Коль скоро сексуальная жизнь подростков активизировалась, то снизился и возраст сексуального дебюта. У нас в этом плане не происходит ничего чрезвычайного, происходит то же самое, что и на Западе. Только там это началось раньше, и нам нужно было использовать их опыт, но мы же никогда на чужом опыте не учимся, да и на своем тоже. Когда говорят, что сексуальная революция в СССР началась с перестройкой и гласностью, хочется возразить: «Ничего подобного!» Социологические исследования однозначно показывают, что сдвиг произошел в 70-е годы. Только тогда всё происходило «под ковром», вслух говорить об этом запрещалось, потому что был моральный кодекс строителя коммунизма. Да и зачем, думали тогда, связываться с молодежью? Она у нас нормальная, в отличие от взрослых, которые говорили мертвые слова и думали, что их слушают. В 1989—1990 годах то, что было скрыто, вышло наружу. Когда же все эти процессы ускорились и стали открытыми, в обществе началась моральная паника, но никому не пришла в голову идея, что молодежи можно дать информацию, ее можно научить использовать свои знания. Но сделать это сложно. Легче говорить о нравственности, о половом воздержании. Это американская стратегия, которая полностью обанкротилась. Буша очень критикуют за нее, не меньше, чем за войну в Ираке.

— Каждая революция заканчивается террором. В Америке сексуальная революция привела к пуританству и политкорректности. Чем она может закончиться в России?
— Революция всегда заходит дальше, чем разумно, и потому заканчивается откатом, но вовсе не каждая революция заканчивается террором. Тем более что сексуальная революция — не политическая. Пик сексуальной революции на Западе совпал со студенческой революцией. Это было похоже на то, что было в Советской России в 20-е годы, когда были лозунги «Долой ложный стыд!» и «Секс так же просто, как выпить стакан воды». Когда в 70-е годы сексуальная революция на Западе закончилась, общество стало более консервативным и умеренным, но к нормам середины ХХ века оно не вернулось. Часто говорят, что молодежь стала безнравственной. Неверно. В сегодняшней молодежной культуре существует сексуальная мораль. С ростом сексуальной свободы первым делом возникает принцип безопасного секса. Это эгоистический, а не нравственный принцип, но он содержит в себе, даже если вы об этом не думаете, заботу и о партнере. Это касается и ВИЧ, и беременности.

Когда наши ребята стали ездить за границу, то одним из удивлений, которое оно привезли с собой из Европы и Америки, было то, что там с девушками можно говорить обо всем, но чтобы девушка пошла с тобой спать после первой встречи — весьма сомнительно, она еще подумает. Принцип ответственности предполагает взаимные обязательства. Мы всегда говорили: «Наши девушки такие нравственные и воспитанные, они — Наташи Ростовы», а на самом деле всё было иначе.

Теперь, с одной стороны, сфера нравственного контроля сузилась. Раньше технику брака регулировали церковные догмы, некоторые из них даже стали юридическими. По православным канонам позиция «женщина сверху» считалась таким же грехом, как содомия. Секс разрешался только в законном браке и только для детопроизводства. Все сексуальные позиции, при которых заведомо не могли зарождаться дети, считались греховными и «противоестественными». Это доказывается исповедальными книгами, на исповеди священник спрашивал у женщин: «Куда тебе муж совал — в рот или куда еще?» Если такие вопросы задавали, значит это была реальная проблема.

Потом, когда церковная власть ослабела, эти запреты отмерли. Зато стал очень важен принцип добровольности, который стал не только моральным, но даже прописан в Уголовном кодексе, в нем есть наказания не только за изнасилование, но и за сексуальное домогательство. Появление такой статьи в кодексе — это победа женщин.

— Тогда в чем проблема? Победили женщины, ну и слава богу…
— У нас до сих пор действует старое правило Вороньей слободки: «Как захочем, так и сделаем». Мы скажем молодежи: «Не смейте заниматься сексом до вступления в брак!», и они послушаются. Где вы такое видели? А бывает и хуже. В Москве одно время повсюду висели рекламные щиты «Безопасного секса не бывает». Это же настоящая подрывная деятельность! В Париже за такие щиты мэра убрали бы через неделю. Абсолютно безопасного на свете ничего нет. Что значит «безопасного секса не бывает»? С таким же успехом можно сказать, что не бывает и безопасного уличного движения. Однако у нас проводят не только месячники безопасного движения, но и учат детей этим правилам. Так и здесь. Если говорите, что не бывает безопасного секса, то скажите еще, что презерватив ничего не решает. И говорят, вплоть до школьных учебников!

— Поэт-романтик Шиллер говорил: «Любовь и голод правят миром». Сегодня между любовью и сексом можно уверенно ставить знак равенства. Даже в политике стало больше сексуальных скандалов. Можно ли сказать, что не только голод, но и секс правит миром?
— Нет, дело сложнее. В отличие от грубого физиологического секса, сексуальность предполагает культуру.

Цивилизованный человек более избирателен, это касается не только физиологии, но и эмоциональной совместимости. Сексуальная культура развивается. Брак по любви появился в Европе лишь в Новое время, раньше действовал принцип «стерпится —

 
появился в Европе лишь в Новое время, раньше действовал принцип «стерпится — слюбится». Причем предполагалось, что брак предшествует сексуальной близости. В наше время, когда на свадьбе кричат «Горько!», никто не думает, что жених с невестой целуются впервые. Сегодня нормой стало — сначала секс, а брак закрепляет отношения. Это очень многое меняет. Во Франции секс всегда предшествовал браку, но большей частью, особенно у женщин, это был секс с будущим супругом. Сегодня первая связь, как правило, бывает не с будущим мужем. Произошло отделение сексуальности не только от репродукции, но и от любви. Но хотя никто не станет спорить, что секс с любовью лучше.

— Изменение этих норм характерно только для нашей страны?
— Это мировая тенденция. Посмотрите мою книгу «Сексуальная культура в России. Клубничка на березке». Если говорить всерьез, нравы русской деревни всегда были довольно-таки вольными. Самые тяжелые нравы — сплетни, пересуды — были в маленьких городках, в мещанской среде. А крестьянский натурализм ханжества не терпит. Конечно, в деревне были разные люди, но бабушки и дедушки, рассказывающие о строгих нравах своей молодости, часто идеализируют прошлое.

У нас происходит то же, что и в остальном мире. Разница заключается в том, что западный мир учится на реальных проблемах реальных людей. Современных людей невозможно заставить делать всё так, как написано в древних книгах. Да и то, что там написано, надо воспринимать со смыслом.

Ни в Библии, ни в Коране нет заповеди о том, что нельзя заниматься людоедством. Это правило утвердилось задолго до того, как были написаны эти книга. А если запрет настойчиво повторяется, значит его часто нарушали. Демократическая культура исходит из реальных людей и апеллирует к ним. Авторитарная культура апеллирует к запретам, не вникая в их содержание.

— Намекаете?
— Не намекаю, а прямо говорю.

— Церковь всё активнее вмешивается в жизнь нашего общества, в том числе и в общеобразовательный процесс. Насколько ее влияние мешает сексуальному воспитанию молодежи?
— Последствия клерикализации образования и политической жизни отрицательны по всем пунктам. Тем более что она противоречит конституции, согласно которой церковь отделена от государства, а школа отделена от церкви. Церковь может создавать воскресные школы, вот там она может учить детей, но не за счет налогоплательщиков. Идея, что нравственность невозможна без религии, — ложная идея, это стало ясно не сегодня, а еще в XVII веке. И оспаривать теорию Дарвина тоже нужно не в школе.

Что же касается сексуального образования, то церковь им заниматься просто по определению не может. Говорить школьникам о нравственных и семейных ценностях можно и нужно, но это не заменяет специальных знаний. Если церковь считает, что безопасный секс — дорога к разврату, то пользоваться презервативами батюшка вас определенно не научит. А для профилактики ВИЧ нужны именно они. И отечественное телевидение нужно критиковать не только за обилие сцен насилия и примитивной эротики, но и за полное отсутствие каких бы то ни было элементов сексуального просвещения.

Российская идеологическая ситуация выглядит трагикомической: хотя наша государственная пропаганда является воинствующе антиамериканской, по всем вопросам, связанным с сексуальной культурой, Россия рабски следует в фарватере обанкротившейся идеологии и политики Джорджа Буша (полное сексуальное воздержание до брака, ненадежность презервативов и т.п.), которую в Европе, да и в самих США, критикуют не менее жестко, чем его внешнюю политику. И последствия этой зависимости для России будут еще более тяжелыми, чем для США, где школы не полностью зависят от государства, есть независимые научные исследования, СМИ и т.д.

— Недавно вышла ваша книга «Мужчина в меняющемся мире». К какому же выводу вы пришли: что с нами происходит?
— Если раньше мужчина был хозяин-барин, то сейчас вступает в силу женское равноправие. Существует тенденция во всем мире — женщины захватывают одну мужскую позицию за другой. Они успешно конкурируют с мужчинами и в профессиональной сфере, и в политике, опережают их по уровню образования. Конечно, говорить, что мужская гегемония закончилась, преждевременно, но многие условия изменились. Если раньше мужчины и женщины могли соперничать друг с другом на индивидуальном уровне, прежде всего в семье, то на макросоциальном уровне была совсем другая ситуация: мужчина соревновался с другими мужчинами, в том числе и из-за женщин, а женщины соперничали друг с другом из-за мужчин. Сегодня ситуация изменилась, и мужчины должны это учитывать.

— То есть говорить о деградации мужчин рано?
— Никакой деградации нет. Просто раньше штаны автоматически давали тебе определенное преимущество, а сегодня нужно конкурировать, причем возникают новые, более сложные требования. Если женщина окажется лучше тебя в профессиональном плане, то на работу возьмут ее, а не тебя. У многих это вызывает панику, но это абсолютно нормальное явление, оно открывает дорогу индивидуальным различиям и в выборе занятий, и в стилях жизни. При этом возникает и много нерешенных проблем. Что делать с феминизацией школьного образования? Как сочетать высокую профессиональную и трудовую загруженность мужчин с повышением требований к ним как отцам? Как научить мужчин больше заботиться о своем здоровье, чтобы уменьшить мужскую сверхсмертность, которая в России стала поистине катастрофической?

Все эти процессы являются мировыми, глобальными. Россия — только часть мира, причем мы постоянно преувеличиваем свою самобытность и потому платим двойную, а то и тройную цену за все издержки прогресса. А движемся всё равно в том же направлении.