Дождевые струи временами застилали стекло, что ничего не было видно. А там, за ними, было море. Серое, с бешенными барашками волн. И неприветливое небо, хотя мне нравилось. Сейчас многое напоминало Утёс. Знаешь, когда-нибудь я всё же найду способ увести тебя туда.
Дождевая струйка сползала на подоконник через трещину в стекле. Немного грустно. Просто меня всё больше и больше тянет Домой. Наверное, пришло какое-то особенное время. А я не хочу.
Дверь распахивается. Ты, сильно вымокшая, замёрзшая. Схватываю с кровати покрывало, накидываю на тебя, обнимаю. Что-то вдруг странно кольнуло в сердце. Не физическая боль, что-то много глубже. Чуть отстраняюсь. А ты тряхнула головой, брызги с твоих волос летят в лицо, и непонятное ощущение пропадает. Я смеюсь, начинаю рассказывать историю про какого-то мокрохвостого зверька. Не знаю, откуда взял, кажется, по ходу рождалось. А ты притворно обиделась. Я замолчал, но прижал тебя к себе крепче. Только словно обжёгся. Убрал руки, отвернулся, вздохнул. Что я сделал не так?..

Погулять... Вчера бы я мысленно - а может и вслух - высказался об этом крайне неодобрительно, но с того времени кое-что изменилось.
- А давайте! - почти беспечно отзываюсь я, стрательно не думая, что я ещё не вполне очухался, и что в сумке лежит недоработанная статья.
Всё же есть смысл проветриться.
- Я только пиджак накину.
... Мы вышли из дома. Вперёд - совсем скоро ворота. Тропинка вправо уходит вглубь парка, не очень хочется идти туда на ночь глядя.
- Туда, - махнул рукой налево.
Там дорога идёт параллельно ограде, а потом спускается в низину, где течёт ручей.
- Этот дом был построен в прошлом веке. Им владели дальние родственники мамы. Дворянская кровь. Здесь тогда были совсем глухие места. И - как обычно - придумано много жутиков. Ерунда, но когда-то я в это верил. На самом деле ничего необычного. Изначально дом был больше... - я указал на большую цветочную клумбу по левую руку от тропинки, - Здесь был ещё один флигель. Он сгорел незадолго до того, как мы сюда переехали...

***

В старом парке должно быть очень красиво весной и летом, когда все расцветает. Но и сейчас тут хорошо, на тенистых аллеях тихо и спокойно. Похоже, в последние годы за растительностью следили не так уж строго и разросшиеся кроны приобрели несколько дикий вид, но так даже симпатичнее. Вот сюда стоит потом вернуться, собрать оставшиеся на кусте ягоды. Я внимательно слушаю историю усадьбы. Владу бы экскурсоводом работать, интересно рассказывает. Чувствуется, что этот дом он любит.
Ночи становятся все холоднее, и я немного ежусь от холода. А, ерунда, заболеть мне все равно не грозит.
Мы неторопливо идем по тропинке. Где-то вдалеке слышен звук мотора, должно быть это профессор возвращается.
- Здесь действительно можно поверить в старые сказки, только вот зачем же сразу жутики. Скорее стоит ожидать появления какого-нибудь единорога из-за деревеьев,- тихонько смеюсь.

***

- Единороги? - я рассмеялся, - Ну не знаю, чаще тут нежить всякую селили. И ещё драконов - это уж совсем для Кракова обыденно. Вообще если собрать все легенды воедино, то для людей в городе и вовсе не должно было остаться места.
Я остановился, глубоко вдохнул. Свежий воздух чаще всего совершает чудеса со здоровьем.
Шум мотора. Вряд ли кто-то ещё, кроме отца. Вглядываюсь в мельтешение за деревьями.
- Пойдёмте к воротам.
Продолжаю рассказ.
- По документам в парке был небольшой зверинец при первом хозяине. Но потом никто из родни не поддержал его интереса. Решили, что чем содержать ораву злобных тварей, лучше дорогу выстроить. В принципе спасибо им за это. Хотя зверинец - это было бы забавно. Но лучше просто пусть кто-то на свободе живёт. Тут птиц много, насекомых. Я этим не увлекаюсь, но волей-неволей замечаю.
Отец выглядит спокойным, только уставшим. Кажется, ему про меня не сообщили. К лучшему.
- Вечер добрый!
Он удивлён, увидев меня вместе с Радой.

***

- Добрый вечер. Влад согласился показать мне парк и рассказать немного о доме, заодно вот и Вас встретили.
Профессор, кажется, немного удивлен, ну да, до этого мы не проявляли заметного интереса друг к другу. Хм, а Влад похоже не хочет, чтобы отец узнал о сегодняшнем проишествии, делает вид, что ничего не случилось. Что ж, ему виднее, не буду вмешиваться.
Пока мы идем к дому, отец и сын говорят о чем-то, я не вслушиваюсь. Сейчас гораздо притягательнее звучат шорохи и шелест ночного парка. Позже, под благовидным предлогом я выберусь из дома, надо ведь проверить территорию на всякий случай. И поесть... Запасы в комнате стоит все-таки приберечь на потом.
- До ужина мне надо еще закончить кое-какую работу, надеюсь, вы извините меня.
Захожу на минуту в свою комнату, взять пару амулетов и выскальзываю наружу. Секунда, и почва чуть пружинит под лапами... Быстро обежать поместье и можно отправляться на поиски пищи. Вот сбоку потянуло дразнящим запахом... Значит туда.

Кажется, только ночью замечаешь, насколько велик город. Сегодня местами он тонет в тумане, пробиваясь неясными огнями; но где-то светится как догорающий костёр. Красиво, но отчего-то становится грустно.
Мелькают районы, в которых никогда не был, но нет желания знать, где это. Просто дорога.
Собственное лицо в отражении бокового зеркала. Как призрак. В неровном свете. Маска спокойствия и - временами - усталости.
Хочется попросить шофёра остановиться и пойти самому, пешком. Только километраж, что и до утра не дойти. Удерживает от безумства.
Холодно. Грустно...

Слышу. Я всегда слышу море. Даже когда очень далеко от него.
Я ведь снова научился Чувствовать. Прошло очень много лет, я точно и не скажу, сколько, но у меня всё же получилось. Только вот радости это больше не приносило.
Только море хоть как-то вытесняло горечь одиночества. Таким как я всегда нужен кто-то рядом. А мы так неожиданно, странно потерялись.
Я много раз потом возвращался на тот берег, но тебя найти не мог. Не знаю, почему. Но всё равно приводил сюда свой корабль. Это стало почти традицией.
Сначала я находил хоть какое-то успокоение, когда появлялся на берегу, но уже много лет просто маячит корабль на горизонте - наверняка про это уже сложили какую-нибудь романтичную легенду.
Впрочем, у меня и своих хватает. Я многое хотел тебе рассказать. Помнишь?
Где ты?..

Мир, откуда я пришёл, всё равно Звал. Война, и нет права стоять в стороне. В тот день я вернулся довольно тяжело раненным. То, что ты видела, - пустяк.
Меня настигли уже на Переходе, когда Метаморфоза подходила к концу. Всё верно про взгляд. Только ничем он не опасней любого из ваших. Знаю, тебе пока непонятны многие мои слова. Я расскажу тебе позже. Приду в сон, или когда-нибудь ты перестанешь меня шарахаться. Иногда мне даже больно от того, что меня боятся. Да, я хотел времени для себя, но быть одиночкой всё равно не мог. Только слишком хорошо знал, чем заканчиваются порой попытки близкого общения с тем, кто считает тебя чужаком. Поэтому просто ждал, пока кто-нибудь - лучше ты - не преодолеешь страх, внушённый обществом. Между нами странная Нить. Я тебя чувствую, мне не хватает тебя рядом. С тобой так бывает?
В тот день я вышел, чтобы побыть у воды - там мне легче, но не дошёл, потерял сознание на границе травы и песка. Очнулся я уже по глубокой темноте, с трудом перебрался в дом. А вот заснуть не получалось, поэтому я смотрел на тебя. Прости за эту вольность. Знаю, снился тебе той ночью. Не случайность.
Раны затягивались. Следующие несколько дней я много времени проводил на берегу. А ты приходила посмотреть, как я перебираю камни и ракушки. Успокаивался. Признайся, ты ведь тоже в поисках душевной тишины приходишь к воде.

Есть такая игрушка - калейдоскоп. В ней цветные стёклышки перемещаются и создают новые фигуры. У меня была такая, лежит где-то в шкафу среди детских вещей. Я почти забыл о ней, а вот сон сегодня похож именно на эту игрушку. Только не острые углы, а плавные переливы. Красиво, но почему-то страшно.
Вздрагиваю, просыпаюсь, гляжу на часы. Начало шестого - скоро должен прийти отец, если уже не прибежал, взбудораженный моим здоровьем.
Взгляд скользит по комнате. Так. Это как же? Как я оказался в кровати? Кто принёс еду? А вот последнее вообще кстати, в желудке урчит.
Сметя всё до последней крошки, я всё же поднимаюсь. Состояние уже нормальное, но пока за доработку статьи приниматься не буду.
Выхожу в коридор, зову отца. Тишина.
Тогда... тогда мне следует поблагодарить Раду. Возвращаюсь за сумкой, иду к гостевой комнате. Я никогда не интересовался, где можно найти коллегу отца, но дом не настолько велик, чтобы были варианты.
Стучусь.
- Рада? Можно войти?

***

Позаботившись о Владе, я вернулась в свою комнату. Решила почитаить и сама не заметила как уснула. Не знаю почему мне опять приснился этот сон. Прошло столько времени, пора бы и забыть, но...
Хлесткий удар. Привкус собственной крови на губах. Боли практически нет, только ошеломление, растерянность, недоумение - как такое могло случиться? И уходящая фигура. Я хочу броситься за ней, но не могу ни двинуться, ни даже закричать.
Разбудил меня стук в дверь и голос Влада. Быстро вытираю слезы и стараюсь, чтобы голос звучал как ни в чем не бывало.
- Да, конечно, входи. Я тут немного задремала.

***

Немного неловко. Странное ощущение для родного дома, но гостевая комната всегда была несколько другим миром. По крайней мере, для меня. Наверное, потому что сравнительно редко этот дом принимал гостей.
Сегодня здесь чуть пахнет травами. Мне нравится.
Внимательный взгляд на Раду. Действительно спала или... Впрочем, не моё дело.
- Допустим, как я перебрался из кресла на кровать, я мог забыть. Но я точно не был в состоянии приготовить себе ужин, - лукавая улыбка, - Я пришёл поблагодарить Вас, - чуть замялся, - На самом деле не только за это. За наш ночной разговор тоже. И за чай.
Утром, между редакцией и учёбой, я успел заскочить в кондитерский магазин. Не уверен, любит ли Рада сладкое, но с цветами, мне кажется, ещё проще ошибиться. Сейчас даже рад, что остановился на варианте с конфетами; иначе вовсе не вышло с подарком.
- Вот. Это Вам, - достаю из сумки небольшую коробочку в форме куба.

***

- Ой, да не за что,- несколько растерянно улыбаясь, беру коробку - очень приятный сюрприз.
Вот уж действительно подарок неожиданный. А также довольно дорогой, видела я их как-то в витрине магазина.
Самой впору благодарить: на душе еще тоскливо после сна, но это чувство отступает.
Судя по времени, солнце уже почти зашло, и наступают сумерки. Хочется выйти на свежий воздух... и еще - продолжить ночной разговор. Пожалуй, можно совместить оба желания.
- Влад, ночью мы говорили о парке, вы не против немного прогуляться по нему сейчас? Скоро должен вернуться профессор, можем встретить его у ворот. Кроме того, хотелось бы узнать побольше про эту усадьбу, ее историю.

Спать оставалось три часа. В принципе не привыкать, но вчерашняя ночь была такая же. Утром я с трудом выскреб себя из кровати. Завтракать не хотелось, но пришлось - надо было выпить таблетку. Состояние в целом мерзкое.
Статью мне отдали на доработку, по мелочи. До завтра. Первая радость за день. Может и не последняя.
В университете было довольно обыденно, хотя для меня всегда интересно. Однако к середине второй лекции меня всё чаще стала посещать мысль, что лучше бы пойти домой. Голова раскалывалась, перед глазами плыло. Последний раз столь отвратительно мне было года полтора назад. Тогда я вообще не спал несколько ночей подряд.
Кто знает, как повернулся бы сегодняшний день, но на ближайшем перерыве моё состояние было замечено одним из преподавателей, который знал о моей давней проблеме. Сопротивляться не удалось. Меня отвезли домой.
К счастью, отец на работе, хотя не сомневаюсь, что ему сообщат. Я добрался до своей комнаты, швырнул сумку прямо на пол и осел в кресло. Отсюда было просто дотянуться до таблеток и стакана с водой. Вышибало в сон, а теперь мне больше ничего и не оставалось.

***

Вообще-то днем нам полагается крепко спать, я даже не сразу поняла, что именно меня разбудило. В окно сейчас не выглянешь, так что пришлось подкрасться к лестнице прислушаться и принюхаться. У двери Влад и с ним кто-то чужой. Благодарит за то, что довезли до дома. Странно, что это он так рано вернулся? Хм, приведу себя в порядок и загляну к нему. Хорошо хоть в доме достаточно темно, чтобы днем можно было передвигаться.
Дверь в комнату Влада нараспашку. Окликаю его по имени, но никто не отвечает. Начинаю волноваться, мало ли что случилось.
Ну вот и результат ночной работы - уснул в кресле, прямо в костюме. Нет, ну ему не охранник нужен, а нянька! И что теперь делать? Дома никого... После сна, скрючившись в кресле, он же не разогнется...
Ладно, надо хоть ботинки и пиджак снять и на кровать переложить. Мда, надеюсь вопросом, как это я умудрилась его перетащить Влад не задастся. Неожиданно для самой себя, заботливо укрываю его одеялом и подтыкаю края.
Рядом на тумбочке лежат лекарства. Рассматриваю бутылочки, читаю названия. А вот это весьма странно; похоже, мне дали слишком краткую информацию о его прошлом. Или сочли незначительным фактом. Перевожу взгляд на спящего Влада, что же с ним случилось такого, что понадобились такие препараты?
Возможно потом я это узнаю, а пока... пока стоит оставить ему какой-нибудь еды на столе. Сомневаюсь, что этот трудоголик успел пообедать.

Холодно в доме.
А за окном такая Луна! И деревья, золотые в свете фонарей.
Хочется шелеста листьев под ногами. Хочется упасть в них и смотреть в небо.
Холодно, неуютно. И усталость. Словно кто-то или что-то вытягивает все силы. Кто? Что? Почему?

Да, это Рада.
Забираю поднос, отношу на стол. Взгляд падает на старую фотографию. Мне там около шести, ещё была жива мама. Она любила этот дом, могла очень многое рассказать о нём. Только я мало, что запомнил с тех времён. А каждое утро мы гуляли в парке. Мне не нравилось, но не хотелось огорчать маму. Сейчас я понимаю, что она догадывалась о моих чувствах и потому старалась рассказать мне как можно больше, надеясь, что меня всё-таки зацепит какая-нибудь история. Увы. Наверное, мама была бы рада узнать, что я передумал.
Едва заметно пальцы касаются фотографии, и поворачиваюсь к Раде.
Знаю, невежливо задавать вопросы вот так, ни с того, ни с сего; но не могу удержаться.
- Я никогда не видел Вас в парке. Он Вам не нравится?
Запоздало приходит мысль, что я слишком редко бываю дома, чтобы правильно оценивать обстановку.

***

Все таки давно я не разговаривала с кем-то не из семьи, отвыкла. Присаживаюсь за стол и беру чашку в руки.
- Парк очень красив. К сожалению, днем у меня не получается бывать в нем, но вечерами я часто гуляю. Старый парк и старый дом, они многое помнят... да, здесь мне нравится.
Чем-то он похож на тот, находившийся много лет назад в месте, которое было моим домом.
Беру один из бутербродов.
Раз уж раговорились, можно и поинтересоваться.
- Вас я тоже не часто вижу просто гуляющим или отдыхающим. Должно быть Вы очень любите свою работу?
Кстати, профессор говорил, что его сын еще и учится.
Тихая ночь, горячий чай, разговор, откровенный настолько, насколько это вообще возможно. Забавно, но я поняла, что в компании Влада чувствую себя довольно уютно.

***

Люблю ли я свою работу? Я просто знаю, что это моё. Хотя уже столько раз говорили, что мне не стоит выбирать профессию, связанную с общением. Да, верно, из-за моего острого языка постоянно были проблемы. Только журналистика - это всё равно моё дело.
- Люблю. Хотя сначала про историю думал. Но потом понял, что меня больше привлекает настоящее, чем прошлое.
Про свои мечты о спорте я снова сделал вид, что забыл; в очередной раз задав себе вопрос, не бегаю ли я от себя.
Хлебнул чая. Кажется, добавлено что-то не из домашних запасов. Интересно.
- Откровенность за откровенность, - подмигнул Раде, - А Вы как в медицину попали?

***

Откровенность? Почему бы и нет. В пределах возможного, конечно.
- Можно сказать это у нас семейное. Меня всегда интересовали разные растения и их свойства: лекарство это или яд, а иногда ведь и то, и другое одновременно. Народная медицина далеко не всегда предрассудки. Так что в детстве меня учила матушка, потом были занятия в университете с профессорами.
Ага, только вот собственно в университет попасть не удалось, дневные занятия, увы, для меня недоступны. Хорошо, что папочка нашел возможность с индивидуальными занятиями. Многие считают человеческую медицину для нас бесполезной, но я думаю совместить ее с нашей магией будет весьма интересно.
Откидываюсь на стуле, отпивая еще чая.
- А почему именно медицина? Наверное потому что хочется облегчать боль, помогать...
Хм, не слишком ли я разошлась? И вообще на часах уже почти три, пора бы ему и спать. Зеваю, прикрывшись рукой.
- Что ж, надеюсь работу на сегодня вы закончили и можно ложиться?

***

- Облегчать боль, помогать... - тихим эхом.
Махнул рукой. Просто взгрустнулось - явно не вовремя.
- Спать? Нет. Не могу же я показывать эту грязищу, - презрительный жест в сторону статьи.
Если честно, примут её в таком виде. Только мне совесть не позволяет. В какой-то мере абсурдно, ведь материал будет исправлен не раз и не два; но работа должна на каждом этапе выглядеть как финальный вариант. Это моё правило, это мой принцип.
- А вот у Вас, кажется, нет срочных дел. Что же со мной сидите?
Всё же странная она девушка, но раздражать меня, определённо, перестала. Уж не знаю, что так повлияло.
Продолжаю пить чай, в груди приятное тепло, снова клонит в сон - мотаю головой. Не хотелось бы свалиться при Раде.

***

- Срочных дел нет, но и спать не особо хочется, - пожимаю плечами, - бродить по дому, словно фамильное приведение скучновато, посидеть с Вами за компанию интереснее. К тому же, мы хоть и живем под одной крышей, встречаемся лицом к лицу довольно редко.
Вообще-то и выполняя задание Отца, не обязательно красться следом и наблюдать из темного угла. Присматривать ведь можно и находясь ближе к нему. Интересная мысль, раньше над таким вариантом я не задумывалась. Впрочем еще рано загадывать, вот посмотрим что будет завтра... то есть, уже сегодня вечером.
- Тем более, что статья действительно интересная и довольно... хм, язвительная. Что ж, приводите ее в порядок, а я пока отнесу посуду на кухню. Да и пожалуй пойду к себе, чтоб не мешать.
Составляю чашки и тарелки на поднос.
- Так что, спокойной ночи, хотя уже скорее утро.

- А ещё по ночам ходит всякая нечисть и нелюдь, - тихо рассмеялся я, - Если верить легендам и сказкам. Вы верите?
Пустяковый вопрос для разрядки. Я слишком устал, чтобы быть серьёзным. Даю себе десять минут на отдых. Почти падаю на стул, быстро хлебаю кофе.
За окном что-то колыхнулось. Я неожиданно разволновался. В мыслях сразу статья. Не нужны мне сейчас посторонние глаза и уши.
Нет, просто ветер стучит веткой в стекло.
Потёр пальцами виски.
- Простите, Вы просили чаю. Я сейчас...
Поднимаюсь, делаю несколько шагов, но снова мысли сбивает стук ветки. Тревожно.

***

Влад покосился на окно. Похоже что-то его встревожило, только непонятно что. Еще раз выглядываю на улицу: нет там никого, только ветер колышет ветви, но на всякий случай встаю между Владом и окном.
- Веришь в них или нет, какая разница? Вот встречусь, тогда будем разбираться. А вообще не стоит бояться нежити, пока я здесь, - говорю я с улыбкой. Искренней, совсем человеческой.
И ведь каждое слово - правда.
Что за странные симпатии к человеку? Ну впрочем, мне возможно придется еще долго быть рядом с ним, стоит установить мирные отношения.
- Знаете, давайте лучше я сделаю чай нам обоим? - глянув на часы добавила - К тому же неплохо было бы перекусить, с ужина кажется еще оставалось мясо...

***

Ну как тут не рассмеяться, хотя вообще всё то, что она говорит довольно подозрительно. Впрочем, я настолько увяз в политических дрязгах, что не удивительно шарахаться всего подряд.
- Ну чай, так чай, - ответил с улыбкой, - Буду признателен. А я пока попробую исправить текст.
Рада ушла. Я перечеркнул неудачные строки, набросал новый вариант. Ладно, с этой статьёй действительно придётся юлить, иначе это будет чревато последствиями не только для меня.
Я подошёл к окну. Луна выступает из-за деревьев, ветер стих, и тёмные облака зависли на однои месте. Красиво, но наш парк всё же лучше днём. Вдруг подумалось, что никогда не замечал Раду гуляющей там, хотя многие гости нашего дома проводят там очень много времени.
Это сравнительно старая усадьба. Особняк и небольшой парк. Он достался нам от дальних родственников мамы. После её смерти было много проблем с наследством, но отец всё же отстоял своё право. Усадьба долго казалась мне чужой и страшной. Наверное, это потому, что перечитал народных легенд, и мерещилась всякая гадость. Как-то не запоминалось светлое, на всякие ужасы тянуло.
Всё изменилось, когда я стал копаться в истории. Не умею ненавидеть то, на что положено много усилий...
Шаги по коридору. Должно быть Рада возвращается с чаем.

***

Выйдя из комнаты Влада, сначала заглядываю к себе и прихватываю несколько мешочков, а потом уже неспеша иду на кухню. Отлично, чайник достаточно горячий, надо только приготовить заварку. Ммм, а чай здесь хороший держат... Но все равно, немного травок не помешает. Я даже не задумываюсь сколько и чего взять, все срабатывает на уровне чутья, инстинктов. Сразу вспомнились запахи леса, опушки покрытые росой, тихий берег озера, первые уроки по заготовке трав и нагоняи за то, что собирая, их не вернулась до рассвета. Здесь в усадьбе человек чувствует себя неплохо, но волку хочется пробежаться по дикому лесу...
Откидываю прядь волос с лица, что-то я замечталась. Заливаю смесь в чайничке водой, а пока это настаивается, надо найти еды. Уж не знаю как Влад, возможно он со своей работой о еде забывает, но я довольно проголодалась, а раз поохтиться не удастся, обойдусь и жареным мясом. Несколько кусков хлеба и нарезаное мясо - для ночного перекуса вполне сойдет. Вот похоже кружка Влада... Ставлю все на поднос и возвращаюсь в его комнату.

Только и могу, что пожать плечами и идти дальше. Хочет проблем - не моё дело, сама напросилась. Настырная всё же особа. В комнате протягиваю ей листы со статьёй, сам почти падаю на стул, быстро хлебаю кофе. Чёрный, без сахара - глаза разлепляются в ту же минуту. Интересно, насколько она может разбираться в вопросе. Конечно, не думаю, что мои знания идеальны, а догадки верны, но всё же я над этим немало потрудился. Не журналисту и не политику кое в чём будет не разобраться. Но вот снова чертовщина - она верно показывает места, которые надо исправить, и находит нужные слова для этого. Кто же она? Следует присмотреться, может оказаться опасной; и отца бы предупредить.
- Может, Вам сварить кофе?
Уж не буду совсем сволочью, девушка - как её зовут, кстати? Кажется, Рада. - ведь сидит тут всю ночь. Хотя измученной она не выглядит.
- А что Вам-то не спится?

***

Вопрос застает меня врасплох. Не ответить будет грубо, отвечать правду нельзя... Кладу листы на стол и оборачиваюсь к Владиславу.
- Ночью мне думается лучше, - ага, и живется в общем-то тоже, - Вокруг меньше суеты, людей.
Подхожу к окну и задумчиво смотрю на залитый лунным светом парк. Вдруг вырывается:
- Можно побыть собой...
Встряхиваю головой, что это я?
- Вообще-то на сон мне времени много не нужно, поэтому часто ложусь далеко за полночь. У вас как вижу тоже рабочий день не нормирован?
Смотрю на него с невольным уважением, вымотался до предела, но изменять свою статью для удовлетворения начальства не стал. Что же все таки привлекло Отца? Захотелось даже узнать о нем немного больше и не просто факты из личного дела...
- Кофе? Было бы неплохо, но лучше чай.

Полночь, нейтральная территория.
Вампиры задерживались, но Джейсон пока не волновался. Всё в рамках плана. И судя по ощущениям, Рысё действует правильно.
Вот они. Взгляд Князя недоверчиво скользит по фигуре Вожака. Снова не понять, что не так. Охранники вытащили мальчишку-оборотня. Выглядел тот паршиво: регенерация всё ещё заглушена.
- Я выполнил условие, Рональд. Твоя очередь.
Вожак взял у Князя предложенные письменные принадлежности - вампиры пытались исключить малейшую возможность подвоха. Документ составлялся с четверть часа под почти постоянный нервный рык обеих сторон - никто не хотел уступать.
И всё же...
- Свободен! - Князь толкнул оборотня к своим.
Тот уцепился за руку вампира.
- Нет! Не пойду!
- Гляди-ка, Рональд, - рассмеялся Князь, - Чем же ты так собственным котятам не угодил, а?
Джейсон подозрительно смотрел на Рысё, остальные оборотни недовольно скалились и рычали - предательство!
- Впрочем, это уже не моя проблема. Давай договор!
Джейсон не выпускал бумагу, Князю пришлось выдирать её с силой, даже оставить у руке оборотня клочок бумаги - несущественно, на нём ничего не было написано. Тусклое освещение не мешало вампиру внимательно прочитать документ. В процессе он удовлетворённо хмыкал, однако, добравшись до подписи, замолчал, замер. Сверкающий взгляд поднялся на Вожака.
- Подлог!
Джейсон недоумённо покосился на Князя.
- Ты. Не. Рональд, - с расстановкой заявил тот, - Раз нет нам Договора, то нет вам и мальчишки, - приставил нож к горлу Рысё, - Впрочем, он мне нравится. Оставлю. Себе. Насовсем.
Котёнок просиял.
- Давно у нас не было такой игрушки, - продолжил Князь.
- А... - Рысё забормотал что-то типа "Как же так?!"
Смех в ответ.

Джейсона порядком колотило, но Вожаку было определённо хуже. Впрочем, это всего лишь мелкое личное неудобство для общего блага. У Рональда и его котят достаточно безумия, чтобы навредить себе, если это поможет Клану.
- Который час? - сквозь зубы спросил Вожак.
- Почти одиннадцать, - откликнулся Джейсон.
- Пора.
Оборотень вышел, ему предстояла непростая игра, но всё же не главная роль.

Не в привычке Князя было доверять своим "птенцам". Когда ярость поутихла, он предпочёл лично разобраться, что произошло с мальчишкой.
Запах. Тоненький, едва заметный запах, которого издали не почуять. Ясное дело, что охранники и не думали обстоятельно обследовать оборотня.
- Ко мне в кабинет! - Князь кивнул на Рысё.

Просыпаться было ещё рано, но что-то упорно тащило из забытья. В тело снова впивается боль, заставляя окончательно очнуться.
- Ловкий ход! - ухмыльнулся Князь, - Но слишком уж известный.
Оборотень растерянно смотрел на него.
- Что задумал Рональд? - пальцы с силой сжимают плечо.
Рысё дёрнулся, всхлипнул.
- Что? - повторил Князь, наклоняясь, почти касаясь губами уха мальчишки.
- Я... я не знаю, - заплакал.
- Ты ведь знаешь, что я могу заставить тебя говорить правду?
Рысё вздрогнул, сжался, закивал головой.
- Так что задумал Рональд? - голос почти ласков, рука скользит по волосам оборотня.
- Я... правда, не знаю. Не знаю! - срывается на крик, - Не знаю! Ничего не знаю! Не... - запнулся, шумно выдохнул, - Но я могу узнать, - почти спокойным голосом.
Князь удивлённо поднял бровь, рассмеялся.
- Переигрываешь, мальчик. Я не собираюсь тебя отпускать к Рональду.
- А я к нему и не хочу, - Рысё шмыгнул носом.

Похоже ему дали какое-то особое снадобье - оборотень всё ещё был в сознании. Рысё попробовал перекинуться, тоже не вышло. И регенерация...
Открылась дверь, чьи-то шаги и довольный, но жёсткий смех.
- Поставьте-ка его на колени.
Аккурат на раздробленные кости, на свежие раны, что никак не хотят затягиваться. Если б не держали, уже бы рухнул лицом в пол. Губы закушены до крови, но всё равно пробивается кошачье хныканье. Это в книжках показывают героев, которые под пытками не проронят ни слова. Блеф. Хотя да - хочется быть таким. По щекам ползут слёзы.
Князь кивнул охраннику отпустить мальчишку.
Резкий пинок вперёд, не удержать равновесия. Голова гудит от удара, хлюпает кровь. Кое-как удаётся подтянуть скованные руки к лицу, теперь можно хоть чуть-чуть подняться.
По спине хлестнула боль, заставляя снова ткнуться лицом в пол. Ещё один удар. Третий, чётвёртый. Затишье. Удаляющиеся шаги. Сознание всё же проваливается в пустоту, уже не понять от боли или просто от усталости.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Вожак злился. Он в таких ситуациях всегда молчал и пристально смотрел на собеседника. Хочешь-не хочешь заговоришь.
- Он был с Дарэком. В переулке. Специально ведь туда ставили, чтобы никто не потревожил...
Это было правдой. Котёнка надо было выводить на дело, но пострадать он не должен. Слишком ценен Рысё для Клана. Словно проклятие какое-то: весь молодняк умирал в течении двух-трёх лет после Обращения. Только вот последний котёнок Вожака и остался в живых. Восемь лет. Нельзя было потерять его в банальной уличной потасовке.
- ... Мы услышали выстрелы, крики. Бросились туда, но Рысё не нашли.
А Дарэк погиб.
Рональд молчал. Цена за жизнь мальчишки слишком высока, но...
- Их там ждали, - Тайн недовольно оскалился, - Среди нас предатель! - рыкнул он.
- Заткнись, - бесцветным голосом отозвался Вожак, - Князь хочет подписания договора...
- За жизнь Рысё? Но...
- Мы подпишем договор.
Вряд ли Тайн заметил лёгкую, секундную ухмылку Рональда.

- Какого ты тут делаешь, блохастый?
Джейсон проигнорировал оскорбление:
- Вожак хочет знать, что котёнок жив.
- Он жив.
- Я прислан убедиться в этом. Лично.
- Мне думается, что Рональду стоит поторопиться с договором, - Князь появился, видимо, из какой-то потайной двери.
- Вожак подпишет договор, - Джейсон старался выглядеть спокойным, - В полночь. Я хочу видеть Рысё.
- Пропусти.
Охранник посторонился, Джейсон вошёл в комнату, присел рядом с мальчишкой.
- Я могу его приподнять?
- Хочешь увидеть агонию? Да пожалуйста, - усмехнулся Князь.
Оборотень презрительно рыкнул, взял мальчишку на руки. Князю и охраннику сейчас будет не видно лица Рысё и левой руки Джейсона. Котёнок вхлипнул, приоткрыл глаза.
"Лемар", - сейчас не объясниться словами, - "Тебе будет легче. Потом ты уснёшь. Ничего не бойся".
- Эй ты! Не болтай мыслями! - прочитать не смогли, но всё же засекли.
Джейсон быстро сунул таблетку в приоткрытые губы Рысё, отпустил того на пол, погладил по волосам. Мальчишка проглотил "лекарство", едва заметно улыбнулся. Посланник Вожака быстро поднялся, бросил:
- В полночь, - и вышел.
Князь приблизился к юному оборотню, наклонился, резко ухватил за плечо.
- Ты - хорошая приманка. Думаю, нам с тобой ещё многое удастся.
- Но... - Рысё почти плакал. Казалось, что планы Рональда рушатся.

- Как вы допустили?! - теперь негодовал Князь.
- Он во сне умер.
- Ты думаешь, это оправдание?!
Подвох. Где-то тут кроется чья-то тонкая игра, но не понять пока.
Часы на башне пробили одиннадцать.
- Что мы скажем оборотням, а? Я тебя спрашиваю! - Князь тряхнул охранника за плечи, приложил о ближайшую стену.

Мало ей отца, так теперь и на общение со мной набивается - наглость какая! И послал бы ко всем чертям, если бы не был совершенно измотан за последние недели.
Рука дрожит. Ставлю чашку на ближайшую полку, приваливаюсь к стене. Самому от себя противно, но нет сил смотаться отсюда.
- Политика... - выдавливаю я всё же.
Голос у меня хриплый, сдавленный. Некоторые, кто слышит впервые, пугаются. Это в отца, никакой патологии.
Сегодня и вовсе скрежет, а не слова.
- Не стоит в это впутываться, - всё же лучше отказать.
А сроки-то поджимают. Нет, отчаиваться я не умею. Просто отчётливое понимание, что утром мне будет паршиво, если не исправлю текст.
- Впрочем, если Вам неймётся огрести проблем... - язвительно.
Вдруг всё же не потащится за мной.
Мотнул головой, отгоняя сонливость. Снова беру чашку, иду к своей комнате.

***
Проблемы? Возможно, но не те о которых ты думаешь. А ведь и вправду интересно, чем ты себя так загонял, что еле на ногах стоишь.
- Сначала попробуем, а там посмотрим будут ли проблемы.
Влад все с тем же мрачно-усталым выражением лица ведет меня в свою комнату. Только сейчас мелькает мысль о том, что подумают, если нас кто-то увидит по пути. Забавно будет, но слухи сразу разойдутся...
На месте мне вручают несколько листов исписаных четким почерком. Комментировать автор ничего не собирается, ну да ничего, разберусь. Мы тоже не темные существа и за обстановкой вокруг следим.
Хммм... Ах, даже так... Пожалуй ты даже сам не знаешь насколько прав. И в том, что в таком виде статью в печать не примут тоже. Что ж, общаясь с Негоциантами приходится овладевать некоторыми словесными уловками.
- Написано очень... искренне, но хорошо бы заменить это словосочетание, а вот здесь оставить лишь намек на известного политика... Официально не придерутся, а про кого - всем понятно.

За полночь.
Статья не получается. Слишком едко, что непростительно в сложившейся политической ситуации. Стоит быть осторожней, сгладить краски. Не могу.
Не могу недоговаривать. Не могу врать. Наверное, я слишком правильный для журналиста, но я никогда не думал, что ошибся с выбором.
Я иду на кухню за очередной чашкой кофе.
На обратной дороге оступаюсь, пальцы разжимаются.
Чья-то рука возвращает мне чашку. Целая. Кофе не пролит.
Что за чертовщина? Рядом же никого не было. И как можно успеть подхватить?
Поднимаю глаза. Эта странная девушка, что работает с отцом. Мне как-то не очень нравится это сотрудничество, а теперь ещё и шастает по дому среди ночи.
Но ведь вот гадость - благодарить придётся.
- Спасибо... - с довольно мрачной интонацией.
Иду дальше, тянет обернуться.
Замираю.
Её пальцы на моём плече.
Почему-то страшно.

***

Все же присматривать за человеком занятие довольно скучное. Днем разве что, с профессором можно поговорить, собеседник он весьма интересный. Влад же, когда дома, косится неприязненно. Можно подумать мне нравится сидеть здесь... А как хочется перекинуться и побегать на воле. Не в лесу, так хоть по парку... Но пока Влад не спит, уходить из дома нельзя, с него станется куда-нибудь и ночью сорваться. Сегодня опять до полночи засиделся, пишет очередную статью. Даже интересно становится, о чем это... Неужели спать собрался? Ан нет, кофе несет, значит это еще надолго. А сам-то совсем засыпает, даже не будь я киндрэт, не заметил бы, как подошла.
Срабатывают рефлекы и я перехватываю чашку почти у пола. Влад смотрит как-то странно, мрачно благодарит и разворачивается. Сидеть с ним до самого утра совсем не хочется... Кладу руку ему на плечо:
- Влад, мне очень интересно, на чем Вы работаете так поздно. Покажете? - милая улыбка, - Может быть возникнут свежие идеи.

Помнишь город, затянутой серым льдом? А громаду Храма?
Я снова видел их пару ночей назад, когда ещё не спал.
Это было задолго до того, как пришёл Лёд. Над городом светило солнце, а по улицам зеленели трава и деревья. Тогда на высоком холме над рекой началось строительство Храма, доселе невиданных размеров.
Я ещё не знаю, почему именно такой.
Розовато-бежевый камень. Он кажется очень лёгким, но нет сомнений в его прочности. Очертания Храма уже угадываются, скоро он будет построен. Мне чудится песня колокола, который ещё не повешен. Звук услышат далеко за пределами города, который тогда был огромен.
Стоп!
Я заставляю себя обернуться, стать к Храму спиной.
Город на побережье.
Теперь снова вспомнить время, когда он уже во Льду.
Небо.
Оно не просто затянуто тучами. Лёгкая серебристая рябь.
Только там был полуразрушенный схрон на холме, а не Храм. И реку я не помню. Или было?
В мозаике этой истории по-прежнему не хватает элементов.

Холодно и когти по сердцу каждый раз, когда что-то случается в Городе.
Чувствовать боль любого Сумеречного существа, даже если оно само не узрело плохого.
Вечный удел Стражи.

Серые тени Зверей мелькают по стенам домов. Они всё Видят и Знают. Это мы далеко не всегда можем их понять.
Они мало кому подвластны и сами выбирают себе Хозяев. Становятся похожими на них и отдают взамен часть себя.
Не стоит противостоять теням. За ними Сила, которую не укротить никому.

Всё так привычно. Ровные улицы высоких домов одинакового серого камня, холмы, река. Вот только всё льдом покрыто. И не тоненькой корочкой, а так, что на иных зданиях не разобрать, где окна, где двери. Глыбы серого льда.
Вверх смотреть страшно. Над всем этим нависает громада Храма. Он не просто высокий, под такое даже слова не подобрать. И тоже лёд. Но туда надо обязательно войти, только и приблизиться боязно.
Резкий звук, тень по небу. Птица? Нет. Какой-то крылатый Зверь. Недовольное шипение. Мы потревожили его своим появлением. Здешний Хранитель? Всё может быть. Я мысленно обращаюсь к нему с просьбой пустить нас на эти земли. Шипение повторяется, но слышится за ним не гнев, а волнение. Что рассказать тебе, Хранитель, если я и сам не знаю, как тут оказался?

Снова и снова... жизнь за жизнью?.. этот зеркальный зал. Отражения пляшут. Когда ты перестаёшь отличать их друг от друга, разом рушатся, и ты просыпаешься в реальности. Тут свой безумный круговорот.
Громкий протяжный звук. Не понять, что он такое сейчас. Ты думаешь, насколько он напоминает заводские гудки тех времён, когда ими звали рабочих к новому трудовому дню.
Под пуховым одеялом становится холодно. А ведь всего лишь один единственный звук-воспоминание. Ты кутаешься с головой, но тепло приносит очередную ассоциацию. Та странная - мутная и вязкая - вода, после которой всегда бывает тот самый зал в зеркалах. Там одно висит в воздухе. То есть ты сначала думаешь, что это зеркало, но когда смотришь с боку видишь лишь рамку. На ней сидит человек с неприятным лицом и смотрит на тебя. Что-то зависит от этого взгляда и того, чем ты ему ответишь. И каждый раз нужно что-то новое, чтобы снова задвигались отражения в зеркалах.

Не пугаться. У меня ничего не случилось. Это сны Джанни.

Мама.
Почти каждую ночь мне чудится твой голос. Я просыпаюсь в надежде, что сном окажется реальность.
Мама.
Мне не хватает в этом мире твоей поддержки. Ты ведь знаешь, что могли сотворить всего несколько слов, сказанных тобой.
Мама...
Единственное, во что мне хотелось верить, слушая тех, с серебряными глазами, - что мы с тобой будем вместе.
Мама!
Я не хочу верить в то, что случилось!

Я не спал, но видел картины, которые вряд ли могут быть наяву.
Стены дома обрастали серыми блестящими иглами. Они тянулись снизу вверх, словно стебли растений. На ощупь всё как обычно, а глаза видят другое. Страшно, потому что вот точно также выглядел тот город. Мой город. Уже девять лет мёртвый город.

На небе сегодня творилось что-то странное. По нему вертикальными нитями бегали радужные сполохи, а когда пришла ночь, вдруг горизонт окрасился малиновым. Даже самые старые жители не могли сказать, что это за странное явление. Все любовались и радовались, что увидели редкую красоту, и никто не попытался понять, с чего такое.

На город наползал туман. Он поднимался над крышами домов и слегка поблёскивал. Мне было трудновато дышать, что-то мелкое и острое стремилось забиться в рот и нос. Нет сил сопротивляться. Те, кто со мной, куда-то очень хотят дойти. Меня почти волокут. Не успеваю.

Прямая улица, уходящая к горизонту. Одинаково-серые дома. Грязного цвета небо, только на горизонте зарево. Пожар. Но он был не катастрофой, а спасением. Мир продолжит жить.

Я смотрел вниз. Серый пол, капли воды на нём.
Чья-то рука ставит небольшое ведёрко со свеже срезанными розами. На их лепестках дрожат капли утренней росы.
Цветы принесли с улицы, такого нежного розового оттенка не добиться под куполом оранжереи. Они словно пропитаны солнечным светом.

Довольно редко такие спокойные сны. Знаю, что сейчас улыбаюсь.

Мне часто снится странное. Я во многих обличиях, с разными именами. И столько случается! Только, проснувшись, не могу подобрать слов, чтобы всё описать.
Сны словно кривые зеркала реальности. Хочется их разбить и узнать, какова она на самом деле.

Тонкая грань сна и реальности. Говоришь какую-то фразу наяву, а уже начинается Иное действо - и ты весь там, не замечая Перехода. Возвращение только же стремительно. Окружающие недоумевают, да и самому неловко: начал говорить Там, а теперь сбиваешься, потеряв Связь.
А, может, сон - это здесь; то, что мы называем реальностью? Мысль сводит с ума.
Два Города, такие одинаково родные, знакомые. Мне не хотелось бы, чтобы любой из них оказался плодом моей фантазии. Впрочем, здесь говорят, что любая придумка - правда. Странная фраза, но я понимаю. "Здесь" - это где? Не знаю. Для меня давно стёрлись границы ощущений. Два мира проступают сквозь друг друга.
Нас двое в этом сне. Так было всегда... до Проклятья. Теперь мы не помним ни себя, ни друг друга, но надо искать. Мы Чувствуем Свзи, только узнать друг друга не можем. Ошибаемся вновь и вновь. Страшно. У нас здесь не так много времени.
Ошибка - вероятностей встречи становится меньше.
Ошибка - ломается очередная жизнь.
Ошибка - и всё заново.
Сейчас мы ближе, много ближе, чем во все прежние жизни. За Гранью сна... или реальности?.. нас держит нечто единое.
Стоит ли разобраться, где сон, а где реальность? Или поможет только их полное слияние?

Наверное, мне было лет десять, когда приснился тот сон. Может, и не сон вовсе...
Я увидел рыжеволосых мужчину и женщину. На первый взгляд они казались братом и сестрой, потом угадал в них что-то иное. Тогда ещё не мог объяснить.
Мы были в большом светлом помещении, где вместо стен и потолка были стёкла. Потом я узнал, что это называется оранжереей. Да, там были цветы. Много. Кажется, розы. Розовые и белые. Только один алый куст отдельно. Наверное, это в память о чём-то или о ком-то.
- Это он? - спросил мужчина, внимательно глядя на меня.
У него были странные глаза без радужки, приятного серебряного отлива. Я заворожённо смотрел в них.
- Да.
- Смотри-ка, не боится.
На маленьком столике лежали бумаги, мужчина перелистывал их, вроде как небрежно, но я знал: нужное - увидит.
Он подошёл ко мне.
- Знаешь, кто я?
Тогда я знал.
Голоса сбиваются в единый гул, образы растекаются. Мне больно.
Когда ощущения снова пришли в норму, я был уже в той комнате с белыми стенами. Впервые.

Рядом с тобой опасность. Я не вижу её, но чувствую; и так хочется от неё уберечь, не знаю, как. Мои сны такие странные. Отчасти словно чужие; не могу действовать, только смотреть. Да и я в них какой-то странный, моложе, чем должен быть, иногда даже кажется, что моложе тебя.
А недавно появилось новое. Город. Не тот, в котором ты живёшь. Тот, в котором тебе иногда хочется остаться. Нельзя. Оттуда опасность.
Знаю, что удаётся тебя защищать, и тогда...
Странное пробуждение от боли. Вокруг только белые стены, а человек, что рядом, всё время молчит. Тот, что был до него, однажды ответил на мой вопрос. Больше я его не видел и забыл, что он сказал. Что-то важное. Меня заставили забыть.

Всё спокойно. Всегда. У всех. Кроме меня.
Словно нечто в пятом секторе пытается привлечь внимание, но здесь только персонал, других живых быть не может.
Устало прикрываю глаза, и почему-то вижу помещение, про которое точно уверен, что то самое, буйное. Фигура, неуверенно идущая, опираясь на стену. Она тянет ко мне руки, и я начинаю слышать голос... Нет! Так не бывает. Это просто бред. Голос той девочки, которая мне так часто снится; той самой, что я оставил на попечение, но обещал вернуться.
Проснуться!
Только голос никуда не делся, звучит в голове.

Я так часто стал видеть тебя во сне, девочка. Кто ты? И почему приходишь ко мне? За твоей спиной богатый дом, но мне мерещится старый дом в бедном районе. Я почему-то очень чётко помню ощущение, если коснуться рукой его стены. Не снаружи, внутри. Там одна комната и ещё чердак.
А в богатом доме два этажа и очень много комнат. Наверное, всех и ты не видела. Значит, я тоже не знаю. Там живём ты, я и какой-то взрослый мужчина. Ты называешь его отцом. Я сам хочу так делать. Странно очень.
Знаю, нужно просыпаться, но с каждым разом всё сложнее. Я всё больше привыкаю жить сном, а не реальностью.

Ладони касаются предметов вокруг словно сущесто слепо. Просто оно ещё не успело адаптироваться к новой форме существования. Вот и шаги пока робки.
В тело неожиданно остро впивается боль, но ничего не повреждено. Что такое? Существо покрутило головой, пытаясь найти причину проблемы.
Где-то недалеко - знакомый объект. Жгучее желание к нему пробиться, потому что надо обо всём рассказать.
Рассказать...
Обо всём...
О чём? Кому? Зачем?
Внутри какая-то странная пустота.
Но желание выше этого.
Выхода из помещения, кажется, нет. Только чуть серебрящиеся стены.
Думать...
Думать о том, что надо выбраться и выговориться тому, кому небезразлично.

Судорожный писк приборов. Красное пятно на экране пятого сектора.

Да, я знаю, что почти таким же был сон Узурпатора из "Утёса", но разные жизни, а сущность одна. И очень часто воспоминания начинаются от снов.

Мне с завидной регулярностью видится один и тот же сон. А, может, реальность, которая была до этой станции? Реальность, о которой я почему-то забыл?
Тёмный коридор большого дома. Я открываю дверь в светлую, но неряшливо выглядящую комнату. Нас там ждут. Нас - потому что держу за руку маленькую девочку.
Сейчас мне почти не слышны слова: очень гулко, наезжая друг на друга. Но знаю, что я и женщина в комнате говорим об условиях, на которых оставляю у них девочку, обещаю вернуться за ней.
Мне пора уходить. Девочка цепляется за мою руку. Я даю ей серебряное колечко, на моей руке такое же.
- Так мы узнаем друг друга везде и всегда.
Дверь за мной закрывается. На улице - солнце. Я поднимаюсь по холму, оборачиваюсь, машу рукой, хотя знаю, что меня никто не видит.

Вспышка. Белым огнём залито всё за оградой. Кажется, что даже воздух горит.
Хочется убежать, но словно приклеило к земле. Обдаёт жаром. Боль такая, что нет даже сил кричать, и слёз нет. Белый огонь всё ярче, хотя не знаю, бывает ли такое.
Я схожу с ума? Или просто смерть? Но за что так больно?!

Открываю глаза, ловлю чужие заинтересованные взгляды.
- Получилось! - радостно говорит один из... врачей? (Они в белых халатах.)
- Что... получилось? - так слаб, что меня еле слушается даже голос.
Только ухмылки в ответ.

Ноги снова тонут в чём-то мягком. Присматриваюсь - пепел. Здесь им всё засыпано, только внизу, под холмом мерцает серебром огромный город. Я видел его уже много раз, был там, ходил по улицам. Помню. Вот только где и когда это было?
С холма не спуститься, но мне кажется, что город приближается ко мне.
Длинная прямая улица с серыми почти одинаковыми домами. Зарево на горизонте.
Теперь приближается оно.
Женщина в огне. Странно, но она улыбается.
- Мама! - вскрикнул и проснулся.
Больно.
- Он очнулся.
- Сильный мальчик.
Что-то вспоминается, голоса не чужие.
- Я маму видел. Там... в городе...
- Это просто сон. Кто твоя мама? Расскажи.
Но облик женщины из сна тает, я не могу подобрать слов.

Надо мной склоняется человек, которого никогда не было во сне. Или в реальности?
- Однако же очнулся. Чудо. Просто чудо.
Руки подносят кружку к губам. Кажется, обычная вода, но внутри от неё всё горит.
- Почему мне больно?
Человек словно не слышит моего вопроса.
- Кто ты, мальчик?
Замираю-задумываюсь:
- Джанни, - и внезапно возникает вопрос, - А мама знает, что я здесь?
Мне всё равно, где я; но так хочется домой.
- Кто твоя мама?
В ушах начинает пищать, хочется ответить, но я неожиданно не знаю, что. Я проваливаюсь в какое-то серое пространство. Под ногами мягко перелетает что-то...
Реальная боль выдёргивает из видения.
- Рано ты заговорил. Спи.
Меня накрывают одеялом, глаза слипаются.

На улице сейчас должна быть ночь, но на станции время всегда идёт по-особенному. Словно другой мир. Чужой, но свой. Вынужденный, но иного просто не было.
На приборах мерно мерцают зелёным числа. Говорят, что этот цвет должен успокаивать, но не подавлять. Только вот когда смотришь несколько часов подряд, начинаешь, наоборот, раздражаться.
Очередная сигарета. Иначе просто свихнуться.
"Что там, дома?"
Ему так хотелось, чтобы этот дом не был просто игрой воображения.
В те дни, когда позволялось быть вне станции, он приходил на странного вида пустырь. Тайком. Почему-то казалось, что никому не стоит этого знать.
В первый раз он вышел туда случайно. Или не совсем? Его куда-то тянуло, вот и пошёл, повинуясь этому "голосу".
И каждый "отпуск" хотелось навещать пустырь. Входило в привычку. Словно возвращаться после работы домой, как это случалось у всех.

Тот вечер был особенным.
Никогда ещё она не начинала разговора. А тут вдруг, завидев меня, подбежала к ограде и зашептала взволнованно:
- Завтра меня тут уже не будет...
Мне показалось, что по её щеке скатилась слеза. Странно. Не думал, что она будет переживать из-за нашего расставания, а похоже, что именно так.
- Почему? - мой голос чуть дрожал.
- Мне нельзя тебе это говорить...
Нечего ответить, смотрю себе под ноги.
- Я боюсь, - её рука касается моей.
Словно ток проходит через тело. Боюсь задать вопрос, но она словно читает мои мысли:
- Я изменюсь. Прости, больше я ничего не могу сказать. Нельзя.
В глубине парка послышался металлический гул.
- Мне пора, - она слабо улыбнулась и убежала.
Я не мог заставить себя уйти. Это было моей первой ошибкой.

Мне снилось светлое помещение, в котором было много цветов. На коленях у мамы лежала большая красочная книга. Я уже давно сам умел читать, но по-прежнему нравилось слушать маму.
Вдруг какая-то тёмная вспышка.
Боль.
Я проснулся.
Маленькая комнатка. На полках много книг и разных пузырьков, бутылочек.
Почему-то твёрдая уверенность, что до пробуждения была моя настоящая жизнь, и что это сейчас я сплю. Только вот боль слишком реальна.

Холодно. Жарко. Снова холодно.
Железные скобы сжимают плечи.
Приговор.
Я ловлю только последние слова, всё остальное утонуло в гуле отходящего транспорта.
- ... а ты останешься здесь.
Шок.
Внешне спокоен. Или нет - заторможен. Я всё ещё не могу поверить.
Боль. Писк в ушах, нарастающий жар в голове.
Калейдоскоп образов.

Пятый сектор.
То ли стон, то ли шёпот. Переливающийся свет.
Масса металлического оттенка медленно приподнимается из резервуара, приобретая форму.
Гибкое блестящее тело.

Поезд. Он кажется бесконечным, но так не бывает, просто мне мало видно в промежуток между досками. Нам не сказали, куда именно нас везут. Впрочем, слухов ходит достаточно, чтобы понять.
Поезд проезжает большие ворота и останавливается.
Давка и паника. До этого момента люди ещё на что-то надеялись, теперь оправдываются самые жуткие предположения. В какой-то момент меня срывает самого, но быстро успокаиваюсь. Я должен поддержать маму.
Увы, нас разделили, отдельно женщин и мужчин. Краем уха слышал число "сто девятнадцать". Наверное, столько нас было всего. Пытаюсь взглядом искать знакомых, но для меня слишком темно. Дальше - можно я одним словом? - унизительно. Я не хочу описывать всё, что происходило.
Потом была комната с довольно низким потолком. Паника сменилась тупым ожиданием. Выключили свет, какой-то едва уловимый, отличный от нашего дыхания звук.
Становится трудно дышать. Мне почти не страшно, но очень хочется понять, что происходит.
Внезапно становится легче. Тишина, темнота, пустота. Только всё равно не оборвалась одна связь.
- Мама, мы...
- Мы просто спим.
Голоса звучат шелестящим шёпотом, срывающимся на мысль "Мама, не обманывай меня. Я всё знаю, просто не могу поверить".

Сначала мне не было страшно, всё походило на игру. Помню, в школе часто так играли, когда одни прячутся, а другие их ищут и хотят узнать какой-нибудь секрет. Азартно очень, я любил прятаться. Но сейчас, после двух недель чужих квартир, грязных подвалов и подворотен, уже не весело совершенно. Да, я знаю, почему такое происходит, но всё ещё не хочется верить.
Отец пропал на несколько дней, потом вернулся. Он вёл себя странно. Словно для него эта "игра" закончилась. Но только для него. Мы приехали в какой-то довольно приличный дом, даже разложили свои вещи.
Только через четыре дня снова было велено собираться и ждать. Чего? Отец не сказал, хотя сам знал - чувствую. Мне хотелось поговорить с ним начистоту, но отказывался, увиливал. Как-то ночью я услышал обрывок его разговора с матерью. Её голос был тих, хотя казалось, что она готова закричать:
... - Но он же твой ребёнок!
Я не услышал ответа.
Не помнить. Не верить. Не знать.
Сейчас, как никогда, хочется жить по этим трём правилам, только не позволят.
Солдаты.
Я даже не успеваю взять вещи...

 Ветер гонит пожухлые листья по пересохшим канавам.
Город вымер.
Всё кажется серо-сиреневым, туманным.
Покорёженное железо ограды, рассыпавшиеся каменные столбы. Дом смотрит выбитыми окнами.

 Сумерки, ограда.
Там, за ней, вдалеке - несколько невысоких домов. Мне туда очень хочется, но нельзя. Не помню, почему. Там что-то особенное. Туда-сюда, сквозь запертые ворота проходят Избранные. Так я называю тех, кому можно жить в домах за оградой. Они знают Тайну, поэтому для них и в закрытых воротах есть лазейка. Я знаю, где она, но не могу почувствовать. Поэтому вынужден торчать снаружи. А с другой стороны ограды стоит девочка. Она - Избраная, но ей нельзя выходить. Она может это сделать, но не хочет ссоры с теми, кто о ней заботится. Я прихожу к ней уже долгое время...

 Неожиданно свет и холод. Я сидел на мёрзлой мостовой, упирающейся в ворота. Зрение постоянно сбивается с черно-белого на цветное, будто я смотрю телевизор с постоянно барахлящими настройками. То, что вокруг меня нереально? Быть может. Только как тогда объяснить этот холод.
Подняться и осмотреться. Сильная слабость, встаю кое-как, цепляясь за камни стены.
Цветное.
Я помню тот солнечный летний день, когда я был тут единственный раз. Так странно затягивает, хотя обычно шарахаюсь от церквей. Ченстохова, Ясногорский монастырь.
Чёрно-белое.
Те же стены, те же здания, та же дорога. Только веет смертью. Той, за которой ничего не будет. На той дороге, куда меня вёл волк, было также...
Еврейское кладбище Ремух в Кракове, Ясногорский монастырь в Ченстохове и... я не хочу произносить последнего названия.
Общее между этими местами слишком очевидно. Об этом я тоже пока не хочу думать.

 Ночная тишина. В ней каждый звук кажется сильнее, а каждое цветовое пятно ярче.
Ходят по комнате соседи сверху. Подъехала машина, по потолку пляшу тени.
Мерещится, что они уже тут, в твоём доме.
Так из ничего рождаются страхи.

 Глаза слипаются, сигарета постоянно грозится выпасть из пальцев.
Нельзя.
Он сегодня один на дежурстве. Ещё четыре часа надо сидеть и следить за цифрами, мелькающими на экране. Мерное попискивание, зеленоватый свет.
Хочется домой.
Не сегодня.
На секунду прикрыть глаза, представить, как там сейчас.
"Не сегодня", - так уже много дней. Нет у него права решать, когда покинуть лабораторию.
Тонкий визг.
Он оглянулся. На пятом экране мерцает красное пятно, а зелёная синусоида вытянулась в струнку. Подобная проблема устраняется нажатием пары кнопок, и снова всё под контролем. Одно беспокоит: не в первый раз так. Сказать начальству? Засмеют. Специалист довольно высокой квалификации не может справиться с банальной задачей.
Что же там не так?
Подмывает пойти в тот сектор и посмотреть самому. Только нельзя. Нет доступа.

 В моих глазах даже на суше теперь отражается море, но я не думал, что меня в Замке будут так ждать. И что меня самого сюда потянет. Меня устраивали последняя Трансформа и моё исчезновение.
Я отвык быть Крылатым, лучше скользить в воде серебристой стрелкой. Но всё же суша.
Ты удивлённо смотришь на меня. Знаю - изменился. А с удивлением вместе - радость. Ты ждала меня. Ты была Хранительницей Замка, пока нас с братом носит невесть где. Это очень приятно.

 Шелест в глубине сознания "Доверься волне", и вспоминается, что когда-то меня прозвали Морским Вайверном. А я боюсь даже этой пародии на лагуну. Да, бассейн красив, но холодно-неестественен. Может, потому и нет ему доверия?
И всё же ложусь на воду, стараясь прислушаться к ней. Тело покачивает на лёгкой волне. Сам себе кажусь кораблём. Это вселяет уверенность, и кажется, что движения мои становятся сильнее и спокойнее. Я плыву на глубину. Поднимается волна, меня тянет к ней, в неё. Закрыть глаза, отдать тело в распоряжение воды, лишь лёгкие движения самому. Я продолжаю плыть в нужном направлении, волна не будет мне мешать.
"Морской Вайверн", - лёгкий шелест воды.
"Да", - мой мысленный ответ, - "Я вернулся".

 Цепочка фонарей походит на полную Луну со множеством отражений. Дорога за окном отдаёт синевой, а листья деревьев шелестят как прибой.
Море. Ты снишься мне даже наяву. Мне душно без тебя.
Именно море. Никакая другая вода.
Чуть ниже по дороге, на траве лежит якорь. Я думаю о нём, и мне снятся парусники. Понимаю это лишь следующей ночью, когда со старого сна слетает бытовая мишура и выпущенная на свободу фантазия.
Паруса. Они летят. Мне хочется с ними. Я поднимаю руки, но не могу оторваться от земли. Всегда держит невидимая стена, внутри которой не работает ни один мой Дар.

 Реальность перед глазами плывёт, меняется, но не замирает. Троится. 
Вокруг меня - тот Краков, который я узнал несколько лет назад.
За спиной дракона и человека - ещё жив храм на Вавельском холме.
Волк мотнул головой на запад. Там смутно видно длинное здание, за которое уходят железнодорожные пути.
Кружится голова.
Четыре двери. Три призрака. Две... Один... Чего и когда?
Мне кажется, что падаю. Не в очередную призрачную реальность, а просто в дорожную осеннюю грязь.
Не успеваю коснуться земли всем телом; кто-то подхватывает, но у меня нет сил посмотреть на него.
Темнота мягко обволакивает. Мне невероятно спокойно. Только снова хочется ощутить те Нити, что были между мной и призраками. Их нет, от этого одиноко.
Что случилось?