В детстве я знал наверняка, что наши — лучше всех.

На бумажных самолетиках рисовал большие красные звезды.

Клеил из картона «тигры» по схеме, подсмотренной в приложении к «Юному технику». Потом с упоением сжигал их во дворе, имитируя сражение под Прохоровкой. 

А на улице мы с ребятами чаще играли в «пекаря», чем в «войнушки», потому что никто не хотел играть за немцев.

С пеленок знал, что моя страна — самая большая в мире. Какое чувство гордости меня окатывало, когда открывал географический атлас! Я мог часами пожирать глазами огромный кусок суши, на котором с гигантскими пробелами между буквами было выведено: С С С Р.

В заводском парке стояли автоматы с газировкой. Три копейки стоила вода с сиропом. Тут же были и стаканчики. Моешь их в фонтанчике воды — и пей на здоровье. Местные пьяницы иногда брали стаканчик, дабы раздавить в кустах поллитру на троих. После чего аккуратно возвращали его на место.

По нашей улице ночью ходил паровоз и вез какие-то материалы на завод «Свет Шахтера», ворота которого находились в ста метрах от моего дома. Надо было притвориться спящим, пролежать два часа с закрытыми глазами, чтобы дождаться незабываемого зрелища, когда комнату озарял яркий свет и тени на стенах напоминали сказочных персонажей.

Дома мы смотрели диафильмы. А когда у нас появился телевизор, я узнал, что такое «мультики». Мультик про «Чиполлино» был одним из любимых. Помню свою радость, когда жители деревни объединились и прогнали всех этих «синьоров помидоров». Мне тогда казалось, что стоит только всем людям планеты объединиться — и любую проблему можно решить сообща. А еще помню, страшно переживал, когда в мультике «Дед Мороз и Серый волк» серый разбойник унес зайчат в лес. Я смотрел этот мульт тысячу раз, но всегда переживал — догонят ли? Спасут ли? И всякий раз волка догоняли. После чего — великодушно прощали. И я тоже не держал на волка зла.

Мы прогуливали школу и шли на речку ловить раков. У меня была раколовка особой конструкции — на железный обод от бочки я нашил мешок, а в него привязал старый носок с салом. Опускаешь такую штуку с моста в реку — и через полчаса подымаешь. Глядишь — а в ней с пяток усачей. Эх, до чего ж вкусными были!..

Пару раз мы ездили на море. Это было настоящее приключение! На пляже были дети со всего Союза. Мы играли в города, а я всегда выигрывал, потому что читать выучился еще в детском саду и с книжками с тех пор не расставался.

Любимым моим чтивом той поры была книжка Сергея Алексеева «Небывалое бывает» — рассказы о русских солдатах и их подвигах. Бессчетное число раз я проходил с Суворовым через Альпы, брал с Петром Шлиссельбург и лично видел Птицу-Славу над полем Бородинского сражения.

Однажды мы были проездом в Москве. Поезд останавливался всего на полчаса, это было глубокой ночью. Я специально не спал, чтобы увидеть в окно вагона Москву — столицу нашей Родины. Вернувшись домой, беззастенчиво врал приятелям, что был на Красной плошади.

В первом или третьем классе, сейчас уже точно не вспомню, мы в школе писали диктант. Там были слова — СССР, Родина, Ленин. У меня был жутко корявый почерк, но эти слова я выводил, как заправский каллиграф. От волнения у меня дрожали руки.

Одним из самых драгоценных подарков в моем детстве был «набор богатыря» — шлем, щит и меч красного цвета. Вооружившись до зубов, без устали рубил лопухи на соседнем пустыре, представляя себя Дмитрием Донским. Сорняки играли роль монгольских захватчиков.

И как-то совсем уж неожиданно в мою жизнь пришла Украина. Независимость, демократия, купоны... Что это такое и с чем их едят — я тогда не знал. Понимание пришло позже.

Потом началось разграбление советского наследия. Процесс сопровождала «культурная программа» — третьесортные фильмы-агитки, в которых какой-нибудь Рембо выкашивает из пулемета сотни советских солдат. По телевизору говорили, что Зоя Космодемьянская страдала психическим расстройством и именно поэтому поджигала дома благородных фашистов. Еще помню фильм, в котором Сталин ожил и пугал своими коварными планами какую-то молодую пару. Те кормили Виссарионыча яйцами «вкрутую», потому что он якобы боялся отравления.

Многие вокруг открыто заявляли, что было бы весьма недурно, если бы немцы нас в той войне победили. А у некоторых любимой программой была «Америка с Михаилом Таратутой».

Я не сдавался и находил утешение в книгах. Спорил с дядькой-соседом, что наши еще вернутся и всем покажут, где раки зимуют. Но подтверждения своим словам не получал. Родина хирела на глазах и превращалась в черт знает что.

Незаметно для себя я вырос, закончил институт, начал работать. Единомышленников не искал — время было такое, что самым главным вопросом был вопрос физического выживания. У людей, с которыми я сталкивался, была такая каша в голове, что я предпочитал не обсуждать с ними вопросы постсоветского бытия. Мы пили паленый алкоголь и занимались всякой туфтой. Никаких целей в жизни у нас уже не было, в мозгу копошились турецкие шоколадки и спортивный костюм «жатка».

Постепенно мне начинало казаться, что я остался один, и что Родину уже не вернешь, что она навсегда растворилась в валютных обменках и вещевых рынках. Но, мало-помалу, в моей жизни начали появляться люди со схожими мыслями и чувствами.

И вот я уже не один. Вот нас десяток. Вот и сотня. Вот первая тысяча!

Теперь я точно знаю, что наши ребята есть в Одессе. Есть они в Москве, есть в Донецке, есть в Киеве. В Севастополе есть. И в Минске. И в Ереване. В сотнях и тысячах других населенных пунктах нашей необъятной Родины.

И я верю: пока они есть — Родина жива. Она обязательно вернется.

Держитесь, ребята! Скоро пойдем в наступление!

источник