Николай Платонович Огарёв (24 ноября (6 декабря) 1813, Петербург — 31 мая (12 июня) 1877, Гринвич) — русский поэт, публицист, революционер
 

 

Николай Платонович Огарев родился 24 ноября (6 декабря) 1813 года в Петербурге, в одной из самых богатых и знатных семей России, из поколения в поколение поставлявшей государству крупных чиновников и гвардейских офицеров. Отец Огарева, Платон Богданович, продолжал традиции семьи. Он достиг высоких ступеней служебной лестницы и пошел бы, вероятно, еще дальше, если бы не бросил службу, потрясенный постигшим его несчастьем - ранней смертью жены. О матери Огарева, Елизавете Ивановне, урожденной Баскаковой, известно мало. Она умерла, когда ее сыну не было и двух лет. Добрая, умная, образованная, она навсегда осталась для сына воплощением женственности и любви. После смерти матери семья поселилась в родовом имении Старое Акшено Писарского уезда Пензенской губернии. Здесь прошло раннее детство Огарева.
 

Родовое имение Старое Акшино.

Богатый дом и сад! оранжереи...
Полсотня слуг...
Сестра с своей мадамой безотлучной...
И сам отец, который с нами в день
Беседовал три раза очень важно
И коротко, - а на ночь подходил
К постелям - дать свое благословенье,
И исчезал, как царственная тень.
Знакомый, но какой холодный образ!
("Исповедь лишнего человека")  

Атмосфера родного дома была тягостна, "дом мне был тюрьмой", - напишет позже Огарев ("Вы выросли, любя отца и мать..."). Платон Богданович был не злым, а лишь самым заурядным человеком, весьма далеким от рано проснувшихся поэтических и умственных интересов сына. В 1820 году Огаревы переехали в Москву, но уклад жизни не изменился: строгая чинность, традиционный семейный деспотизм отца, молебны и царящая надо всем тоска. "Все это, - вспоминал Огарев, - вызывало во мне сильное противодействие и отрывало от этого удушающего мира" ("Записки русского помещика").
В противоположность стоячему быту с большой интенсивностью шла внутренняя жизнь подростка. Через гувернантку Анну Егоровну Горсеттер, ее подругу Елизавету Евгеньевну Кашкину и некоторых учителей доходили до Огарева запрещенные стихи и отзвуки передовых идей времени. Но переломным моментом жизни стало для него восстание декабристов. "Да! - восклицал Огарев в своей исповеди, -1825 год имел для России огромное значение. Для нас, мальчиков, это было нравственным переворотом и пробуждением. Мы перестали молиться на образа и молились только на людей, которые были казнены или сосланы. На этом чувстве мы и выросли".
Через два месяца после событий на Сенатской площади скончалась бабушка Огарева. Гувернер мальчика отвел его в дом дальнего родственника Огаревых И. А. Яковлева и попросил "воспитанника" Яковлева, а в действительности его незаконного сына Александра Герцена, развлечь Ника, как называли Огарева в интимном кругу. Этот день, 14 февраля 1826 года, стал началом дружбы, прошедшей через всю жизнь обоих - Огарева и Герцена. Полные решимости продолжить дело декабристов, юноши летом 1826 или 1827 года "в виду всей Москвы", на Воробьевых горах, дают клятву осуществить свои свободолюбивые мечты. Решение пожертвовать "жизнью на избранную <...> борьбу"
Огарев поступил в Московский университет на правах вольнослушателя, посещая лекции на физико-математическом, словесном и нравственно-политическом отделениях. Его основным занятием, по желанию отца, считалась служба: в 1832 году Огарев был зачислен в Московский архив Государственной коллегии иностранных дел. Но, как свидетельствуют его служебные документы, делом он "занимался мало".
Необыкновенная человеческая привлекательность Огарева, его отзывчивость и такт очень скоро сделали его вместе с Герценом своеобразным центром притяжения студенческого кружка, чаще всего и собиравшегося в доме отца Огарева, на Никитской.Кружок Герцена - Огарева скоро привлек к себе пристальное внимание властей. Летом 1833 года за Огаревым был установлен секретный полицейский надзор, а в ночь на 10 июля 1834 года он был арестован.

Благодаря хлопотам влиятельных родных первый арест Огарева продолжался недолго: через несколько дней его взяли на поруки. Но после тщательного разбора отобранных у него бумаг, среди которых оказались письма, написанные "в конституционном духе", 31 июля он был арестовав вторично. Несколько ранее, 21 июля, аресту был подвергнут и Герцен. Объявленный 31 марта 1835 года приговор гласил, что Огарев ссылается в Пензу. Огарев остро ощущает свое одиночество в это время: от друзей он был оторван, переписка с Герценом стала в силу необходимости крайне нерегулярной. Он искал единомышленников и, казалось, нашел.
В Марии Львовне Рославлевой Огарев увидел женщину, которая, как он думал, станет его соратницей и подругой. (В юные годы Николай Платонович часто влюблялся. К студенческим годам относится связь с простой девушкой, о чем он сам потом рассказал в своей автобиографической "Исповеди лишнего человека". До знакомства с невестой за один год успел пережить увлечения двумя кузинами. Первое увлечение было мимолетным: героиня романа оказалась "глупа, как пробка". Вторую кузину Огарев сначала пробует сделать участницей своей духовной жизни. Потом, отчаявшись в этом, расстается с нею. Огарев убеждает сам себя: "Я не должен предаваться любви: моя любовь посвящена высшей, универсальной "Любви", в основе которой нет эгоистического чувства наслаждения; я принесу мою настоящую любовь в жертву на алтарь всемирного чувства").
Мария Львовна была племянницей пензенского губернатора Панчулидзева и жила у него в доме. Не слишком красивая, она умела нравиться, была образованна и обладала своевольным и увлекающимся характером. Нет оснований думать, что Мария Львовна лицемерила, убеждая жениха в готовности принести свою жизнь в жертву всеобщему благу. Вероятнее всего, она не предполагала, что мягкий и бесконечно любящий ее поэт будет так тверд в своих убеждениях. Вскоре после свадьбы обнаружилось полное несходство их жизненных позиций...

 
М.Л. Рославлева

Между обручением и свадьбой, состоявшейся в 1838 году, Огарев писал невесте: "Единственная, которую я могу истинно любить, это ты, и я клянусь тебе, что эта любовь будет вечною... Я живу другою жизнью с тех пор, как люблю тебя; возьми меня перерожденного и забудь прежнего меня: то был почти зверь, этот - человек".  

В ноябре 1838 года умер отец Огарева, оставив сыну большие земельные владения и свыше четырех тысяч ревизских душ. Огарев приступает к осуществлению плана освобождения принадлежащих ему крепостных. В октябре 1840 года с доверенными выборными лицами от крестьян он подписывает договор, по которому 1800 крепостных села Белоомут за небольшой выкуп становились свободными. Договор долго не утверждался царем, окончательное завершение дела состоялось лишь в 1846 году.
Жена Огарева не одобряла его действий. С помощью влиятельных родственников добившись возвращения мужа из ссылки, она после переезда в Москву в 1839 году не только сама целиком ушла в светскую жизнь, но и тянула в нее Огарева, стараясь оторвать его от друзей и прежде всего от Герцена.
Встреча во Владимире, где Огарев и Мария Львовна навестили ссыльного Герцена в марте 1839 года, показала ей, как неразрывна связь друзей, как многое она определяет в жизни Огарева. И, стараясь повернуть эту жизнь по-своему, Мария Львовна вступила в борьбу с Герценом и другими членами московского кружка за влияние на мужа. Борьба оказалась роковой для семейного счастья Огаревых.
 

 

Герцен написал своему единомышленнику письмо, жестоко обвинявшее его жену. Тот в ответных письмах объяснял, что выбора между любовью и дружбой для него нет. Они обе неразделимы с его существом. Поставленный между двух огней, Огарев терял мужество. Чтобы заглушить свои мрачные мысли, он начал кутить. "Герцен!.. Моя душа распалась надвое. Вражда между дружбой и любовью разорвала меня... Умоляю тебя, соедини два разорванные элемента моей души".
Летом 1841 года супруги Огаревы выехали за границу. Здесь Мари сошлась с молодым русским художником Воробьевым, приятелем Огарева. Соратник Герцена Сатин писал в 1842 году из Неаполя: " Огарев поневоле виноват в одном - в своей слабости. Он никогда не мог бы переделать натуры своей жены, не мог бы остановить ее дурные наклонности... Для него выход невозможен, страдания неизбежны". Страдающий Огарев выдает жене вексель в 30 тысяч рублей и назначает ей ежегодное содержание. Скоро в Москве узнали, что беременная Мария Львовна собирается подарить Огареву прижитого от приятеля ребенка, которого он согласился признать своим. Изумление было всеобщим. Возмущенный Герцен воскликнул 10 октября 1844 года: "Да когда же предел этим гнусностям их семейной жизни?". Но ребенок родился мертвым, и это явилось последним актом семейной драмы Огаревых. В декабре 1844 года супруги разъехались и навсегда.
 

 Я будущность широко мерил,
Мой мир был полон и глубок!
Но замер он среди печали;
И кто из нас виновен в том,
Какое дело - ты ли, я ли,
Его назад мы не вернем.

Вернувшись в Россию в декабре 1841 года после первого разъезда с женой, Николай Платонович гостит у семейства Сухово-Кобылиных  в Подмосковье. Здесь он влюбляется в их дочь Евдокию Васильевну. С Александром Сухово-Кобылиным он сблизился во время учебы в Московском университете, тот привел Ника (так Огарева звали друзья) в гостеприимный дом своей матери, где он впервые встретился с тремя сестрами Александра, среди которых была Евдокия или Душенька, как все ее звали. В то время Душеньке было всего 13 лет, и она была совсем ребенком, и Николай не придал тогда этой встрече никакого значения. В 1839 году, когда ему было разрешено вернуться в Москву, он снова встречает Евдокию Васильевну. В это время огромной популярностью в Москве пользовался салон графини Елизаветы Васильевны Селиас де Турнемир (старшей из сестер Сухово-Кобылиных). В ее салоне собирались писатели, композиторы, художники, сюда пришел и Огарев. В одно из своих посещений Николай Платонович встретил здесь красивую девушку, которая подошла к нему, как к старому знакомому, чем изрядно озадачила Огарева. Перед ним, как выяснилось, стояла Евдокия Сухово-Кобылина, та самая Душенька.
 

П.Орлов Групповой портрет сестер: писательницы графини Елизаветы Васильевны Салиас де Турнемир, художницы Софьи Васильевны Сухово-Кобылиной и Евдокии Васильевны Петрово-Соловово. 1847 г.

В 1841 г. Душеньке шел двадцатый год, и она слыла первой московской красавицей. Ей суждено было стать вдохновительницей музы Огарева , его идеалом, его Прекрасной Дамой. Именно для Душеньки он в 1841-1845 годах написал цикл из 45 лирических стихотворений под названием "Книга любви". Женатый Огарев не мог сделать предложение Евдокии Васильевне, он даже из робости не рискнул признаться ей в любви. Сердцем поэт чувствовал, что девушка к нему неравнодушна. Она действительно долгое время отвергала предложения своих многочисленных поклонников. Но когда весной 1846 года Огарев вернулся в Россию после окончательного разрыва с женой, его Прекрасная Дама была уже помолвлена с другим. "Директор совести", как звали Ника друзья, не решается препятствовать девушке выйти замуж. Судьба Душеньки сложилась счастливо. Она прожила долгую жизнь с любимым и любящим мужем, родила четырех сыновей и дочь.
 

 Ведь я уже не раз любил, - и что же?
Горела, гасла, длилась, гасла вновь
На сны, в ночи бродячие, похожа
Моя тревожная любовь.

Вернувшись в Россию в начале 1846 года, Огарев через несколько месяцев покидает Москву и надолго поселяется в деревне. Оставшись один после отъезда Герцена за границу, Огарев решает заняться практически-реформаторской деятельностью в своих имениях. Его главной задачей становится уничтожение барщины и введение вольнонаемного труда.
В 1848 году некоторые виды имела на Огарева 32-летняя графиня Елизавета Салиас де Турнемир, сестра Евдокии Сухово-Кобылиной, носившая писательский псевдоним Евгения Тур. Из-за бесчисленных увлечений ее прозвали русской Жорж Санд. В том году она со своими детьми гостила по приглашению Николая Платоновича в его имении. Но Елизавета Васильевна первой заметила, что в Огарева влюблена младшая из дочерей старого декабриста Тучкова,его соседа по имению, 19-летняя Наташа.

 

Будучи светской женщиной, графиня и виду не подала, что Огарев обманул ее ожидания.
Подвергшийся горьким испытаниям в семейной жизни идеалист и думать забыл о своей гостье-писательнице. Он снова казался себе молодым (всего-то 35 лет), был снова влюбленным и полным надежд на новое счастье. Любитель отвести душу игрой на фортепьяно и гитаре, Огарев даже музыку стал сочинять. И все это для любимой, для Наташи Тучковой. "Разве так трудно быть нравственно сильным, если чувствуешь, что в тебе заложено счастье, в котором не сомневаешься?" - вопрошал он тогда. Огарев не придал большого значения тому, что новая избранница отличалась капризным и своенравным характером и привыкла всегда и во всем настаивать на своем. Наташа Тучкова любила Огарева или, может быть, думала, что любит. И в 1849 году наперекор воле отца соединилась с ним в гражданском браке. В следующем году Огарев был арестован по доносу в том, что состоит в "секте коммунистов". Но он быстро оказался на свободе, так как его увлечение утопиями Сен-Симона и Фурье царские власти сочли не опасным для себя. Тем не менее после регистрации второго брака, ставшей возможной после смерти в 1853 году в Париже первой жены, Огарев в 1856 году окончательно покинул Россию.

 

Н.А. Тучкова

В Лондоне новобрачные поселились у Искандера, друга до гробовой доски. "Пир дружбы, пир идей" закончился "кружением сердец". У Натальи Алексеевны разгорелось чувство к недавно овдовевшему Герцену, тяжко переживавшему предсмертную любовь своей жены к женатому социалисту Георгу Гервегу (за моральную распущенность Герцен потребовал привлечь Гервега к суду Международной демократии). Год спустя после приезда в Лондон Искандер и Наталья Тучкова-Огарева фактически уже были мужем и женой.
 

Огарев безропотно нес свой крест и даже оставался жить с ними в одном доме. Вскоре у Натальи Алексеевны рождаются от Герцена дочь Лиза, а затем близнецы. Отцом детей числился, конечно, Огарев, которого Лиза очень любила, пока ей в 10-летнем возрасте не открыли, кто ее настоящий отец (на этом пагубном для психики девочки решении настояла Тучкова). Трехлетние близнецы внезапно умирают от болезни, и Тучкова безудержно предается материнскому горю. Не поладив с детьми Герцена от умершей жены, она удаляется от него.
 

 

Переезжает с дочерью с места на место и изнуряет Герцена и Огарева мрачными, с самозаклинанием на аскетизм, письмами. Искандер раздражался и болел всей душой. Огарев тщетно силился водворить мир. "Что любовь моя к тебе так же действительна теперь, как на Воробьевых горах, в этом я не сомневаюсь",- писал он своему соратнику в 1861 году (на Воробьевых горах 15-летние мальчики бросились в объятия друг другу и поклялись: "Вместе идем! Вместе идем!"). В 1870 году наполненная сплошной мукой жизнь "русского Вольтера", Герцена, угасает. Еще раньше терпит крушение его детище - бесцензурная газета "Колокол". Пять лет спустя неуравновешенная 17-летняя дочь Тучковой Лиза на любовной почве кончает самоубийством. Совершенно сломленная Тучкова-Огарева после 20-летних странствий возвращается на родину, где ее ждут 37 одиноких, старческих лет.
В свои 63 года Огарев, не рассчитывавший пережить друга, умирал дряхлым стариком, ни на что не способным. Он скончался на руках нежной английской вдовы Мэри Сетерленд, которую отыскал на лондонском "дне" в 1859 году. Огарев воспитывал, как родного, ее сына и до самых последних дней своей жизни не оставлял ее. "Я хочу быть добрым без всякой награды, - писал Огарев в одном из писем к Мэри. - Я хочу душевной красоты в этой жизни" В одном из стихотворений мы встречаем такое его обращение к ней: 
 

Как благодарен я тебе
За мягкость ласки бесконечной.
За то, что с тихой простотой
Почтила ты слезой сердечной.

Твоей сочувственной слезой,
Мое страданье о народе,
Мою любовь к моей стране
И к человеческой свободе.

На протяжении 18 лет она была его нянькой, любовницей и сестрой милосердия. Ведь Огарев с детства страдал эпилепсией. И Мэри оберегала его как ребенка, предугадывая время припадков. Неграмотная шотландка в трудные годы не оставила его. 6 июня 1877 года припадок у лондонского изгнанника случился не дома, а на улице. При падении он повредил позвоночник и 6 дней спустя скончался в английском Гринвиче, не приходя в сознание.
 

 
Мери Сетерленд на могиле Н.П. Огарева в Гринвиче С фото 1879 г.
 

В 1966 году прах демократа и поэта, получившего приставку "революционный", был перевезен в Москву и захоронен на Новодевичьем кладбище. Герцен как-то признался своей старшей дочери: "Для нас семейная жизнь была на втором плане, а на первом - наша деятельность. Ну и смотри - пропаганда наша удалась, а семейная жизнь пострадала". Более откровенным он был с Огаревым : "Мы к концу жизни ведем дрянную, узкую, неустроенную жизнь". Провидение не благоволило им обоим...

 

Н. Огарев и А. Герцен

Ссылки:

 az.lib.ru/o/ogarew_n_p/text_0090.shtml

www.litera.ru/stixiya/articles/398.html

 

Серия сообщений "Россия":

ЖЗЛ

Часть 1 - К 130-летию Александра Блока
Часть 2 - Страсти по Огареву
Часть 3 - "Былое" Александра Ивановича Герцена
Часть 4 - Неизвестный Некрасов
...
Часть 32 - ИСТОРИЯ ЖИЗНИ АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА- АВТОРА СЛОВ К ЦЫГАНСКИМ РОМАНСАМ ("ДВЕ ГИТАРЫ ЗА СТЕНОЙ...")
Часть 33 - ИСТОРИЯ ЖИЗНИ АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА- АВТОРА СЛОВ К ЦЫГАНСКИМ РОМАНСАМ ("ДВЕ ГИТАРЫ ЗА СТЕНОЙ...")- ОКОНЧАНИЕ
Часть 34 - Муслим Магомаев - Живут во мне воспоминания