Замки Шотландии:Абботсфорд-владения сэра Вальтера Скотта

Абботсфорд — поместье на юге Шотландии, в районе Мелроуз области Скоттиш-Бордерс, построенное знаменитым писателем и поэтом Вальтером Скоттом в 1811—1824 гг. В настоящее время в поместье располагается музей Вальтера Скотта.

далее

Судьба Марии Александровны Гартунг ( Пушкиной)

Мария Александровна Гартунг (до замужества Пушкина; 19 (31) мая 1832 год, Санкт-Петербург, Российская империя — 7 марта 1919, Москва, РСФСР) — старшая дочь Александра Сергеевича Пушкина и Натальи Николаевны Пушкиной, урождённой Гончаровой.

далее

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА- АВТОРА СЛОВ К ЦЫГАНСКИМ РОМАНСАМ ("ДВЕ ГИТАРЫ ЗА СТЕНОЙ...")- ОКОНЧАНИЕ

 

                                       

 Итак, в двадцать два года от любовной неудачи, от родительской опеки, от долгов и ненавистной работы Аполлон Григорьев бежит в Санкт-Петербург, надеясь найти работу, связанную с литературой, и забыть несчастную любовь.

Но избалованный родителями, которые не утруждали единственного сына никакими обязанностями, кроме как будить их по утрам игрой на фортепиано, Аполлон Григорьев вырос совершенно не приспособленным к жизни.

Вспоминая незадолго до смерти свою скитальческую жизнь, он писал, что отрочества, как такового, у него не было, а юность началась слишком поздно, да и юностью-то и не была вовсе, а так – что-то среднее между отрочеством и юностью: голова забита книжной мудростью, а сердце живет мечтательностью.

Красивый, нежный душой и восторженный романтик, столкнувшись с настоящей жизнью, очень быстро понял, что это место не для него, не для его голубой мечты, что он  вовсе не борец ни за своё счастье, ни за счастье других.

Он ждал чуда, верил, что Великий Банкир, как он называл Бога, всё устроит, что жизнь сложится сама собой, что, в конце концов, кто-нибудь или что-нибудь заставят его действовать и на него свалится счастье. Спустя десять лет, полушутя-полусерьезно, он напишет:

И сам я молод был и верил в Благодать,
Но наконец устал и веровать, и ждать,
И если жду теперь от Господа спасенья,
Так разве в виде лишь огромного именья…

                                         

Гоголевский Петербург, куда он сбежал, стремясь стать независимым и самостоятельным, встретил его холодно, взаимной любви не получилось. Полная противоположность доброй, купеческой Москве, пропитанной русским духом и щедростью, северная столица с ее серыми каменными джунглями оказалась для московского юноши чужой.

Читать далее...

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА- АВТОРА СЛОВ К ЦЫГАНСКИМ РОМАНСАМ ("ДВЕ ГИТАРЫ ЗА СТЕНОЙ...")

 

                                                  

Аполлон Григорьев, тонкий лирик и глубоко чувствующий поэт, замечательный критик и переводчик, прозаик и философ, мистик, идеалист и романтик оказался для своего века гостем из будущего, опередившим время почти на сто лет.

Немногие его выделяли из числа других поэтов, а знаменитый критик Виссарион Белинский и вовсе вынес ему в рецензии  безжалостный приговор: Аполлон Григорьев – вовсе не поэт, его лиризм по большей части заимствован, однообразен и эгоистичен.

Впрочем, неистовый Виссарион ошибся в своих оценках не в первый и не в последний раз, в отличие от него тот же Аполлон Григорьева, полагаясь на интуицию, никогда не ошибался в своих оценках, сразу принявший и молодого Тургенева, и начинающего Толстого.

Другие знаменитые критики-демократы (Чернышевский, Добролюбов, Писарев) и вовсе не заметили такого поэта, лишь слегка пожурив его за неталантливые театральные рецензии и за отсутствие в них идейности. Потом поэта и вовсе забыли на многие десятилетия.

Интерес к Аполлону Григорьеву вернулся спустя полвека благодаря Александру Блоку, издавшему в 1916-м первый посмертный сборник его стихотворений, открывавшийся статьёй, в которой он отмечает мистический дар Григорьева, его близость к русскому фольклору и народной жизни:

«Я приложил бы к описанию этой жизни картинку: сумерки; крайняя деревенская изба одним подгнившим углом уходит в землю; на смятом жнивье — худая лошадь, хвост треплется по ветру; высоко из прясла торчит конец жерди; и все это величаво и торжественно до слез: это — наше, русское».

                                             

Но  собрание сочинений так и не вышло – помешала революция. Потом была еще одна попытка издать собрание сочинений Григорьева - в начале сороковых годов и опять неудачная – помешала война. Всё как-то не складывалось, как не складывалась и жизнь самого поэта.

Аполлон Григорьев, по словам Александра Блока, одолеваемый многочисленными бесами, был скитальцем и мучеником. Талантливый и страстный, умевший любить до самозабвения и самосожжения он стал прототипом истории Федора Протасова из «Живого Трупа» Льва Николаевича и всех страдальцев Федора Михайловича, лично знавшего поэта и видевший все перипетии его трагической личной жизни.

Более автобиографического поэта в истории русской литературы, чем Аполлон Григорьев, нет и вряд ли  скоро появится. Все его письма, стихи, статьи и проза – единый текст человека страдающего и очень искреннего, хотя у современников он вызывал противоречивые чувства.

Запойный пьяница, не вылезавший из долгов, безалаберный и добрый, безвольный, честный и душевный, непримиримый фанатик и славянофил, артистическая натура, первый русский бард, который предпочёл богемную жизнь обеспеченной карьере чиновника. С ним  часто сравнивают Владимира Высоцкого, тоже признанного поэтом только после смерти, оба умершие в сорок два года.

Читать далее...

СОМЕРСЕТ МОЭМ И ЕГО ЛИЧНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ КАРТИН "ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ УДОВОЛЬСТВИЯ"

Знаменитый писатель, автор романа «Луна и грош» был еще и неистовым коллекционером. Ренуар, Гоген, Тулуз-Лотрек, Матисс, Боннар, Пикассо, Леже — великолепная коллекция работ была собрана Моэмом «исключительно для собственного удовольствия» и украшала роскошную виллу на Французской Ривьере. 

Знакомимся с картинами и узнаем истории об их приобретении из книги, которую не так просто найти в русском переводе.

«Канал, Зандам». Клод Моне

Сомерсет Моэм был педантом в своем литературном труде: ежедневно — работа с девяти утра до часу дня, непременные 1 500 слов. Но он совершенно преображался, когда дело касалось его страстного увлечения: Моэм терял покой, пока не становился обладателем запавшей в его душу картины.

Сомерсет Моэм в своем кабинете на вилле «Мавританка»

«На свете только две вещи оправдывают человеческое существование — любовь и искусство».
Сомерсет Моэм

«Сена в Аржантее». Пьер Огюст Ренуар, 1888

В собрании Моэма были картины импрессионистов, постимпрессионистов и модернистов. С 1900-х годов писатель вращался в артистическом бомонде Лондона, Парижа и Нью-Йорка. Он был знаком с Матиссом, Леже и О’Коннором, искренне интересовался внутренним миром художников. Ну, а мы до сих пор мы видим Поля Гогена глазами автора романа «Луна и грош».

Сомерсет Моэм написал 21 роман, более ста рассказов и десятки пьес. Материал для своих работ он собирал повсюду. Писатель объездил почти весь мир — Европа, Америка, Азия, Дальний Восток и острова Тихого Океана. Он был медиком и работал в британской разведке. Со шпионской миссией Моэм посещал Россию во время Февральской революции и должен был помочь главе Временного правительства — А. Керенскому. Правительство Британии пыталось помешать большевикам прийти к власти и сохранить Россию в качестве союзника в войне. Но эта миссия оказалась невыполнима.  

«Опасно пускать публику за кулисы. Люди легко разочаровываются и затем злятся на вас за то, что вы лишили их иллюзии,  которую они любили»
Сомерсет Моэм   

 «Портрет Сомерсета Моэма». Э. Макэвой (Ambrose McEvoy)

В 1962 году в издательстве Хайнеманна выходят отрывки из книги Моэма под названием «Исключительно для собственного удовольствия», где писатель рассказывает о своей коллекции картин.

В этом же году 10 апреля на аукционе«Сотбис» в присутствии 2500 человек были проданы 35 картин из коллекции Моэма на общую сумму 524 тысячи фунтов стерлингов.

В 1917 году Сомерсет отправился в первое из многих путешествий на острова Тихого Океана и Дальнего Востока и написал одно из своих лучших произведений — роман, посвященный жизни Поля Гогена — «Луна и грош». 

«Самое интересное в искусстве — личность художника, и если она оригинальна, то я готов простить ему тысячи ошибок».

Сомерсет Моэм «Луна и грош»

---

«Я уже давно раздумывал над тем, чтобы написать роман, основанный на жизни Поля Гогена, и я отправился на Таити в надежде найти людей, знавших его, и побудить их дать мне какую-либо полезную информацию. На тот момент я узнал, что где-то в зарослях находится хижина, в которой, будучи больным, Гоген провел некоторое время и когда начал выздоравливать, разрисовал её».

 
П. Гоген. «Ева с яблоком»

Моэм разыскал хижину и обнаружил там три двери, расписанные Гогеном. Две из них были непоправимо испорчены, а третью он купил у владельца дома за 200 франков. Правда, вечером к Моэму приехал еще один человек и сказал, что дверь наполовину принадлежит ему и попросил еще 200 франков. 

«Я с удовольствием дал ему деньги и увез драгоценный груз в Нью-Йорк,а затем во Францию.  Работа Гогена — «лишь слегка очерчена, всего лишь набросок, но очаровательный. Она находится в моем кабинете». 

А. Матисс. «Женщина с зонтиком»

 «Я познакомился в Матиссом. Он был прикован к кровати. Он лежал на большой старомодной двуспальной медной кровати, с большими латунными ручками в четырех углах — в таких кроватях лет пятьдесят назад спали муж с женой, эти ложи были знаком респектабельности и доказательством прелести супружеской жизни. Матисс любил, когда я к нему приходил, он мог у меня спросить, как идут дела в часовне в Вансе, для которой он разработал дизайн, и каждый раз, когда я уходил, он просил меня зайти в Ванс снова и рассказать ему точно, что делали рабочие».

 

«…В один из моих визитов, после приветствия, он сказал: „Посмотрите,что я сделал сегодня утром!“. Он нанял модель и на листах бумаги размером девять на двенадцать сделал рисунки ее головы. Он приколол листы на стене рядами один над другим напротив своей кровати. Я не считал, но, думаю, их было по крайней мере сорок. Это был удивительный подвиг для старика, лежащего в постели… Я похвалил его, и он был доволен моей похвалой. „Но вы должны смотреть на них и смотреть, и только тогда вы будете видеть их силу, глубину мысли в них и их философию“. Я видел только сорок прекрасных рисунков, но я прожил достаточно долго, чтобы понимать — художник склонен видеть в своем произведении намного больше, чем обычный зритель. Я кивнул и прикусил язык».

«Женщина, сидящая в желтом кресле»
Анри Матисс

«Я купил две картины Матисса. Одна из них известна как „Желтое кресло“. Это одна из самых привлекательных работ, которые он написал. Она производит впечатление, будто счастливое вдохновение позволило ему написать её в одно утро. Когда я об этом сказал, художник показал мне фотографии последовательного написания картины и рассказал, как три раза соскабливал живопись с холста прежде, чем получить нужный эффект».

Мона Лиза – разочарование Моэма

«Когда мне было восемнадцать лет, я поступил в Больницу Сент-Тома как студент-медик. Я снимал две комнаты, спальню и гостиную, на первом этаже пансионата на Площади Винсента. В то время иллюстрированные еженедельники дарили своим читателям большую цветную репродукцию на Рождество. У меня была одна такая [Дж. Г. Баррабл «Песни из Италии"] и как скромное украшение я повесил её на стену в своей гостиной.

Дж. Гамильтон Баррабл. «Песни из Италии»

«Один из моих отпусков я провел в Париже, где жили два моих брата, старше меня на несколько лет. Я читал, перечитывал и снова читал эссе Уолтера Патера о Моне Лизе и первый мой приход в Лувр я взволнованный, торопясь, проходил мимо картин, пока не подошел к знаменитому портрету Леонардо. 

Я был горько разочарован. Была ли это та же картина, о которой Патер писал так красноречиво? 

Я провел утро в Лувре. Никто меня не сопровождал. Один молодой человек,которого я встретил, сказал мне: «Есть только один художник, на которого стоит смотреть в Лувре, — Шарден. Не тратьте своего времени на весь этот хлам, который они показывают. Вы найдете гораздо больше искусства в Фоли-Бержер. 

Я был слишком застенчив, чтобы сказать эстету, что «Молодой человек с перчаткой» Тициана — красивый портрет, и картина «Погребение» Тициана глубоко меня тронула».

Отвлечемся ненадолго от созерцания картин из собрания писателя, и обратим внимание на его изысканный портрет. Дружба Моэма с художником Джеральдом Келли длились более 60 лет, с тех пор, как они начали вести «богемную жизнь» в Париже в 1904 году. Портрет Моэма художник написал в 1911 году, когда Сомерсет стал уже довольно известным в Англии драматургом. В тот день Моэм заглянул к своему другу похвастаться обновкой — шикарным цилиндром.  

Читать далее...

Мата Хари. Женщина, умевшая любить

Трудно назвать другую женщину, чья жизнь была бы окутана таким же плотным коконом выдумок, сплетен и слухов, как жизнь Мата Хари. Женщина, выступавшая под этим именем, родилась почти полтора века назад, но Мата Хари всегда будет молодой. Легенда, в которую она превратилась еще при жизни, продолжала развиваться еще многие десятилетия после ее гибели. Имя Мата Хари давно стало нарицательным – и как синоним любовных страстей, и как символ высочайших вершин шпионажа. И ее танцы, и ее смерть привлекали к себе огромное внимание – но до сих пор мало кто знает, кем же на самом деле была знаменитая танцовщица и не менее знаменитая шпионка Мата Хари…

Читать далее...

Почему нельзя верить тому, что написано в интернетах (про картины)

или "Возлюбленная Афанасия Фета красавица Мария Лазич и её тысяча лиц".

Не сохранилось портретов у дамы.
А общественность не терпит визуального вакуума.
Поэтому выходит например вот так:



Красивая женщина, правда?
Правда.
Потому что это Наталья Гончарова-Пушкина.

Или так:




Портрет кисти Серова
(башкой подумать, что девушку, которую Фет любил в юности, Серов рисовать не мог, это народ не способен)



Изображена Мария Павловна Боткина, дочь Третьякова (создателя музея).

Тут алгоритм путаницы такой: Фет женился на её тетке по мужу, Марии Петровне Боткиной.
Картина Серова в энтих интернетах сначала стала "портретом жены Фета", ну а потом уже "портретом возлюбленной".



А вот другая "версия" о внешности жены Фета.



Опять портрет Боткиной, тоже кисти Серова, но уже другой - Софьи Михайловны, жены другого племянника.
(Причем инициалы в слайде умудрились скопипастить правильно).



Жена Фета на самом деле была такая.



"Российская газета" публикует кусок этой миниатюры и пишет, что это "предполагаемый портрет Марии Лазич".



Но мы же не будем такие наивные, правда?
Потому что это, если верить сайту музея Лермонтова, портрет его возлюбленной Екатерины Сушковой.



У меня нет версий, как это происходит.
Может, кто-то просто гуглил на словосочетание "возлюбленная поэта" (любого, не Фета)? И брал первую попавшуюся картинку?

Хотя вот этот слайд опровергает данную версию.



Не поэт Лев Николаевич Толстой явственно намекает, чтобы Фет убрал от Софьи Андревны свои лапища.



Вы думаете, это когда-нибудь кончится?

НЕТ!



Слева -- дочь Третьякова, вы уже знакомы, справа -- мать Гоголя.



Вот еще красивая девушка



Ее зовут Анна Фурман, она невеста поэта Батюшкова.



Или вот:



Мария Протасова, муза Жуковского



Тут моя магия бессильна в связи с качеством картинки. Не удивлюсь, если это тютчевская Денисьева.
UPD: зоркий глаз lamortmuette опознала ее -- это жена Грибоедова







А это я не знаю, что за дама по-настоящему.

Лазич-то умерла в 1850 году, а эта женщина одета по моде конца века.
Кокотка небось.



А вот две дамы, которых я в лицо не опознала,
поисковики тоже не помогли (кстати, поиск по картинкам гугл себя дискредитировал в данном эксперименте, tineye.com сработал лучше).

Взываю к помощи зала. Первая, мне кажется, либо какой-нибудь Томас Лоуренс (рубеж 18-19 вв.), либо gibson girl.
Вторая -- либо Репин, либо ранний Серов? Знакомое лицо такое.



Может, узнает кто?



Вот один честный человек:
написал, что портретов не сохранилось.



Правда, зачем-то поставил картину Борисова-Мусатова "Женщина в голубом".
Спорим, что через годик она будет гулять по интернетам уже как портрет Лазич.

А вот мой любимый слайд, под самый конец.


За маму у нас Шарлотта Бронте. За папу сами видите кто.

В принципе, я бы хотела почитать "Джейн Эйр" с точки зрения психоанализа, да в стихах... было бы круто.

***

У меня вопрос, изготовлением этих презентаций занимаются учителя или ученики?
Хотя какая разница, и то и другое говорит о качестве нашего образования...

***

ЛАЙФХАК

что делать, если хочется проверить, на самом деле ли портрет изображает того, что под ним написано. Если в подписи есть что-то типа "82 х 64 см, холст, масло" -- это похоже на правду, значит, картинка стырена с какого-то приличного каталога, сайта.

Поищите музей, в котором она висит. Если указан музей, скорей всего подпись правильная.
Музей можно искать с помощью вот этого списка ссылок.

И НЕ ВЕРЬТЕ ИНТЕРНЕТАМ

http://shakko-kitsune.livejournal.com/971615.html

Обломок истории


Во времена ее юности звездами были Шаляпин и Вяльцева, хотя такого понятия, как "звезда", тогда не существовало, им просто поклонялись. И теперь Шаляпин, Вяльцева, Юрьева – это не звезды. Это галактика, вечность.


Однажды Изабелла Даниловна упрекнула Глеба Скороходова, поместившего небольшую статью о ней на конверте только что вышедшей пластинки:
- Ну, зачем вы написали, что я начала петь в шестнадцатом году, когда мне стукнуло семнадцать? Теперь каждый сразу же сосчитает, что я родилась в 1899, то есть в прошлом веке! Это же ужасно: слушать, как поет обломок истории!


У нее было все: поклонники, любящий муж, богатые родственники - владельцы норкового питомника и завода по производству радиодеталей, дом, автомобиль, достаток...


Из Москвы в Ленинград на свой концерт она отправлялась с мужем на личном золотистом "крайслере"; тогда в столице было всего два золотистых "крайслера" - один у них, другой в НКВД. Встречаясь, машины "здоровались" гудками.


Поклонник, покупая белую сирень в январе, ветка которой стоила двадцать рублей золотом, отправлял цветы к ней домой вместе с "красной шапочкой" - посыльным в красном картузе с запиской: "Взамен увядших. Целую ручки". Хаммер мечтал увезти ее с собой, Зощенко писал такие любовные послания, что муж однажды пригрозил спустить его с лестницы.


В 1925 году они уехали с мужем во Францию к родственникам. Тогда казалось - навсегда.
Но однажды в одном из самых дорогих ресторанов Парижа "Большой Московский Эрмитаж" Юрьева увидела легенду русской сцены Юрия Морфесси – седеющего, грузного, в малиновой шелковой рубашке - он ходил между столиками с маленькой гармошкой, развлекая песнями жующую публику. Чуть позже вышел Вертинский. Он тихо пел по-русски людям, которые русского не понимали.
Изабелла Даниловна рассказывала: "У меня подушка не просыхала от слез, я хотела домой, в Россию..."
И они вернулись. Уже с ребенком, которого Юрьева родила в Париже прямо в такси, не успев доехать до роддома. Муж потом говорил ей: "Ты наш поезд пустила под откос…"


В 30-е годы началась борьба с "цыганщиной, пошлостью и разложением" на эстраде. При записи пластинок от Юрьевой требовали: - "Никаких грудных нот, снимите форте, спокойней, поменьше эмоций, пойте шепотом!"
- Петь шепотом я не умела, - говорила Изабелла Даниловна, - спокойно тоже…


Однажды в журнале "За пролетарскую музыку" она прочла, что романсы Юрьевой "сродни проституции", а на гастролях в Киеве ее заставили выступить с сольным концертом в цирке. Изабелла Даниловна вспоминала: - "Так часто, как тогда, я больше не плакала".


А зритель не должен был знать ничего, он приходил за хорошим настроением, и он его получал при любых обстоятельствах. Она дарила залу радость всегда, даже в тот день, когда у нее умер ребенок - выступления в те годы отменялись только в случае смерти самого артиста.


Она нигде не училась вокалу, никто в ее семье не пел, удивительный голос был дан от природы. Врач-отоларинголог, лечивший ее однажды, сказал: "Я первый раз такое вижу, у Вас перламутровые связки!".
В 100 лет голос звучал так же сильно, а Юрьева по-прежнему обходилась на сцене без микрофона, как и в те, самые холодные дни на Карельском и Финском фронтах, когда она в легком платье на 40-градусном морозе пела солдатам о любви.
- Я пела "Сашу" – вспоминала Изабелла Даниловна, - а мальчики, совсем дети, кричали мне: "Переверните!". Аккомпаниатор не понимал: "Кого перевернуть? Юрьеву??"
- Нет… на той стороне – "Белая ночь"…

Они говорили о патефонной пластинке, тогда выпускались двусторонние - по одной песне с каждой стороны. У меня у самого сохранилась такая - с одной стороны "Саша", с другой - "Белая ночь". В блокадном же Ленинграде Изабелла Даниловна дала 106 концертов, добираясь туда по Дороге жизни...


Как-то знаменитого мхатовца, Василия Ивановича Качалова, открывавшего первое отделение сольного концерта Изабеллы Юрьевой в Колонном зале, спросили, что он будет делать в этом концерте с Юрьевой?
- Читать классику, - ответил артист. – Пушкина, например.


Поинтересовались, неужели он считает уместным соседство классики с цыганскими романсами?
- Когда их поет Юрьева, они тоже становятся классикой. И высокой! – сказал Качалов.

http://sadalskij.livejournal.com/2817770.html

Революционеры и красноармейцы-участники Гражданской войны - потомки декабристов

Оригинал взят у mysea в Революционеры и красноармейцы-участники Гражданской войны - потомки декабристов

http://mysea.livejournal.com/3295299.html

Меркатор

источникЧитать далее...

НЕИЗВЕСТНОЕ О ХОРОШО ИЗВЕСТНОМ. ТАЙНЫ И ЗАГАДКИ РУССКОГО БОГАТЫРЯ ИЛЬИ МУРОМЦА

 

Читать далее...

Лев Толстой и современники
 

Лев Толстой и современники

Читать далее...

Русский писатель Лев Николаевич Толстой.Часть 3.Семья.
 

Читать далее...

Русский писатель Лев Николаевич Толстой.Часть 2.
 

Русский писатель Лев Николаевич Толстой Часть 2.

: М. В. Нестеров. Л. Н. Толстой на берегу пруда в Ясной Поляне.

Читать далее...

Никита Кирсанов. "Декабрист Иван Юрасов".




Сведений об Иване Фёдоровиче Юрасове сохранилось немного. Обстоятельства сложились так, что в истории декабристского движения он не успел сыграть заметной роли. Известно, что родился он 24 июля 1803 г. в имении Давыдово Карачевского уезда Орловской губернии (ныне Шаблыкинский район Орловской области), в семье мелкопоместного дворянина, отставного поручика Фёдора Ивановича Юрасова и жены его Анны Григорьевны. Кроме Ивана в семье были ещё дети: Афанасий (ск. 1854) - штаб-ротмистр, был женат на Екатерине Валентиновне Гаспариной; Пётр (ск. 1881) - штабс-ротмистр, был женат на Агафье Фёдоровне Масловой; Софья, Анна и Александра - девицы.

Иван Юрасов получил хорошее образоание. В его формулярном списке отмечалось: "По-российски, по-французски, по-немецки и часть математических наук знает".

3 марта 1821 г. он определился на военную службу - колонновожатым в свиту его императорского величества по квартирмейстерской части.

29 января 1823 г. Юрасова произвели в прапорщики. В первые годы службы он был, как отмечено в формуляре, "на съёмке Бессарабской области". Офицеры штаба занимались детальной топографической съёмкой Бессарабии, камеральной обработкой ранее снятых планшетов, а так же сбором статистических данных по Бессарабии.

За четыре с небольшим года службы Юрасов в "домовых отпусках" не бывал. Отмечалось, что "пьянству и игре не предаётся", "к повышению достоин".

К этому времени Иван Фёдорович близко сошёлся со своими сослуживцами - членами Южного общества поручиками Н.А. Крюковым, И.Б. Аврамовым, Н.А. Загорецким, братьями П.С. и Н.С. Бобрищевыми-Пушкиными. Если учесть, что все они воспитанники Муравьёвской школы колонновожатых, то, видимо, и Юрасов обучался в ней. К числу знакомых Ивана Фёдоровича принадлежали один из директоров Южного общества генерал-интендант 2-й армии А.П. Юшневский, члены общества штабс-ротмистр князь А.П. Барятинский и подпоручик Н.Ф. Заикин.

При известии о смерти Александра I Юрасов получил предложение стать членом общества. Принимавшему его Николаю Крюкову заявил, что если "в России сделается революция", то он твёрдо будет стоять "на стороне партии за представительное правление".

Заслуживает внимания свидетельство подпоручика Заикина: "Приехав от полковника Пестеля с тайным известием о смерти государя в Тульчин, я заехал к прапорщику Юрасову (с тем, чтобы у него остановиться) и сказал ему по секрету, как товарищу, что государь скончался. Увидевшись со мной на другой день, Юрасов возобновил сам разговор о смерти государя, присовокупив: теперь может быть беда, ибо могут породиться многие партии. Я желал знать его мнение, к какой бы партии он принадлежал, но он ничего мне не сказал. Через некоторое время прошли слухи, что Юрасов принят Крюковым-вторым".

Хорошо осведомлённый обо "всех делах общества", Иван Фёдорович не смог принять участие в его деятельности. Через несколько дней после вступления в Южное общество он, по словам штаб-лекаря при главной квартире армии Ф.Б. Вольфа, "занемог сильно лихорадкою" и оказался в госпитале. Товарищи даже беспокоились, как бы он в беспамятстве не выдал вверенной ему тайны.

В ходе следствия выяснилось, что участие прапорщика Юрасова в "злоумышленном обществе" было незначительным. Следственный комитет решил не привлекать его к дознанию, так как всё это время Иван Фёдорович был тяжело болен. (Утверждение некоторых источников о психическом заболевании И.Ф. Юрасова, не имеет под собой документального подтверждения и не может считаться доказанным. - Н.К.).

3 мая 1826 г. военный министр А.И. Татищев уведомил главнокомандующего 2-й армией генерала от кавалерии графа П.Х. Витгенштейна о том, что по приказанию царя необходимо обратить "особенное внимание" на И.Ф. Юрасова, учредив за ним "бдительный секретный надзор". На это Витгенштейн незамедлительно ответил: "Квартирмейстерской части прапорщик Юрасов высочайшим приказом, в 5 день марта сего года последовавшим, уволен по болезни от службы поручиком и должен находиться на жительстве в Орловской губернии".

По увольнении от службы Иван Фёдорович почти безвыездно занимался хозяйством в своём карачевском селе Давыдово. Начиная с сентября 1826 г. земский исправник ежемесячно докладывал губернатору о его поведении. Въезд в обе столицы ему был запрещён, да и вообще выезжать из родного села он мог только с особого разрешения. Запрет был снят лишь 26 августа 1856 г.

В 1828 г. Иван Фёдорович лишился отца, и хозяйственных забот прибавилось. Анна Григорьевна настояла на разделе общего имения, перешедшего к ней после смерти мужа. Тяжба по наследственным делам растянулась на четырнадцать лет. В конечном итоге братья Юрасовы получили около 250 душ, состоящих в трёх имениях - Тульской губернии Новосильского уезда селе Богоявленском - 83 души; Калужской губернии Мещовского уезда в селе Архангельском, Лаптево тож - 22 души; Рязанской губернии Касимовского уезда в селе Старом Ибердусе - 135 душ. Ивану Федоровичу досталось 78 душ "мужеска пола", а именно: в селе Богоявленском 43 души и в селе Старом Ибердусе - 35 душ.

В мае 1846 г. И.Ф. Юрасов обратился к властям за разрешением отправиться на лечение в города Пятигорск и Кисловодск. Пробыв на минеральных водах три месяца, он вернулся в Орловскую губерни. Кавказский гражданский губернатор сообщал в Орёл, что 5 сентября Юрасов, не замеченный ни в чём предосудительном, выбыл из Пятигорска.

Оставшись верен идеалам молодости, Иван Фёдорович, ещё до амнистии декабристам и задолго до отмены крепостного права, упорно добивался перевода своих крестьян в вольные поселяне. 11 марта 1856 г. он снова обратился к орловскому гражданскому губернатору В.И. Сафоновичу с прошением, в котором отмечал:

"На основании высочайшего указа 1842-го апреля 2-го дня имея намерение моих крестьян и дворовых людей, состоящих Орловской губернии Карачевского уезда в сельце Давыдовом и написанных за мной по последней 9-й ревизии в числе 69-ти мужского и 68-ми женского пола душ, уволить в звание обязанных крестьян, - я вместе с ними составил проект договора, который представя в Московский опекунский совет вследствие залога в нём увольняемых людей просил на то его согласия, которое получив прилагаю при проекте в подлиннике..."

Этот документ, написанный на гербовой бумаге самим декабристом, вызвал обширную переписку губернатора с министерством внутренних дел и карачевским земским судом. В одном из архивных дел сохранилось шесть собственноручных прошений и докладных записок Юрасова, а также пять его авторгафов под другими документами.

Договор, заключенный между Юрасовым и крестьянами, был утверждён императором 18 октября 1857 г. Бывшие крестьяне и дворовые люди сельца Давыдово получили личную свободу. 23-м крестьянским хозяйствам Иван Фёдорович предоставил "в вечную аренду" 225 десятин земли с годовой вполне приемлемой платой за десятину.

В 1858 г. 10 десятин из этой земли он закрепил за крестьянами в вечное и потомственное владение. Иван Фёдорович отменил все натуральные повинности крестьян. Согласно заключенному договору крестьянам вменялось в обязанность лишь сторожить усадьбу, а бывший декабрист сохранял за собой право определять планы строений, разбирать маловажные тяжбы, заботиться о нравственности крестьян.

Ивану Фёдоровичу довелось дожить до отмены крепостного права в России. Представляет интерес хранящееся в Орловском областном архиве дело, начатое в 1861 г. по случаю обвинения орловского крестьянина В.Н. Крылова в том, что он во зло употребляет своё обучение грамоте, "волнует народ, объясняя превратно законы и статьи Высочайше утверждённого положения об освобождении крестьян из крепостной зависимости".

Крылов, дворовый человек невестки декабриста Екатерины Валентиновны Юрасовой, в своё время около 30 лет жил в сельце Давыдово. Поэтому карачевский земский исправник обратился и к И.Ф. Юрасову с просьбой сообщить, не подстрекает ли Крылов крестьян "к неисполнению своих обязанностей". В отличие от соседнего помещика Гринёва, заявившего, что Крылов "для окрестности вреден", Иван Фёдорович сделал на отношении исправника краткую приписку:

"Имею честь отвечать, что о жизни и промыслах дворового человека Крылова мне ничего неизвестно; но доходили до меня слухи, что он писал разные прошения обязанным крестьянам с. Давыдова. Подпоручик Иван Юрасов. Ноябрь 1-го дня".

Дата смерти Юрасова неизвестна. Самое последнее упоминание о нём в архивных документах относится к 26 октября 1861 г. Известно только, что прожил Иван Фёдорович всю жизнь холостяком и потомства не оставил...

Графиня Дарья Петровна Салтыкова, урождённая Чернышёва
 

Графиня Дарья Петровна Салтыкова, урождённая Чернышёва 

Графиня Дарья Петровна Салтыкова, урождённая Чернышёва (20 сентября 1739 — 23 декабря 1802) — статс-дама, кавалерственная дама Ордена Святой Екатерины 1-й степени, сестра княгини Н. П. Голицыной, жена генерал-фельдмаршала графа И. П. Салтыкова.

Графиня Дарья Петровна Салтыкова, урождённая Чернышёва 

Художник Франсуа-Юбер Друэ, 1762 год

***

Читать далее...

Граф Григорий Иванович Чернышёв-обер-шенк русского императорского двора.
 

Граф Григорий Иванович Чернышёв-обер-шенк русского императорского двора

Граф Григорий Иванович Чернышёв (10 февраля 1762 — 14 января 1831, Орёл) — обер-шенк русского императорского двора, единственный сын и наследник генерал-фельдмаршала Ивана Чернышёва, бонвиван и чудак, растративший значительную часть чернышёвского состояния. Театрал-любитель, певец-дилетант, автор литературных опытов.

Граф Григорий Иванович Чернышёв

Портрет работы Генриха Фюгера, 1790-е годы

****

Читать далее...

Графиня Екатерина Андреевна Чернышёва,урождённая Ушакова.
 

Графиня Екатерина Андреевна Чернышёва,урождённая Ушакова.

Графиня Екатерина Андреевна Чернышёва (урождённая Ушакова; 22 октября 1715 — 25 сентября 1779) — фрейлина, дочь графа А. И. Ушакова; сводная сестра генерал-фельдмаршала С. Ф. Апраксина; жена дипломата графа П. Г. Чернышёва; мать графини Д. П. Салтыковой и княгини Н. П. Голицыной.

Графиня Екатерина Андреевна Чернышёва (урождённая Ушакова; 22 октября 1715 — 25 сентября 1779)Художник А. Рослин.

***

Читать далее...

Графиня Анна Александровна Чернышёва,урождённая Исленьева.
 

Графиня Анна Александровна Чернышёва,урождённая Исленьева.

Графиня Анна Александровна Чернышёва (урождённая Исленьева, 1740—1794) — родственница (по матери) князя Г. А. Потёмкина, супруга генерал-фельдмаршала по флоту, президента Адмиралтейств-коллегии графа Ивана Григорьевича Чернышёва.

***

Читать далее...