глава первая Раб лампы
Наталья Важенкова
(сказка для солнечной Гаянэ)

Я собралась уволиться с работы!
Мне стало не комфортно работать с подругой. Столько сокровенного, столько дорогого и интимного было доверено друг другу и все закончилось как-то вдруг и безвозвратно…

Да и сама работа вдруг опротивела мне до крайности!

Я не знала, что делать…

Приходила домой, ложилась без ужина в кровать и «перебаливала» своей проблемой.
Наступали грустные выходные, и еле-еле ползая по дому, вытирала пыль, пылесосила, стирала, что-то ела, не ощущая вкуса и запаха, и опять ложилась.

Максюша обеспокоенно заглядывал в глаза, грел тапки, терся усатой мордой и как хвост, толокся за мной шаг в шаг по квартире.

На работе наступила пора отпусков, а я сидела в Москве и не знала, что делать – идти в отпуск, увольняться?

В очередной раз, вытирая пыль на книжных полках, я взяла в руки старую восточную лампу, которую я, все-таки, перекупила тогда у теток на барахолке.

«Жаль, что ты не волшебная! Тру-тру тебя, а что толку? И открыть крышечку никак не могу…» - приговаривала я вслух, дергая за крышку.
Потом я сходила за пластиковой коктейльной трубочкой и через носик лампы попыталась прочистить ее внутри. Трубочка вернулась из носика лампы совершенно чистой и я, вздохнув, поставила лампу на место.

День, летний, жаркий и тягучий, как растаявшая карамелька, закончился горячими тапками и совершенно, невозможно-горячим Максимкой под боком… Уф!

Какое блаженство, что квартира остывала за ночь и под утро, наконец-то хотелось натянуть на себя простынку и подремать, наслаждаясь прохладой и покоем!

«Доброго дня тебе, луноликая Госпожа, моя! Свет очей моих! Прекрасная из прекраснейших хозяек моих!» - вдруг отчетливо услышала я мужской голос.

«МАМА!» - чуть не заорала я, натягивая простыню до подбородка. Голоса у меня не было! Так бывает во сне – ты кричишь, а голоса НЕТ!

Максимка вскочил и, выгнув спину, смотрел прямо перед собой и орал страшным голосом, пугая неизвестно кого!

Схватив кота в охапку, перепуганная до смерти, я сидела на постели завернутая в простыню и таращилась в никуда! В комнате не было НИКОГО!

Свесившись, я заглянула под кровать – НИКОГО!

С раздувшимся как шарик, котом, мы вышли на балкон – НИКОГО! И под балконом - НИКОГО! Мы с котом переглянулись и посмотрели куда-то вверх – легкие облачка позолотило встающее солнышко и только то!

Тихо, крадучись, босиком, я обошла всю квартиру, заглядывая во все щели и углы и даже за шторы – НИКОГО!

В квартире не было НИКОГО!!! И можно было бы думать, что я сошла с ума, если бы не поведение моего кота… Ведь не мог же кот тоже вместе со мной сойти с ума! Ведь на кого-то он смотрел! И даже шипел и плевался! Вот только на кого?!

Проверив все замки и заперев балкон, и даже еще раз заглянув под кровать, а для надежности запулив туда двумя тапками по очереди, мы легли с котом, прижавшись друг к другу.

Максимка, прикрывая мне тылы, лежал мордой к балкону, а я, прикрывая его собой, лежала лицом к двери в комнату. Враг не пройдет незамеченным! На всякий случай рядом с подушкой, я положила баллончик с лаком! Вот пусть только кто сунется, уж я его так «залачу»!

Я лежала, тараща глаза на дверь, и строила кровожадные планы, что и как я совершу с тем, кто посмеет проникнуть в мой дом!

«Вах, вах, вах, какая смелая и воинственная, моя Госпожа!» - услышала я тихий шепот. Меня накрыло мягкой теплой волной…

«Прошу тебя, свет очей моих, трепетными опахалами ресниц своих, дай мне знать, что ты не будешь шуметь, а разрешишь мне слово молвить, о, Госпожа моя!» - услышала я и судорожно моргнула… взмахнув этими… как их… опахалами!

«Прости меня, о, Луноликая Пэри, что не являлся на зов твой! Но, шайтан этот твой черный, бережет Госпожу свою, как тысячи Дэвов! Не подпускает он меня к Госпоже моей, хоть что хочешь, делай! Вот и решил я, став невидимым, побеспокоить тебя, нарушив сон твой легкий, о, Прекрасная из прекраснейших!»

Просемафорив опять … своими опахалами, я шепотом спросила: «Блин! А ты кто?!»

Обиженный мужской голос шепотом произнес:
«Не Блин… Блин! Что за имя такое?! Джинн, я! Джинн!»

«Так! Круто! Я все поняла… Мне точно надо в отпуск! Какая тут новая работа? Больничный лист, консультация у хорошего, и во избежание неприятностей, лучше знакомого психиатра и лекарства! Да, и побольше!» – мелькнуло в голове.

Деликатное, тихое покашливание мне на ушко, заставило меня вздрогнуть.

«Мне встать-то можно? Или как?..» - прошептала я.

«Конечно, достойнейшая из достойнейших!» - прошелестело рядом.

Так… а вставать-то как? Этот… невидимый… Интересно, как давно он болтается тут рядом? Я хожу, в чем мать родила, а он тут…

«Эй, Джинн! А халат подать можешь?»

«Могу, но я отвернулся! От красоты такой и ослепнуть можно!» - смущенно прошептали рядом.

«Ага! Отвернулся… Кто б тебе поверил?!» - прошипела я.

«Джины не умеют врать, О, прекрасная из прекраснейших!»

«Слушай, давай без этих твоих… зигли-зюгли! Говори нормально!»

«Что такое «зигли-зюгли»?! Я и так говорю нормально! Я больше никак не умею!»

«Так учись! Должно получиться! Кофе хочешь?»

«О, Добрейшая из добрейших! О, златокудрая…»

«Опять?!» - грозно прервала его я, затягивая поясок халата.

«Хочу…» - прошелестело уныло.

«Ну, вот так-то лучше! Пошли на кухню…»

Максимка, приподняв голову, проводил меня взглядом.

«Спи, спи, котенок! Все хорошо…» - улыбнулась я своему бодигарду.

Сварив кофе и разлив его чашкам, я присела к столу.

«Ты есть будешь? Джины едят или только нюхают?»

«Как изволит, жемчужина души моей…»

«Жемчужина изволит, что бы ты поел и не морочил мне голову! Ничего нет хуже, голодного мужика в доме!» - бормотала я, вытаскивая все подряд из холодильника. Неизвестно ведь что едят эти… джинны.

Джинны ели все! На хлебе брезгливо приподнялась колбаса, упала обратно и вдруг исчезала, не оставив следа. Так же повели себя и хлеб с сыром. От кофе осталась только кофейная гуща на дне чашки!

«Так… Ты сыт, дитя Востока?» - спросила я, сделав последний глоток кофе.

«Да! Благодарю тебя, приятнейшая из приятнейших, заботливая из заботливейших, добрейшая из добрейших! Чем могу услужить тебе, Госпожа моя?»

«Ну-у! Затянул…Тебя хоть не корми!.. Стоп! Что ты сказал? Что, что там было про « услужить»?!» - заинтересовалась я. – «С этого места поподробнее, свет очей моих? Тьфу, ты, и меня повело туда же!!!»

«Джинн служит тому, у кого лампа, златокудрая моя Госпожа! Ты же сама стенала, заламывая руки…»

«Я стенала?! Заламывая руки?! Да когда это???» - я задохнулась от возмущения. - «Пару раз вздохнула, что лампа не волшебная, да и все! А то, что протирала твою лампу, так на ней пыль! Столетняя!!! И вообще… Там у тебя… даже крышка не открывается! Тоже мне! Джинн…»

«Ах, не открывается!!! А кто этого черного шайтана завел??? Это все он, кинжалами когтей своих железных, меня выковырять пытался!!! Это все он, желтыми, желчными огнями глаз своих, пугал меня!!!» - сорвался с шепота на крик Джинн.

«А кто глаз мне вчера выколоть пытался???» - со слезой продолжал надрываться он.

«Я… Правда, в глаз попала? Ну, иди, посмотрю… Я же не нарочно…» - мне было стыдно. Сидел себе человек тихо в лампе, никого не трогал, а мы… Как звери какие-то…

«Слушай, не сердись, а?! Мы больше так не будем! Прости, а что там, на счет услужить?» - не терпелось мне.

«Ну, что?! Что?! Все как положено! Слушаю и повинуюсь! Что еще?!» - потихоньку успокаивался Джинн.

«Знаешь, я ведь много и не попрошу… У меня только три желания, как в сказке о золотой рыбке… Мне бы работу сменить – это раз! Замуж выйти – это два! И сына родить! Вот и все мои желания… Больше ни о чем не попрошу! А потом… Вот хочешь, если все сбудется – отпущу тебя?!»

«Все так говорят… А потом… Потом забывают…» - тихо и грустно прошелестел голос.

«Ты что? Не веришь мне?!» - возмутилась я.

«Как смею я, недостойный раб, сомневаться в словах Мудрейшей Госпожи моей?» - отрапортовал по-военному Джинн.

«Вот то-то же! «Все говорят, говорят»… Я тебе не все! Слушай сюда, Джинуля! Начнем с работы! Работа – это хлеб!» - перешла я на деловой тон.

«Вай! Какая работа для такой красивой женщины? Твоя работа – детишек рожать, изюм-лукум кушать, отдыхать у журчащего фонтана на мягких подушечках!!!» - взвыл, пораженный в самое сердце, раб лампы.

«Ага! Знаю я ваш восточный менталитет – через год я буду весить сто килограмм, иметь два подбородка и не видеть мысок туфель из-за выросшего живота, а грудь будет плавно переходить в этот колышущийся живот! Да и со скуки можно подохнуть! Нет, Солнце мое, ищем работу!»

И тут на кухню выплыл Максимка…

«Ма-ам! Я кушать хочу!» - заявил мой бодигард, взлетев орлом на тумбочку.

Какой-то ветерок скользнул по моим волосам, и поняла, что Джинуля с кухни испарился.

продолжение http://proza.ru/2013/08/28/192