С лицом измученным и серым,
на белой смятой простыне,
как жертва бешеной холеры,
лежит коленками к стене.
Читать далее...

Я в Риге был, в командировке.
В толпе на мокрой остановке
Стояла женщина одна
Ничем особым не видна.
Таким не смотрят в след мужчины,
Но в этот раз была причина;
Был рядом с ней, ни дать, ни взять.
Прекрасный принц - краса и стать.
От толкотни, своей рукой
Он ограждал ее покой.
За милой ревностно следя,
Прикрыл фуражкой от дождя.
Меж женщин шепоток прошел:
,,Ну надо ж! Что он в ней нашел?!"
А ей, казалось нету дела,
Что на нее толпа глядела
В трамвай он подал руку ей.
Но, оглянувшись из дверей.
Как Жанна Д-Арк с костра людского
Она свое сказала слово:
,,Когда делил БОГ красоту,
Я не смогла принять участье.
Проснулась я в минуту ту,
Когда делить он начал СЧАСТЬЕ!
Ушел трамвай, мы вслед глядели,
В ушах слова ее звенели.
,,Проснитесь, женщины !
К себе Не относитесь слишком строго.
Ведь счастье спит в любой судьбе.
Еще любви и счастья много
Пока не разделенных БОГОМ.

* * *

Ни ответа, ни привета.
Только смена тьмы и света —
Мельтешение одно.
То зима глядит, то лето
В равнодушное окно,
То дождя струя косая.
И, в полете зависая,
Мчатся листья под откос,
И висит, не исчезая,
Вечный в воздухе вопрос.

* * *

Где веселье, где кручина,
Где итог, а где причина? —
Все сплелось в один клубок.
Жизнь безмерна, как пучина,
И наивна, как лубок.
Где конец и где начало?…
Нас, должно быть, укачало
От столь долгого житья,
Куража осталось мало,
Много жалоб и нытья.
Новый день темней и глуше,
Лист, что все бурей и суше,
Сам ложится под пяту,
И тоскуют наши души,
Погружаясь в темноту.

* * *

А дальше будет день, а дальше,
А дальше снова ночь тишайше
Наступит, и затихнет дом,
А дальше утро, а потом
Опять кружить ночами, днями
Под фонарями и лучами,
А дальше день и ночь, и день …
Живите долго, коль не лень.

* * *

И чтоб не страшно и не больно —
Покойно, радостно, привольно,
Покойно, радостно, приво…
Уже все сказано. Довольно.
Наш самый главный — он того.
Как поглядишь, так ужаснешься:
Все боль, к чему ни прикоснешься.
Все жуть, куда ни поглядишь,
И только ждешь, когда проснешься
И обнаружишь гладь да тишь.
Чего, однако, захотела —
Покоя для души и тела.
Откуда взяться им, скажи,
В краю, где мукам нет предела,
А остальное — миражи?

* * *

Живу, тихонько напевая
И вечно недоумевая
Зачем живу, зачем пою,
Кто песню слушает мою,
И что за дикая привычка
Все петь да петь, ведь я не птичка,
Все петь да петь до хрипоты
И до икоты. Пой и Ты —
Ведь я Твое подобье, Отче…
А может, эти дни и ночи,
Прохожий, улица и я
Есть песня скорбная Твоя?

* * *

Мир сколочен на фу-фу.
Не успел прочесть строфу,
Досмотреть простую сценку,
Как, глядишь, пробили стенку,
Разломали потолок,
И уютный уголок,
Закуток для твари хрупкой
Стал кровавой мясорубкой.
Убежать куда-нибудь,
Но какой ни сыщешь путь,
Приведет он на планету,
Где и вовсе жизни нету.

* * *

А жизнь идет — за кругом круг —
Идет, и все ей сходит с рук.
Сквозь вереницу черных дней
Идет, и горя мало ей.
Воспрянув от любой беды,
Сухой выходит из воды.
И шепчешь, в рюмке боль глуша:
«Жизнь в самом деле хороша».

* * *

Еще одна попытка жить,
Еще одна попытка.
Звучит красиво — жизни нить,
А тронь — гнилая нитка,
Которой дыр не залатать,
Прорехи не заштопать.
Но надо жить и хлопотать,
И по дорогам топать,
И верить, будто негасим
Очаг родного крова,
И нить, на коей мы висим,
Надежна и сурова.

* * *

Под небесами так страшно слоняться,
Надо хоть как-то от них заслоняться —
От безразмерных, бездонных, пустых,
В млечных разводах и тучах густых.
Чтоб не болеть одиночеством острым
Надо прикрыться хоть чем-нибудь пестрым,
Плотным, тугим, ощутимым на вес,
Но ярко залитым светом небес.

* * *

Что, Господи, делать и кто виноват?
Ты видишь, земля превращается в ад.
Как петь этой жизни «Осанна, осанна»,
Когда так безжалостен Domini Anno
Безжалостен, темен, коварен и дик?
И так необуздан Твой будущий миг,
Что кажется будто бы мир наш безбожен.
Но только поверю, что он безнадежен,
Как тихие спустятся с неба лучи,
Неся мне от рая земного ключи.

* * *

На поверхности воды —
Сплошь осенние следы,
По окраске — золотые,
А по форме — запятые.
Каждый следующий след
Утверждает: точки нет,
Непременно жди продленья —
Озаренья или тленья.
Лист роняют дуб и клен…
Как-то будет путь продлен…
И шуршит, с ветвей слетая,
Золотая запятая.

* * *

Все в тайном сговоре вокруг,
Несметные плетутся нити,
Связующие тьму событий —
Незримый трудится паук.
Все втянуты в один комплот,
В какой-то заговор тотальный,
Чей засекречен план детальный
И тайных связей темен плод.

Творя привычные дела,
Мы все — мазки одной картины
И нити тайной паутины,
Что все на свете оплела.

* * *

Я опять брожу часами
Под пустыми небесами
И гляжу на небеса —
Уж такая полоса,
Уж такая нынче осень…
Слева — туча, справа — просинь,
И, протертое до дыр,
Слово снова правит пир,
И ярится и хлопочет,
Донести до мира хочет
И до неба донести
Что-то важное. Прости,
Ты прости нас, Святый Боже,
Что всегда одно и то же:
Страх и трепет, жар и дрожь…
Все равно Ты все сотрешь —
Тронет лист Твоя десница,
И опять пуста страница.