Недавно одна из газет, рассчитанных на "массового читателя", опубликовала полосу с примерно таким заголовком "Трудовая миграция – приговор стране".

Массовый читатель авторов газеты горячо поддержал:

"Гнать этих гастарбайтеров взашей! Проку от них никакого!" – пишет один.

"Да, россияне спиваются, а где им работать? Их на работу не берут! Везде мигранты – дворы подметают они! Дороги строят они! Дома строят они!" – соглашается другой.

"Какой бы контроль ни организовали над ними, они все равно сумеют напортачить, ведь не будешь же 10 часов стоять над ними, пока они работают" – поддерживает глас народа третий.

И так далее. 

При чтении подобных комментариев складывается ощущение, что большинство россиян никогда никого не нанимали ни для ремонта, ни для строительства.

Я – нанимала. И, если хотите, расскажу. Знаю, что в меня будут кидать камни (и это в лучшем случае) и обвинять в сговоре с Госдепом – ведь он платит таким, как я, чтобы мы очерняли великий народ. И тем не менее.

Этим летом мне надо было раскидать песок по дачному участку. Много песка – десяток "КамАЗов". Я обратилась к работающим на соседнем участке таджикам с вопросом: "Сколько стоит?" Те, не моргнув глазом, заломили за каждый "КамАЗ" 3,5 тысячи.

Я согласилась. С утра ко мне прислали таджикского мальчика, который раскидал десять кубов песка (одну машину) за четыре часа. "А еще сегодня не будет "КамАЗа"? Он хочет еще работать!" – сообщил по телефону "бригадир".

Я вызвала второй самосвал. Мальчик раскидал и его. Всю неделю, до следующих выходных, мне не спалось ночами – я вздрагивала от мысли о том, что немытый таджикский мальчик зарабатывает за день 7 тысяч рублей, а я, умытая русская девочка с дипломом МГУ и 15-летним опытом работы журналистом ведущих газет, зарабатываю значительно меньше.

Это казалось мне колоссальной несправедливостью. Я набрала в Интернете "рабочие на дачу" – и поиск выдал сотни предложений. Различные фирмы предлагали рабочих с почасовой оплатой (200 рублей за час, рабочий день – 10 часов). Плюс оплата дороги (до моей дачи – 80 рублей в один конец).

Путем нехитрых математических расчетов выходило: если работник раскидает за день два "КамАЗа", то моя прямая выгода составит почти 5 тысяч. Если хотя бы один – я все равно в проигрыше не буду.

При этом на вопрос, есть ли у них рабочие-таджики, на фирмах гордо отвечали: "Да что вы! У нас исключительно русские".

И вот работник был заказан. С восьми до девяти утра я ловила его в районе платформы, пока он зачем-то бродил по окрестным магазинам. Наконец, мы пришли на дачу. "Значит, в девять он начинает у вас работать, в семь – заканчивает", – бодро сообщили мне по телефону "с фирмы".

Работник Дима начал с вопроса: "Где тут у вас переодеться?" Сделать это на участке, как таджики, он почему-то не мог. Пришлось вести его в дом. Не знаю, что он там снимал и надевал, но переодевание закончилось примерно через час.

"Чаю бы попить", – заметил Дима. Чай он пил не торопясь и к одиннадцати успел прикончить пять чашек и две пачки печенья. Самое страшное заключалось в том, что пить чай в одиночестве мой работник не мог, и все это время приходилось развлекать его разговорами.

Заодно я сообщила Диме, что мне, кроме песка, надо поднимать дом на столбчатый фундамент, бетонировать забор и делать еще кучу разных важных дел. И если он возьмется за эти дела с каким-нибудь другим работником, то я буду платить каждому из них в день по 2,5 тысячи (Дима жаловался, что фирма платит ему всего тысячу в день).

Начался дождь. Когда дождь кончился, наступил полдень, и Дима сел обедать ("Ты не волнуйся, обед у меня с собой"). Потом он пошел работать. Я ушла в дом заниматься своими делами, но, сколько ни прислушивалась, никаких звуков лопаты или едущей по двору тачки услышать не могла. Я пошла искать Диму. Найти удалось только шлепанцы – сам Дима, как оказалось, улегся под деревом "часок отдохнуть".

Я начала звонить на фирму. Они стали звонить Диме. Объяснения по телефону были бурными: "Я час работаю, потом пять минут курю! – кричал в трубку Дима. – Тут целый "КамАЗ" песка! У меня сейчас обеденный перерыв!"

Затем "с фирмы" стали звонить уже мне. Стыдили, что я хочу перетаскать целый "КамАЗ" на бедном Диме. Я пыталась возражать и приводить в пример таджикского мальчика. "Ничего, не волнуйтесь. Сейчас он начнет работать", – пообещали мне в конце концов.

Однако Дима не спешил. Он заявил, что мне необходимо вытащить на улицу магнитофон, и чтобы там пела Королева, потому что без Королевой он работать не в состоянии. "И еще у меня сигареты заканчиваются. Я за ними схожу в магазин, или ты беги, а я тут пока поработаю".

Я решила воздействовать на Диму трудовым примером. Вытащила вторую лопату, и мы стали грузить песок в тачку вдвоем. Вернее, грузила я, а Дима стоял, опершись на лопату, и приговаривал: "Вот видишь, как хорошо! Сразу дело пошло веселее!"

Оставшиеся до конца рабочего дня три часа Дима развлекал меня рассказами о своей жизни. Жизнь у него, как выяснилось, тяжелая – сам он из деревни в Ульяновской области, никакой работы в деревне нет. А виноват во всем, конечно же, Путин – это он все развалил.

В итоге, к семи вечера мы вдвоем смогли перевезти треть "КамАЗа". Еще треть я перевезла на тачке уже без Димы за следующие три часа.

На следующий день телефон разбудил меня в шесть утра. Звонил Дима: "Ты говорила, у тебя работа есть, да? Я могу подъехать. Я готов за тысячу у тебя работать, не через фирму. Тебе это будет выгодней". Я подумала, что за три дня Дима, возможно, раскидает один "КамАЗ" песка. Но для этого мне надо работать вместе с ним, поить его чаем, развлекать Наташей Королевой, бегать в магазин за сигаретами и выслушивать его рассказы о тяжелой жизни в деревне под Ульяновском, где русскому человеку работать не дают.

Бетонирование забора и установку фундамента пришлось в итоге поручить таджикам. За работу они запросили 150 тысяч.

Накануне бетонирования я поехала в гости к своему брату, который работает инструктором по вождению. Брат жаловался: учеников летом нет, сидит третий месяц без работы, на шее – жена и трое детей. Причем старший сын – десятиклассник двухметрового роста.

У меня была какая-то надежда, что, услышав про забор и фундамент, брат скажет: "Давай лучше я с сыном сделаю тебе этот забор и фундамент! И ты мне заплатишь 150 тысяч, а никаким не таджикам". Вместо этого брат долго распинался о том, что таджики вконец обнаглели, что поднять дом – это пара пустяков.

В конце концов, пришлось-таки нанять таджиков, хотя упорный Дима звонил целыми днями и ночами. Забор они забетонировали тяп-ляп, но за один день. Фундамент сделали относительно прилично. В итоге труд одного члена бригады, по моим подсчетам, обошелся мне в 15 тысяч в день.

Брат, узнав о моих расходах, был невероятно возмущен. Правда, пообещал сделать водопровод, но про это обещание быстренько забыл. По его логике получалось, что я должна сидеть без света, без водопровода, без забора, без фундамента, зимой – без печки, и отдавать все деньги ему в качестве благотворительной помощи.

После этого всего я пришла к такому выводу: лишь небольшая доля наших соотечественников могут и хотят реально работать. Остальные желают сидеть на печи и рассуждать о том, что "работы нет", и что "Путин все развалил". Причем такая леность, словно грибок, поражает целые регионы.

Ну, а следующий вывод очевиден: с таким подходом к труду ничего хорошего наш народ определенно не ждет.

Александра АЛЕКСАНДРОВА

http://www.utro.ru/articles/2012/08/08/1064065.shtml