Мария скрывала свою беременность до последнего. Живот утягивала, на работе носила широкий блузон, в больших карманах которого постоянно держала руки, чтобы не так заметна была округлость фигуры. «Маскироваться» удавалось довольно долго. А около восьми месяцев, когда тайное уже становилось явным, она взяла на работе очередной отпуск. Декретный отпуск Мария не оформляла и потому не получила полагающихся по закону денег. А они, конечно, не оказались бы лишними. И даже не встала на учёт по беременности у местной акушерки. Роды начались прямо в машине по дороге в ближайший роддом.

Кто-то, наверное, подумал, что речь идёт о плоде мимолетной связи, о юной девушке, решившейся родить и воспитать ребёнка без мужа. Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что у Марии есть муж и дети. Родившаяся этим летом девочка стала её четвёртым ребёнком. Почему же беременность, словно свидетельство о позоре, пряталась Марией от всех окружающих? Нет, не была она горькой пьяницей и никто не лишал её материнских прав. Известие о том, что Мария ждёт четвёртого ребёнка, в последние несколько недель быстро разнеслось по посёлку. Местные кумушки на каждом углу судачили об ожидающемся пополнении. И «общественное мнение» тут же вынесло Марии приговор: сумасшедшая, самой есть нечего, а она ещё нищету плодит… При этом во внимание не принималось, что у семьи есть огород, корова и другая живность, а на земле при наличии скотины всегда можно прикормиться, только не ленись…

Вот этого «приговора», всеобщего осуждения, которое в современной деревне не бывает молчаливым, и боялась Мария. Насколько же извращенно должно быть сознание людей, чтобы убийство младенца во чреве считалось обычным, естественным явлением, а рождение ребёнка, не первого и не второго в своей семье, - из ряда вон выходящим событием, заслуживающим сурового осуждения…

Одна многодетная мама рассказывала мне, как во время вынашивания детей ей приходилось встречать крайне негативное, да просто хамское отношение к себе. Косые взгляды и ехидные пересуды соседок – это ещё что. В общественном транспорте случалось, так и норовили намеренно толкнуть, а то и ударить локтем в живот. При чём чаще всего – пожилые женщины, вероятно, вырастившие собственных детей.

Я сознательно изменила имя женщины и не называю посёлка, в котором она живёт. К тому же подобная истории могла бы произойти где угодно. Мораль «нового времени» царит уже повсюду. В поселковой школе, кстати, в числе первых в Самарской области ввели уроки полового просвещения. Конечно, не без инициативы с места.

И всё-таки женщина, «…когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин. 16, 21). И верится, что радость материнства уже затмила у Марии пережитое чувство тревоги.                                                                         

                                                                                              Татьяна Трубина