В 1897 г. в комнате банкетов при царской ложе Мариинского театра произошел скандал. Николай II и Александра Федоровна собрались сесть за стол, как вдруг в комнату вошла великая княгиня Мария Павловна в сопровождении невысокой, изящной женщины лет тридцати. При ее появлении царская чета тотчас встала и в гневе покинула театр...

"Моя жена и я считаем это совсем неприлично и надеемся, что такой случай не повторится", - так написал император своему дяде - великому князю Владимиру Александровичу, мужу Марии Павловны. В чем же дело? Почему Николай и его жена так бурно реагировали на появление этой дамы и кто она такая?

Ольга Валерьяновна Пистолькорс (урожденная Карнович) была женой адъютанта Владимира Александровича. Конечно, в появлении ее у царского стола было явное нарушение этикета, но все-таки важнее другое: царь не мог сидеть за одним столом с любовницей великого князя Павла Александровича, еще одного своего . К тому же Николай наверняка был немало смущен - он-то хорошо знал Ольгу Валерьяновну.
"Милая Мама Леля! Очень прошу простить меня, я не буду иметь удовольствия завтракать у вас..." - так писал ей цесаревич Николай за несколько лет до происшествия в театре. Ведь он вместе с дядей Павлом наведывался в дом Пистолькорс, и там, как записал в дневнике великий князь Константин Константинович, "скучно не было, шампанское снова лилось рекой и мой цесаревич опять кутнул". Словом, у Мамы Лели была не очень хорошая репутация, и видеться с ней, уже став государем, Николай никак не мог!
Мой дядя самых честных правил

Для царского гнева была еще одна причина. Оказалось, что дядя Павел не просто волочился за очаровательной Мамой Лелей, а всерьез влюбился в нее, мужнину жену. Более того, как раз за год до скандала в Мариинском театре Ольга родила от Павла сына Владимира. Она появлялась с великим князем на балах, украшенная драгоценностями покойной императрицы Марии Александровны - матери Павла. Это был настоящий скандал, не один год сотрясавший царскую семью.

Как известно, во второй половине XIX в. Романовы необыкновенно расплодились. У Николая было 29 родственников - великих князей, и управлять ими было трудно. Скандалы, романы князей с балеринами стали притчей во языцех. Но больше всего царь боялся морганатических браков и категорически их запрещал под угрозой лишения чинов, наград, содержания.
А тут такая история с дядей Павлом! Они всегда были дружны: Николай ценил компанию Павла - оригинала, кутилы, сноба. Страсть его к Маме Леле царь тоже понимал. Великий князь овдовел в 31 год: его жена, греческая принцесса Александра, родила ему дочь Марию (позже, в эмиграции, - знаменитую "Мадам Китмир") и сына Дмитрия (в 1916 г. он участвовал в убийстве Распутина) и в 20 лет умерла.

Встреча с Ольгой Валерьяновной преобразила Павла, который без памяти влюбился. Он добился развода для Ольги, а в 1902 г. любовники уехали из России и... обвенчались в Италии. Узнав об этом, Николай II был крайне огорчен - дядя клятвенно обещал ему этого не делать!
Последовали обещанные репрессии: лишение Павла должностей, чинов. Заказан был ему и путь в Россию. Отобрали у него и детей - их отдали на воспитание в семью его брата - великого князя Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны.
Из парижского гнезда в царскосельское

А молодожены тем временем уютно устроились под Парижем, за Булонским лесом, в роскошном, обставленном шедеврами особняке - отправляясь за границу, Павел Александрович предусмотрительно вывез 3 млн. рублей. Вскоре Ольга родила двух дочерей: Ирину и Наталью. Но запрет на въезд в Россию все-таки терзал Павла, и когда в 1905 г. террористы убили Сергея Александровича, он получил разрешение приехать на похороны брата.

В тот раз он вполне дружелюбно встретился с императором, по-видимому, рассчитывая на полное прощение. Но царь под сильным влиянием своей жены разрешил дядюшке только посещать детей, но без Ольги.
Неуступчивость царя понятна: Павел требовал официально узаконить его брак с Ольгой, даровать ей титул великой княгини, позволить ей участвовать в царских выходах на правах члена царской семьи. Мама Леля среди Романовых на царских выходах в Зимнем дворце?! Нет, это уж слишком, пусть сидит во Франции!

Только в 1914 г. супругам удалось получить позволение государя вернуться в Россию. Они построили обширный дворец в Царском Селе, перевезли туда детей, все свои парижские сокровища и весело зажили, устраивая праздники и светские приемы.
Пусть тискает, лишь бы уговорил "маму"

Но одно только огорчало Ольгу Валерьяновну - ее по-прежнему не принимали при дворе. Александра Федоровна, как и много лет назад, считала Ольгу женщиной сомнительной репутации, которая "окрутила бедного дядю Павла".
Между тем, Ольга рвалась ко двору, жаждала признания в царской семье и поэтому искала дорогу или хотя бы лазейку во дворец. И вскоре такую лазейку нашла.

Ее сестра Люба была близка к кругу Григория Распутина, и через нее удалось устроить встречу Ольги с временщиком. Просительница потом записала в дневник: "Впечатление странное, но чарующее. Он меня целовал, прижимал к сердцу, "тяжко полюбил" и обещал, что все сделает "у мамы", хотя она строптивая".
Узнав об этом сомнительном свидании, Павел Александрович был вне себя от гнева - иметь дело с Распутиным было неприлично!

Но Ольга не успокоилась. Она вновь встретилась со старцем, но уже в его спальне: "Григорий Ефимович заперся со мною в спальне. Говорил, что любит меня так, что ни о чем другом думать не может, целовал меня, обнимал и... взял у меня по секрету 200 рублей. Господи! Что за люди..."
Но, видно, тогда деньги были единственным уловом "старца", охочего до прелестей светских дам: "Он с грустным и ласковым видом сообщил, - записала Ольга, - что ничего не добился! В глазах императрицы я все та же интриганка, желающая играть роль и одурачивающая даже его, Григория Ефимовича".

Однако через несколько месяцев она своего все-таки достигла (как - история умалчивает): Ольге был дарован титул княгини Палей и ее приняла вначале вдовствующая императрица Мария Федоровна, а потом и сама Александра Федоровна.
У каждого свой крестный путь

Но княгиня Палей так и не успела насладиться достигнутым с таким трудом признанием. Началась революция, супруги никуда не уехали, сидели в Царском Селе - было так жаль покидать свое новое уютное гнездо. Как и многие русские люди, они думали, что - ничего, все скоро утрясется, и мы еще потанцуем на балах! Не утряслось. Захватившие власть большевики выгнали Павла и Ольгу из дворца, потом арестовали как великого князя (к тому времени тяжело больного), так и их сына Владимира, посадили их в тюрьму на Гороховой.
И тут Ольга Палей, утратившая всё (она передала ценности в австрийское посольство, но и в Австро-Венгрии началась революция, так что всё состояние семьи пропало), проявила необыкновенное мужество. В ней, как в нескольких поколениях русских женщин, некогда шедших в Сибирь по Владимирке за своими опозоренными и униженными мужьями и сыновьями, пробудились самые прекрасные христианские качества: милосердие, сострадание, терпение.

Она, раньше капризная и избалованная, переменилась. Как и сотни других жен и сестер, Ольга простаивала с передачами в очередях у тюрьмы. Она отважно и даже бешено защищала своих близких - в ней и раньше, как писала в мемуарах Мария Павловна, "под внешней светской беспечностью всегда бродило нечто необузданное, стихийное".
Палей дважды удалось прорваться к самому Моисею Урицкому - главному палачу Петрограда. Он что-то обещал, но только для отвода глаз: видно, прямо отказать напористой Ольге Валерьяновне было нельзя. А между тем ее сына увезли в Сибирь, и он погиб на дне шахты в Алапаевске, куда его вместе с великой княгиней Елизаветой Федоровной и другими Романовыми сбросили палачи.

Но об этом Палей сообщили только за границей. До этого она узнала, что ее горячо любимого Павла перевезли в Петропавловскую крепость, а затем вместе с другими великими князьями вывели из каземата и расстреляли у ямы.
Палей заказала панихиду по мужу (о чем было даже помещено объявление в газете) и потом бежала в Финляндию, куда она накануне отправила дочерей. Сила ее горя была так велика, что организм не выдержал, - у нее обнаружился рак, и только срочная операция спасла ее жизнь, точнее - продлила ее существование на земле.

"Она вышла на свет, - писала Мария Павловна, увидевшая Ольгу в Париже в 1920 г. - Смертельно бледное, прозрачное лицо, невероятно постаревшее, в морщинах. Она как-то стала меньше ростом, вся ссохлась... Несчастья поселили в ней ужас, сокрушили ее..."
Годами, днем и ночью, до самой своей смерти в 1928 г., она терзалась мыслью, что в самом начале революции могла (с ее-то энергией, связями и расчетом!) вывезти мужа и сына из России - ведь парижское гнездо ждало их. Но почему-то этого не сделала...




Евгений АНИСИМОВ
http://www.idelo.ru/428/19.html