Стихи Посвящение - Поэтесса Хуана Инес де ла Крус \/ ВЕНОК СОНЕТОВ
 

О поэтессе

Жизнь знаменитой мексиканской поэтессы Хуаны Инес де ла Крус была недолгой и удивительной. Она умерла в возрасте сорока трех лет, и вся ее жизнь была безраздельно посвящена двум «пламенным страстям» - науке и поэзии.

Читатель мой, мои стихи
столь далеки от идеала...
Одно достоинство у них -
что я сама ценю их мало.

Я не хочу их ни бранить,
ни проявлять к ним снисхожденья,
дабы никто не возомнил,
что я им придаю значенье.

Не почитателя я тщусь
найти в тебе, мой добрый гений,
но беспристрастного судью
моих бесхитростных творений.

В сужденьях независим ты,
судью честней найду едва ли, -
суди ж меня - мои стихи
меня навек с тобой связали.

Суди. На свете ничего
нет выше разума от века.
Не посягает даже бог
на разуменье человека.

Любой твой приговор приму,
суди меня как можно строже:
коль нелицеприятен суд -
чем он суровей, тем дороже.

Придворной Музе угодить
ты сможешь при одном условье:
злословьем в меру поперчив,
ей кушанье из славословья.

А я равно твоя слуга,
придусь иль нет тебе по нраву:
придусь - так не жалей похвал,
а нет - брани меня по праву.

Могла бы про свои стихи
сказать себе я в оправданье,
что переписывают их
подчас без должного вниманья,

что неразборчива рука
у переписчика иного, -
а если буква неверна,
то сразу умирает слово,

что я сама порой спешу,
жалея на отделку время,
что слишком краток мой досуг,
обязанностей тяжко бремя,

что нездоровье подвело,
что я в заботах с головою,
что и сейчас мое перо
спешит, пришпоренное мною.

В моих словах, надеюсь я,
ты не усмотришь доказательств
того, что я в своих грехах
виню стеченье обстоятельств.

Своим стихам, читатель мой,
поверь, сама я знаю цену;
но твой мне важен приговор, -
стихи выходят на арену...

Тебе на суд их отдаю:
хвали, брани их с миной строгой,
и пусть стихи мои идут
им предназначенной дорогой.

Но помни, что в твоих руках
всего лишь проба, и покуда
ты не распробуешь куска,
не торопись порочить блюдо.

Марк Луцкий

Любовь Хуаны Инес де ла Крус (венок сонетов)

Любовь обычно презирает сроки –
Часы, хронометр – не её удел.
Вдруг поглотит без всякой подоплёки –
Опять Амур недосчитался стрел.

Монахиня-поэт дает уроки
Для тех, кто выпить кубок не успел:
Пока ты этим чувством не болел, –
Неведомы счастливые потоки.

«Так радуйся, пока тебе дана,
Увы, недолгая пора цветенья;
Пусть завтра смерть придет, но наслажденья,
Что ты вкусишь, не отберет она».*

Блажен, кто выпил этого вина, –
История примерами полна.
_________________________________
* СОНЕТ, в котором смерти отдаётся
предпочтение перед старостью
Здесь и далее отрывки из сонетов Хуаны Инес
де ла Крус даются в переводах И. Чижеговой.

2

История примерами полна –
Вино любви в любом столетье бродит.
Хуане роль провидицы дана,
Её советы упускать не стоит.

В них мудрость неподдельная видна,
На факты опираясь, песни строит,
Для тех, кого взаимность беспокоит,
О жертвенности говорит она.

«Служить для всех предметом поклоненья –
Мечтают все красавицы о том:
Алтарь перестаёт быть алтарём,
Коль иссякают жертвоприношенья» *

Для счастья, озаренья и для склоки
Рождают даты мудрые пророки.
__________________________________
* СОНЕТ, в котором доказывается, что
любви приличествует здравомыслие
и сообразность

3

Рождают даты мудрые пророки,
Есть время жить и время умирать,
Все смертны – и цари, и хлебопёки,
Всех ожидает скорбная кровать,

Где все мы сиротливо одиноки,
Кусту в пустыне чахлому подстать,
Но даже там мы будем вспоминать
Любви своей чудесные истоки.

«Ни разлюбить не в силах, ни простить,
Не в силах ни уйти я, ни остаться;
Есть множество причин, чтоб нам расстаться,
Одна причина есть, чтоб вместе быть».*

Бывает и лекарством белена,
А для любви и осенью – весна.
___________________________________
* СОНЕТ, в котором любовь ищет защиты
от любовных мук

4

А для любви и осенью – весна.
И это правда, не оксюмороны,
Кого захватит мощная волна,
Тому ведомы и восторг, и стоны.

Но где и ангел, там и сатана!
К взаимности нещадные препоны
Возводит так, что в мощные заслоны
Любовь, как пленница, заключена.

«Меня не любит тот, кого люблю,
Я не люблю того, кем я любима;
К слезам немилого неумолима,
Сама перед любимым слезы лью».*

Такие жизнь нам преподносит кроки,
Мучения любви порой жестоки
_________________________________
* СОНЕТ, продолжающий рассуждения о
прихотях любви (катрен 1)

5

Мучения любви порой жестоки,
Частенько всё идет совсем не так,
Признания, молитвы и упреки –
Типичный для влюбленных кавардак.

Когда румянцем полыхают щёки,
И, кажется, – источник сил иссяк,
И ты – объект немыслимых атак,
И постоянно пребываешь в шоке.

«Хулящему меня любовь сулю,
Хулю того, кем я боготворима,
Смеясь над нелюбимым нестерпимо,
Насмешки от любимого терплю».*

Любовь и живописна, и бледна –
Ей столь привычны полночи без сна.
_________________________________
* СОНЕТ, продолжающий рассуждения о
прихотях любви (катрен 2)

6

Ей столь привычны полночи без сна
И розовая горизонта кромка,
Когда огнем душа воспалена,
А сердце бьётся непомерно громко.

Когда в глазах сплошная пелена,
На подвиг и на жертву изготовка.
Эмоции любовь глотает ловко
Она всегда на страсти голодна.

«Любовь приходит, унося покой, –
С бессонницей, горячкой и томленьем,
Растет с тревогами и подозреньем,
Питается слезами и мольбой».*

И будто всё во власти колдуна,
Когда душа поэзии верна.
_________________________________
* СОНЕТ, который утешает ревнивца,
доказывая неизбежность любовного
непостоянства

7

Когда душа поэзии верна,
Перед тобой совсем иные масти,
Растёт непонимания стена,
И возникают разные напасти.

И где найти провидца-вещуна
Определить, что в деле, что в балласте,
Где инструменты иль другие снасти,
Узнать, где высь, где бездны глубина.

«В предателе – влюбленного ищу,
Кто предан мной – ко мне пылает страстью,
Над любящим своей я тешусь властью,
А перед разлюбившим трепещу». *

У пламенной любви свои оброки –
Сомненья и страдания глубоки.
_______________________________
* СОНЕТ, который продолжает рассуждения
о прихотях любви, отдавая предпочтение
разуму перед склонностью

8

Сомненья и страдания глубоки,
И вряд ли их сумеешь превозмочь.
Помогут ли рифмованные строки,
Что на бумагу льются день и ночь?

Как жить, когда кругом одни мороки
Здесь правят бал и не уходят прочь,
И устоять решительно невмочь?
И это – правда, вовсе не намёки.

«Ты видишь – в рабство я обращена
Любовью, и своё существованье
Влачить в цепях любви, без обещанья
Свободы, я навек осуждена». *

Отчаянье, раздумья, жизнь впотьмах,
И это всё отражено в стихах.
___________________________________
* СОНЕТ, в котором говорится о муках любви,
несравнимых, однако, с достоинствами того,
кто их причиняет

9

И это всё отражено в стихах,
И «Мексиканским фениксом» прозвали,
Оставлен след и в чувствах, и в умах,
И он уже забудется едва ли.

Живет «Десятой музою» – размах!
Звучат сонеты в монастырском зале,
Да, ранее такого не видали –
Стихи монашки входят в альманах!

«Портрет мой не хвали – он непохож:
Здесь чванного искусства ухищренья
И красок хитроумное сплетенье
Глазам внушают вкрадчивую ложь». *

И Мексика поэзией согрета,
Какая здесь изысканность сонета!
______________________________
* СОНЕТ, в котором поэтесса опровергает
восхваления, расточаемые её портрету
пристрастной лестью (катрен 1)

10

Какая здесь изысканность сонета,
Элегий, редондилий и десим!
Испанским языком они пропеты
Возрадуйся, Святой Иероним!*

Звучат стихи на Новой части света,
Поэзия, ты истый пилигрим!
Недаром мы столетьями храним
Её стихи – образчик раритета.

«Не льсти мне, лесть, ведь всё равно ты лжешь:
Неумолимо времени теченье,
Непобедимы старость и забвенье,
От них, как ни надейся, не уйдёшь».**

Но, кажется, не всё уходит в прах –
Автографы на стенах и столах.
______________________________
* В монастыре Святого Иеронима писательница
провела последние 26 лет своей жизни
** СОНЕТ, в котором поэтесса опровергает
восхваления, расточаемые её портрету
пристрастной лестью (катрен 2)

11

Автографы на стенах и столах,
Перо, бумага, рядышком – чернила.
Не надо орденов и прочих блях,
Она другую славу заслужила.

Работала за совесть, не за страх,
А впереди – внезапная могила.*
Она жила, страдала и любила,
Хотя порой любовь терпела крах.

«Какую я обиду нанесла,
Тебе, судьба? Какое злодеянье
Свершила я, коль тяжесть наказанья
Все мыслимые грани превзошла?».**

И трогает, и задевает это,
На всем – печать великого поэта.
__________________________________
* Поэтесса умерла в возрасте 43 лет во
время эпидемии чумы
** СОНЕТ, в котором судьба осуждается
за двуличие (катрен 1)

12

На всем – печать великого поэта,
И плюс к тому – ученого печать.
Стихи, науку и признанье света
Могла, как Леонардо, совмещать.

И звания философа, эстета,
К тому ж других определений – рать.
Хуана – гений! Тут ни дать, ни взять,
Ведь столько разных песен ею спето.

«Столь беспощадна ты, судьба, была,
Что верю я: ты мне дала сознанье
Лишь для того, чтоб я свои страданья
Еще острее сознавать могла …» *

Великих дел свершила череду!
Как ты смогла найти свою звезду?
________________________________
* СОНЕТ, в котором судьба осуждается
за двуличие (катрен 2)

13

Как ты смогла найти свою звезду?
Конечно, ты отмечена богами,
А то, что написали на роду,
То исполняем подневольно сами.

И вот – трубим в заветную дуду,
Но не у всех, заметим между нами,
Получится. Зачаточное пламя
Угаснет, как в горячечном бреду.

«Всецело в боль свою погружена,
Душа вела обидам исчисленье,
Столь приумножив их, что для забвенья
Мне б тысяча смертей была нужна».*

Случается – благодарим беду …
И я венок монахине кладу.
___________________________________
* СОНЕТ, в котором судьба осуждается
за двуличие (катрен 2)

14

И я венок монахине кладу.
Смерть не страшна поэтам и ученым,
Они живут средь нас, в своем ряду,
И помогают нам, завороженным.

Я к заключенью речь уже веду,
И в героиню будучи влюбленным,
Скажу: «В своей стране на ниве новой
Глубокую вспахала борозду».

«Любовь своё могущество явила,
Свершила чудо, вняв моим мольбам,
И, волю дав спасительным слезам,
Измученное сердце обнажила». *

И вновь стихи в нас возбуждает токи –
Любовь обычно презирает сроки.
_______________________________
* СОНЕТ, в котором ревнивое подозрение
утишается красноречием слёз.


Магистрал
(акростих)

Любовь обычно презирает сроки –
История примерами полна.
Рождают даты мудрые пророки,
А для любви и осенью – весна.

Мучения любви порой жестоки,
Ей столь привычны полночи без сна,
Когда душа поэзии верна,
Сомненья и страдания глубоки.

И это всё отражено в стихах,
Какая здесь изысканность сонета,
Автографы на стенах и столах,
На всем – печать великого поэта.

Как ты смогла найти свою звезду?
И я венок монахине кладу.

Cruz, Sor Juana Ins de la О поэтессе Хуана Инес де ла Крус

(1651–1695)

Перевод с испанского И. Чежеговой.

ПОСВЯЩЕНИЕ

* * *

Читатель мой, мои стихи
столь далеки от идеала...
Одно достоинство у них -
что я сама ценю их мало.

Я не хочу их ни бранить,
ни проявлять к ним снисхожденья,
дабы никто не возомнил,
что я им придаю значенье.

Не почитателя я тщусь
найти в тебе, мой добрый гений,
но беспристрастного судью
моих бесхитростных творений.

В сужденьях независим ты,
судью честней найду едва ли, -
суди ж меня - мои стихи
меня навек с тобой связали.

Суди. На свете ничего
нет выше разума от века.
Не посягает даже бог
на разуменье человека.

Любой твой приговор приму,
суди меня как можно строже:
коль нелицеприятен суд -
чем он суровей, тем дороже.

Придворной Музе угодить
ты сможешь при одном условье:
злословьем в меру поперчив,
ей кушанье из славословья.

А я равно твоя слуга,
придусь иль нет тебе по нраву:
придусь - так не жалей похвал,
а нет - брани меня по праву.

Могла бы про свои стихи
сказать себе я в оправданье,
что переписывают их
подчас без должного вниманья,

что неразборчива рука
у переписчика иного, -
а если буква неверна,
то сразу умирает слово,

что я сама порой спешу,
жалея на отделку время,
что слишком краток мой досуг,
обязанностей тяжко бремя,

что нездоровье подвело,
что я в заботах с головою,
что и сейчас мое перо
спешит, пришпоренное мною.

В моих словах, надеюсь я,
ты не усмотришь доказательств
того, что я в своих грехах
виню стеченье обстоятельств.

Своим стихам, читатель мой,
поверь, сама я знаю цену;
но твой мне важен приговор, -
стихи выходят на арену...

Тебе на суд их отдаю:
хвали, брани их с миной строгой,
и пусть стихи мои идут
им предназначенной дорогой.

Но помни, что в твоих руках
всего лишь проба, и покуда
ты не распробуешь куска,
не торопись порочить блюдо.

***

СОНЕТЫ

СОНЕТ,
в котором поэтесса опровергает восхваления,
расточаемые ее портрету пристрастной лестью

Портрет мой не хвали - он непохож:
здесь чванного искусства ухищренья
и красок хитроумное сплетенье
глазам внушают вкрадчивую ложь.

Не льсти мне, лесть, ведь все равно ты лжешь:
неумолимо времени теченье,
непобедимы старость и забвенье,
от них, как ни надейся, не уйдешь.

И твоему усердью я не рада:
ты - слабый ветер в мертвых парусах,
от рока ненадежная ограда,

блуждающее в немощных мечтах
желание. И беспристрастье взгляда
здесь обнаружит призрак, тленье, прах.

***

СОНЕТ,
котором смерти отдается предпочтение перед
старостью

Великолепья пышного полна,
о роза, ты - источник восхищенья!
Была природой при своем рожденье
ты в пурпур и кармин облачена.

Так радуйся, пока тебе дана,
увы, недолгая пора цветенья;
пусть завтра смерть придет, но наслажденья,
что ты вкусишь, не отберет она.

Она сорвет тебя рукой бесстрастной,
но мнить себя должна счастливой ты,
что умираешь юной и прекрасной.

Чем видеть, как прелестные черты
уродуются старостью ужасной, -
уж лучше смерть в расцвете красоты.

***

СОНЕТ,
в котором осуждается мирская суетность
и оправдывается приверженность Музам

Зачем, о свет, меня терзаешь ты?
Ужель обидно так мое стремленье
возвысить красотой свои сужденья,
сужденьем не унизив красоты?

Мне чужды о сокровищах мечты,
ищу лишь для ума обогащенья:
опасны о богатстве размышленья -
они доводят ум до нищеты.

Гляжу с непреходящею тоскою
на ставшую добычей красоту,
на алчность, что кладет конец покою...

Что до меня, я лучше предпочту
навек проститься с радостью мирскою,
чем жизнью мнить мирскую суету.

***

СОНЕТ,
который утешает ревнивца, доказывая
неизбежность любовного непостоянства

Любовь приходит, унося покой, -
с бессонницей, горячкой и томленьем,
растет с тревогами и подозреньем,
питается слезами и мольбой.

Потом она ведет неравный бой
с уловками, обманом, охлажденьем,
потом даст ревность волю оскорбленьям,
и жар любви угаснет сам собой.

Любви закономерность такова.
Угаснувшие чувства не воспрянут.
И мнить меня неверной - есть ли прок?

Ведь скорбь твоя, поверь мне, не права,
и вовсе ты любовью не обманут,
а просто срок любви уже истек.

***

СОНЕТ,
в котором доказывается, что разлука - большее
зло, нежели ревность

Один влюбленный - здесь, вдали - другой,
и каждого из них судьба злосчастна:
в одном бушует ревность - и напрасно,
другой утратил неспроста покой.

Но гнев ревнивец сдерживает свой,
на поворот судьбы надеясь страстно,
и шлет изгнанник пени ежечасно,
увы, исход предвидя роковой.

Хоть ревность тоже муками чревата,
но смотришь - то в отчаянье она,
то сызнова надеждами богата.

В разлуке же душа их лишена:
разлука ведь сама почти утрата,
в ней горшая из мук заключена.

***

СОНЕТ,
в котором доказывается, что любви приличествует
здравомыслие и сообразность

Служить для всех предметом поклоненья -
мечтают все красавицы о том:
алтарь перестает быть алтарем,
коль иссякают жертвоприношенья.

Бледнеет красота, коль восхищенье
она зажжет лишь в ком-нибудь одном:
ведь чтобы красоте стать божеством,
нужны ей многих страстные моленья.

Меня ж толпа поклонников страшит,
и мне милее в чувствах соразмерность:
пусть тот, один, меня боготворит,

кому нужны моя любовь и верность.
Любовь - как соль, и ей всегда вредит
как недостаточность, так и чрезмерность.

***

СОНЕТ,
в котором говорится о том, что следует отличать
забвение от пренебрежения

Зачем ты лжешь, что мною ты забыт?
Когда бы вправду я тебя забыла,
то в памяти моей бы место было,
где ты, пусть позабытый мной, укрыт.

Но я - и память это подтвердит -
к тебе ни разу мысль не обратила,
мне даже и на ум не приходило,
что стану я источником обид.

Твое понятно было б обвиненье,
когда б ты был любим иль хоть питал
надежду на мое благоволенье.

Но сей победы ты не одержал.
Пойми: тебя не помнить - не забвенье,
скорей уж это памяти провал.

***

СОНЕТ,
который тщится умерить ревнивую скорбь
доводами рассудка

Ужель, скажи, над разумом твоим
победу злая ревность одержала?
И от ее отравленного жала
ты тягостным безумьем одержим?

Ужель конец любви столь нестерпим,
что ты возненавидел и начало?
Но вспомни - ведь любовь не обещала
тебе, что вечно будешь ты любим.

Все скоропреходяще. И в бесстрастье
жестоком все уносит жизни бег...
Остановить его - не в нашей власти.

Но, заблуждаясь горько, человек
не верит в то, что и любовь и счастье
даются лишь на время, не навек.

***

СОНЕТ,
в котором любовь ищет защиты от любовных мук

Ни разлюбить не в силах, ни простить,
не в силах ни уйти я, ни остаться;
есть множество причин, чтоб нам расстаться,
одна причина есть, чтоб вместе быть.

Ты боль мою не хочешь облегчить, -
и сердцу прикажу я разорваться:
наполовину ненависти сдаться,
наполовину продолжать любить.

Больной любви в тебе лишь исцеленье:
так не давай же воли злым укорам,
и так уж сердце рвется пополам...

Поверь, твои упреки, подозренья
любви послужат смертным приговором,
и ненависти сердце я отдам.

***

СОНЕТ,
в котором содержатся рассуждения
о прихотях любви

Его люблю я, но не любит он,
безмерна скорбь моя, мне жизнь постыла;
а тот, кого презреньем я дарила,
увы, в меня без памяти влюблен.

Сносить любимого надменный тон,
быть может, сил бы у меня хватило,
но день и ночь в моих ушах уныло
звучит немилого докучный стон.

Его влюбленность я ценю так мало:
ведь я другого о любви молю,
но для него любимой я не стала...

Двух безответных чувств я муки длю:
я от любви немилого устала,
от нелюбви любимого скорблю.

***

СОНЕТ,
продолжающий рассуждения о прихотях любви

Меня не любит тот, кого люблю,
я не люблю того, кем я любима;
к слезам немилого неумолима,
сама перед любимым слезы лью.

Хулящему меня любовь сулю,
хулю того, кем я боготворима,
смеясь над нелюбимым нестерпимо,
насмешки от любимого терплю.

Любя и не любя, я оскорбляю
всегда невольно одного из двух;
сама, любя и не любя, страдаю.
Пытают оба мой смятенный дух:

один - меня мольбами оглушая,
другой - к моим мольбам оставшись глух.

***

СОНЕТ,
который продолжает рассуждения о том же
предмете, отдавая предпочтение разуму
перед склонностью

В предателе - влюбленного ищу,
кто предан мной - ко мне пылает страстью,
над любящим своей я тешусь властью,
а перед разлюбившим трепещу.

Убита нелюбовью - не ропщу,
устав искать в жестокости участья;
тому ж, кто дал бы мне любовь и счастье,
за смерть от нелюбви я смертью мщу.

Увы, не может мил мне стать немилый,
а милого нет силы разлюбить.
И счастья нет в моей судьбе унылой...

Но если выбирать, - так чем служить
для милого добычею постылой,
немилому наградой лучше быть.

***

СОНЕТ,
в котором ревнивое подозрение утишается
красноречием слез

Когда вчера с тобой я говорила,
я по холодным видела глазам:
уже не веришь ты моим словам,
ты требуешь, чтоб сердце я открыла.

Любовь свое могущество явила,
свершила чудо, вняв моим мольбам,
и, волю дав спасительным слезам,
измученное сердце обнажила.

Поверь ему, откинь нелепый страх...
Прочь, ревность! Прочь, больное подозренье!
Ужель, любимый, ты в моих слезах

не слышишь сердца моего биенье:
к тебе взывает сердце о прощенье,
сочась слезами у тебя в руках.

***

СОНЕТ,
в котором говорится о муках любви, несравнимых,
однако, с достоинствами того, кто их причиняет

Ты видишь - в рабство я обращена
любовью, и свое существованье
влачить в цепях любви, без обещанья
свободы, я навек осуждена.

Ты видишь - скорбью и тоской полна
моя душа под пытками страданья,
но, корчась на костре, мнит наказанье
чрезмерно мягким для себя она.

Ты видишь - разум от любви теряю
и горько проклинаю свой недуг.
Ты видишь - кровью путь свой окропляю

среди руин обмана и разлук...
Ты видишь? Но тебя я уверяю,
что стоит большего источник мук.

***

СОНЕТ,
в котором доказывается, что любовь к недостойному
должна быть искуплена чистосердечным раскаянием

Терзает стыд меня, как едкий дым:
моя любовь, что впала в заблужденье,
открыла мне, сколь тяжко прегрешенье
и сколь желанья пыл неодолим.

Не смею верить я глазам своим,
мню горечь истины обманом зренья:
в какое ввергнута я униженье!
За что? За то, что мною ты любим.

Пройдя сквозь все любовные мытарства,
хочу любовь забыть навеки я.
Дает мне разум верное лекарство:

во всем открыться, правды не тая.
Мою ошибку и твое коварство
искупит только исповедь моя.

***

СОНЕТ,
в котором говорится, что того, кто недостоин любви,
не следует ненавидеть, ибо ненависть, как и
любовь, удерживает его слишком близко от сердца

Зачем тебя, мой недруг, все сильней
и ненавижу я и проклинаю:
я кровью скорпиона меч пятнаю,
кто топчет грязь, сам пачкается в ней.

Твоя любовь была, увы, страшней,
чем смертоносный яд - я умираю...
Столь низок и коварен ты, что знаю:
не стоишь ненависти ты моей.

Себя я ложью пред тобой унижу,
коль скрою, что когда восстановить
хочу былое в памяти, то вижу:

ты ненавистен мне, но, может быть,
то не тебя - себя я ненавижу
за то, что я могла тебя любить.

***

СОНЕТ,
в котором судьба осуждается за двуличие

Какую я обиду нанесла
тебе, судьба? Какое злодеянье
свершила я, коль тяжесть наказанья
все мыслимые грани превзошла?

Столь беспощадна ты ко мне была,
что верю я: ты мне дала сознанье
лишь для того, чтоб я свои страданья
еще острее сознавать могла...

Мне вслух ты не жалела славословья,
под ним хулу и ненависть тая;
от ласк твоих я истекала кровью...

Но, видя, сколь щедра судьба моя
и сколь я взыскана ее любовью,
никто не верил, что несчастна я.

***

СОНЕТ,
в котором доводы рассудка служат утешением
в любовной скорби

Печалью смертною поражена,
любовью ввергнутая в униженье,
я призывала смерть как избавленье,
моля, чтоб не замедлила она.

Всецело в боль свою погружена,
душа вела обидам исчисленье,
столь приумножив их, что для забвенья
мне б тысяча смертей была нужна.

Когда ж от яростного бичеванья
готово было сердце умереть,
истерзанное горечью страданья,

"Ужели смеешь ты себя жалеть, -
спросило вдруг меня мое сознанье, -
кто был в любви счастливее, ответь?"

***

СОНЕТ,
в котором воображение тщится удержать
уходящую любовь

Виденье горького блаженства, стой!
Стой, призрак ускользающего рая,
из-за кого, от счастья умирая,
я в горести путь продолжаю свой.

Как сталь магнитом, нежностью скупой
ты сердце притянул мое, играя...
Зачем, любовь забавой полагая,
меня влюбленной сделал ты рабой!

Но ты, кто стал любви моей тираном,
не торжествуй! И пусть смеешься ты,
что тщетно я ловлю тугим арканом

твои неуловимые черты, -
из рук моих ты вырвался обманом,
но ты навек - в тюрьме моей мечты!

***

СОНЕТ,
в котором лицемерная надежда осуждается
за сокрытую в ней жестокость

Надежды затянувшийся недуг,
моих усталых лет очарованье,
меня всегда на равном расстоянье
ты держишь от блаженства и от мук.

Твоих обманов вековечный круг
весов не допускает колебанья,
чтоб ни отчаянье, ни упованье
одну из чаш не накренило вдруг.

Убийцей названа ты не напрасно,
коль заставляешь душу ежечасно
ты равновесье вечное хранить

меж участью счастливой и несчастной
не для того, чтоб жизнь мне возвратить,
но чтоб мою агонию продлить.

***

СОНЕТ,
в котором содержится суждение о розе
и созданиях, ей подобных

Богиня-роза, ты, что названа
цветов благоуханною царицей,
пред кем заря алеет ученицей
и снежная бледнеет белизна.

Искусством человека рождена,
ты платишь за труды ему сторицей...
И все ж, о роза, колыбель с гробницей
ты сочетать в себе осуждена.

В гордыне мнишь ты, пышно расцветая,
что смерть твоей не тронет красоты...
Но миг - и ты, увядшая, больная,

являешь миру бренности черты...
Нам жизнью праздной внушая, ложь надежд
нас мудрой смертью поучаешь ты.

***

СОНЕТ

Надежда! Позолоченный обман!
Отрада нашего существованья,
неясный сон в зеленом одеянье,
неистовых мечтаний ураган!

В живых вливая пагубный дурман,
ты пробуждаешь в немощи желанье,
несчастным ты даруешь обещанье,
а тем, кто счастлив, - счастья талисман.

Все ловят тень твою, алкая света,
и всем в зеленых видится очках
мир, разукрашенный воображеньем...

Моя ж душа лишь разумом согрета,
и я свои глаза держу в руках,
испытывая взгляд прикосновеньем.

***

РЕДОНДИЛЬИ

РЕДОНДИЛЬИ,
которые содержат рассуждения о безрассудствах
любви

Любовной мукой я полна,
ее всем сердцем ощущаю,
но только одного не знаю,
откуда родилась она.

Теряя волю и сознанье,
стремлюсь к химере роковой,
как вдруг сменяется тоской
неукротимое желанье.

И слезы горькие я лью,
свою оплакивая участь,
безмерной нежностью измучась,
не разгадав печаль свою.

Терзаемая гнетом страсти,
я в нетерпении дрожу,
но сразу руку отвожу,
как только прикасаюсь к счастью.

Ведь если и блеснет оно
среди бесплодного томленья,
его иссушит подозренье
и страх погубит все равно.

А если радости живучей
все ж превозмочь удастся страх,
ее тотчас развеет в прах
слепой и равнодушный случай.

Блаженство болью мне грозит
в моем ревнивом спасенье,
и мне явить пренебреженье
сама любовь порой велит.

Я все перенести готова,
в страданье силу нахожу,
но в исступленье прихожу
от незначительного слова.

Неся обиды мнимой бремя,
в ничтожной просьбе отказать
могу тому, кому отдать
могла бы жизнь в любое время.

Злым раздражением киплю,
противоречьями томима,
я с ним до боли нетерпима,
и все я для него стерплю.

Живу сама с собою в споре:
я для него предать мечту
за счастье высшее почту,
а с ним и счастье хуже горя.

Тревоге горестной моей
ищу я тщетно оправданье:
рождает ложь непониманья
из капли океан страстей.

И в беспросветный миг крушенья
с печалью вижу я одно:
что было вовсе лишено
фундамента сооруженье.

Владеет скорбь моей душой,
и я себе твержу упрямо,
что в целом мире нет бальзама,
дабы унять мой гнев слепой.

Но загляни в ее глубины, -
чем так душа оскорблена?
Как малое дитя, она
всего боится без причины.

Мне зла не разорвать оков,
хотя ошибку вижу ясно,
и боль тем более ужасна,
что больно из-за пустяков.

Душа пылает жаждой мщенья, -
когда ж она отомщена,
то мстит самой себе она,
в раскаянье прося прощенья.

Стремясь гордыню утолить,
вновь заблуждаюсь я глубоко:
я думаю, что я жестока,
а нежность не умею скрыть.

Во власти тщетного упорства
насмешливо кривится рот,
но и улыбка устает
от бесполезного притворства.

Вину, приснившуюся мне,
ему вменяю в преступленье,
и нахожу я извиненье
его действительной вине.

В своем отчаянном смятенье
добра и зла душа бежит:
любовь меня не защитит,
и не убьет пренебреженье.

Хочу рассеять я туман
мной завладевшего безумья,
но вижу в горестном раздумье,
что стал мне мил самообман.

Покоя от обид не знаю
ни наяву я, ни во сне...
Ужель никто не скажет мне,
что без причины я страдаю?

Но коль я обвиню во всем
любовь - в пылу ожесточенья, -
тот, кто поддержит обвиненье,
заклятым станет мне врагом.

Едва поможет довод ловкий
мне подружиться с правотой,
как совесть тут же скажет: "Стой!" -
и заклеймит мои уловки.

Нет, мне блаженства не вкусить!
Среди душевного ненастья
готова я проклясть за счастье
и за презрение - простить.

Мой разум ослабел от горя,
на мне безумия печать,
и не велит мне продолжать
рассудок мой, с безумьем споря.

Любовь отчаяньем гублю,
сама себя не понимаю...
Лишь тот поймет, как я страдаю,
кто так любил, как я люблю.

***

РЕДОНДИЛЬИ,
в которых говорится о том, что красота, преследуемая
докучной любовью, может избавиться от нее
с помощью откровенности столь учтивой, что даже
выказанное пренебрежение не будет оскорбительно
для влюбленного

Причуды сердца столь неясны,
что мне сомнений не избыть:
я не могу вас полюбить,
вы разлюбить меня не властны.

Каков бы ни был выбор мой,
не может быть он справедливым:
чтоб стал один из нас счастливым,
несчастным должен стать другой.

Ужель в любовном этом споре
мне к вашим снизойти мольбам?
Ведь если я вам счастье дам,
что дам себе я? Только горе.

И не грешно ли говорить,
что я должна, скрепясь душою,
для вас пожертвовать собою,
чтоб вам блаженство подарить?

Но совесть, что б я ни твердила,
была бы нечиста моя,
когда бы за любовь вам я
лишь ненавистью отплатила.

Зачем мне быть жестокой к вам?
Зачем так больно вас обижу?
Коль за любовь возненавижу,
то чем за ненависть воздам?

Я день и ночь в одной заботе:
не знаю, как мне с вами быть?
Мне хуже смерти вас любить,
а не любить вас - вы умрете.

Должна я средство отыскать,
чтоб свято соблюсти условье:
не убивать вас нелюбовью,
но и любовью не спасать.

К чему вам попусту томиться,
оплакивая жребий свой?
На середине золотой
мы с вами можем помириться.

К чему мою жестокость клясть?
Когда б надежда вам не мнилась,
вас не терзала бы немилость,
меня - непрошеная страсть.

Отрекшись от надежд на счастье,
тем отведете вы беду:
я жертвой страсти не паду
и не умрете вы от страсти.

Я о согласье вас молю,
и да послужит в утешенье
вам - то, что нет во мне презренья,
мне - то, что я вас не люблю.

Легко поладить бы могли мы,
от распри тягостной устав,
когда б, возлюбленной не став,
для вас осталась я любимой.

И тем бы от обоих нас
вы благодарность заслужили:
за то, что вы меня любили,
а я не полюбила вас.

И пусть достичь ни вы, ни я
не сможем вожделенной цели,
но оба мы играть умели,
и доказательство - ничья.

***

РЕДОНДИЛЬИ,
в которых содержится ответ на суждение,
что женщин делает прекрасными любовь

Со мною, Сильвио, напрасно
ты споришь, - уж таков закон:
о красоте тот, кто влюблен,
судить не может беспристрастно.

И хоть считают, что должна
быть красота залогом счастья, -
себялюбивое бесстрастье
в себе, увы, таит она.

Гордясь собой, как божьим даром,
она в гордыне мнит своей
себя свободной от страстей
и неподвластной низким чарам.

И все ж спастись от клеветы
или избегнуть униженья
едва ли без шипов презренья
смогла бы роза красоты.

Но если красоте доныне
любовь выносит приговор,
то из-за яблока раздор
не зря затеяли богини.

И потому ты прав вдвойне,
мне присудив дар справедливый:
ведь стала я тогда красивой,
когда любовь пришла ко мне.

Спор, для богинь неразрешимый,
мой без труда решил успех:
я для тебя красивей всех
и нет другой - такой любимой.

И коль любовь для красоты
необходимое условье,
то я в долгу перед любовью,
которую внушил мне ты.

Я стала от любви красивой,
в твою поверив правоту:
ты подарил мне красоту,
любовью наградив счастливой.

И счастлива тебе я вновь
все возвратить без промедленья:
и красоту - твое творенье,
и плату за нее - любовь.

***

РЕДОНДИЛЬИ
против несправедливости мужчин в их суждениях
о женщинах

О, как вы к женщинам жестоки
за их приверженность к грехам!..
Но неужель не ясно вам,
откуда женские пороки?

Из женщин - символ суеты
не ваше ль делает искусство?
Но, разбудив в них злые чувства,
вы требуете доброты.

В ход средство пустите любое,
и ваше рвенье победит, -
но тут вы сделаете вид,
что крепость вам сдалась без боя.

Вы собственных страстей своих
пугаетесь, как свиста плети...
Вы сказки любите, как дети,
как дети, вы боитесь их.

Нужна вам в женщине любимой
(таков уж ваш мужской девиз)
смесь восхитительной Таис
с Лукрецией непогрешимой.

Ваш нрав для вас - источник мук:
как вам бывает неприятен
на зеркале вид грязных пятен
от ваших же нечистых рук!

И страсти и пренебреженья
равно вы признаете власть:
презренье вам внушает страсть,
а страсть внушает вам презренье.

Честь женщины вам не важна;
вы мерите мужскою меркой:
строга - зовете лицемеркой
и ветреной - когда нежна.

И судите напропалую
нас всех за всякую вину:
за бессердечие - одну,
за легкомыслие - другую.

Но где же та, что вас пленит,
затеяв с вами бой по праву,
коль вам суровость не по нраву,
а легкомыслие претит?

Меж вашей пылкостью и скукой
лишь та уверенно пройдет,
в ком нет любви, но есть расчет
в союзе с Евиной наукой.

А тем, кто любит вас, увы,
любовь всегда ломает крылья...
Над их душой свершив насилье,
от них прощенья ждете вы.

Но кто достойней осужденья
в бесплодно-горестной борьбе:
та, что доверилась мольбе,
иль тот, кто расточал моленья?

И кто познает горший стыд
(пусть даже оба виноваты):
та, что грешит и ждет расплаты,
иль тот, кто платит и грешит?

Вы не ищите оправданья
своей вины в устах молвы:
такими сделали нас вы -
любите ж ваших рук созданье.

Коль мните вы, что ни одна
не устоит пред вашим взором,
зачем клеймите вы позором
ту, что без меры влюблена?

Но пусть в союзе с вами плоть,
тщета мирская, силы ада -
в самой любви для вас преграда,
и вам любви не побороть!

***

РОМАНСЫ

РОМАНС,
в котором осуждается чрезмерная ученость,
почитаемая бесполезной и даже пагубной для жизни

О, притворись, мой ум печальный,
что счастлива судьба моя,
вдруг я на миг поверю в счастье,
хоть знаю, что несчастна я.

Но, верно, правы те, кто видит
в самом сознанье корень бед...
Так сделай же меня счастливой -
внуши мне, что несчастья нет!

И пусть на миг успокоенье
я в мысли радостной найду,
и хоть на миг с усталым сердцем
рассудок будет мой в ладу...

Увы, на свете столько мнений -
двух сходных не найдешь меж них:
и мир кому-то мнится светлым,
и он же - черен для других.

И то, что одному на зависть,
другому скоро надоест;
и для кого-то жизнь - как праздник,
а для кого-то - тяжкий крест.

Кто дни влачит в печали томной,
веселье тот сочтет за грех,
а весельчак при виде скорби
едва удерживает смех.

Еще философы Эллады
бесплодно спорили о том,
что ждет нас в этом мире: радость
или страданье ждет нас в нем?

Кто прав из них? Какой философ?
Нам неизвестно до сих пор,
и, как и прежде, смех и слезы
ведут между собою спор.

И разделенный на две части
мир и поныне так живет:
удачливый фортуну славит,
а неудачливый - клянет.

И если в скорби превеликой
один глядит на мир с тоской,
то снисходительной улыбкой
ему ответствует другой.

Обосновать свое сужденье
вам каждый сможет без труда:
есть уйма способов на свете
обосновать и "нет" и "да".

Всяк судит по своим законам,
а их ему диктует нрав:
вот почему сей спор не кончен -
все правы и никто не прав.

Ужель ты мнишь, мой ум унылый,
что божья милость призвала
тебя решить неразрешимый
и вечный спор добра и зла?

Зачем играешь против воли
ты столь безжалостную роль
и между радостью и болью
упрямо выбираешь боль?

Ты мне принадлежишь, мой разум,
так отчего же, день за днем,
ты столь невосприимчив к благу,
столь беззащитен перед злом?

Холодной сталью мысль искрится,
и двойственна судьба ее:
эфес нам служит для защиты
и смерть несет нам острие.

Но коль в опаснейшей дуэли
скрестились острые клинки,
ужели шпаге быть в ответе
за смертоносный взмах руки?

Ужели нам дано познанье
лишь для пустой игры ума
и к мудрости не приобщат нас
людской учености тома?

Ждать день за днем страданий новых,
терзаться от дурных примет -
увы, все это лишь умножит
число неотвратимых бед.

И в сих терзаниях напрасных
что угнетает нас сильней -
сама грядущая опасность
иль страхи, связанные с ней?

О, сколь блаженна неученость
всех тех, кто, не вкусив наук,
в своем невежестве находит
единственный источник мук!

Взлетает разум ввысь, но тянет
его к земле извечный страх...
И топит разочарованье
огонь познания в слезах.

Для непорочных душ познанье -
как сильнодействующий яд;
увы, чем больше люди знают,
тем больше знать они хотят.

И если не остановить их,
то в одержимости своей
под натиском все новых истин
они забудут суть вещей.

Так, если в ненасытном росте
деревьям не чинить преград,
то разрастется и заглохнет,
не дав плодов, плодовый сад.

И ежели в открытом море
руля лишится утлый челн,
найдет он рано или поздно
свою погибель в бездне волн.

Что толку, что поля оденет
в зеленое убранство май?
Увы, не всякое цветенье
приносит добрый урожай.

И нужно ль разуму трудиться,
рождая новых мыслей рой,
коль множество из них, родившись,
и дня не проживут порой?

А те, что выживут, - калеки
(столь разума напрасен труд),-
ведь мысли, чем они увечней,
тем долее они живут.

Наш разум - словно пламень злобный:
когда добычей распален,
тем яростней ее он гложет,
чем ярче кажется нам он.

Нам больше неподвластен разум -
сеньору изменил вассал:
его он тем оружьем ранит,
которым прежде защищал.

Сколь разума проклятье тяжко,
сколь непосильно бремя дум...
Но дал нам бог сие занятье,
чтобы наставить нас на ум.

К чему в безумном честолюбье
мы предков превзойти хотим?
Живут, увы, так мало люди -
зачем же знать так много им?

Ах, если б в школах обучали
тому, как в счастье жизнь прожить,
как позабыть свою печаль нам,
как о страданьях позабыть!..

В своем неведенье блаженном
сколь счастливо бы каждый жил,
смеясь без тени спасенья
над предсказаньями светил.

В плену у первозданной лени
усни, мой ум, и мне верни
убитые на размышленья,
у жизни отнятые дни.

***

РОМАНС,
в котором с изысканностью и чистосердечием
объясняется природа ревности и доказывается, что
ее тревоги являются единственным свидетельством
любви, в чем автор противоречит мнению дона
Хосе Монторо, одного из славнейших поэтов
нашего века

Различные рождает чувства
любовь. Их, как своих детей,
она растит. И, вырастая,
они приносят славу ей.

Вот так однажды дочку-ревность
любовь произвела на свет;
с тех пор мы в ревности находим
любви законченный портрет.

Любви без ревности не видел
никто, нигде и никогда:
возможен ли огонь без дыма
или без сырости вода?

Хоть говорят, что злую ревность
вне брака родила любовь,
она - дитя любви по праву,
от плоти плоть, от крови кровь.

Как полновесность для монеты,
как для сокровища - цена,
наидостойнейший свидетель
для истинной любви она.

Легко смешать любовь и нежность,
но нежность - только казначей:
платить по векселям любовным
любовь предоставляет ей.

Когда простое состраданье
в нас пробуждает чья-то боль,
как часто мы ему упрямо
любви навязываем роль!

Как часто чье-то любопытство
пустого ради хвастовства,
прикинувшись любовью пылкой,
берет себе ее права.

Как часто чье-то острословье,
свой пошлый дар ценя весьма,
любовной страстью почитает
потуги праздного ума.

Увы, в любовном лицемерье
искусней всех бывает тот,
в ком жажда выгоды сильнее
и у кого точней расчет.

Одной лишь ревности неведом
притворства лицемерный труд:
она - безумна, а безумцы
в своем безумии не лгут.

Уж ей-то не до красноречья,
не до ораторских потуг:
она кричит, как роженица,
бесстыдных не скрывая мук.

Как ей в притворстве быть искусной,
коль разума ей не дано?
Но чем страданье непритворней,
тем благороднее оно.

Кто сам себя щадит так мало -
уж, верно, в том неправды нет:
все лгут, но лишь себе на пользу,
никто не лжет себе во вред.

Коль на себя в припадке руки
готов безумец наложить,
то вряд ли кто-нибудь посмеет
его в притворстве обвинить.

И правоту моих суждений
вам подтвердят без лишних слов
примеры, коими богаты
архивы прожитых веков.

Лгала Миносу Пасифая,
Дидону обманул Эней,
дурачила Венера Марса,
и Ариадне лгал Тесей.

Убит был Нин Семирамидой,
Медею оскорбил Ясон,
Юдифь убила Олоферна,
Далилой предан был Самсон.

Был Урия на смерть отправлен
Вирсавией когда-то встарь,
и обесчещен был Еленой
супруг ее, спартанский царь.

Они и многие другие
в любовь играли, не любя, -
но кто без ревности ревнивцем
изобразить бы мог себя?

Любовь сродни хамелеону,
как он, изменчива она...
А ревность не меняет цвета,
она всегда черным-черна.

Но нрава сумасбродной дочки
любовь страшится не шутя:
не хочет по ее законам
жить незаконное дитя.

В любви порой обманет клятва,
и лживым может быть обет;
одна лишь ревность скажет правду,
любовь ли это или нет.

Близки, как следствие с причиной,
между собою дочь и мать:
коль ты ревнуешь, значит - любишь,
а любишь - станешь ревновать.

Для жертв любовной лихорадки
естественен ревнивый бред;
безумен он и выдать может
любви заветнейший секрет.

Лишь кто не любит - не ревнуя,
хранить способен до конца
в своем безлюбом хладнокровье
благоразумие глупца.

В незыблемость любовной страсти
уверовать способен он:
увы, наполненный собою,
он в одного себя влюблен.

Порой бывает ревность грубой,
и в состоянии она
любовь обидеть подозреньем,
не зная, в чем ее вина.

И все ж для ревности случаен
подобной грубости недуг:
нас подозреньями измучив,
о них она забудет вдруг.

Две стороны одной медали -
любовь и ревность. Коль вкусить
хотим любви мы нежность, нужно
нам грубость ревности простить.

Но все ж не следует, - и это
я повторить готова вновь, -
чтоб оскорбляло подозренье
не согрешившую любовь.

Чем больше ревности страшимся,
тем больше ревность мучит нас:
тот, кто живет под страхом смерти,
тот умирает сотни раз.

Но страх, что кто-то восхитится
любимой, посланной тебе,
и на твое польстится счастье,
завидуя твоей судьбе, -

он не обиден для любимой.
Ей опасения твои
откроют, что она достойна
быть средоточием любви.

И как мы страх свой ни скрываем,
мы не свободны от него:
любовь всегда всего боится,
ее пугливо существо.

Кто окрестит тревоги эти
ребячеством - тот клеветник:
его же сердце отречется
от слов, что произнес язык.

И тем, кто любит, тем известно,
что, если кто-нибудь другой
наш выбор одобряет пылко,
теряем тотчас мы покой.

А ежели кому-то лестны
друзей восторги, он - глупец:
хотя льстецы везде опасны,
в любви всего опасней льстец.

И здесь для нас быть может лестной
лишь чуткость разума, чья власть
на грани должного почтенья
удержит пагубную страсть.

Но в ком достанет сил, чтоб воля
со страстью справиться могла?
Себя в узде держать так трудно,
коль страсть закусит удила.

А если даже страсть чужую
удержит разума узда,
как убедить мою тревогу,
что больше не грозит беда?

И хоть рассудком заподозрить
я не осмелюсь никого, -
но сердце все равно в тревоге,
не успокоить мне его.

Коль нажил ты врагов, не спится
тебе спокойно по ночам,
но сна лишится тот навеки,
кто их выдумывает сам.

Коль некто у чужой границы
расположился на ночлег,
то, верно, вражеской добычей
стать хочет этот человек.

И пусть мишень недостижима,
но если нет стрелкам числа,
кто присягнет, что не добьется
удачи хоть одна стрела?

Когда бы кто-то в чем-то малом
соперничать со мною стал,
и то б его существованье
меня пронзило, как кинжал.

Какая ж мне грозит кончина,
коль станет на моем пути
соперник, что меня задумал
в моем же счастье превзойти,

он, кто чужого жаждет блага,
кому все средства хороши,
кто быть хозяином желает
на празднестве моей души,

кто мнит, что лишь в моем паденье
его таится торжество,
кто хочет приобщиться к славе
ценой бесславья моего,

кто хочет, чтоб его любовью
была моя побеждена,
дабы душа моя навеки
от скорби сделалась больна?

Коль чье-то сердце не знавало
столь страшной скорби никогда, -
бесчувственность такого сердца
сродни бесчувственности льда.

И пусть доверчивость похвальна,
знать чувство меры должно ей:
в любви опасно быть ревнивым,
но легковерным быть - страшней.

Лишь сердцу чуткому понятно
любовной скорби естество:
в том, кто влюблен, ее рождает
не разум, а любовь его.

И сущность скорби сей являют
та неуверенность в себе,
тот вечный страх, что вдруг погибнет
моя любовь с чужой в борьбе,

страх, что мой вечный страх рассердит
судьбу и, гнева не тая,
она лишит меня блаженства,
которого не стою я.

Он, этот страх, сердцам влюбленным,
как украшению эмаль,
лишь прибавляет благородства,
будя в них светлую печаль.

И пусть он душу нам терзает,
и пусть его нам не избыть:
лишь тот достоин быть любимым,
кто не надеется им быть.

И пусть порой упрям ревнивец,
и безрассуден, и жесток,
все ж ревность для любви - экзамен,
и, значит, ревность - не порок.

И хоть любовь твердит, что ревность
ей много нанесла обид,
но все же выходки ревнивцев
она для виду лишь бранит.

Коль ревность действует во славу
разгневанного божества,
оно ей многое прощает,
пусть даже ревность не права.

И тот, кто сетует, что ревность
с него, мол, не спускает глаз, -
тот просто хвалится любовью
и хочет зависть вызвать в нас.

Влекут бок о бок колесницу
самодержавной красоты
и тот, кто ревностью томится,
и тот, чьи не сбылись мечты.

Мы в жертву красоте приносим
сердца, изнывшие от мук, -
увы, не примет меньшей жертвы
она от преданных ей слуг.

О просвещеннейший Монторо,
великой мудрости пример,
кому не по душе Вергилий,
кому не угодил Гомер!

Любовь и ревность неразлучны,
но их твой ум разъединил
(что никому не удавалось,
лишь у тебя достало сил).

Но силы тратил ты напрасно:
сознайся, что, когда ты всех
мнил убедить в невероятном,
ты сам не верил в свой успех.

Ты уподобился софистам,
готовым спорить целый век,
что белый снег, как уголь, черен,
а черный уголь бел, как снег.

Пусть в хитроумных рассужденьях
твой ум надменный изощрен,
все ж в лабиринте доказательств,
я вижу, заблудился он.

Недоказуемого жаждет
твой дерзкий разум все равно:
ведь все, что доказать возможно,
уже доказано давно.

Едва на некое сужденье
легло клеймо неправоты,
тотчас по-рыцарски на помощь
спешишь к беспомощному ты.

Защиту беззащитных мнений
тебе препоручила честь, -
и мне с тобою спорить трудно,
хоть мног