером, сломав эту ось в пределах своих границ 1991 года между западным Западом и восточным Востоком.

Бжезинский подготовил госпожу Олбрайт и госпожу Нуланд. Он сам отправился на поле, чтобы построить этот разрыв под прикрытием NED (Национального фонда в поддержку демократии), опираясь на украинских экстремистов, бандеровцев. Президент Путин называет их нацистами, потому что их идеология действительно является превосходством белой расы, с видимой нацистской символикой. Мадам Нуланд продолжила дело Бжезинского вплоть до переворота на Майдане. Запад говорит о демократии; мадам Нуланд открыто хвасталась так называемым «демократическим» государственным переворотом, который обошелся США всего в 5 миллиардов долларов. Но часто упоминается именно вмешательство России.

Но давайте поставим себя на место США. После того, как Германия стала ведущим импортером и экспортером России и Китая, а Китай заменил Францию ​​в торговле Германии около 2000 года, была создана континентальная ось. Хотя изначально она будет работать на пользу немецкого превосходства (Германия стала ведущим мировым экспортером на душу населения, в 10 раз превзойдя Китай), эта ось в конечном итоге, по мнению американских стратегов, и это правильно, будет работать на пользу Китая. Таким образом, ее нужно было сломать, без всяких сомнений, если только мы не хотим (так он сказал), чтобы все европейские страны стали через 20 лет экономическими, а затем и политическими китайскими колониями, с уверенностью, что для Соединенных Штатов они проиграют битву своему главному конкуренту, Китаю, на данный момент.

Чтобы был какой-то другой выбор, Европе пришлось бы понять и предвосхитить, так сказать, интересы Соединенных Штатов и выступить против этого экономического «глобализма», импортированного из Соединенных Штатов после Второй мировой войны, чтобы обозначить их господство, которое теперь работало против интересов наших западных стран и, в частности, самих Соединенных Штатов. Никто этого по-настоящему не осознавал до президента Трампа.

Начиная с 1990-х годов этот глобализм на Западе привел к нашей деиндустриализации, поддерживая китайскую экономику. А точнее, в Соединенных Штатах перемещение американских компаний, базирующихся в Китае, стало причиной более 50 процентов огромного торгового дефицита США с Китаем в период с 2000 по 2010 год. Западная производительная экономика трансформировалась в финансовую экономику, в интересах финансов США, посредством поиска максимальной прибыли и минимального налога, и Китай знал, как воспользоваться этой жадностью, направив ее на собственное развитие. Ошибочно считалось, что таким образом Китай станет демократическим.

Что касается Германии, то она была втянута в глобализм, но для своего экономического господства, а не для перемещения своих компаний. Ее промышленники были патриотичны: покупая дешевые российские энергоносители и китайские компоненты, собирая их в своей собственной промышленности и делая их «Сделанными в Германии», она, несомненно, была самой конкурентоспособной экономикой на Западе. Она будет доминировать на едином рынке и, защищенная евро, с дефицитом Юга, компенсирующим ее огромные излишки, она станет самой меркантилистской экономикой в ​​мире, экспортируя в 10 раз больше, чем Китай, на душу населения.

Немецкая экономическая гегемония вот-вот должна была стать политической гегемонией, хотя Германия на самом деле к этому не стремилась. Германия считала свои огромные торговые излишки нормальными из-за проведенных реформ и разумной экономической стратегии. Президент Трамп читал лекции Германии, но его внимание было скорее личным, чем защитником американских интересов, поскольку он просил Германию сократить свои торговые излишки с Соединенными Штатами. Таким образом, Германия экономически отмежевалась от Соединенных Штатов, но забрала с собой континентальную ось Берлин-Москва-Пекин, которая маргинализировала бы Соединенные Штаты, усилив Европу. Если учесть, что Германия восстановилась на деньги плана Маршалла, а Соединенные Штаты также покрыли расходы на ее безопасность, наступает время, даже среди самых терпеливых союзников, когда достаточно.

Таким образом, никто из наших европейских политиков не ожидал жестокой политики Гегемона, которая отреагирует на этот необходимый разрыв континентальной оси, чтобы сохранить свою гегемонию в Западной Европе, но прежде всего, чтобы противостоять своему главному конкуренту, Китаю. Когда я снова и снова говорил на эту тему в Европейском парламенте, люди меня не понимали. Фактически, Германия стала высокомерной в своих отношениях с Соединенными Штатами, посредством своей собственной стратегии экономической и политической власти, даже не осознавая этого.

Поэтому Соединенные Штаты были вынуждены перейти к наступательной фазе разрыва на Украине. Конечно, это не морально, но материалистический Запад не рассуждает в терминах добра или зла, а в терминах полезного или бесполезного, в терминах экономических и, прежде всего, финансовых интересов, которые составляют «западную» политику. За риторикой «ценностей» или постоянно меняющихся интересов каждая Империя стремится выжить, и поэтому уничтожить все, что может встать на ее пути. Это жизненно важно. Это не вопрос морали — Запад функционировал таким образом со времен Возрождения, когда Макиавелли обозначил разрыв с христианским Западом и его справедливым миром.

Мадам Нуланд, таким образом, была у руля, что привело к демонстрациям на Майдане и государственному перевороту, который вынудил демократически избранного президента Януковича уйти в отставку. Она «демократически» сформировала новое правительство, как показали перехваченные русскими фонограммы, словами, которые никогда не отрицались. Российский империализм на границах Украины был не более чем предлогом, поскольку российская пылинка не могла скрыть американский брус, который был признанной рукой Америки во всех этих событиях, хотя журналистское повествование «контролируемых» СМИ было совершенно иным. На самом деле, это НАТО продвигалось на восток, а не Россия на запад; Россия, с другой стороны, отказалась от своей Советской империи невоинственным образом, желая именно той великой Европы Иоанна Павла II и генерала де Голля.

Таким образом, Германия получила сильный удар по голове саботажем Nord-Stream, не понимая, что с ней происходит, не понимая, что она заслужила это, в своем шизофреническом отношении словесного подчинения Соединенным Штатам, в то время как на самом деле делала ровно наоборот, стремясь вернуть себе экономическую империю над миром. Однако г-жа Нуланд не делала из этого секрета. Например, в публичном интервью она утверждала, что Nord-Stream никогда не будет введен в эксплуатацию; когда ее спросили, как это произойдет, она ответила: «Вы увидите!»

Что касается России, то американские разведчики, некоторые из которых мои друзья, считали, что Россия будет дестабилизирована войной на Украине, и что ее поражение проложит путь для «демократа», т. е. человека из западного лагеря. Идея состояла в том, чтобы возобновить проект, почти завершенный при Ельцине, по разгрому России в угоду западным интересам, т. е. интересам определенных западных финансовых держав. Проект был почти завершен, но Россия, стоящая на коленях, получила непредвиденный толчок — президент Ельцин назначил некоего Путина своим преемником.

Президент Путин искренне хотел построить этот союз с Западом, но он также хотел создать континентальную ось Париж-Берлин-Москва-Пекин, которой так боялись Соединенные Штаты. Россия, как евразийская страна, стала бы балансирующей силой между восточным Китаем и западной Европой, ради собственной безопасности и независимости. Это была программа создания настоящего многополярного мира, в отличие от того, о котором мы так много говорим сегодня, который мог бы предвосхищать китайский мир или, в лучшем случае, биполярный — если американцы не скатятся к гражданской войне после следующих президентских выборов.

Президенту Путину нужна была Франция для независимой военной Европы, потому что в 2000-х годах только Франция и Россия хотели независимой Европы. У президента Ширака была воля, но не было свободы, и все же во время его президентства я был свидетелем многочисленных проектов, от спутников до самолетов, включая совместные военные исследования нового оружия во Франко-германском институте в Сен-Луи и гражданскую ядерную энергетику, все из которых были отменены. Поэтому президент Путин позволил западным экономическим интересам, включая интересы США, развиваться в России, опасаясь возврата к ошибкам советского планирования, но он, само собой разумеется, отказался от политики, противоречащей интересам его страны. Как и все россияне, он был привязан к этой новой свободе границ и, несомненно, также к деньгам, которые она приносила, которые, к сожалению, оставались в основном на Западе, о чем он, несомненно, также сожалел.

В то время у власти были либералы. Россия не продвигала эндогенное развитие, которое Жак Сапир, Жан-Жак Бонно и я предлагали с голлистским планированием и определенным протекционизмом. Рынок должен был способствовать развитию, по мнению президента и российского Центрального банка. Наконец, нам пришлось ждать западных санкций, чтобы Россия действительно развилась и стала четвертой экономической державой мира по паритету покупательной способности, в то время как Франция, например, отставала. Однако дело ЮКОСа в 2003 году ознаменовало конец либеральной политики в российском энергетическом и горнодобывающем секторах, в то время как оборона уже стартовала без французского партнера. Как мы знаем сегодня, Михаил Ходорковский был номинантом банка, который пытался разделить богатство России при Ельцине с помощью взяточничества и коррупции.

Со всей искренностью президент Путин подписал Минские соглашения II в 2015 году, после государственного переворота на Майдане, и был молодцом, хотя он уже подчеркивал в Мюнхене в 2007 году красные линии, которые нельзя пересекать, а именно продвижение НАТО в Грузию и Украину, что было неприемлемо для России, поскольку они привели к появлению Соединенных Штатов на ее границах. Он был уверен во Франции и Германии, подписавших эти соглашения. Разве эти страны не выступали против этого расширения, и разве Франция не пришла на помощь миру в Грузии в 2008 году при президенте Саркози? Он даже продолжал давать обещания Соединенным Штатам; так, снова 11 сентября 2013 года в New-York Times он подчеркнул «возросшее доверие» между Россией и Соединенными Штатами.

Однако небольшая сфера, которая контролировала западные финансовые интересы и которая хотела любой ценой заполучить все ресурсы Украины, а также России, не видела этого таким образом. Западные финансовые интересы, имеющие сильное присутствие на Украине, уже контролировали западную часть страны. Конфликт предоставил возможность спроецировать их на восток, в самые богатые регионы, где слишком много российских бизнесменов были бы своевременно заменены настоящими американскими бизнесменами. Мы уже делили богатство Украины, если мы не могли разделить желанное богатство России.

Все было настроено против России. Война на Украине была нужна патриотическим стратегам американской разведки, но также, по другим причинам, не имеющим ничего общего с патриотизмом, небольшой сфере западных финансов. Поэтому этот разрыв был предрешен, без каких-либо размышлений о вероятности другой истории, которую я описал моим американским друзьям, приехавшим ко мне в Вогезы: рождение российско-китайского блока против западной гегемонии, распространяющейся на глобальный Юг и на весь арабский мир через палестинский вопрос.

Ящик Пандоры новых балансов сил был, таким образом, открыт Западом, рискуя собственной гибелью. Но этот момент нестабильности, решающего кризиса — поскольку мы находимся на перепутье — также является моментом возможности для независимости великой Европы, тем не менее, союзной с Соединенными Штатами, но исключительно для построения действительно многополярного мира, уравновешивающего мощь Китая, для мира и справедливости. Это то, что мы объясним во второй части «Мира с Россией», — показывая, как его построить.

Жан-Люк Шаффхаузер — бывший депутат Европейского парламента, член Комитета по иностранным делам и Комитета по безопасности и обороне Европейского парламента.

Продолжение следует

 https://vizitnlo.ru/mir-s-rossiej/