Ирина Снегова. Её стихи удивительно современны – такое впечатление, что они были написаны сегодня, а не пол века назад. В интернете её поэзии практически нет – отдельные стихотворения, записанные по памяти пользователями различных сайтов. Нет и биографической справки, не снабжены ею и немногочисленные сборники (всего два или три), издаваемые в различное время. Ирина Снегова родилась в 1922-м, была довольно популярна и известна в 60-е годы прошлого века, жила переводами с языков народов СССР. Умерла в 1975-м – ей было всего 53 года.((Из авторского предисловия к сборнику «И всё, что ты любишь…»))

1922-1975

Незадолго до смерти, уже зная о своей болезни, Снегова жила в Малеевке, бродила по аллейкам и читала вполголоса – сама себе – Тютчева. Что-то должно было измениться в ее поэзии, но времени для этого в жизни не осталось. Что рвалось в ее несбывшуюся, ненаписанную поэзию?.. Сейчас, перечитывая множество ее переводов с “языков народов СССР”, я невольно получила точный ответ на этот вопрос. Прочтите стихи башкирского поэта Мустая Карима в переводе Снеговой – и вы с трудом поверите, что это не Георгий Иванов. Тот, кстати, перед смертью тоже часто бормотал Тютчева. “Все года, события стали ближе / Воедино слив друзей, врагов; / Между Петербургом и Парижем – расстоянье несколько шагов...”, – писал эмигрант первой волны, поэт Александр Перфильев. “Парижская нота”... “переводы с башкирского”... Кто бы поверил, что между ними тоже всего полшага?

Что было, то было…

А было?

Наверняка.

Солнцем глаза слепило,

Ветром наотмашь било,

Сыпало вслед снега…

А я всё равно любила,

Очень тебя любила.

Что было, то было…

Забыла.

Окончательно. На века.

1957

            У нас говорят, что, мол, любит, и очень,

Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…

А помню, старуха соседка короче,

Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

И часто, платок, натянувши потуже

И вечером в кухне усевшись погреться,

Она вспоминала сапожника-мужа,

Как век он не мог на неё насмотреться.

– Поедет он смолоду, помнится, в город,

Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!

А спросишь: чего, мол, управился скоро?

Не скажет… Но знаю… меня ему жалко…

Зимой мой хозяин тачает, бывало,

А я уже лягу, я спать мастерица,

Он встанет, поправит на мне одеяло,

Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своём тесном.

Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…

Дай Бог ему отдыха в царстве небесном! –

И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.

В ту пору всё это смешным мне казалось,

Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,

Трагедии, бури… Какая там жалость!

Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,

Я встретила взгляд твой – тревога в нём стыла.

И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, –

Как верно она про любовь говорила!

О, господи! Все женщины мечтают,

Чтоб их любили так, как ты меня.

Об этом в книгах девочки читают,

Старухи плачут, греясь у огня.

И мать семьи, живущая как надо,

В надёжном доме, где спокойный свет,

Вздохнёт, следя, как меркнут туч армады :

И всё как надо, а чего-то нет.

Есть равновесье, складность, но всечастно

Никто минут, кромсая дни, не ждёт.

Никто тебя за счастье, за несчастье,

Как бред, как наважденье, не клянёт.

Не довелось… Вздохнёт, а тучи тают,

Горит закат на самой кромке дня…

О господи! Все женщины мечтают,

Чтоб их любили так, как ты меня, -

Неотвратимо, с яростью, с бедою,

С желаньем мстить, как первому врагу.

… Должно быть, я такой любви не стою,

Коль броситься ей в ноги не могу.

1962

Старые строчки

Грешна: я не люблю счастливых,

Не чту их козырную масть.

Я знаю – в них, как в спелых сливах,

Легко и резко горкнет сласть.

А счастья – нет. Есть путь неспешный,

Есть ощущенье торжества,

Когда чужой тоске кромешной

Найдёшь утешные слова.

… Так в двадцать лет мне пела спесь

В жестоком юном скептицизме…

Теперь я знаю: счастье есть,

И только не хватает жизни.

1944, 1970

Всё приходит слишком поздно:

Мудрость – к дряхлым, слава – к мёртвым,

Белой ночи дым беззвёздный

В небе, низко распростёртом –

К нам с тобой, идущим розно.

Всё приходит слишком поздно:

Исполнение – к желанью,

Облегчение – к недугу.

Опозданья, опозданья

Громоздятся друг на друга…

Сизый свет течёт на лица,

Купола, ограды, шпили…

Снится, может? Нет, не снится.

Вот он, город – небылица,

Мы одни из прочной были, -

Взгляды тУсклы, лица пОстны.

Всё приходит слишком поздно:

К невиновным – оправданье,

Осуждение – к убийце,

Опозданья, опозданья,

Век за них не расплатиться.

А мечтали! Жадно, слёзно,

Здесь, вдвоём – сквозь все запреты…

Всё приходит слишком поздно,

Как пришло и это лето.

Грустно невских вод теченье,

Время дышит грузно, грозно.

Слишком позднее прощенье…

Всё приходит слишком поздно.

1961

* * *

Всё обойдётся в лучшем виде.

Не спорь. Дыши. Прими урок.

Выходит срок любой обиде,

И жизнь — длинней, чем этот срок.

Пообомнётся, поостынет

И вдоль пойдет — не поперёк…

А там беде или гордыне,

Чему-нибудь да выйдет срок.

И отодвинется. Отыдет.

Отбередит. И, тратясь впрок,

Не снизойдёт к былой обиде

Душа… Но дай, но дай ей срок!

ЯБЛОЧНЫЙ ГОД

1

Всё давно-предавно отцвело,

И ничто потому не томит,

Не щемит,

Никакие жасмины, ни зори.

Август ценит покой — срок такой.

Зреют яблоки. Падают — стук!

Сад роняет из рук…

Вечера появились. И кузнечики.

Долго поют, создавая уют.

И во тьме наливаются звёзды.

Всё крупней. И, как яблоки.

Дрогнув, летят.

Чья — когда…

Не беда!

Ах, как небо черно. Всё оно —

Утверждают учёные люди —

Там, вверху,— не пространство,

А время… Категория времени. Лет

Миллиарды… И — кто их сочтёт!

Человеку простому ни зги

В этом времени чёрном

Не видно.

Только звёзды,

Как яблоки, звёзды

Обрываются. Вдруг,

Может, где-то

И слышны эти шорохи света -

В прорве времени

Краткости звук:

Стук… тук-тук…

2

Мне твердили весь век

Средь обид и забот:

Заживёт, обойдётся,

Быльём порастёт…

Я стою, я смотрю —

Лето прёт напролом —

На глазах моя жизнь

Порастает быльём,

А над ним

В три погибели

Яблоню гнёт —

В бубны вёдер

Бьёт яблоком

Яблочный год!

3

Это яблочный год, это яблочный год,

Это яблочный воздух мне спать не даёт.

Это вам, за пустынность годов и стволов,

Вот он — нате! — ломающий ветки улов.

Набирайте, извольте, чтоб досыта, всласть —

Вы же видите, яблоку негде упасть…

Оглянулся бы он, дилетант, дурачок,

Тот фантаст, приручивший свой первый дичок!

Под крестом и под флагом — на башнях седых,

Знаком власти на левой ладони владык—

Взмыло яблоко! Смысл. Будь разумен и сыт…

И земля, будто яблоко, в темень летит.

Это яблочный год, это яблочный год,

Это шорох и гром, это ходиков ход.

Уж и наши-то яблоньки елям под стать…

Как тогда ты принёс на плече их, все пять?

4

Только яблоки падают — стук,

Совершенно особенный звук.

Непреложный, неспешный, тугой —

Осторожный — над жизнью людской.

Не внезапно, и всё-таки — вдруг:

Стук — грушовка, папировка — стук…

Воплощенье, свершение, срок,

Тяготения школьный урок?

Признак чуда в усилии рук:

Шевельнулось и — медленно — стук…

Что ты, вовсе не хочется спать!

Это яблоки… Слышишь — опять.

Совершается. Рядом. Вокруг…

Завершается огненный круг.

* * *

Я лежу на спине

На развёрстой волне,

Между морем и небом

В безветренном дне.

Высь и глубь осторожно,

Веков не гоня,

Как дитя своё в зыбке,

Качают меня.

И две сини, две страсти мои,

Два крыла

Вдаль влекут…

Я когда-то плавучей была.

Я отсюда пришла

В черноту, в тесноту —

Оттого мне так часто

И невмоготу…

Под моей невесомостью

Дышит вода,

Я лежу, я плыву

Час, неделю, года?

Я лежу на спине

На морской тишине…

Сколько раз это будет

Мне сниться во сне!

Даже в боли больничной,

На злой простыне —

Я лежу на спине

На морской крутизне;

Тьма и свет,

Свои шаткие чаши клоня,

Как дитя своё в зыбке,

Качают меня.

Так когда-нибудь вплавь

И уйдёт наша явь…

Я плыву. Моя тень,

Как распятье,— на дне.

Я лежу на спине.

Посредине. Вовне.

Под моей беззащитностью

Дышит вода

И уносит куда-то…

Куда?

АНКЕТА

Пишу. Ещё одна анкета.

Не даты — числа, «да» и «нет»,

«Тогда-то», «там-то», «тот-то», «те-то»…

И прочерк — их бесследный след.

Бесповоротность «где», «когда» —

Года!.. Но если кровь — года,

Год — век, год — час —

Один рассказ?..

Да. Дом. Семья. Да. Автор книг…

Вот именно: суть только в них!

Кровь там, в столбцах, жизнь — вся! —

До смертоносных пустяков,

И… слабоумные красавцы,

Герои горестных стихов,

Воспетые непоправимо,

Оплаканные на века…

И что воистину любимо —

В них, в буквах этих: лист, река

И та в окне, вблизи рассвета,

Звезда, утроившая свет…

Анкета… В них моя анкета:

Вопросы — сплошь,

Ответов — нет.

* * *

Генацвале, что с тобой;

Тбилиси!..

Дурь циклона?..

Всё сошло с ума —

Склоны и балконы,

Лица, листья

В белое летят,

И я сама…

Всё смешалось —

Ни холмов, ни высей,

Только снег,

Вскипающий внизу…

Я тону

В зиме твоей,

Тбилиси,

Как щенок намыленный

В тазу.

* * *

Сошлись с горой гора, —

Должно быть, их пора.

Когда и срок, и рок

Идут сквозь всё. Без ног!

Идёт заря к заре,

Идёт гора к горе,

Сошлись гора с горой…

Глядим в их дым сырой:

Сошлись, и вон молчат…

Глядим в их алый чад —

О, только б не погас!

Кавказ, Кавказ, Кавказ…

* * *

Над Кавказом осенний стяг:

Синевы с желтизною — поровну.

Отъезжаем. Не век в гостях!..

Я смотрю в обратную сторону.

В желтизну смотрю, в синеву,

Вопреки расписанью скорому,

Сквозь торчащее наяву

Я смотрю в обратную сторону.

Всё черней, всё быстрей в окне,

Всё надсадней вороны-вороны…

Ах, как светит в той стороне,

В той, обратной, в погасшем дне,

Я смотрю в обратную сторону.

* * *

Оранжевый запах йода

И синий виток воды —

За зимние дни и годы,

За пасмурные труды,

За тягловый ход по кругу

(Тащись, колесо крути!)

Ослаблена вдруг подпруга,

Отпущен хомут почти…

Чтоб этот простор вдыхая,

Не хаял ты крест земной,

Не охал: она какая,

Удача, что к нам спиной?

Чтоб знал ты, что не иначе —

Вот это она и есть:

Удача, твоя удача —

Родиться и ношу несть.

* * *

Где-то в небе урчит,

Роет синь самолётик,

День полынно горчит…

Как живёте?

В этом дне,

Как на дне,

Различив еле-еле:

Кто-то там, в вышине,

Продирается к цели.

* * *

Не надо приходить на пепелища,

Не нужно ездить в прошлое, как я,

Искать в пустой золе, как кошки ищут,

Напрасный след сгоревшего жилья.

Не надобно желать свиданья с теми,

Кого любили мы давным-давно,

Живое ощущение потери

Из этих встреч нам вынести дано.

Их час прошёл. Они уже подобны

Волшебнику, утратившему власть,

Их проклинать смешно и неудобно,

Бессмысленно им вслед поклоны класть…

Не нужно приходить на пепелища

И так стоять, как я теперь стою.

Над пустырём осенний ветер свищет

И пыль метёт на голову мою.

* * *

Я пишу сочиненье о дружбе,

Сочиняю трактат о любви, —

Я смотрю, как прижались друг к дружке

На тугих проводах воробьи.

Высоко. Только белым каленьем

Провода проверяет мороз

Да чернеют внизу в отдаленье

Комья тех, что сидели поврозь.

Цитируется по: День Поэзии 1963, “Советский писатель”, Москва, 1963, 292 стр.

* * *

Чем меньше женщину мы любим…

Пушкин

Опровергаю. Любим за любовь.

В ней пагуба, в любви, а не

                                       в притворстве.

Любовь идёт к любви. На трубный зов.

Любовь разит любовь. В единоборстве.

А равнодушье — что игра его!

Для девочек опасна, не для женщин…

Сквозь бедность равнодушья твоего

Косит любовь зрачком своим зловещим.

Жаль, что сборники Ирины Снеговой не снабжёны биографической и библиографической справкой. Поэтесса родилась в 1922-м, была известна, почти знаменита в 60-е, жила переводами с языков народов СССР, умерла в 1975-м, доселе не переиздавалась. Писала «тихую лирику» – о любви, о женском быте, о детях, о красоте мира. Забыта? Ну нет.

Жив-здоров. Не глядишь на другую.

Вот и всё. Остальное стерплю...

Не грустишь? Но и я не тоскую.

Разлюбил? Но и я не люблю.

Просто мне, чтоб по белому свету

Подыматься дорогой крутой,

Нужно верить, что дышишь ты где-то,

Жив-здоров... И не любишь другой.

В 60-е девушки переписывали эти стихи в тетрадки, в 2000-е выкладывают на своих страницах в Интернете. Для современных молодых женщин строки Снеговой звучат как откровение, поверенное личным опытом. А среди самых цитируемых стихотворений и это, такое «несовременное»: «У нас говорят, что, мол, любит и очень, / Мол, балует, холит, ревнует, лелеет… / А помню, старуха соседка – короче, / Как встарь в деревнях говорила: жалеет». В Сети имя Снеговой постоянно встречается в девичьих дневниках, но не на сайтах, посвящённых литературе. Это не читательское забвение, а досадная забывчивость специалистов.

Здоровые бытовые стихи. С хорошей психологией. На первый взгляд – мало магии. И та, что есть, – бытовая: «Я смотрю, как быстро и искусно / Рубят в поле женщины капусту. / В этих грядках, сизых и лохматых, / Говорят, и нас нашли когда-то… / Я лежала на листе капустном, / Хрусткий холод чувствуя спиною, / Медленно, торжественно и пусто / Небо проплывало надо мною. / И тогда она ко мне склонилась, / Мать моя, от ветра заслонила…» И у меня рождается ложное (?) воспоминание о холодном, неуютном листе и таком же небе, которое вдруг исчезает, и вместо него появляется бесконечно доброе лицо, и большие тёплые руки уже согревают спину… Нет, магии достаточно, но и она тихая, неброская, неэстрадная. Вечная….

Серия сообщений "Литература":
Часть 1 - Иван Алексеевич Бунин
Часть 2 - Ироничные стихи Саши Жукова
Часть 3 - Забытые стихи Вероники Тушновой.
Часть 4 - Поэзия моей юности-Ирина Снегова.
Часть 5 - Хорошая библиотека
Часть 6 - Шарль Бодлер между "восторгом жизни" и "ужасом жизни"
...
Часть 14 - Хроники крестовых походов
Часть 15 - Удивительные библиотеки мира
Часть 16 - ИСТОРИЯ ЛЮБВИ= - =РОМЕО и ДЖУЛЬЕТТА

Серия сообщений "Стихи свои и друзей":
Часть 1 - Улыбнуться никогда не поздно.
Часть 2 - Забытые стихи Вероники Тушновой.
Часть 3 - Поэзия моей юности-Ирина Снегова.
Часть 4 - Всем Лирушникам посвящается!!!
Часть 5 - Наступит день, когда я встречу осень
Часть 6 - Не надо приходить на пепелища...