Я вообще-то рецензий не пишу, но всегда поминаю добрым постом то, что мне нравится.
И на этот раз меня поразил фильм ( а вернее - кадры из неоконченного фильма), в котором снималась звезда европейского кино 70-ых годов минувшего века Роми Шнайдер.

Без копипасты из влиятельного источника мне, конечно, никак не обойтись:

В 1963 году прославленный кинорежиссер Анри-Жорж Клузо написал оригинальный сценарий о трагедии патологической ревности. Он приступил к съемкам фильма под рабочим названием «Ад», который мог бы стать прорывом в кино, но неожиданная смерть Клузо помешала осуществить этот амбициозный проект. Серж Бломберг и Руксандра Медрея, на основе 185 снятых кадров и в общей сложности 15-и часов материала, создают свою версию незаконченного шедевра выдающегося режиссера.

Можно сказать, что этот фильм стал поворотным в кинокарьере Роми, даже несмотря на то, что так и не вышел на экраны при её жизни. Потому что до него миловидная Розмари снималась исключительно в проходных киношках наподобие романтично-заунывной трилогии "Сисси" (смотрела самолично и не выдержала более получаса), незамысловатой "Кристины" (на съёмках которой начался роковой для молодой и неискушённой актрисы роман с самим Аленом Делоном!), "Девушек в униформе" и тому подобного.
Ничего лучше такой актёрской судьбы ей не было бы уготовано, если бы не режиссёрский талант Клузо, открывшего и "выпустившего наружу" неприкрытую сексуальность Роми.

 

Кадры из фильма

 

 

И если до "Ада" она воспринималась лишь как романтическая героиня, то после посыпались предложения иного характера, и теперь мы имеем: широкоизвестный "Бассейн" (люто советую!), "Убийство Троцкого" ( название не совсем отражает содержание фильма, если что), "Мелочи жизни", "Поезд" и другие замечательные картины.

К сожалению, фильма пока нет в свободном доступе, но и дошедшие до нас кадры просто поразительны, на мой взгляд!

В 2010 году фильм «L'Enfer d'Henri-Georges Clouzot» ("«Ад» Анри-Жоржа Клузо"), смонтированный из кадров незавершенного фильма L'Enfer («Ад»), получил премию "Сезар" как лучший документальный фильм.

КОМЕТА ЗАБИЛАСЬ ко мне ПОД ПОДУШКУ:
Жужжит и щекочет, целуя колючее ушко.

А.Кручёных, 1919

          Werde der du bist.
                            Гёте

Когда тебе придется туго,
Найдешь и сто рублей и друга.
Себя найти куда трудней,
Чем друга или сто рублей.

Ты вывернешься наизнанку,
Себя обшаришь спозаранку,
В одно смешаешь явь и сны,
Увидишь мир со стороны.

И всё и всех найдёшь в порядке.
А ты - как ряженый на святки -
Играешь в прятки сам с собой,
С твоим искусством и судьбой.

В чужом костюме ходит Гамлет
И кое-что про что-то мямлит,-
Он хочет Моиси играть,
А не врагов отца карать.

Из миллиона вероятий
Тебе одно придется кстати,
Но не даётся, как назло
Твоё заветное число.

Загородил полнеба гений,
Не по тебе его ступени,
Но даже под его стопой
Ты должен стать самим собой.

Найдёшь и у пророка слово,
Но слово лучше у немого,
И ярче краска у слепца,
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышки озаренья
Собой угадан до конца.

 

Ну что– сбываются мечты?

Сверкаешь? Ну, сверкай.

А мне сверкать тоска.

Знакомо всё. Сверкал, как ты.

Как пятка из дырявого носка.

А.Мариенгоф, из рукописного сборника «После этого» (1940–1955)

Анатолия Мариенгофа многие знают только как сподвижника Есенина в таком литературном направлении, как имажинизм, и его очень близкого друга в определённый, самый светлый этап жизни. Съев не один пуд соли в пору смуты и становления нового государства, они, казалось, накрепко связались узами настоящей мужской дружбы. Но рано или поздно судьба должна была развести этих слишком разных людей.

Его стихи и правда тяжелы для чтения. Их, конечно, проще воспринимать на слух – начинаешь удивляться, насколько лаконичны образы и очевидны рифмы! Вот, например, из поэмы «Сентябрь» (1920):

Есть сладостная боль – не утоливши
Жажды,
Вдруг
Выронить из рук
Любимых глаз ковши.
В трепещущее горло
Лунный штык –
Прольётся кипяток, вольётся лёд и тишь.

Или:

Наплевать мне, что вы красавица. 
Дело, друг мой, не только в роже. 
В этот век говорят: «Он мне нравится». 
А сказать: «Я люблю», — вы не можете.

Не менее впечатляет и проза. В своё время два наиболее известных романа А.Б. «Циники» (1928) и «Бритый человек» (1930) стали для меня настоящим открытием и даже чуточку повлияли на моё мировосприятие. Нет, нет, это ведь никакой не цинизм и не мизантропия. Та же самая Ольга – слабый человек, жертва кровавой эпохи, вынужденная обороняться психологически.
Как и сам Мариенгоф.

Рюрик Ивнев его как-то охарактеризовал: «О таких народная мудрость гласит: ради красного словцане пожалеет и отца». Стоит хотя бы вспомнить «Бессмертную трилогию», и сразу всё становится понятно. Думаю, Мариенгоф из тех людей, которые учиняют шутки беззлобно, жалея о последствиях. Но до чего же его интересно читать!

Как жаль, что в отличие от беспутных и бедовых, порядочные таланты зачастую умирают в забвении…

Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.

Дремлет в будке пес собакин,
Дремлет в будке и сопит.
А Матвей Петрович Хрякин
У себя в постели спит.

У себя, с гулящей бабой,
Спит Матвей, и хоть бы хны.
В это время Ангел слабый
Сочиняет ему сны.

Сны Матвея слишком хрупки,
Он не может их понять.
В них какие-то голубки
Не устали ворковать.

А Матвей ружье хватает,
И, прицелившись, ба-бах!
Ангел с неба упадает
С нежной пеной на губах.

Пес собакин, хрипло воя,
Горло голубя грызет.
Тело ангела живое
Испаряется, как лед.

И кричит в тумане тополь
Ломким голосом ветвей:
"Что ж ты ангела ухлопал,
Что наделал ты, Матвей?

Ты небесное создание
Меткой пулей уложил
Лишь за то, что в подсознании
Он твоем безгрешно жил."

Баба Хрякина проснулась,
На его взглянула лик.
И мгновенно ужаснулась,
Так он страшен был и дик.

Он лежал, лохмат, как битник.
Лоб его пылал огнем.
И висел, как белый бинтик,
Мертвый ангел за окном.

>>>