На этой неделе состоится премьера фильма «Небо», посвящённого подвигу российских лётчиков Олега Пешкова и Константина Мурахтина. Их Су-24 сбили в Сирии во время выполнения боевого задания в ноябре 2015 года. Пилоты катапультировались, но по ним открыли огонь с земли. Командир экипажа Пешков погиб, штурман Мурахтин сумел приземлиться и был эвакуирован специальным подразделением российских вооружённых сил. Посмертно Пешкову было присвоено звание Героя России. RT поговорил с вдовой героя Геленой Пешковой, его напарником майором Константином Мурахтиным и режиссёром фильма «Небо» Игорем Копыловым...

Олег Пешков и Константин Мурахтин. Самолёт Су-24М. © Фото из личного архива

Вдова Олега Пешкова Гелена сейчас живёт в Липецке, где служил перед командировкой в Сирию её муж. Она рассказала RT, каким был Олег, как они встретились, как полюбили друг друга и как она удержала мужа-лётчика в 1990-е годы от попытки оставить службу. 

— Как вы познакомились?

— Мы оба из Усть-Каменогорска. Познакомилась, когда Олег поступал в Суворовское училище. Мы ещё были детьми. Видела я его очень редко — два раза в год, когда он приезжал домой на побывку. Так изредка и общались, пока не выросли. Получается, что до свадьбы мы были знакомы десять лет. Называли друг друга кузеном и кузиной, потому что мой дядя по отцу женился на его матери, которая осталась вдовой. 

— А как вы поняли, что влюбились в Олега?

— Мне исполнилось тогда 15 лет, а ему уже было 20, он уже был лётчиком. Олег — моя первая любовь, но он об этом не знал. Он даже женился, но брак его был недолгим. Он начал ухаживать за мной, когда мне было 17 лет. А я отказывалась с ним встречаться, бегала от него. 

— Почему?

— Потому что у него было очень много девушек. А я была очень гордой. И Олега расстраивало, что он меня приглашает куда-то, а я просто не иду. 

— И всё же вы вышли за него замуж. Сколько вам было лет?

— Мне было 18. Мы сыграли скромную свадьбу в январе 1994 года в Усть-Каменогорске и через неделю уехали служить в Амурскую область, в Возжаевку. Жили сначала в офицерской гостинице, комната метров десять, не больше. Удобств не было. Мыши бегали. Это были 1990-е годы. Выдавали паёк. Тяжело. Так мы прожили около двух лет. Потом нам в гарнизоне дали двухкомнатную квартиру на пятом этаже — правда, без воды, но это считалось нормальным. Таскали воду, чтобы постирать. Климат там сложный: зимы очень холодные, часто бесснежные, а лето степное, жаркое. В 1999-м у нас родилась дочь Арина. Она сейчас учится на 4-м курсе в Санкт-Петербургском институте имени Павлова, выбрала специальность «клинический психолог».

— Как дальше складывалась ваша жизнь?

— Олег прослужил на Амуре около восьми лет. А потом его перевели в Приморский край. Жили в гарнизоне, в городе Арсеньеве. Там, кстати, открывают музей героев и заслуженных людей Приморского края. Я высылала туда фотографии, дипломы мужа.

Герой России лётчик Олег Пешков. © Wikimedia Commons

— 1990-е годы были тяжёлыми и для страны в целом, и для армии. Как обстояли дела с полётами?

— В то время они очень мало летали.

Олег даже хотел увольняться со службы, сказал мне: «Я хоть куда устроюсь. Вернёмся в Усть-Каменогорск, буду работать на заводе». На что я ему ответила: «Ты руки свои видел?» Он: «А что с моими руками не так?» Я говорю: «Ты не можешь работать на заводе. Ты лётчик, ты должен летать». В 1990-е многие у нас уволились. Потом жалели, конечно.

А мы этот этап жизни пережили, считаю, достойно, и он остался в армии.

— Какая у вас профессия, чем вы занимались, пока жили в гарнизоне? 

— У меня юридическое образование. Но по специальности там не устроиться, потому что это гарнизон. И я в Амурской области работала в детском саду, а в Приморском крае — в отделе кадров до рождения второго ребёнка, сына Александра.

— Сын планирует выбрать профессию военного?

— Нет. Перед трагедией хотел. После трагедии всё поменялось. Его увлекают компьютерные технологии. Но в то же время какие-то законы всё время смотрит, в Конституции Российской Федерации разбирается. Это ему тоже нравится. Но всё может поменяться: он в седьмом классе.

— Почему ваш муж решил выбрать профессию военного? 

— Родители Олега не были военными — мама работала воспитателем в детском саду, папа был электросварщиком. Он умер, когда Олегу было всего семь лет, а его мама умерла в 2003-м году. Олег в детстве много занимался спортом, поступил в Суворовское училище, а по окончании выбрал лётное направление — окончил авиационное училище в Харькове. Он был лётчиком-истребителем.

Это было ещё советское время, но уже пошёл развал. Он как раз окончил училище в тот год, когда развалился СССР. 

— Суворовское училище он закончил с золотой медалью?

— Да, и причём это всё было влёгкую. Он не занимался зубрёжкой — память у него очень хорошая была. Всё успевал: и гулять, и учиться. Очень бережно относился к учебникам. Когда уже наши дети в школе учились, как он тщательно им книги обёртывал каждый год, как он бережно их перелистывал! Всё время ходил получать учебники вместе с детьми. Это надо было видеть, насколько он любил учиться.

— Каким он был по характеру? 

— Харизма у него, конечно, была. Он был из тех людей, с которыми посидел, пообщался — и уже не забыть. Его все помнят до сих пор. Он мог поддержать любой разговор: искусство — давайте, про живопись — пожалуйста, про военное дело — само собой, политика — вообще без проблем. Разносторонний очень был человек, интересный. 

— Он был верующий?

— Да, он верующий был, мы с ним венчаны. Перед Сирией он ездил к батюшке, просил благословения.

— А суеверный, как все лётчики?

— Суеверный. Например, не любил фотографироваться перед полётом. Поэтому не много у него фотографий, где он в самолёте или возле самолёта. Если едем в машине и чёрная кошка перебежит дорогу, то мы фиги показываем. Вроде, думаю, ерунда — ну да ладно, покажем фиги, хуже не будет. У меня ещё сын спрашивает: «Мам, что ты делаешь?» Я говорю: «Фиги показываю. Примета такая». Все показали, рассмеялись, поехали дальше.

— Как вы узнали, что Олег погиб? 

— Я с ребёнком была на занятии в бассейне. Пришла домой. И мама мне сказала, что в новостях сообщили о сбитом Су-24. После этого мы были прикованы к телевизору. Знаете, у военных лётчиков, когда командир приезжает к жене, значит, не просто что-то случилось, а случилась трагедия. Первые сутки никто не приехал. До последнего, конечно, надеялись, что это не наши ребята. Я уже не помню, через сколько дней они приехали, может быть, через четверо суток.

— У Олега Анатольевича был опыт военных кампаний до Сирии?

— Нет. В Сирии он провёл около месяца. 

— Как он отнёсся к этой командировке?

— Он хотел попасть туда, это правда. Офицерское слово для него было на первом месте и его лётная служба. Он пришёл и сказал мне: «Я лечу в Сирию». Мы все предчувствовали неладное. Дочь видела нехороший, тревожный сон. Я не хочу об этом рассказывать, это слишком личное. Мама моя всю ночь проплакала. Со мной редкое такое случается, но я боялась. Мы уже до этого думали о гражданской авиации. Пенсия была не за горами. Уже дом построили. Можно уже было увольняться. А он сказал: «Нет, я должен быть там».

— Как сохраняется память о нём — помимо того, что вы рассказали о музее в Приморском крае?

— Есть очень хороший музей в нашем Липецком авиационном центре, где Олегу Анатольевичу посвящена экспозиция. У нас существует пост №1 — ещё с тех времён, когда наши мальчики в Афганистане погибали. Тогда создали организацию «Память о сыне». Там тоже есть музей, куда я (отнесла. — RT) документы, памятные вещи. Есть две школы его имени: Хрущёвская школа имени Олега Пешкова и 30-я школа имени Олега Пешкова. Проходят спортивные мероприятия в его честь. Раз в год проводят футбольный турнир, посвящённый Олегу Пешкову. Очень часто проводят мероприятия по школам — «Чтобы помнили». Я всегда иду навстречу: моему мужу, наверное, уже ничего не нужно, но память о нём должна жить вечно — для потомков. Как бы тяжело ни было. И фильм «Небо» сейчас выходит. Для меня же это не просто фильм — это жизнь... 

—  С вами консультировались в процессе создания фильма «Небо»? 

— Да. Режиссёр Игорь Копылов сам писал сценарий. Я была приглашена в Санкт-Петербург. И всё, что могла, рассказала. Но вы сами понимаете, что это будет не документальный фильм, а художественный. Здесь что-то будет вымышленное. Может быть, в какие-то моменты только я буду знать, что это действительно было так.

Игорь Петренко в роли лётчика Олега Сошникова (Пешкова) и Иван Батарёв в роли штурмана Константина Муравьёва (Мурахтина). На съёмках фильма «Небо». © Из личного архива режиссёра Игоря Копылова

— Где снимали фильм?

— Липецк, Крым, Сирия. Часть съёмок проходила здесь, в Липецком авиационном центре, какие-то съёмки проходили в Сирии.

— Актёр Игорь Петренко, который в фильме «Небо» играет Олега Пешкова, похож на вашего мужа?

— Сначала, когда я его увидела, вообще не поняла выбор режиссёра. А потом, когда мы познакомились (я тоже была на съёмках), я поняла, как Петренко вписался в эту роль — вот именно вписался. Как он подошёл к этой роли, попал в тембр голоса Олега. Мне очень понравилось, как он играет.

— Не столько внешней схожестью, сколько манерой?

— Вот да, манера поведения. И в молодости он мне, конечно, его напоминает. Игорь Копылов знает, что делает. Мы смотрели фотографии, видео. Поехали на кладбище. Игорь Петренко преклонил колено и стоял там долго, разговаривал с Олегом. Говорит: «Я прошу Олега Анатольевича, чтобы он мне помог сыграть эту роль». Я прослезилась оттого, насколько серьёзно они к этому отнеслись.

— Как вам вручали Звезду Героя?

— Звезду Героя вручали на аэродроме в Липецке. Было построение. Награду передал мне главком ВКС Виктор Николаевич Бондарев. 

— Как вас поддерживают коллеги, сослуживцы? Есть ли какая-то традиция памяти о нём?

— 3 августа — день рождения Олега Анатольевича. Кто помнит — приезжает. Собираемся на кладбище обязательно, поминаем.

— В тот день погиб ещё один военный, морской пехотинец Александр Позынич.

— Это была специальная операция, когда их разыскивали. Я знакома с женой Александра, мы очень хорошо общаемся. Да, он погиб именно в этот день, 24 ноября. Вертолёт летел спасать Константина Мурахтина.

Три шага штурмана Мурахтина

Майор Константин Мурахтин рассказал RT об Олеге Пешкове и их последнем боевом вылете.

— Сколько лет вы служили вместе с Олегом Пешковым?

— Точно не скажу. Он был старше почти на шесть лет. Приехал в Липецк с Варфоломеевки (военный аэродром в Приморском крае. — RT). У нас в Липецке две части — авиацентр и полк. Олег служил в центре, а я — в полку. Так что сейчас даже не вспомню, когда он приехал и сколько лет мы были знакомы.

— До командировки в Сирию вы летали вместе?

— Да, конечно. Года четыре-то точно. На полётах мы не очень часто, но пересекались. Летали не сказать чтобы постоянно, как в боевых полках, где в эскадрилье есть лётчик и штурман, которые друг за другом закреплены и летают постоянно. Мы могли летать вместе раз в месяц, а могли и пять раз слетать.

— Каким вам запомнился Олег?

— Он все военные учебные заведения закончил с отличием. Олег был профессионалом с большой буквы, ас своего дела. Сколько лётчиков молодых, как у нас говорят, он поставил на крыло, дал им дорогу в небо! И все, кому с ним приходилось летать, кого он обучил, все говорили о нём только хорошие слова — и как о профессионале, и как о человеке. Всегда спокойный, уравновешенный. Никогда, если что-то не получалось в полёте, не ругался: сам выйдет после полёта, хорошим словом подбодрит, всё спокойно объяснит, расскажет доступным языком. Всегда был весёлый, жизнерадостный. Также и на мероприятиях — знаете, у военных много традиций: и звания, и классы, все эти офицерские собрания очень весёлые. Олег на гитаре любил играть.

— Какая любимая песня была у него?

— Часто пел «Господа офицеры» и на гитаре себе подыгрывал.

— В отличие от Олега, вы из семьи лётчиков. У вас был выбор или это было предопределено?

— У меня всё уже было предопределено, потому что всю свою сознательную детскую и юношескую жизнь я провёл вместе с отцом по гарнизонам и на аэродроме. У меня даже мысли не возникало о другой профессии. Мы с друзьями всё время бегали на аэродром. Большинство моих друзей стали лётчиками, а кто по здоровью не прошёл — в боевом управлении, связанном с самолётами. И вообще, если взять всех, с кем я служил, то, наверное, 90% лётчиков и штурманов — из семей военнослужащих. Так что у меня не было другой мысли, какая профессия меня ждёт.

— Вы родились в Одессе. У вас сохранились связи с малой родиной, учитывая отношения с Украиной и то, что вы военный?

— Я родился под Одессой. Но после рождения я там никогда и не был. Я вам больше скажу: я прожил там всего пять дней. Просто у меня отец служил на аэродроме Буялык. И у отца как раз перевод был на другое место службы. Я только успел там родиться, и это всё, что связывает меня с рождением в Одесской области. Более того, моя жена тоже из семьи военнослужащих, она тоже родилась в Одессе и тоже ни разу там не была. Мы всё собирались туда съездить и в итоге так и не собрались. А теперь уже и смысла нет ехать туда с моей фамилией. 

— У вас есть сын. Какую профессию он выбрал?

— Лётчик. Отец штурман, а он на лётчика пошёл. Он ещё учится, 3-й курс заканчивает.

— Во время спасательной операции погиб морской пехотинец Александр Позынич. О нём будет рассказано в фильме? Вы встречались с его родными?

— С родными Позынича я не встречался. Насколько я  знаю, Гелена ездила к его родным на открытие памятника.

— До Сирии вы участвовали в других военных кампаниях?

— Нет, не участвовал.

— Как вам удалось остаться живым?

— У меня был с собой кнопочный телефон — просто обычное средство связи. Мы такие брали с собой, потому что нам со смартфонами ходить нельзя. Но обычный кнопочный — можно: хотя бы жене написать смс, что всё хорошо, потому что дорого там всё-таки звонить. Там были пункты, откуда можно звонить официально, но поначалу очереди большие были, когда всё это только создавалось. А тут у нас телефоны для связи с родными и между собой. И получилось так, что он стал средством, благодаря которому я вышел на связь. Я позвонил своему сослуживцу, сказал, что жив. В штабе, общаясь со мной, определили место, где я нахожусь, и отправили за мной спецназ.

— У вас были варианты спасения?

— Варианты всегда есть: либо идти, либо ждать. Только какой смысл идти, если знаешь, что вокруг. Тем более, если знаешь, что это только начало операции и идти-то, в принципе, там некуда, потому что боевики были везде. И в штабе решили вначале определить по телефону точное местоположение. Так как телефон обычный, без геолокации, то он выдал большой радиус для поисков. Дождались, когда наступят сумерки, и запустили беспилотник с инфракрасным излучением. И уже беспилотником определили мои координаты.

Меня попросили сделать три шага влево и три шага вправо. Чтобы понять, что это именно я, а не животное какое-нибудь в лесу. Тогда мне сказали: «Теперь сиди и жди, когда за тобой придут». И я ждал.

— Сколько пришлось ждать? Как вы это время провели без еды и без воды?

— Нас сбили полдесятого утра, а забрали меня где-то в час или два ночи. Может быть, на вторые-третьи сутки я бы почувствовал голод и жажду, но в тот момент ни есть, ни пить вообще не хотелось. Это не было проблемой. 

— За вами пришёл сирийский спецназ. Как прошла встреча?

— Вы знаете, тогда, в час ночи, и радоваться не было возможности, потому что везде были эти «бармалеи». Всё произошло очень быстро. Мы определились, нашли друг друга — у них несколько человек знали по паре фраз по-русски. И тут же пошли: находиться на том месте и вообще в том районе долго было нельзя.

— Как вы вернулись на базу? Вы ведь тогда ещё не знали, что Олег погиб? 

— Нет, не знал. Это мне уже по дороге сирийцы рассказали. Когда мы вышли из гор, меня встречали на машине. Там был переводчик, он хорошо говорил по-русски. И вот он мне всё рассказал. Так что я уже до возвращения на базу знал, что Олег погиб. Привезли меня к штабу, там встретили генерал и замполит. Это ночью было, все спали. Привели меня в госпиталь, там обследовали. Дали успокоительного — и я спать лёг. Потом уже, наутро, ребята пришли. Всё быстро, потому что работы было много. Повидались, парой слов перекинулись и разошлись. В тот же вечер меня отправили в Москву.

— Вы вернулись к службе?

—  Да, всё нормально, продолжаю летать. Всё в прежнем режиме.

— Как вы участвовали в работе над фильмом, который снят про вас и Олега Пешкова?

— Меня вызвали в Министерство обороны, когда только начиналась работа над фильмом, в декабре 2019 года. Там мы в первый раз встретились с режиссёром Игорем Копыловым — и до сих пор с ним на связи. Мы напрямую работали с ним, с артистами, со съёмочной группой.

В министерстве я в основном рассказывал про тот случай в Сирии. Когда начались съёмки, у меня были сомнения по поводу того, как показывают мою личную жизнь. Но режиссёр пояснил, что это отчасти вымышленная биография, собирательный образ: «Всё, что до того случая, — это не ты. А вот в самолёте — это уже ты». А что касается жизни Олега с Гелей, я так понял, что там история показана ближе к их семейной биографии.

На съёмках фильма «Небо». © Из личного архива Константина Мурахтина

— Ваше мнение об актёрах, которые играют вас и Олега, — похожи, непохожи?

— Внешне непохожи. Первоначально, когда мне показали, кто нас будет играть, я вообще не мог найти ничего общего с нами. Но когда долго с человеком общаешься, всё равно начинаешь находить что-то общее. Посмотрим, что получится в итоге.

— Крымский ландшафт, где снимали полёты, похож на ту местность, где был сбит ваш Су-24?

— С высоты 6 тыс. м всё равно не разглядишь, какой у тебя пейзаж: заросли и заросли. Полёты снимали в Крыму, в Бельбеке и в Гвардейске. А основной пейзаж — в Сирии. Они ездили туда, им на это давали добро. Сегодня там всё ещё идут боевые действия.

«Небо» для героя

Режиссёр фильма «Небо» Игорь Копылов рассказал RT, как родилась идея фильма о Герое России Олеге Пешкове, где проходили съёмки и почему изменены имена главных героев картины. 

— Кому принадлежит идея художественного осмысления столь недавнего события?

— Так бывает, что звёзды сходятся. У нас возникла идея на эту тему, и мы обратились за первичной консультацией в Министерство обороны. И там выяснилось, что министерство само в течение года искало, с кем можно сделать такое кино. Это было счастливое стечение обстоятельств.

— Почему вы решили обратиться именно к этой истории?

— В нашей компании до этого было снято несколько военных картин, например «Ржев». Мы много разговаривали о том, что идёт целый поток фильмов про Великую Отечественную войну — и это надо делать обязательно, — но у молодого поколения та война уже превращается в миф. Оно относится к этому почти как к былинности и не всегда соотносит с собой. А у нас есть героические примеры наших современников. Кроме того, про Сирию ещё ничего не делали — и нам это было интересно.

— Как шла работа над сценарием, учитывая, что подробности операции до сих пор засекречены?

— Мы неоднократно встречались с лётчиком-штурманом Константином Мурахтиным — и в Министерстве обороны, и в частном порядке. Я встречался с жёнами, с однополчанами. Я вообще за эти два года очень много встречался с лётчиками. И, в принципе, вы должны понимать, что этот фильм снят на основе реальных событий, но всё-таки это художественное произведение.

Я всех честно предупредил, что это будет собирательный образ русского лётчика-офицера. Он не будет пошагово, по годам совпадать с биографией либо Олега, либо Константина. Это больше собирательный образ тех офицеров, переживших 1990-е, которые остались верны воинскому долгу.

Хотя, конечно, основной составляющей стала история Олега и Константина. Но туда вплетены ещё и истории тех лётчиков, которые становились офицерами в 1990-х годах. Когда я имел честь зарыться в их биографии, я понял, что было бы здорово, если бы эта картина была поклоном всем офицерам — не предавшим, не сдавшимся. При этом ещё раз повторюсь: у нас были главные герои, один из которых погиб, а другой выжил. 

— Константин Мурахтин поделился с нами, что любимой песней Олега Пешкова была «Господа офицеры». Почему вы не взяли её в фильм?

— Песня замечательная. Но это настолько самостоятельное, сильное, эмоциональное произведение, что, с моей стороны, использовать его было бы нечестно. У нас есть песня, специально написанная для фильма. А в конце звучит песня Владимира Высоцкого. Всё-таки это кино про подвиг жизни, а не момента. От дня принесённой присяги до выполнения этой присяги. Кино про 1990-е и про то, как остаться человеком, как остаться мужиком, как не предать и выполнить свой долг. 

— Расскажите подробнее о локациях, где проходили съёмки фильма. 

— Первое, что мы сделали, — познакомились с родственниками и с участниками событий. Потом мы благодаря Министерству обороны побывали на месте событий и ногами прошли все точки. Мы подошли к упавшему самолёту, который до сих пор там лежит. Мы даже привезли его фрагменты в музей.

Мы поставили себе задачу: мы должны понимать эту историю досконально, буквально до метра, до минуты. Но по факту получилось так, что большинство локаций можно найти в Крыму. И вы же понимаете, что Сирия — это не место для группы из 200 человек. Это страна, где идёт война.

Однако часть эпизодов, благодаря поддержке министра обороны, мы снимали прямо на базе Хмеймим.

Во время съёмок фильма «Небо» в Сирии. © Из личного архива режиссёра Игоря Копылова

— Деталями операций, особенно всего, что касается Сирии, Министерство обороны делится неохотно. И их можно понять: терроризм — явление международное, семьям военных может угрожать опасность. Насколько вас подпустили к секретной информации?

— Мы, конечно, знали, что снимаем. И всегда с нами был офицер по защите государственной тайны, особенно когда шли съёмки на военных объектах. Мы сами достаточно быстро осознали, насколько это всё серьёзно. Всё, что возможно, мы имели возможность снять. То, что невозможно, до нас не доводили. Конечно, когда ты так тесно работаешь, то внедряешься, задаёшь вопросы. И некоторые мелкие детали мы знали. Но мы понимали, что можно, а что нельзя. 

— В фильме будет что-то, что приоткроет неизвестные подробности этой истории?

— Во-первых, мы подробно рассказали историю спасения Константина Мурахтина. Это большая часть фильма. Во-вторых, среди главных героев — офицеры ССО (Сил специальных операций), которых ещё, по-моему, ни в одном фильме не было. Плюс это первое кино про Сирию, которое частично снято в Сирии. Ребята из ССО нас консультировали, а те, кто их играл, ездили к ним на базу. Их тренировали так, чтобы они в кадре выглядели совершенно естественно. Актёры три недели провели там как призывники, стреляли из всех видов оружия. Приехали подготовленные к съёмкам. Поэтому то, как работают ССО и в каких условиях, будет показано впервые. Я очень рад, что мы нашли с Министерством обороны контакт.

— Несмотря на то, что публикация приурочена к премьере фильма, она посвящена в первую очередь Герою России Олегу Пешкову, который погиб 24 ноября. Скоро будет день его памяти. Как вы подошли к работе над образом?

— Мы внедряли в сценарий слова, диалоги, которыми делилась с нами Гелена Пешкова. Маша Миронова, которая играла Гелену, и Игорь Петренко, сыгравший Олега, мы все втроём очень боялись, что не получится сыграть искренне и честно.

На съёмках фильма «Небо». © Из личного архива Константина Мурахтина

Когда мы снимали в Липецке, Игорь Петренко всё время поглядывал на Константина Мурахтина, который сидел с нами у монитора. Игорь ловил его реакции, чтобы понять, правильно ли он делает. С Мурахтиным сверяли всё, пока он находился на площадке, — не только правильность действий за штурвалом в кабине пилота.

Олег Пешков — достойный, восхитительный пример мужества. Мужской, человеческой порядочности, верности долгу. И для меня эти два года работы над фильмом стали совершенно особенными. Потому что, когда ты погружаешься в среду офицерства, то понимаешь, на каких принципах, на чём это всё держится. Это очень простые русские мужики, без всякого пафоса и без всякой картинности стоящие на страже твоей Родины...

Анна Круглова