Графиня Александра Андреевна Толстая (17 июля 1817 — 31 марта 1904) — камер-фрейлина русского императорского двора (с 1881 года), старейшая придворная дама при дворе императора Николая II. Кавалерственная дама ордена Святой Екатерины.

Известна как двоюродная тетушка Льва Николаевича Толстого, с которым состояла в многолетней переписке и о котором оставила воспоминания.

Александра Андреевна Толстая выросла в большой дружной семье с братьями и сестрами: Илья (1812—1879), Василий (1813—1841), Елизавета (1815—1867), София (1824—1895), Лев (1825 -?). Их отец, полковник Андрей Андреевич Толстой, был младшим братом деда писателя, Ильи Андреевича. В 1826 году он получил назначение советником Царскосельского дворцового правления, и семья из Москвы переехала в Царское Село.

Все дети получили хорошее домашнее образование, благодаря усилиям матушки Прасковьи Васильевны, урождённой Барыковой (1796—1879), а также воспитательницы Прасковьи Степановны Барыковой (1805—1844). Сыновья посвятили себя воинской службе, а дочери, Александра и Елизавета, стали фрейлинами при Дворе, воспитательницами царских детей.

Фрейлинская служба Александрин (так её называли в семье) началась в 1846 году, когда она была назначена воспитательницей дочери великой княгини Марии Николаевны, принцессы Марии Максимилиановны; сестра Александрин, Елизавета Андреевна, занималась воспитанием принцессы Евгении Максимилиановны.

 

Мария Николаевна с детьми  Марией и Николаем

 Владимир Иванович Гау

*** 

С 1866 года А. А. Толстая — фрейлина императрицы Марии Александровны и воспитательница великой княжны Марии Александровны до её замужества в 1874 году.

Императрица Мария Александровна

Франц Ксавер Винтерхальтер

Миниатюра: Портрет великой княгини Марии Александровны

 Вегнер, Александр Матвеевич

****

В том же году Александра Андреевна Толстая была награждена орденом Святой Екатерины малого креста. В 1881 году А. А. Толстая назначена камер-фрейлиной императрицы Марии Федоровны; Толстой была предоставлена возможность занять комнаты на бельэтаже Малого Эрмитажа (Южный павильон) с сохранением этих покоев, а также положения и содержания пожизненно. Там же она и скончалась в возрасте 86 лет. Похоронена Александра Андреевна Толстая на монастырском кладбище Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пустыни (в Стрельне). На белом мраморном кресте установили, согласно воле покойной, икону с изображением Спасителя и надпись гласила: «Я есмь путь, истина и жизнь».

Императрица Мария Фёдоровна

Иван Николаевич Крамской

***

И. Н. Захарьин (Якунин), лично знавший Толстую, посвятил ей очерк, в котором писал: «Это только немногие черты из жизни этой замечательной русской женщины минувшего века, так высоко стоявшей и сумевшей сохранить на этой высоте все лучшие духовные стороны человека: выдающийся ум, разностороннее образование и солидную эрудицию, — все это у неё соединялось с неизменной приветливостью, бесконечною добротою сердца и чуткой отзывчивостью на все скорби родины».

 

Графиня Александра Андреевна Толстая

****

«Вечная тревога, труд, борьба, лишения — это необходимые условия, из которых не должен сметь думать выйти хоть на секунду ни один человек. Только честная тревога, борьба и труд, основанные на любви, есть то, что называют счастьем. Да что счастье — глупое слово; не счастье, а хорошо; а бесчестная тревога, основанная на любви к себе — это несчастье. Вот вам в самой сжатой форме перемена во взгляде на жизнь, происшедшая во мне в последнее время. Мне смешно вспомнить, как я думывал и как вы, кажется, думаете, что можно себе устроить счастливый и честный мирок, в котором спокойно, без ошибок, без раскаянья, без путаницы жить себе потихоньку и делать, не торопясь, аккуратно все только хорошее. Смешно! Нельзя, бабушка. Все равно, как нельзя, не двигаясь, не делая моциона, быть здоровым. Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие — душевная подлость. От этого-то дурная сторона нашей души и желает спокойствия, не предчувствуя, что достижение его сопряжено с потерей всего, что есть в нас прекрасного, не человеческого, а оттуда…»

Приведенный отрывок из письма (1857) Толстого часто цитируем. Но ведь именно к Александрин обращены эти слова. Позднее она добавит к ним: «Это-то беспрестанное, часто безотчетное движение вверх — вперед меня более всего утверждает в бессмертии нашем. Стоило ли бы столько трудиться, бороться, рваться, чтобы потом лечь бессмысленно под надгробный камень и спать непробудным сном». И этими словами можно выразить жизненное кредо, как самого Льва Николаевича, так и Александры Андреевны.

Лев Николаевич Толстой,1860 г

****

Лев Николаевич и Александра Андреевна дружили и переписывались почти всю жизнь. Переписку Толстой назвал в числе трех главных переписок в своей жизни — «это один из самых лучших материалов для биографии». Публикация писем была осуществлена в Петербурге Обществом Толстовского Музея в 1911 году уже после ухода из жизни Льва Николаевича и Александры Андреевны (согласно её завещанию). Но годом ранее, перечитывая эти письма, Лев Николаевич отметил у себя в Дневнике: «Вечер опять читал с умилением свои письма к А[лександре] А[ндреевне]. Одно о том, что жизнь — труд, борьба, ошибка — такое, что теперь ничего бы не сказал другого».

Александрин была старше своего племянника на 11 лет. Но Толстой, уверяя, что для тетки она слишком молода, шутливо в письмах называл её «бабушкой». «Бабушка» жила в столице, потому встречи с племянником были нечасты, но его приезды в Петербург всегда рассчитывались на встречи с Александрин. А в письмах друг другу они рассказывали о себе и близких, о радостях и горестях, о мечтаниях и разочарованиях, о трудных перекрестках пути, своих убеждениях. Толстая писала: «Его натура была настолько сильнее и интереснее моей, что невольно все внимание сосредотачивалось на нём, а я была лишь второстепенным лицом, donnant la replique». Но для молодого Льва Толстого его «бабушка» стала настоящим другом и наставником. «Милая покровительница моей души», — говорил Толстой. «Я себя перечитываю в вас — все мне так понятно…», — откликалась Толстая.

Одно из первых впечатлений об Александрин записал Толстой в Дневнике (1857 г.) после их встречи в Швейцарии, где Толстая была с «малым Двором» великой княгини Марии Николаевны: «Как я готов влюбиться, что это ужасно. Ежели бы А [лександрин] была 10-ю годами моложе. Славная натура». И чуть позже: «Прелесть А [лександрин], отрада, утешенье. И не видал я ни одной женщины, доходящей ей до колена!».

Тогда с весенней Швейцарии и начался отсчет многих лет их дружбы. «Наша чистая простая дружба торжественно опровергала общепринятое фальшивое мнение насчет невозможности дружбы между мужчиной и женщиной. Мы стояли на какой-то особенной почве и, могу сказать совершенно правдиво, заботились главное о том, что может облагородить жизнь, — конечно, каждый со своей точки зрения», — писала Толстая.

Облагораживать жизнь они старались вместе. Помогали бедным, когда в стране случился страшный голод (1890-е гг.); ходатайствовали за смягчение участи политических, за людей, гонимых за свои убеждения, привлекали внимание властей к проблеме духоборов.

Толстой писал: «Вчера получил письмо от Армфельд. Посылаю его вам. Оно лучше меня вызовет в вас те же чувства, как и во мне. — Боже мой! Как ужасно жалки люди, кот[орые] могут делать такие грехи! И как помочь им? Вы ведь, согласны, что нельзя знать это и быть спокойным. Когда я был молод и не знал, я негодовал и осуждал, теперь я ищу понять, чего это требуют от меня, что я должен делать? А я должен что-то делать. Я думаю, что я должен, сколько Бог дал силы, стараться смягчить сердца тех людей, помочь им быть лучше и счастливее».

Лев Николаевич Толстой среди крестьян

****

«Вообразите, — отзывалась Толстая, — что по совершенно неожиданным обстоятельствам я все это время возилась с нигилистками, затем с крепостью и Литовским замком и проч., и, что всего страннее для меня самой, я была одушевлена к ним какой-то особенной любовью, особливо к одной из них. Чудная личность, несмотря на свои заблуждения. А, что всего лучше, мне удалось до некоторой степени помочь им. Как я была счастлива, и сказать не могу».

 

Толстые и религия

 

Александра Андреевна была религиозной, глубоко верующей. Она не раз делала попытки «обратить» в христианскую веру своего друга и племянника, но это лишь привело в к охлаждению отношений.

Путь религиозных исканий Толстого очень сложен. И теме религии посвящены многие страницы переписки Толстых. Вот, к примеру, такой разговор Толстых.

Толстая (в письме): «Отняв у ваших последователей эту божественную помощь, вы создадите путников, голодных и алчущих, лишенных пищи и воды. Хватит ли у них силы донести до конца тяготу обязанностей, лежащих на них? Ведь самоотвержение — добродетель вовсе не легкая и не врожденная вообще человечеству. Не наступит ли час, когда, удрученные сознанием невозможности выполнить эти [евангельские] предписания в их буквальном смысле, они запутаются в своих мыслях и падут ещё ниже, чем прежде, как ни склонны были к добру? Ваша ответственность перед ними постоянно тревожит мое сердце…».

Лев Николаевич Толстой

****

Толстой (в Дневнике): «Вчера получил от Ал[ександры] Анд[реевны] хорошее письмо. <…> Она пишет: главное — смирение, не задавать себе задачи сделать великое, а жить просто любя, и будешь делать дело большое, распространяя свет вокруг себя. Так она пишет или приблизительно это. Думал: она хорошо говорит и чувствует, но что в этом чуждо мне? И отчего? А то, что она оправдывает свое положение. Можно и должно смотреть на свое положение, как на такое, в кот[орое] меня поставили родители, судьба рождения, воспитания; но нельзя и не должно смотреть на то, чтобы это положение было хорошо и должно б[ыть] таким оставаться. А вот это-то делают люди. И это грех. Не спускать идеала. А усиливать силу нравственного зрения. Не двигать силой засорившуюся машину и не говорить, что такою засорившеюся и должна быть машина, а не переставая чистить её, смазывать. Чтобы довести до того движения, к[оторое] ей свойственно».

 

Лев Николаевич Толстой

****

 

Дела благотворительности

 

Александра Андреевна Толстая активно участвовала в благотворительной деятельности. Она брала на себя различные труды и обязанности в Человеколюбивом обществе; в Дамском Лазаретном Комитете общества попечения о больных и раненых воинах (институт Красного Креста); в Совете Женского патриотического общества; она была также в числе учредителей Алексеевского общества дел милосердия на Алексеевское общество дел милосердия на Успенском острове, — благотворительного общества, одного из крупнейших в Санкт-Петербургской епархии. Но почти всю свою жизнь Толстая посвятила деятельности Санкт-Петербургского Дома милосердия (для падших женщин), вложила свои средства в устройство (1864) Отделения несовершеннолетних (в Лесном) и была его Попечительницей, позднее — Председательницей Совета Дома и Почетным членом Совета Дома милосердия.

 

Толстая и литература

 

Толстая обладала многими талантами; рисовала, прекрасно пела, аккомпанируя себе на фортепьяно, танцевала. Но по её собственному признанию самым большим увлечением была литература. Александрин внимательно следила за новинками литературы, читала на английском, немецком и французском языках; занималась переводами, написала несколько рассказов, роман, оставила мемуары.

Судьба связала Толстую родственными и дружественными узами со многими художниками, поэтами, писателями, общественными деятелями: графами Ф. П. Толстым и Ф. И. Толстым (Американцем), Ф. И. Тютчевым, В. А. Жуковским, М. Н. Загоскиным, Н. Ф. Павловым, П. Я. Чаадаевым, В. А. Перовским и Б. А. Перовским, А. С. Хомяковым, А. Н. Майковым, Я. П. Полонским, Д. Н. Плетнёвым, А. К. Толстым. Она была хорошо знакома с И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым, встречалась с Ф. М. Достоевским незадолго до его кончины. Семья Александрин Толстой поддерживала теплые отношения с Вяземскими, Воейковыми, Томиловыми, Философовыми, Шостак.

Пользуясь своими связями, Толстая не раз хлопотала по делам писателей перед «высочайшими особами».

Лев Николаевич делился с Александрой Андреевной своими литературными замыслами, читал в её семье произведения («Два гусара», «Три смерти», «Семейное счастье»). А когда писатель заинтересовался судьбами декабристов, временем Николая I, просил содействия Александры Андреевны в получении нужных материалов.

 

Однажды Александрин рассказала Толстому о Василии Алексеевиче Перовском, любовь к которому она пронесла через всю свою жизнь. Эта история о замечательном ярком человеке, герое войны 1812 года, оренбургском губернаторе, чрезвычайно заинтересовала Толстого. Лев Николаевич предполагал написать роман о Перовском. Воспоминаниями героя писатель воспользовался для описания сцен плена Пьера Безухова и главы о Пьере у постели умирающего отца.

Кроме того, многие главы толстовских произведений о жизни столицы, событиях Двора, петербургских салонов навеяны общением с фрейлиной Толстой. Александра Андреевна даже стала прообразом одного из персонажей романа «Воскресение» (Aline, устроительница приюта Магдалин).

Толстая и семья Толстого

 

С 1884 года Александра Андреевна часто бывала у Толстых в Ясной Поляне. С Софьей Андреевной у неё сложились теплые отношения, правда, не без некоторой ревности на первых порах. У Софьи Андреевны есть такая запись (1891) в дневнике: «Приезжала и гр. А. А. Толстая из Петербурга и погостила несколько дней. О ней я отзываюсь в дневнике, что она радостна, ласкова, но придворная мозга костей. Любит царя, царскую фамилию, двор — и свое положение. Но разговоры мы с ней вели бесконечные. На все отзывчивая, чуткая, добрая и по-своему религиозная, она всем и всяким интересовалась, обо всех охотно говорила и никого не осуждала. Её мучило новое верование Льва Николаевича, она не могла с ним согласиться, но она любила его всю жизнь, и, не осуждая его, жалела и его, и меня, и детей».

Софья Андреевна Толстая

****

Александра Андреевна стала крестной матерью младшей дочери Толстых, которую назвали в её честь Александрой. В книге, посвященной своему отцу, Александра Львовна напишет о своей крестной так: «Иногда у него бывала непреодолимая потребность человеческого общения, и тогда он писал Александрин, единственному человеку, которая со всей чуткостью умной, любящей женщины понимала его».

 

Художественное завещание Толстой

 

В августе 1857 года Толстой вернулся из своего первого заграничного путешествия. В письме Александрин он писал:

«В России скверно, скверно, скверно. В Петербурге, в Москве все что-то кричат, негодуют, ожидают чего-то, а в глуши тоже происходит патриархальное варварство, воровство и беззаконие. Поверите ли, что, приехав в Россию, я долго боролся с чувством отвращения к родине, и теперь только начинаю привыкать ко всем ужасам, которые составляют вечную обстановку нашей жизни. <…> Благо, что есть спасенье — мир моральный, мир искусств, поэзии и привязанностей. Здесь никто, ни становой, ни бурмистр мне не мешают…».

В ответное письмо вложены все силы души Александрин Толстой. И эти её слова можно полагать своего рода завещанием:

«Я боюсь, чтобы это отвращение не помешало вам деятельно взяться за все то, что находится в вашей власти. Ведь музыка, чтение, литература — все это не более чем себялюбивое убежище для своей собственной личности. Положение вещей вообще отвратительно, согласна, да и кто бы стал с этим спорить? Но необходимо вокруг себя, рядом с собой проводить улучшения, иначе мы становимся сообщниками и вора, и убийцы, и того, кто живёт в полном забвении Бога и вечности. Трудности велики — я это знаю, а результаты будут, быть может, так малы, что вы сами едва заметите их, надсаживаясь над работой; но все равно, я заклинаю вас работать, ибо если ни путешествия, ни размышления, ни муки мысли, ни молитвы из глубины сердца не приведут вас в конце концов к желанию деятельно посвятить себя общему благу, то все ваши природные богатства иссякнут и вы опуститесь до толпы всех бесплодных болтунов и фрондеров, которыми — увы! — так изобилует наша бедная страна…»