Пэйнт поприветствовал Дефрагментатора небольшой доброжелательной улыбкой, по опыту зная, что говорить вслух совершенно бесполезно. Все программы, установленные вместе с системой, уже сталкивались с Дефрагментатором и потому были готовы к его замашкам. Дефрагментатор Пэйнта не разочаровал:
— Доброй загрузки, ты у нас графический редактор, так? У меня просто голова кругом, скоро совсем перестану соображать, медиаплейеры заговорят до полусмерти кого угодно, у них совершеннейший бардак в их плейлистах и ссылках на файлы, к которым они обращаются... Так, о чём это я? Ах да, графический редактор, Пэйнт. Как у тебя с ресурсами памяти?

Аккуратно положив в стакан кисточку, которой дорисовывал огнено-рыжего лисёнка, Пэйнт ответил:
— Как всегда всё в порядке. Мне никогда не нужно много ресурсов, да и комнатка у меня совсем маленькая.

— Отлично, это значит, что ты сможешь быстро заархивировать свои вещи. Даю тебе минуту, управишься?

— Но... зачем? Я год за годом тихо здесь живу, и ни разу не было никаких проблем... – Пэйнт был в искреннем недоумении. Дефрагментатор махнул рукой:

— Мне надо переоборудовать весь этаж, здесь теряется слишком много сигналов системы. К сожалению, для этого мне надо освободить его от программ, поэтому ты временно поживёшь в другом месте. – Дефрагментатор, ещё не успев договорить, уже что-то записывал в свой потрёпанный блокнот, с которого только чудом не сыпались обрывки байтов. – Так, ты у нас растровый графический редактор? Отлично, значит, поживёшь у Фотошопа.

— Поживёшь у... что?! – ахнул Пэйнт, теряя дар речи. Дефрагментатор, не отвлекаясь от заметок, состроил знающую мину:

— Он ведь тоже растровый графический редактор, так что уживётесь. Ничего, пропишешься на верхних этажах да с ресурсами, выделенными Фотошопу, ещё и обратно возвращаться не захочешь! Так, у тебя что, ещё не собраны вещи? Давай-давай, торопись, у меня просто масса дел, ты себе даже представить не можешь, сколько всего мне надо переделать за такое малое количество времени!

— Но... но... Как я буду жить у Фотошопа? Это то же самое, что сравнивать солнце и свечу! – кажется, Пэйнт тихо запаниковал. Дефрагментатор неожиданно внимательно глянул на него, отвлекаясь от своих записей, и с едва заметной понимающей усмешкой заметил:

— Зато свеча может то, чего не может солнце. Например, светить ночью. Ты не согласен?

Пэйнт ошарашено смотрел на Дефрагментатора, не в силах даже возразить и судорожно соображая, что эта фраза должна значить, а тот словно уже и забыл, что только что говорил, снова чиркнул что-то в блокноте и заявил уже более сурово:

— Собирайся и не замедляй процесс дефрагментации! Кто бы мог подумать, что такая компактная и крошечная программа занимает больше моего времени, чем Делфи...

Словно во сне Пэйнт послал запрос на ревизию своих вещей, получил ответ от замученного дефрагментаторской суетой архиватора, и вскоре он с парой небольших чемоданов уже стоял на верхнем этаже здания системы перед дверью, знакомой до последнего бита, в которую он так ни разу и не решился постучать. Сейчас за него это сделал Дефрагментатор – точнее, он не стучал, он просто распахнул заветное личное пространство Фотошопа настежь и подтолкнул застывшего на пороге Пэйнта внутрь, не оставляя ему выбора. Редактор пребывал в состоянии шока и слабо соображал, что происходит...

Очень просторное пространство, просто невозможно просторное и одновременно уютное. Чувствовалось, что здесь живёт настоящий талантливый дизайнер с массой оперативной памяти, которая позволяла поддерживать эти апартаменты. Пол цвета светлого дерева, такие же светлые стены, несколько мольбертов, уютный диванчик в углу с журнальным столиком, аккуратный шкаф, рабочая платформа рядом с мольбертами, где разложено бесчисленное количество инструментов...

Фотошоп отвлёкся от рисовки одной из своих картин, обернулся на звук распахивающейся двери, рассеянно улыбнулся:
— Добро пожаловать, Пэйнт. Располагайся где хочешь, я создам тебе любую мебель, у меня достаточно оперативной памяти.

— Да, располагайся, — подтвердил Дефрагментатор, — только, боюсь, отдельную комнату тебе создать не получится, ресурсы системы пока на вес золота в микросхемах, и потому я надеюсь, что вы не будете ссориться, это очень негативно влияет на оперативную память! А теперь прошу меня извинить, у меня масса дел, мне вообще давно стоило бы обзаводиться помощниками... – В своей манере не дожидаясь ответа, он просто вышел, закрыв за собой дверь. Пэйнт остался наедине с Фотошопом, совершенно не готовый к этой встрече и тем более к совместному сожительству.

Фотошоп, мечта многих лет Пэйнта, был совершенством – изящная фигура, волнистые мягкие волосы, выразительный взгляд, длинные густые ресницы, спокойные движения с едва заметной грацией, проявление художественного вкуса во всём, что он делал или создавал. Он был недосягаемой мечтой, солнцем, которое можешь видеть и до которого никогда не дотянуться...

— Не стой, пожалуйста, у порога, проходи, — пригласил его Фотошоп, словно и не замечая растерянности Пэйнта. Отложив кисть, он подошёл ближе: — Тебе помочь распаковать вещи?

— Нет-нет, я сам! – чересчур резко выдохнул Пэйнт, вцепившись в ручку своего чемодана, созданного как самораспаковывающийся архив. Если Фотошоп увидит его незамысловатые рисунки, Пэйнт просто умрёт от стыда!

— Как хочешь, — пожал плечами Фотошоп, снова берясь за кисть. – Если нужна будет помощь, говори. – Он продолжил что-то вырисовывать на холсте, предпочитая больше не настаивать на общении. Пэйнт беззвучно обругал себя и тихонько поставил два чемодана в один из углов комнаты, пытаясь сообразить, как сделать так, чтобы его простенькие рисунки не увидел Фотошоп. Так опозориться перед профессиональной программой!

Пэйнт настолько сильно задумался, что не сразу понял, что объект его безответных чувств стоит прямо напротив него в двух шагах с изучающим взглядом и полуулыбкой на губах. Осознав это, Пэйнт вздрогнул, опустил взгляд, ругая себя за невнимательность и малодушие, а Фотошоп улыбнулся шире:

— Хорошо, я понял. Ты стесняешься, не привык к общению и всё такое. Тогда давай сделаем так... – Фотошоп взмахом руки создал небольшую ширму, образовывавшую угол в форме буквы «г», тонкую, но плотную, и установил в углу так, чтобы образовался небольшой личный закуток с узким входом. Ширма была высотой в человеческий рост, а так как потолки были очень высокие, света вполне хватало. Второй взмах руки – и тумбочка, стоявшая в другом конце зала, исчезла, все вещи из неё сложились аккуратной стопкой на пол, и освобождённый от них предмет мебели через мгновение стоял уже рядом с чемоданами Пэйнта. Точно так же освободился один из шкафов, затем был перенесён журнальный столик и кресло.

— Ну вот, теперь получше. Я сюда входить не буду, так что можешь расслабиться и распаковываться так, как тебе удобнее.

— Но там же были твои вещи! – от эмоций Пэйнт забыл, что не мог говорить из-за смущения. Фотошоп пожал плечами:

— Ну они же никуда не делись, верно? Не беспокойся, я без проблем верну их обратно, если понадобится. К сожалению, у меня не хватает ресурсов создать тебе собственную мебель, поэтому поживём пока так. – Улыбка была под стать аристократически красивому лицу, и Фотошоп вышел из своеобразной небольшой комнаты, милосердно давая Пэйнту отойти от пережитого.

Принимаясь за незаконченную картину, Фотошоп удовлетворённо услышал, как Пэйнт за ширмой тихонько завозился, распаковывая вещи и наконец-то устраиваясь. Это ж надо быть таким застенчивым! Что ж, Фотошоп был не из назойливых, а Пэйнт настолько старался быть незаметным, что точно не способен помешать работе.

Совершенно без определённых событий прошёл почти весь день – по человеческим меркам это был всего час, но жизнь программ текла по своим электронным законам. Пэйнт тихо и аккуратно расположил вещи и даже осмелел настолько, что принялся потихоньку дорисовывать лисёнка Файерфокса, правда, поставил мольберт так, чтобы его было не видно со стороны входа. Под конец дня Пэйнт почувствовал себя измотанным, сказывалось нервное напряжение и общее ограничение оперативной памяти, установленное из-за дефрагментации. Ему надо было передохнуть, а ещё лучше поспать, потому что до рестарта, который снимает всю усталость и придаёт сил, было ещё далеко, дефрагментация шла полным ходом. И Пэйнт бы устроился спать на кресле, которое ему было выделено, но Фотошоп, видимо, угадал его намерения, потому что отложил кисть, подошёл к новоявленному жилищу Пэйнта и негромко постучал по ширме:

— Я надеюсь, ты не вздумал там спать? У тебя на кресле во всех циклах бегины с эндами перепутаются, кресло ужасно неудобное! Здесь есть спальня. Я пока останусь здесь, можешь располагаться там. – Фотошоп, не ожидая ответа, направился к одному из оставшихся в его распоряжении шкафов и едва заметно улыбнулся, услышав тихое «спасибо». Пэйнт, оказывается, очень мил, кто бы мог подумать!

Пользуясь тем, что Фотошоп пока оставался в главном зале, Пэйнт тихо вышел, нашёл взглядом дверь в спальню и проскользнул в неё, затворив за собой. Сделал пару шагов, огляделся и замер, ощущая, как щёки вспыхивают ярким румянцем...

Кровать в спальне была одна.

Через минуту в спальню, предварительно постучавшись, заглянул Фотошоп, пронаблюдал ступор покрасневшего Пэйнта и вздохнул, заходя в спальню.

— Я должен был догадаться, что тебя смущали слухи о моей ориентации, — произнёс он, подходя к Пэйнту и ловя его взгляд. – Неудобно получилось... Прости. Проясню этот вопрос сразу: да, слухи правдивы, но я ни при каких обстоятельствах не собираюсь никого принуждать. Если тебе неприятно, я могу попробовать поговорить с Дефрагментатором...

Пэйнт огромным усилием воли опомнился, ошалело глянул на Фотошопа и отрицательно помотал головой:

— Нет... Нет, всё в порядке. Я... даже не слышал никаких слухов. – «И сейчас даже боюсь поверить в сказанное тобой!» — панически пронеслось у него в голове.

— Не слышал? – казалось, Фотошоп удивился. – Что ж, теперь знаешь. Но я никогда не действую первым, это исключает вероятность возникновения неприятных инцидентов, особенно с теми, кто не приемлет подобных отношений. Даже если этот кто-то весьма мил! – предоставив Пэйнту самому решать, к чему это было сказано, Фотошоп завершил тему: — То, что кровать у нас в единственном числе, совершенно вылетело у меня из головы... Свободных ресурсов, конечно, не дождаться. Подожди-ка, — Фотошоп вышел обратно в зал, коротким импульсом уничтожил уютный диванчик, после чего вернулся и быстро, пока освободившиеся ресурсы не занял кто-нибудь другой, переделал один диван в два более узких, придвинув их к противоположным стенкам комнаты. Между ними было расстояние максимум в шаг, но оно хотя бы было.

— Вот, — заключил профессиональный графический редактор, указывая на один из диванов. – Теперь, я надеюсь, проблема решена. И... пусть тебя не беспокоят мои предпочтения. Я бы не хотел, чтобы ты начал опасаться меня, это сильно напрягает.

Пэйнт почувствовал, что к шоковому состоянию тоже можно привыкнуть, и если раньше он от известия нетрадиционных предпочтений Фотошопа вообще повис бы как процесс, наверное, то сейчас он смог только изумиться и смутиться. И даже способен разговаривать!

— Нет, меня это не беспокоит... Прости, мне просто надо отдохнуть, я очень плохо соображаю. – Пэйнт осторожно поднял взгляд на Фотошопа, тот несколько тревожно всмотрелся в его лицо, но, видимо, был слегка успокоен увиденным.

— Конечно. Отдыхай, я приду через пару минут. – Фотошоп вышел, и Пэйнту ничего не оставалось, кроме как юркнуть под одеяло одной из кроватей, пытаясь расслабиться и перестать думать. Кто бы мог предположить, что про Фотошопа ходят такие слухи! Пэйнт вроде бы знал всё, что было известно о его жизни, и ничего подобного он не слышал...

Когда Фотошоп едва слышно постучал в дверь и зашёл, Пэйнт старательно притворился спящим, насильно замедляя работу своих алгоритмов, чтобы не выдать себя. Похоже, Фотошоп поверил, потому что он, какое-то время постояв посреди комнаты, устроился на своей кровати и через некоторое время уснул. Сон Фотошопа был очевиден – вместе с ним, казалось, уснуло и всё личное пространство, краски потускнели, поблёкли, установился полумрак, который трудно было с чем-то спутать, и Пэйнт смог по-настоящему расслабиться.

Но заснуть он так и не смог.

Промучившись примерно половину программной «ночи», Пэйнт осторожно поднялся и на некоторое время замер над кроватью Фотошопа, зачарованный увиденным. Профессиональный редактор спал совершенно бесхитростно и одновременно соблазнительно, тонкие черты лица смягчились, мягкие волосы разметались по подушке, дыхание было ровным, без скачков и перебоев, одна рука свисала с кровати, тонкое запястье белело в полумраке...

Едва слышно вздохнув, Пэйнт вышел из спальни, опасаясь, что засмотрится и потом никак не объяснит Фотошопу свой интерес, если тот проснётся.

Зал даже в полумраке не потерял своей теплоты и очарования, Пэйнт с удовольствием прошёлся по нему, едва заметно касаясь стен кончиками пальцев, словно общаясь с этим местом. С интересом рассмотрел все инструменты Фотошопа, разложенные в определённом порядке на его рабочей платформе в виде длинного низкого и узкого стола, взглянул на незаконченный мольберт... Завистливо вздохнул, в полном восторге разглядывая этот шедевр. На рисунке был изображён летящий прямо на зрителя крупный волк, а верхом на нём сидел лёгкий и быстрый эльф, на скаку волка прицелившийся из лука в кого-то слева от зрителя за краем холста, не видно было даже толком его лица, настолько сильно он прижался к холке волка для выстрела. Позади необычного всадника парой штрихов были изображены ещё волки, вокруг зеленел лес, вдали высился шпиль какой-то башни... Хотя картина была не дорисована, она была мастерски выписана и явно претендовала на звание настоящего произведения компьютерного искусства. Проблема была в фоне – на него Фотошоп пока что явно просто не обращал особого внимания, и в морде волка, почти не было передано выражение его глаз. Фотошоп несколько раз переделывал эти глаза, но так и не пришёл к окончательному результату, что сейчас расстраивало общую картину, словно бы царапая взгляд. Пэйнт задумчиво разглядывал этот недостаток, чувствуя, что разгадка неудачи скрывается где-то рядом, буквально в двух шагах, но трудно уловить, где именно.

Не поленившись, Пэйнт сходил в свою импровизированную комнатку, взглянул на холст с лисёнком, где ему как-то удались глаза, сравнил с глазами волка и внезапно едва не подскочил от радости: вот оно! Не задумываясь, Пэйнт схватил кисть, макнул в чёрный цвет и несколькими точками выправил взгляд волка. Получилось зернисто, конечно, Пэйнт не умел рисовать плавно, но зато волк на картине словно обрёл жизнь...

И только сейчас до Пэйнта дошло, что же он натворил. Он вмешался в работу Фотошопа! Он, имеющий в распоряжении только двадцать восемь основных цветов и топорную кисть, рисующую по принципу есть пиксель – нет пикселя! От испуга он чуть не выронил свою кисточку, краска с неё могла бы перепачкать весь пол, а он итак натворил достаточно дел... Дрожащими пальцами он стиснул кисточку, затем отнёс к себе в закуток и снова подошёл к картине всадника на волке. Нет, всё-таки это выглядит ужасно, картина вся состояла из мягких переливов и чёткие точки просто бросаются в глаза! К сожалению, стирать Пэйнт умел тоже очень топорно и сделал бы ещё хуже – были бы белые дыры, за это Фотошоп его, наверное, испепелил бы на месте... Пэйнт с надежной посмотрел на разложенные рядом инструменты Фотошопа, но тут же вынужден был забыть о своей идее: он в жизни не разберётся, что из этого как работает. Было, конечно, что-то знакомое, вроде пипетки, но что означало, к примеру, что-то, похожее на пластырь, ему в голову прийти не могло. Заклеивать неудачные штрихи на холсте, что ли?

Ну и чушь ему лезет в голову. Не иначе как от страха...

Остаток ночи Пэйнт провёл кошмарно, мучаясь от содеянного и представляя себе реакцию Фотошопа одну страшнее другой. Заснул он только под утро, ни капли не отдохнув.

Проснулся он от тихого шороха, шагов и звука открывающейся двери – это вышел из спальни Фотошоп. Ночные страхи хлынули на Пэйнта с новой силой, он с трудом подавил желание накрыться одеялом с головой, словно это могло его спасти. Конечно же, такой отличный художник как Фотошоп сразу же увидит тот кошмар, который он ночью содеял, не подумав... Оставалось надеяться, что это можно будет легко исправить, у Фотошопа должно получиться.

Стремительные шаги в спальню прозвучали похоронным маршем, в дверях показался Фотошоп с совершенно неопределённым, почти отрешённым выражением лица.

— Это ты сделал?

Пэйнт просто смотрел на Фотошопа и не мог заставить себя сказать ни слова. Фотошоп нетерпеливо махнул рукой назад, в сторону своей картины, и конкретизировал вопрос:

— Там, на картине – это ты дорисовал волку глаза?

Стыд в Пэйнте наконец-то пересилил страх, и он густо покраснел, опуская взгляд. Это было красноречивее любых слов... Фотошоп вообще ничего не сказал, он просто исчез из проёма, даже не закрыв дверь и оставив Пэйнта в некотором недоумении. Что произошло?

Через минут двадцать Пэйнт всё-таки решился встать с кровати, имея в голове план тихо проскользнуть в свой закуток и сидеть там безвылазно до тех пор, пока Дефрагментатор не закончит свою тотальную проверку. Осторожно показавшись в проёме двери, Пэйнт с облегчением увидел Фотошопа, стоящего у своей картины с волком и что-то увлечённо рисующего. Кажется, армагеддона не будет, Фотошоп, по всей видимости, сможет исправить самодеятельность Пэйнта...

День прошёл так же спокойно, как и предыдущий, Пэйнт вёл себя тише мыши, а Фотошоп увлечённо рисовал, забыв про всё на свете. Под вечер Пэйнт устроился на кресле, собираясь дремать всю ночь, но Фотошоп, закончив работать над картиной, снова легко постучал в перегородку:

— Эй, на кресле за сегодняшний день удобнее не стало! Твоя кровать всё ещё в спальне, — и направился в спальню сам. Пэйнт был так рад, что Фотошоп с ним заговорил как ни в чём не бывало, что даже забыл ответить ему, и Фотошоп, не дождавшись ответа, так и скрылся в спальне, а затем через минут десять краски личного пространства начали выцветать, сигнализируя о том, что его хозяин засыпает. Когда полумрак сгустился, Пэйнт отважился зайти в спальню, украдкой полюбовался спящим Фотошопом, но прежде чем ложиться на свою кровать, он вернулся в зал и взглянул на картину.

Увиденное повергло его в шок: Фотошоп не убрал его самовольную редакцию, только аккуратно размыл края и словно бы вписал эту дорисовку в общую концепцию. Волк выглядел как живой, словно сейчас выпрыгнет из картины... Пэйнт всё смотрел и смотрел на холст, не веря своему счастью и развеивая все свои страхи: Фотошоп на него не сердится, наоборот, он отлично использовал то, что пытался изобразить Пэйнт. А то, что профессиональный редактор целый день молчал, обуславливалось всего лишь тем, что он работал над картиной!

Кстати, об этой работе: лес на фоне явно обрёл более чёткие очертания и был практически закончен, большего тут и не требовалось, под ноги волку теперь стелилась старая каменистая дорога, кое-где поросшая травой, а над лесом запылали отблески заката. Однако теперь смутно царапало взгляд что-то другое... Пэйнт смотрел на картину и так, и этак, а потом наконец понял: стрела, наложенная на тетиву у эльфа, была какой-то ненастоящей, словно не хватало чего-то важного и простого. Поломав голову, Пэйнт догадался: не хватало белого отблеска, придающего объём, и тени от эльфа, падающей на часть стрелы, без этого стрела получалась словно бы наклеенной на холст. Пэйнт помялся перед картиной, дёрнулся было за кистями, потом остановил себя – опять он будет картину портить, итак уже чудом пронесло! Но всё же Пэйнт сходил за своими инструментами и быстро, пока сумасшедшинка, толкавшая его на необдуманные действия, не пропала, чёткими белыми точечками дорисовал отблеск и создал тень от эльфа, падающую на часть стрелы. И снова ему тут же показалось, что он всё испортил, слишком выделялись его художества на фоне общих красивых переливов картины, но на сей раз помимо закономерного нервного страха Пэйнт испытывал ещё и затаённое и захватывающее дух любопытство: что же сделает Фотошоп? В конце концов, такого шанса, как сейчас, у Пэйнта не представится больше никогда, дефрагментация сама по себе большая редкость, а уж временное выселение программ с целого этажа и вовсе исключительное явление, так что Пэйнт всю жизнь бы жалел потом, что не попробовал. Впрочем, эти мысли хоть и были правильными, но ему помогали слабо, Пэйнт через пять минут уже снова ругал себя, убрал кисти подальше и отправился спать, мечтая о том, чтобы посреди ночи пришёл Дефрагментатор и забрал его отсюда, пока Фотошоп ещё не увидел этих каракуль на своей шикарной картине.

Промучившись ещё дольше, чем в прошлый раз, Пэйнт крепко заснул под утро, а проснулся почти в полдень, когда Фотошоп уже давно встал. С большим трудом заставив себя подняться, Пэйнт осторожно выглянул в зал и с облегчением слегка расслабился: Фотошоп снова обнаружился у холста, увлечённо рисующий.

— Доброе утро, — приветливо поприветствовал Пэйнта художник, на миг отвлёкшись от картины и затем вновь принявшись что-то доделывать. Пэйнт счастливо улыбнулся:

— Доброе утро!

Настроение у Пэйнта поднялось, и хотя он этот день тоже так и не рискнул выйти из своей комнатки и потревожить Фотошопа, он ждал вечера с нетерпением. Что же Фотошоп сделал на этот раз? Определённо редактор не сердился на Пэйнта, это само по себе было способно окрылить, но ещё интереснее была картина. Ну когда же Фотошоп отправится спать?

Лёгкий стук по ширме, наконец, прекратил долгое ожидание Пэйнта, и на спокойное «я ложусь и тебе советую!» он даже смог ответить «спокойной ночи». Дождавшись, пока Фотошоп скроется в спальне и всё личное пространство погрузится в полумрак, Пэйнт вышел из-за своей ширмы и быстрым шагом направился к картине.

Невероятно! Художества Пэйнта и в этот раз были только подправлены и размыты, чтобы вписаться в общую концепцию картины, но не стёрты и не убраны, как он ожидал. Пэйнт беззвучно счастливо рассмеялся: пусть даже это было несколько точек, но Фотошоп посчитал его нововведения достойными того, чтобы красоваться на этой шикарной картине, это не могло не радовать!

Заново оглядев картину, Пэйнт заметил ещё один недочёт, на сей раз сильно бросавшийся в глаза – плащ за спиной эльфа хоть и развевался весьма естественно, но ему точно не хватало игры света и теней на его складках, буквально нарочито не хватало, Фотошоп несколько раз пытался это поправить, но безуспешно. Пэйнт снова помялся у картины, пытаясь внять голосу разума, и почти уже решился идти спать, но не утерпел и сбегал за своими кистями. Ну ведь Фотошоп его не ругал же за предыдущие вмешательства, правда? И картину никуда не убрал, и вообще... Пэйнт, чувствуя, как в пальцах бьётся вдохновение, аккуратными точками нанёс контур белых отблесков, затем нанёс рядом зелёный оттенок чуть светлее плаща, рисуя так, как привык и как мог – просто хорошо рассчитанными точками.

— Слева тоже чуть добавь, — проговорили сзади.

— Угу, — на автомате согласился Пэйнт, занося кисть, а затем вздрогнул и шарахнулся от холста к стене так поспешно, словно ему грозила смертная казнь за своё рисование. Бледный от испуга, Пэйнт увидел Фотошопа, стоявшего в проёме двери спальни, в комнате при этом по-прежнему царил сонный полумрак.

— Но как...? – едва слышно выдохнул Пэйнт. Фотошоп усмехнулся:

— Личное пространство полностью контролируется создателем, разве нет? Вот я и создал видимость сна... Пэйнт, что бы ты сейчас ни думал, ты отлично рисуешь. Точнее, не так: ты обладаешь отличным художественным вкусом и ухитряешься его реализовать даже такими примитивными инструментами, которые есть у тебя в наличии. – Фотошоп сощурился, зал немедленно «проснулся», набрал мощность свет под потолком, хорошо освещая картину. – Смотри, — он подошёл к холсту, выбрал какой-то из своих инструментов, аккуратно подправил края нарисованных бликов Пэйнта, а потом парой движений размыл чёткие пиксели так, что они стали казаться частью рисунка. – Видишь?

Пэйнт, так до конца и не веря в происходящее, отступил от картины на шаг:

— Но это сделал ты, а не я! Я просто... извини, я... – под взглядом внимательно слушающего Фотошопа Пэйнт совсем смутился и замолчал. Вздохнув, Фотошоп улыбнулся:

— Ладно, тогда попробуем вот так, — он взмахнул рукой, и ширма, отгораживающая подобие личного пространства Пэйнта, исчезла, тот даже ахнуть не успел. – Тебе она не нужна, — ответил Фотошоп на немой растерянный вопрос Пэйнта. – Ты отлично рисуешь, и тебе нечего скрывать. Скажи мне лучше, как ты догадался, что на стреле надо блик нарисовать, я долго ломал голову и так и не додумался до этого.

Пэйнт несмело бросил взгляд на всадника, ещё не оправившись от шока и удивления. Фотошоп терпеливо добавил:

— Пэйнт, я серьёзно. Я не издеваюсь и не пытаюсь таким изощрённым способом тебе отомстить, я действительно считаю, что у тебя замечательный художественный вкус и просто не хватает нормальных инструментов. А с этой стрелой у тебя вообще отлично получилось, ты ухватил суть с одного взгляда, а я просто чувствовал, что в стреле что-то неправильно, но не знал, как это исправить. Так что перестань испуганно моргать, это выглядит невероятно мило, но такими темпами я дождусь ответа только к утру...

Тот немедленно упёр взгляд в пол, но Фотошоп терпеливо ждал, и Пэйнт, наконец, несмело сказал:

— Я... мне просто показалось, что стела словно наклеена. Ей словно бы не хватает... живости, что ли. Объёма, наверное. Реалистичности. – Пэйнт говорил медленно и немного сбивчиво, но всё же говорил.

— А почему именно блик? – в вопросе Фотошопа было просто весёлое любопытство, и Пэйнту стало немного легче, он даже смог поднять голову и один раз быстро взглянуть на картину.

— Стрела казалась слишком тёмной... Однотонной. Я подумал, что её оживит что-то другого цвета, покажет объём... А блик просто придумался сам. – Пэйнт понимал, что его речь похожа на ответ первоклассника, не выучившего урок, но Фотошоп, казалось, не замечал этого.

— А тень тебе как пришла в голову? – Фотошоп оценивающе посмотрел на картину, и Пэйнт едва заметно перевёл дух: кажется, и правда всё обошлось.

— Я всегда стараюсь проверять тени. – Он ответил более связно, потому что перестал так нервничать. – Лучше даже переборщить, чем не дорисовать их. Рисунок получается неестественным...

Фотошоп бросил на него весёлый взгляд:

— Ну вот, а ты говоришь, что оно само придумалось!

Пэйнт снова смутился, но в этом смущении уже не было такой большой доли страха. Куда там страху – в нём рождалось ликование, его заметили, его скромный талант так высоко оценили! И кто оценил – Фотошоп!

— Как думаешь, что ещё в этой картине надо подправить?

Пэйнт протестующе вскинул руки:
— Я не...

— Да брось, — отмахнулся Фотошоп, — я всего лишь спросил твоего совета. Ну так что стоит подправить?

Какое-то время изучая картину, Пэйнт, набравшись смелости, осторожно заметил:

— Вот тут... тень от волка на дороге. Мне кажется, стоит добавить немного цвета, тени не бывает без цветного оттенка...

Слово за слово Пэйнт раскрепощался, поощряемый Фотошопом, и через полчаса он уже вовсю обсуждал картину, звонко смеялся, раскрасневшийся и невероятно похорошевший. Ему, наверное, никогда в жизни не было так хорошо и легко, он раскрылся, делясь своими наблюдениями и опытом, которые копил день за днём, восхищался талантом Фотошопа, активно предлагал массу вариантов мелкой коррекции... Замолк он только тогда, когда почувствовал, что, несмотря на душевный подъём, у него сонно закрываются глаза и он начинает отключаться даже стоя. Уже слабо соображающий, он был уверенным и осторожным движением за плечи направлен в спальню, где был уложен в постель и накрыт одеялом, после чего Пэйнт ничего не помнил даже смутно.

Проснулся он снова ближе к полудню, Фотошопа в кровати напротив не было. Испугавшись, что ему просто приснился замечательный сон, Пэйнт подскочил на месте, выглянул в зал, увидел Фотошопа, стоявшего у всё той же картины...

— Доброе утро, — тихо и осторожно поздоровался он. Фотошоп обернулся:

— Добрый день тогда уже! Иди сюда, полюбуйся, я решил не ложиться и сразу подправить то, что мы вчера обсуждали. Видишь?

Пэйнт счастливо улыбнулся, ощущая себя на седьмом уровне сетевого протокола от счастья.