Анна Андреевна Ахматова (1889–1966) не любила рассказывать о своей личной жизни, о её романах нам известно со слов друзей, близких, знакомых. Часто поэтесса сама в стихах раскрывала тайны своих чувств к любимым мужчинам. И лишь одна история, которая случилась с ней в молодости, когда поэтессе едва исполнилось двадцать лет, породила немало загадок, разгадать которые до конца не удаётся до сих пор. Ахматова тщательно скрывала историю этой любви и лишь в конце жизни слегка приоткрыла завесу над её тёплым чувством к итальянскому художнику Амедео Модильяни (1884–1920).

Итальянский еврей по происхождению, Модильяни переехал в Париж в 1906 году, чтобы брать уроки художественного мастерства у именитых французских живописцев и заявить о себе, как о молодом, талантливом художнике. Модильяни был неизвестен и очень беден, а лицо его излучало такую поразительную беззаботность и спокойствие, что Ахматовой он показался человеком из странного, непонятного ей, непознаваемо иного мира.

Изящный, аристократичный, чувствительный, Амедео отличался особой экстравагантностью, которая сразу бросилась в глаза русской девушке. Она вспоминала, что в первую их встречу Модильяни был одет в жёлтые вельветовые брюки и яркую, такого же цвета, куртку. Вид у него был нелепый, однако художник так изящно мог преподать себя, что казался элегантным красавцем, словно одетым в самые дорогие наряды по последней парижской моде.

В тот год Модильяни едва исполнилось двадцать шесть лет. Анне Андреевне, напомним, двадцать. За месяц до этой встречи, весной 1910 года, она обручилась с поэтом Николаем Гумилёвым, и влюблённые отправились в Париж.

Модильяни встретил Ахматову в самом центре французской столицы. Говорили, что поэтесса была так красива, что на улицах все заглядывались на неё, а незнакомые мужчины без стеснения вслух восхищались её очарованием. «Я была просто чужая, — вспоминала Анна Андреевна, — вероятно, не очень понятная… женщина, иностранка».

Художник осторожно попросил у Ахматовой разрешение написать её портрет. Она согласилась. Так началась история страстной, но недолгой любви.

После возвращения в Петербург Ахматова продолжала писать стихи и поступила на историко-литературные курсы, а её супруг, Николай Гумилёв, с нетерпением дождавшись осени, уехал в начале сентября в Африку, пообещав вернуться только к следующей весне.

Молодой жене, которую всё чаще называли «соломенной вдовой», было очень одиноко. И будто бы читая её мысли, парижский красавец вдруг прислал пылкое письмо, в котором признался, что не может забыть её и мечтает о новой встрече. Письма стали частыми, и в каждом из них Модильяни признавался в любви.

Однако от друзей, побывавших в Париже, Ахматова знала, что Дедо, как называли близкие Модильяни, пристрастился к вину и наркотикам. Художника угнетали нищета и безнадёжность. А русская девушка, которая так стремительно влетела в его жизнь, оставалась далеко в чужой, непонятной стране.

В марте 1911 года Гумилёв вернулся из Африки. И почти сразу у супругов произошла крупная ссора. Обиженная Ахматова, вспомнив о парижском поклоннике, внезапно уехала во Францию, где провела долгих три месяца.

Амедео она увидела совершенно иным. Худой, бледный, осунувшийся от пьянства и бессонных ночей в кругу своих любимых натурщиц, Дедо резко постарел сразу на много лет. Он отрастил бороду и казался теперь почти стариком. Однако для Ахматовой её страстный итальянец оставался самым красивым на свете. Он, как и раньше, обжигал её таинственным, пронзительным взглядом.

Модильяни подарил Анне Андреевне незабываемые дни, которые остались с ней на всю жизнь. Спустя много лет она рассказывала, что художник был так беден, что не мог её никуда пригласить и водил по городу. Им приходилось сидеть в любимом Люксембургском саду на скамейке, а не на удобных стульях, за которые пришлось бы платить. Они гуляли по ночному Парижу, по старинным, тёмным улочкам, а однажды даже заблудились и пришли в мастерскую художника лишь под утро.

В крохотной, заставленной холстами комнатке Ахматова позировала художнику. В тот сезон Модильяни нарисовал на бумаге, по словам поэтессы, более десяти её портретов, которые сгорели потом во время пожара. Однако до сих пор некоторые искусствоведы считают, что Ахматова скрыла их, будто бы не желая показать миру. Возможно, Анна Андреевна боялась, что портреты могли сказать всю правду об их отношениях…

Много лет спустя среди рисунков художника нашли два портрета обнажённой женщины и обнаружили явное сходство модели со знаменитой русской поэтессой. Эти рисунки стали подтверждением любви Модильяни и Ахматовой. Они могли бы быть вместе, однако судьба разлучила их навсегда. Но в тот год влюблённые не думали о вечной разлуке. Они были вместе. Он — одинокий и бедный итальянский художник, она — замужняя русская женщина.

Днём Модильяни водил Анну Андреевну по музеям, особенно часто они заходили в египетский подвал Лувра. Амедео был убеждён, что лишь египетское искусство может считаться достойнейшим. Художник отвергал прочие направления в живописи. Русскую подругу он изображал в нарядах египетских цариц и танцовщиц.

Когда же наступала ночь, влюблённые выходили из мастерской и гуляли под открытым небом. По воспоминаниям Ахматовой, в те дни шли обильные дожди, и заботливый Дедо, прихватив на случай дождя огромный чёрный зонт, раскрывал его над Анной, словно пряча её от всех житейских забот. В такие минуты для Ахматовой существовал лишь он — её странный друг, казавшийся малым ребёнком, нелепый романтик, воспевающий неземные миры.

Ахматова вспоминала, что никогда не видела Амедео пьяным. Лишь однажды, накурившись гашиша, он лежал и в растерянности держал её руку, повторяя: «Sois bonne, sois douce».[4] «Но ни доброй, ни нежной, — добавляла поэтесса, — я с ним не была».

Когда Ахматова, покидая Париж, прощалась с художником, тот отдал ей свёртки рисунков, как всегда подписанных коротким словом: «Моди». В переводе с французского это означало «проклятый». Амедео настойчиво просил повесить их в комнате Анны на родине. Но она спрятала рисунки итальянца в надёжное место. И лишь единственный рисунок работы Амедео Модильяни до последних дней висел у неё над изголовьем кровати.

С их последней встречи прошло долгих девять лет. Ахматова продолжала писать, прославилась. В некоторых её стихах прослеживалась тоска по Парижу и Амедео:

О, не вздыхайте обо мне,
Печаль преступна и напрасна,
Я здесь, на сером полотне,
Возникла странно и неясно.
И нет греха в его вине,
Ушёл, глядит в глаза другие,
Но ничего не снится мне
В моей предсмертной летаргии.

До конца жизни поэтесса утверждала, что в её творчестве нет ни одного стихотворения, посвящённого Модильяни. Так это или нет, теперь остаётся лишь гадать.

А Дедо опять встречался с женщинами, пытался найти свою музу. В его мастерской снова по несколько дней жили танцовщицы из дешёвых кабаре, девицы из борделей, торговки и уличные женщины, которых художник приводил, чтобы писать их с натуры. Он считал, что лишь через чувственное познание женщины можно передать её образ в картине. Амедео вновь запил, курил марихуану, распутничал и совершенно не следил за своим ухудшающимся здоровьем. Его называли «бездомным бродягой», «донжуаном и сердцеедом». Он вёл бурную, развратную жизнь, словно стремился побыстрее умереть.

А с приходом ночи бледный, бородатый, черноволосый молодой мужчина надевал тёмную шляпу с огромными полями и бродил по улицам Парижа. Может, тогда он вспоминал загадочную русскую девушку, читавшую ему свои стихи, слов которых художник понять не мог.

В 1914 году Модильяни познакомился с богатой англичанкой Беатрис Хастингс, которая была на пять лет старше его и очень любила художника. Их роман был бурным и непродолжительным. Через два года, не желая больше терпеть пьяные дебоши Амедео, Беатрис ушла от него.

Спустя год художник увлёкся двадцатилетней девицей Жанной Эбютерн. Они стали жить вместе, и осенью 1918 года Жанна родила Модильяни дочь. Художник был счастлив, наконец-то он обрёл семью и долгожданный покой. Однако силы его таяли с каждым днём. В конце 1919 года Модильяни сильно простудился и спустя месяц умер. Обезумевшая от горя супруга, уже восемь месяцев носившая под сердцем второго ребёнка, не смогла пережить смерть любимого. Она выбросилась из окна на следующий же день, поскольку хотела уйти из жизни вместе с Амедео.

Анна Ахматова узнала о смерти Модильяни случайно, когда в один из январских вечеров 1920 года открыла старый европейский журнал по искусству и увидела маленький некролог, где сообщалось о невозвратимой потере для живописи — скончался хороший художник.

Дочь Амедео Модильяни, став взрослой, написала книгу о своём отце, в которой описала его жизнь и десятки романов с самыми разными женщинами. Она упомянула всех — и тех, к кому её отец испытывал сильные чувства, и тех, связь с которыми была непродолжительной. И только об Ахматовой в этой книге не сказано ни слова.

Возможно, итальянский художник, так же как и поэтесса, не желал разглашать их взаимную, казавшуюся необыкновенной любовь.

Тяжела ты, любовная память!
Мне в дыму твоём петь и гореть,
А другим — это только пламя,
Чтоб остывшую душу греть.

В 1922 году мир признал Модильяни великим художником. В наши дни его картины продаются на аукционах за пятнадцать и более миллионов долларов. В начале 1960-х годов, после трёхдневного посещения Парижа (спустя более чем пятьдесят лет) Ахматова всё-таки решилась написать воспоминания о встрече с итальянским художником и их непродолжительном, но очень ярком романе. Тогда она призналась: «Всё, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его — очень короткой, моей — очень длинной». Анна Андреевна Ахматова больше не отрицала своей любви к итальянскому красавцу Амедео Модильяни.

Поэтесса умерла 5 марта 1966 года под Москвой, в Домодедово. Похоронили её в Комарово, близ Петербурга.

В начале 1990-х годов в Италии состоялась выставка работ итальянского художника. Среди ста картин посетители увидели двенадцать изображений красивой, молодой, черноволосой девушки. Это были портреты великой русской поэтессы Анны Андреевны Ахматовой.

*  *  *

*  *  *

*  *  *

Автор - Анна Романовна Сардарян

иллюстрации