Кто сказал, что раз сгоревшее не поджечь? Тот, кто не поднимал уставшие армии, а сидел всю жизнь у камина.

(Лионель Савиньяк, СЗ1)

Это так заманчиво: верить, что тебя найдут, прикажут, исправят то, что ты натворил, наорут, в конце концов. Когда есть начальник его можно любить, ненавидеть. считать дураком и невежей. А можно обожать.
(Лионель Савиньяк, СЗ1)

Жечь книги и насиловать - значит признаваться в собственном бессилии. В том, что тебе не опровергнуть написанное и не добиться любви.
(Рокэ Алва, СЗ1)

Но жить нужно отнюдь не ради кого-то... Живущих "ради" лично мне хочется выпороть. Они унижают само бытие и ставят других в положение вечных должников.
(Левий, СЗ1)

Безумцы - люди упорные.
(Робер Эпинэ, ЗИ2 ЯМ2)

Наша ненависть - тоже любовь, только обиженная...
(Катарина Оллар, ЗИ1)

Почему мы говорим о высшей воле, когда надо оправдать собственное безволие?
(ЛП)

Нужно - значит мыслимо.
(Рокэ Алва, КнК)

"Невозможно" - глупое слово. И трусливое к тому же.
(Рокэ Алва, КнК)

Лучший способ сохранить тайну - не придавать ей значения. Когда вбираешь в себя странные слова, начертанные на пожелтевших страницах, они пленяют, но стоит заговорить об этом, очарование исчезает.
(Ричард Окделл, КнК)

Нет ничего тише крика и туманней очевидности.
(Отец Герман, КнК)

Лучшая ложь - это вовремя сказанная правда.
(Домециус, Красное на красном)

Никчемность и подлость мужчин измеряется благородством оставивших их женщин.
(Левий, "Зимный излом.Часть2", "Яд минувшего.Том I")

Настоящее отчаяние не ходит под руку с болтовней. Тот, кто не хочет жить, умирает молча.
(Рокэ Алва, "От войны до войны")

Только мы решаем, подлость совершили или подвиг, только мы и никто другой! Молва может приговорить героя и вознести мерзавца, такое есть, было и будет, но осудить может только совесть.
(Робер Эпинэ, "Красное на красном")

У Добра преострые клыки и очень много яду. Зло оно как-то душевнее...
(Рокэ Алва, "Красное на красном")

Нет безнадежных компаний, есть безнадежные дураки.
(Рокэ Алва, "Красное на красном")

Это зверь рождается зверем, человека зверем делают другие люди.

Человека не на своем месте всегда видно. Как собаку на заборе.

— Будь вы генералом, вы бы или замечали очевидное, или нет. Курт прекрасно знает, что получится, если к двум пушкам прибавить десять мортир, но сложить две армии с тремя урожаями, вычесть одного предателя и разделить на трех дураков он не в состоянии. То, что война — продолжение политики иными средствами, повторяют все кому не лень, но это чушь. Мира в Золотых землях нет уже круга четыре, а есть продолжение войны иными средствами. То бишь политикой.

— Я согласен, что молодой Феншо виноват. Он ослушался приказа, чуть не погубил пошедших за ним людей и не погиб сам, но намерения у него были самые добрые. Молодость горяча, он устал от бездействия, ему хотелось подвигов. Кроме того, за ним охотно идут люди и со временем…
– Если б люди за ним не шли, – холодно заметил Рокэ, – еще можно было бы раздумывать, но они идут. Если Оскара Феншо сегодня не расстрелять, он «со временем» заведет в ловушку не роту, а армию. Тогда поздно будет думать.
– Изрядно сказано, – вмешался епископ, – токмо судящий о грязи на чужих сапогах должен почаще взирать на свои. Сколько раз, Рокэ, нарушали приказы вы?
– Право, не помню. Но, Ваше Преосвященство, нарушая приказы, я вытаскивал моих генералов и маршалов за уши из болота, в которое они влезали по собственной дурости. Если б у Феншо хватало ума нарушать приказы и побеждать, он бы стал маршалом, а так он станет покойником.

Кто-то сказал, что лучше не иметь друзей, чем видеть, как они превращаются во врагов или покойников. Дурак! Причём несчастный дурак…

Кэналлийцы, марикьяры и мориски веруют, что Четверо оставили созданный ими мир, положившись на совесть и волю своих детей. Когда Абвении вернутся, каждый получит что заслужил. Багряноземельцы и обитатели Кэналлоа ни о чём не просят, ибо Четверо велели людям жить самостоятельно. Их редкие молитвы напоминают письма, посылаемые отсутствующему любимому человеку. Они никогда не повторяются и произносятся тогда и там, когда просит душа.
Грехом и святотатством считается отягощать отсутствующего своими бедами и особенно жалобами на других. Каждый должен делать то, что за него никто не сделает, и отвечать за свои поступки. Абвении сражаются, негоже отвлекать воинов во время боя. Возвращения ушедших богов мориски и кэналлийцы ожидают не как Последнего Суда и неизбежных кар, а как праздника, ведь Отцы любят своих детей и стремятся к ним всей душой.

Ничего никогда и никому не доказывай.

Гитара не женщина, для неё молчание — не золото, а внешность — не главное.

Судьба делает из нас покойников, но мерзавцами мы становимся по собственному выбору.

Дороже глупости обходится только доброта.

Счастье имеет обыкновение иссякать, оставляя за собой тень длиной в жизнь.

Не проиграть, когда победить невозможно, — это больше, чем победить.

Повод без вина — это страдание, вино без повода — пьянство.

Это у южан месть на клинке: смыл и забыл, у северян она в костях. Не вытащишь.

— В чём наша сила?
— В памяти и чести.
— В чём наша слабость?
— В чести и памяти.

Женщины слишком долго помнят неподаренные розы.

Во время войны проще, чем во время мира. Есть враги, есть свои, есть цель.

Ночью на улицах опасно, убийцы, привидения, бродячие собаки и можно простудиться.

"Потом" - очень коварная штука, оно имеет обыкновение не наступать.

Вера Камша