Японцы и стихийные бедствия: от 11 марта – к истории
Японский взгляд на природу
Именно японская природа наложила самый неизгладимый отпечаток на черты характера японцев. В стране, где 70% территории занимают горы, а для жизни огромного (для такой небольшой территории) населения в 127 млн человек пригодны в основном прибрежные районы, ежегодно происходит в среднем 4000 землетрясений, есть сезон тайфунов, а также случаются цунами.
Большая часть землетрясений происходят в Тихом океане вдоль тех мест, где проходят границы тектонических плит, и эти места, к сожалению, не так далеко от побережья Японии. И как раз на тихоокеанском побережье, на узкой прибрежной полосе, проживает большая часть населения. В среднем в год здесь происходит около 100 землетрясений выше 5 баллов по шкале Рихтера. Примечательная большим количеством живописных мест, поражающих своей красотой, Япония в то же время богата и стихийными бедствиями, смертельно опасными для населения. На поверхности земля Япония – «рай», но в глубине – настоящая опасность, «ад». Такая особенность природы не могла не сформировать особый взгляд на неё. Японцы видят природу одновременно в двух ипостасях. С одной стороны, как помощника и утешителя (кю:сайся), когда созерцание её красот радует взор и успокаивает сердце. Недаром в подавляющем большинстве японских стихов и песен присутствуют образы природы, а с VIII в. зародилась традиция любования цветами (ханами) - обычай, которого не существует больше ни в одной стране мира. Но также японцы видят природу и как обвинителя (дандзайся), способного обрушивать на людей страшные бедствия. Для японца естественно считать, что отношения природы и человека – это противопоставление могучей силы слабому существу, осознающему свою беспомощность. В каком-то смысле отношение японцев к природе похоже на отношение детей к родителям – нет попытки покорить её, но есть ощущение единства и готовность подчиняться.
За последние 30 лет среди японцев повысилось осознание ответственности человека за те изменения, часто необратимые, которые происходят с климатом. Хозяйственная деятельность человечества "расшатывает нервы" природы, делая все менее предсказуемой изменения различных процессов. А каждое новое стихийное бедствие, которые в последнее время отличаются невероятной разрушительной силой (на Гаити, в США, Японии), как будто призвано еще раз показать, что вера, будто человек сильнее природы, есть лишь опасное заблуждение. Нужно признать, что человеческая цивилизация была и будет очень уязвима к недружественным проявлениям сил природы.
Японские религиозные верования и стихийные бедствия
В вопросах религии и этики японцы проявляют величайшую терпимость. Почти все они исповедуют синтоизм, но при этом принадлежат к одной из многочисленных буддийских общин, а в деловой жизни руководствуются принципами конфуцианства. Таким образом, японцы ведут образ жизни в соответствии с рационалистическим пониманием принципов этих учений.
Чувство опасности, порожденное природными катастрофами, уходит корнями глубоко в японскую культуру. Вынужденным жить при постоянной угрозе природной катастрофы японцам пришли на помощь обе главные религии - синтоизм и буддизм.
Синтоизм, традиционная религия японцев («путь богов»), включает в себя ритуалы, призванные задобрить силы природы, которым всегда приписывалось божественное происхождение. Касательно бедствий, с древности считалось, что, например, землетрясения вызывает живущий в земле гигантский сом, когда начинает активно шевелиться. Соответственно, сом считался божеством, которому надо поклоняться и которое надо задабривать. Вера в то, что природа может быть разгневанной, а может быть доброжелательной, способствовала и формированию традиции ублажать синтоистских богов (ками) с помощью приношений и церемоний. В синтоизме есть и добрые и злые божества, и их принимают всех, никого не отвергая. Это во многом связано и с культом предков. Согласно синтоистским верованиям, все японцы после смерти становятся духами-предками. При этом они сохраняют свои качества. Хороший человек становится добрым духом, кто не был при жизни добропорядочным – злым духом. Но потомки обязаны поклоняться всем им. Зло положено не побеждать, а стремиться жить с ним в гармонии.
Кроме того, поскольку, согласно мифологии синто, все японцы являются потомками божеств ками, то они находятся под их защитой. И действительно, хотя японцы знают не понаслышке о разрушительных природных катастрофах, они также знают, что эти природные силы могут приносить пользу. Когда в 1274 г. к берегам Японии устремился флот с 16 тысячами монгольских и китайских воинов, сильнейший тайфун разметал суда и тем самым предотвратил вторжение. Тогда родилось словосочетание ками-кадзе, означающее буквально «божественный ветер». В тот раз силы природы (то есть, по японским представлениям, боги ками) пришли Японии на выручку.
Буддизм же, который говорит о быстротечности жизни, бесконечности смертей и перерождений, о бренности всего и об иллюзорности бытия, вкупе с климатическими особенностями Японии, сформировал особое соотношение между материальным и духовным в представлениях и жизненной практике японцев. Материальные вещи у японцев всегда были недолговечны, постоянно менялись на новые, это вполне вписывалось в буддийские понятия о мимолетности, вечной изменчивости и преходящем характере всего сущего в мире. Главными считались духовные ценности.
Однако покорность превратностям природы отнюдь не умаляет ценности жизни. Наоборот, именно они заставляют японцев еще больше ценить короткое время их земного существования и не пытаться строить здания «на века». В других странах часто видна тенденция строить города как целые памятники цивилизации. Считается, что европейцы строят дома и храмы для вечности, чтобы примириться с неизбежностью собственной смерти. Тогда как японцы, верящие в то, что смерти нет, а есть лишь цепь перерождений, строят на куда более короткий период. Традиционный дом раньше можно было построить за пять дней: возводились бамбуковые столбы, стены представляли собой промазанные глиной циновки, ширмы затягивались рисовой бумагой. Несущих стен не было. Крыша покрывалась тростником. Конструкция была достаточно гибкой, чтобы выдержать небольшие толчки. Однако она не была рассчитана на долгую службу.
В ХХ в. Токио дважды практически исчезал с лица земли. Первый раз — после разрушительного землетрясения 1923 г., второй — в результате американской бомбежки 1945 г. Оба раза жители города достаточно быстро и энергично отстраивали столицу заново.
Самое известное синтоистское святилище страны Исэ дзингу основано 1500 лет назад – его можно назвать древностью. Но его перестраивают заново каждые 20 лет – то есть, его можно назвать и новостройкой. Самым долговечным в нем является его недолговечность.
Писатель Лафкадио Хёрн (1850-1904), который прожил в Японии 14 лет, называл это традицией строить не «для вечности», а «для бренности». Он отмечал, что вся нация была способна «довольствоваться временным, преходящим». Таким образом, потеря жилища не воспринималась японцами как бедствие хотя бы потому, что разрушения могли происходить множество раз. Несложная конструкция домов позволяла за несколько дней выстроить новое жилище.
То, что японцы очень быстро восстанавливаются после ударов, нанесенных землетрясениями, пожарами и прочими бедствиями, известно с давних времен и неоднократно отмечалось иностранцами, попавшими в страну в различные эпохи. Вот, например, впечатления писателя В.Крестовского, попавшего в Токио в начале 1880-ых гг. Ему довелось увидеть горящие кварталы, и он описал взаимопомощь японцев во время пожаров. В его описаниях также хорошо показано отношение японцев к этому бедствию.
«…Но замечательное дело: огонь еще тлел на пожарище в грудах углей и головней, и даже самый пожар еще не кончился в восточном конце Суруга, а многие погорельцы уже принялись строиться вновь на том же самом месте. …Еще одна удивительно характерная черта в японцах: ни во время самого пожара, ни тотчас же по окончании его я не заметил ни одного погорельца, у которого на лице выражалось бы горе, печаль или хотя бы только сожаление о погибшем имуществе, напротив, все они живо, энергично работали над возведением новых своих временных построек и делали это по наименьшей мере с равнодушными, если даже не с веселыми физиономиями; то там, то здесь мелькали приветливые улыбки, слышался порой добродушный смех, и неизменно соблюдались обычные вежливости. …Казалось бы, после такого пожара массы людей должны остаться окончательно без крова, но нет — не остаются. Здесь на этот счет чуть ли не с незапамятных времен выработана своя превосходная практика. Погорельцы уходят прямо к родным и знакомым в уцелевшие кварталы, а если у кого нет подобного пристанища, то на помощь погорельцу приходит само правительство. Полицейские власти тотчас же во всех концах города вывешивают объявления и возвещают во всеуслышание через особых глашатаев о том, какие кварталы, по распоряжению губернатора, назначены под временное помещение погорельцев и сколько семейств в каждом из этих кварталов могут разместиться у обывателей. …И никто из домохозяев никогда и никому не отказывает в гостеприимстве этого, ибо каждый знает, что завтра же сам легче легкого может очутиться с семьей в таком же положении... …Замечателен, между прочим, вот какой обычай: на другой же день после пожара все родные, друзья и даже просто знакомые являются к погорельцу с изъявлением своего соболезнования, причем каждый из них непременно приносит ему в дар какую-либо из необходимых в хозяйстве вещей: один несет циновку, другой связку бамбучин, третий ведро, четвертый миску, чайник, одеяло и так далее. Таким образом, из этих дружеских приношений у погорельца на первое, самое трудное время, составляется более или менее все необходимое для первоначального обзаведения. Прекрасная черта взаимопомощи…» .
Из этого отрывка хорошо видно, насколько отличалось отношение японцев к материальному имуществу от отношения европейцев. Токио и другие японские города сейчас застроены небоскребами из стекла и бетона, спроектированными так, чтобы выдерживать серьезные толчки. Но это относительно недавнее явление. И большинство жилых зданий все равно представляет собой довольно легкие постройки (хотя дома уже не строят из дерева, т.к. оно слишком дорого, требует тщательного ухода и легко воспламеняется). Весь мир облетели кадры полностью смытых цунами жилых кварталов на побережье префектур Мияги и Иватэ, тем не менее, люди, успевшие спастись в убежищах, находят в себе силы радоваться и жить дальше.
На фоне паникующих и покидающих страну иностранцев, напуганных новостями о радиационной угрозе, еще более контрастно выглядело поведение обычных японцев, чье спокойное противодействие неприятностям показало, что японцы серьезно относятся к своей ответственности – не только за себя и своих родных, но и за всех незнакомых им людей. Япония относится к т.н. «взаимозависимой культуре», где готовность помочь членам своей группы в случае бедствия - вторая натура. В т.н. «независимой» культуре семья - или даже один человек - может рассчитывать только на себя, но в Японии единица – это группа.
Японский взгляд на групповую и корпоративную культуру
Японское традиционное общество – это общество групп. Каждый человек с древних времен ощущал себя частью семьи, общины. На формирование группового сознания во многом повлияли японский климат и опасные природные явления. В этих нелегких условиях одинокий человек был обречен. Лишь земледельческие общины были в силах выполнять огромный объем работы по посадке и сбору урожая риса, сооружению и поддержанию в порядке дамб, каналов, оросительной системы и т. д. Однако все это требовало дисциплинированности и согласованных действий в группе с четкой иерархией. Необходимо было безоговорочно подчиняться тому, кто занимал более высокое положение. Интересно, что сегодня японцев уважают во всем мире за трудолюбие. Однако в японском языке нет такого слова. Те два слова, которые обычно переводят как «трудолюбие», - сэйрэй и кимбэн, состоят из иероглифов, имеющих значение «работа», «старательность», «усердие» и «рвение». То, что и невозможно работать иначе, как с максимальной самоотдачей, у японцев подразумевалось само собой.
Исторически авторитет общины был огромен: она не допускала праздности, нивелировала возвысившуюся индивидуальность до среднего уровня, делила на всех членов и общие трудности и потери, и общие радости и удачи. Именно с общинным сознанием связана японская традиция называть сначала фамилию, а затем имя. Японец прежде указывает свою семью и лишь после нее себя - её члена. В японском обществе общинное сознание воспроизводится постоянно и сейчас. Японец всегда видит себя в общей группе и не представляет своей жизни без нее. Общинный дух стоек и поддерживается многочисленными традициями. К примеру, каждый год - в июле и в декабре - японцы стремятся попасть туда, где они родились.
Изначальная группа – иэ, т.е. «дом», толковалась шире, чем «семья», это был скорее клан, социальная группа, существовавшая на основе общего хозяйства и дома, а не только кровного родства. В состав семьи по традиции включались родители и дети, умершие предки и еще не родившиеся потомки, т.е. подразумевалась неразрывность семейной линии.
Кроме того, хорошие отношения с соседями были делом первостепенной важности. Из описания В.Крестовского видно, как важно было после пожара прийти к соседу с ритуальным «визитом с изъявлением соболезнования». То есть, это рассматривалось как традиция этикета, не соблюсти которую считалось неприличным и заслуживающим осуждения. Это могло испортить отношения с соседями, что было крайне нежелательно. Недаром существует японская пословица: «близкий сосед важнее дальнего родственника». Крестовский указывал, что «в этой пословице отражается житейская мудрость многих поколений японцев: исстари отношениям с соседями они придавали важнейшее значение, и роль таких отношений в семейном быту была исключительно велика. Объясняется это, по-видимому, скученностью японского населения, крайней теснотой жилых кварталов японских городов и поселков и необходимостью сосуществования основной массы японских семей на более близком расстоянии друг от друга, чем в большинстве других стран, а следовательно, и необходимостью максимальной осмотрительности и терпимости в отношениях со своими соседями…. Сплачивающее влияние на соседские взаимоотношения оказывала еще и постоянная потребность людей в сотрудничестве и взаимопомощи… в борьбе с такими весьма частыми стихийными бедствиями, как тайфуны, землетрясения и цунами». Высокий уровень научно-технического прогресса мало сказывается на общинном сознании. И сегодня всё также сильна традиция при переезде на новое место навестить всех ближайших соседей с приветствием и подарком.
Власть главы семьи распространялась не только на бытовую и хозяйственную деятельность в пределах иэ, но и на образ мыслей ее членов. Отличающиеся мнения рассматривались как недостойное поведение, подрывающее гармонию и порядок. Группа воспитывала чувство преданности и долга, подчинения авторитету, старшему по возрасту и чину, групповой конформизм, пассивность и послушание рядовых. До сих пор человеческие отношения внутри группы рассматриваются как более важные, чем все другие взаимоотношения. Мнение группы является важнейшим. В рамках группы не принято соперничать и неприлично выделяться. Межличностные отношения между различными группами затруднены, как и смена группы. Замкнутость и клановость характерны и для современной Японии. Все решения в группах принимаются через согласование и консенсус. «Никто не может служить двум хозяевам» - эта истина была известна еще самураям средневековья. В нынешнее время японцы считают также и стараются, к примеру, сохранить преданность одной компании.
В период Токугава широкое распространение в Японии получила религиозно-философская система конфуцианства. Как морально-этическая система, регулирующая поведение человека, конфуцианство учило трем основным принципам: сыновней почтительности, безоговорочному следованию авторитету и безусловному выполнению долга. Все эти принципы отвечали духу средневекового общества. Безоговорочное подчинение отцу (или сюзерену) соблюдалось не только в каждой семье, но и распространялось на всю государственную иерархию. Ценность жизни абсолютно проигрывала ценности долга. Совершить ритуальное самоубийство сэппуку, чтобы спасти честь, считалось доблестью воина.
В основе развития японского общества и его управления лежат традиции преемственности и корпоративизма, нисходящие также к конфуцианскому социально-психологическому и этическому стереотипу ва – «равновесие», «гармония». В управленческой культуре Японии выделяется командно-коллективистский (или корпоративно-коллективистский) принцип, опосредуемый соответствующими нормами этого общества. Т.е. в японской компании коллективизм всегда идет параллельно со строгой иерархией. Фирма может быть сплоченной, но никак не демократичной. Информация следует сверху вниз и снизу вверх по вертикали в строгом соответствии с протоколом. Нельзя срезать углы и переходить дорожку. Традиционная система отношений стремится обеспечить участие в принятии решений максимального числа членов группы. Далее, желательно, чтобы решения принимались на основе консенсуса всех ее членов. Главная цель – согласие. В этой связи можно упомянуть японскую концепцию “Просвещенных национальных интересов”. Просвещенные национальные интересы - это те, которые выражают интересы всего общества, участвующего в их формулировании и ставящего общественные интересы выше частных или групповых интересов.
Для Японии характерна высокая социальная взаимообязательность людей в отношениях друг к другу и к обществу, и их ответственность. В японской морали существуют невидимые нити «признательности-долга» (он), которые как бы задают ориентиры, нормы поведения людей. Это - признательность, верность долгу перед своей страной; признательность родителям («Верность долгу родителям – эквивалент воспитанности человека»); признательность учителю («Не смей наступать даже на тень сэнсэя»); благодарность старшему (сэмпай) за опеку и помощь; признательность своей компании, касательно которой самое главное всегда - «безусловно выполнять свой долг».
Одна из решающих черт японской культуры – способность к быстрому заимствованию чужих ценностей и их последующей успешной трансформации на своей национальной почве. С периода Мэйдзи (1867-1912) один из подходов к развитию определяется в Японии термином вакон ёсай, что можно перевести как «взять новейшие знания, выработанные на Западе, но не позволить им пошатнуть основы японского образа жизни и мышления». Касательно корпоративной культуры это проявляется в том, что и сегодня во многих сверхсовременных по технологическому оснащению корпорациях, по сути, воссозданы модифицированные общинные порядки. Сегодняшние менеджеры точно так же несут ответственность именно за сохранение этой общинной атмосферы внутри коллектива. В этом и преимущество японского подхода к социально-экономическим и психологическим проблемам, но здесь же и его недостатки – сложность принятия самостоятельных решений в условиях чрезвычайных ситуаций, сложность любых межкорпорационных действий и т.д.
Все это проявилось во время аварии на атомной электростанции «Фукусима-1», возникшей после одного их сильнейших в истории страны землетрясений и последующего удара одного из самых мощных и разрушительных цунами. Таким образом, в этот раз в целом понятная и привычная для японцев беда (землетрясения и цунами, хотя и не такие сильные, случаются регулярно) была усугублена крупнейшей аварией в одном из самых опасных секторов энергетики. Не только у Японии, но и у других стран очень мало опыта в ликвидации таких аварий, притом что опасность от них угрожает всему миру.
Критика действий властей самими японцами и иностранными специалистами касалась, в частности, промедления в действиях операторов, нежелания оглашать точные данные по уровню радиации и предоставлять достоверную информацию о количестве попавшей в атмосферу и в воду радиации. В целом, эксперты объясняют проволочки проблемой японской бюрократии – неповоротливость раздутого госаппарата, а также национальными особенностями корпоративной культуры: в рамках принятой в стране идеологии внутрифирменного управления японские управленцы не могут обойтись без согласования с руководством других подразделений, что в данном случае – из-за большого количества этих подразделений – также тормозило процесс переговоров и оперативного принятия решений. Кроме того, на АЭС «Фукусима-1» пришлось принимать непопулярные решения, вызвавшие критику не только внутри общественности, но и среди самих чиновников, эти решения принимавших, соответственно, был затруднен и обязательный для японской культуры приход к консенсусу между членами группы.
Японка Р. Судзуки из города Нагоя, ведущая русскоязычный блог под псевдонимом Момоко и пишущая о последствиях землетрясения, цунами и аварии на АЭС, коснулась и проблемы медлительности японских властей: «8 апреля 2011. "Конгресс танцует" – так, ссылаясь на немецкий фильм XX века, выразил нынешнюю работу японского правительства председатель верхней палаты парламента и член правящей партии, господин Нисиока Такэо. Он выступил на пресс-конференции в тот день, когда премьер-министр принял решение опять создать какой-то совет по восстановлению пострадавших регионов. По словам председателя верхней палаты, пока премьер не расскажет народу об основной идее и его видении путей восстановления страны, увеличение количества заседаний и советов не приведет к решению целого ряда проблем. Наверно, к его мнению присоединится русский эксперт по АЭС, который, как член спасательной делегации, находился в Японии некоторое время после 11 марта. Он разобрался в ситуации и, приехав в Россию, доложил руководству Москвы, что в японском правительстве из-за бюрократизма и сложных структур ведомств чиновники не могут решить самый простой вопрос, который русские бы решили за 5 минут. СМИ США тоже недавно засомневались в способности премьера Кана управлять сложившейся ситуацией в стране. Господин Кан не только не верит работникам министерств, но и сильно их ненавидит, поэтому назначил много экспертов из частного сектора своими советниками в кабинете. Но, к сожалению, чем больше становится число советников, тем сложнее ему становится принять решения по разным неотложным вопросам. Я только вчера узнала, что согласно закону, при возникновении какой-либо аварии на АЭС в стране, за устранение последствий аварии должен отвечать премьер-министр. Конечно, он старается, но, в общем, пока только "конгресс танцует" и не более того».
Также во время ликвидации аварии сыграл свою роль еще один важный аспект социального поведения японцев, особенно проявляющийся в корпоративной культуре, –чувство стыда, стремление «сохранить лицо» и боязнь «потерять его». Каждый шаг японца, который может быть негативно оценен окружающими, в особенности старшими, является потенциальным источником стыда для него и для соответствующей социальной группы, членом которой он является. Лояльность по отношению к группе сильна, так же как и обязанность постоянно поддерживать её престиж.
В японском стиле управления не принято открыто обвинять человека в том, что он ошибается. Обычно ищется деликатная форма воздействия на сознание члена группы, который должен сам осознать ошибку и самостоятельно выбрать путь её устранения, сохраняя при этом свои достоинство, честь и уважение в коллективе. Кроме того, японцы в политическом и деловом общении обычно уклоняются от жестких отрицательных ответов, особенно не имея веских аргументов. В противоположность неограниченному активному началу западной культуры в Японии издревле культивируется сдержанность. Для японца добродетелью является умение контролировать свои чувства и не показывать их внешнему миру. Улыбка по-японски – это приятное выражение лица, скрывающие истину. Многих поражало, что представители компании ТЕРСО в Фукусима почти всегда выходили к журналистам с улыбкой на лице, даже когда хороших новостей не было. Однако того просто требовала японская этика, где сдержанность является нормой поведения.
Медлительность властей в принятии решений после землетрясений критикуется не впервые. После землетрясения 1995 г. в городе Кобэ власти также проявили нерасторопность в обеспечении четкого и быстрого проведения спасательной операции. Было создано несколько Центров помощи после стихийного бедствия, которыми руководители члены Кабинета Министров, но крайне неоперативная коммуникация, а также их неспособность хоть на миллиметр отойти от письменных инструкций, привели к тому, что власти префектуры Хёго несколько дней ждали прибытия в район солдат Сил Самообороны для поиска людей и разбора завалов. Помимо промедления с налаживанием спасательных работ, были и организационные трудности с проведением похорон погибших, а также с доставкой еды и питьевой воды жителям. В этот момент на помощь пострадавшим пришли группы волонтеров, а также общественные организации и частные компании, такие, как Daiei и Seven-Eleven. Кроме того, большую помощь оказали японские мафиозные структуры (якудза), которые организовали подвоз воды и продовольствия «по своим каналам».
Медленная реакция и ошибки властей были настолько очевидны, что изумили многих иностранных специалистов. Один из них писал: «Были нарушены самые фундаментальные правила ликвидации последствий стихийных бедствий. Вопросом первостепенной важности должно было стать оцепление дорог для обеспечения проезда аварийного транспорта, но таких указаний дано не было. Движение транспорта в Кобэ за несколько часов превратилось в одну огромную пробку, пожарные машины и кареты скорой помощи стояли в этом море машин, в то время как догорали дома и умирали раненые».
Наблюдатели были приведены в смущение и нежеланием властей принять предлагаемую помощь из-за границы. «Иностранным добровольцам либо было отказано в помощи, либо бюрократические процедуры были очень растянуты по времени, что не дало спасателям возможность начать сразу. К примеру, целый день переговоров был потрачен только на то, чтобы договориться принять 20 служебных собак от швейцарских спасателей, и в итоге было принято только 12». Даже помощь от тысяч японских добровольцев, среди которых было очень много молодежи, была принята не сразу. Многим из них так и не разрешили принять участие в спасательных работах, т.к. власти заявили, что они не уверены в благонадежности всех волонтеров и не могут доверять им. И только недостаток спасательных отрядов заставил власти в итоге изменить свою позицию. Именно благодаря помощи всей страны Кобэ восстановили достаточно быстро, в течение нескольких лет.
Землетрясение в Кобэ также выявило серьезные недоработки и упущения в мерах по подготовке к возможным стихийным бедствиям, звучали упреки в том, что у японцев слишком выросли самонадеянность и самоуверенность. Известно, что после сильных землетрясений в Сан-Франциско в 1989 г. и Лос-Анджелесе в 1994 г. японские власти не раз самоуверенно заявляли, что японские строительные технологии гораздо более совершенные, чем в США, и здания и объекты инфраструктуры способны выдержать землетрясения большой мощности. Однако обрушение не только зданий, но и дорожных эстакад и портовых сооружений в Кобэ показало, насколько напрасна была такая уверенность. Один из японских экспертов позже писал: «Когда наши специалисты ездили осматривать разрушения в Лос-Анджелесе в 1994 г., они говорили, что катастрофа случилась из-за недостаточной крепости строительных конструкций» и что «такие разрушения ни при каких условиях не могли бы иметь место в Японии»… Не умея трезво оценить действительность, мы часто принимаем желаемое за действительное, действуем без необходимых планов и расчетов». Трагедия в Кобэ показала правдивость этих слов – нельзя было надеяться только на техническое превосходство и сейсмоустойчивость конструкций. Сейсмоустойчивые конструкции в большинстве своем выдержали, но проблемы другого плана - быстрой и четкой организации поисково-спасательной операции – стали причиной увеличения количества погибших.
Можно сказать, что схожие проблемы – по оперативному обеспечению пострадавших временными убежищами, необходимым количеством воды и продовольствия - возникли и после мартовского бедствия. Однако это стало во многом следствием радиационного заражения и создания большой зоны отчуждения вокруг района атомной станции. Что касается принятия помощи добровольцев, в этом плане можно признать, что «урок Кобэ» был выучен – власти приняли и помощь японских добровольцев, и иностранную помощь (и даже сами попросили о ней, хотя и не сразу). Тем не менее, это можно считать признаком большей открытости страны миру.
Однако следует отметить, что оба крупных землетрясения – в Кобэ в 1995 г. и в районе Тохоку в 2011 г. – вызвали столь массовые разрушения и человеческие жертвы именно из-за недостаточной подготовленности. И в 90-х гг., и в первое десятилетие XXI в. специалисты ожидали сильное землетрясение в районе Канто, где находятся крупные города Токио, Иокогама, Кавасаки, Тиба с общей численностью их населения (включая пригороды) около 30 млн. чел. Поэтому и район Кансай, где расположены Киото, Осака, Кобэ (общая численность их населения с пригородами – около 13 млн чел.), и район Тохоку с городами Сэндай, Мориока, Фукусима (общая численность населения района – 10 млн человек), оказались почти не включены в комплекс мероприятий по подготовке к «большому землетрясению». Большая часть жилых домов в Кобэ имела тяжелые крыши и недостаточно прочные стены. При первых же сильных подземных толчках стены начали шататься, а крыши – обрушаться, погребая под собой жильцов.
Что касается района Тохоку с центром в городе Сэндай, прибрежные воды здесь уже не раз являлись местом сильных землетрясений. В 1896 году землетрясение и цунами мощной силы унесли жизни 22 тысяч человек, в 1933 году погибло 3 тысячи. Меры по укреплению конструкций зданий проводились регулярно, и в момент подземных толчков 11 марта 2011 г. на центральных улицах города Сэндай с миллионным населением здания почти не пострадали, хотя и сильно шатались. То есть, нужно признать, что сейсмостойкость конструкций зданий в Японии доведена до самого высокого уровня. Оперативно сработала и система предупреждения о цунами, но люди, ушедшие в заранее распланированные убежища, или решившие укрыться на верхних этажах невысоких зданий, погибли прямо в этих убежищах и в домах, поскольку пришедшая со скоростью 100 км/ч волна высотой до 20 метров оказалась за пределами всех расчетов и прогнозов.
Японский взгляд на стихийные бедствия
В Японии сформировался свой взгляд на природу стихийных бедствий, глубоко связанный с исконными религиозными верованиями японцев и их представлениями о природе (сидзэнкан). Его можно назвать «японский взгляд на бедствия» (нихондзин-но сайгайкан). Он включает представления людей о том, что такое стихийные бедствия, каковы их причины, как их понимать, какие меры могут помочь предотвратить, какое влияние они оказывают на общество.
С древних времен у японцев существуют три особые теории, связанные с их отношением к стихийным бедствиям:
1) теория небесного наказания или предупреждения – тэнкэнрон,
2) теория духовности – сэйсинрон,
3) теория фатализма – уммэйрон.
1) Теория небесного наказания или предупреждения – тэнкэнрон.
Теория небесного предупреждения пришла в Японию из Китая. В древнем Китае землетрясения и другие природные катаклизмы считались дурными предзнаменованиями, вестниками заката императорской династии. Считалось, что небеса посылают правителю эти испытания, если он отошел от «пути справедливого правления». Историк Нисиока Тораносукэ пишет, что эта китайская теория была известна в Японии уже в период Нара (710-794). Она появляется в императорских указах (микотонори) в годы Тэмпё: (729-749), Ко:нин (810-824), Дзё:ган (859-877). В них говорилось, что землетрясения являются выговором государю за отход от «справедливого правления», угодного Небу, т.е. правления, наполненного милосердием (дзинтоку) и беспристрастием (ко:хэймуси). Если правление не соответствует этим принципам, нужно помнить, что с небес может последовать выговор – землетрясение или другое стихийное бедствие. Таким образом, считалось, что землетрясения случаются от недостатка благоразумия и мудрости у правителя, однако ущерб и страдания доставаются его жителям. То есть, тяжесть вины за проступки правителя ложилась на невинный народ. И это было то, чего следовало больше всего опасаться правителю. Если такое случилось, он должен был впредь стараться проводить справедливое и добродетельное управление страной, отвечающее воле Неба. Это считалось единственным способом предотвратить новые бедствия. Кроме того, правитель обязан был оказать достаточную помощь по спасению жертв этих бедствий.
Как пишет Нисиока, помощь правителя включала несколько мероприятий. Во-первых, отправку специальных посланников для посещения пострадавших и встречи с властями пострадавшего района, совещание по принятию необходимых мер по устранению последствий бедствия. Второй мерой была непосредственная помощь пострадавшим, которая называлась синдзюцу (милостыня, благотворительность). Сюда входила раздача продуктов и одежды, помощь в ремонте жилищ, помощь в похоронах погибших. Традиция синдзюцу также уходит корнями в период Нара, известно, что синдзюцу уже проводилось после землетрясения 744 г. в провинции Хиго (нынеш. Кумамото), а также после землетрясения 762 г. в провинциях Синано (нынеш.Нагано), Мино и Хида (нынеш.Гифу). Третьей мерой было освобождение населения пострадавших районов от уплаты налогов (мэнсо тё:ё:). Также важным мероприятием была амнистия (онся). Она появилась как следствие представления о том, что преступники – одно из проявлений неправильного управления государством. Считалось, что у справедливого и честного правителя преступников в государстве нет. Таким образом, преступники были символом плохого управления. Поэтому казалось совершенно естественным, что правитель, получив выговор с небес и устыдившись своих ошибок, должен отпустить заключенных.
Интересно, что после землетрясения 1923 г. в районе Канто некоторые общественные деятели, например, промышленник и предприниматель Сибусава Эйити (1840-1931) и один из первых проповедников христианства в Японии Утимура Кандзо (1861-1930) писали в прессе, что это бедствие – небесное наказание японскому правительству за коррупцию, политические дрязги и скандалы, а также всему обществу – за отказ от норм общественной морали и праздность. Подобные высказывания в широкой печати показывают, что такие настроения были повсеместно. Психология японцев касательно теории «небесной кары» подразумевает, что люди воспринимают такие бедствия и как «кару небес лично каждому» - за небезупречные поступки и мысли. Люди, пережившие землетрясение 1923 г. вспоминают, что они сами и их родные во время толчков читали молитвы, обещая начать правильную жизнь, если они выживут.
Важно отметить, что изначально «небеса» (тэн) в японской философии не считались жестокими по отношению к людям. Они лишь – через испытания – возвращали на правильный путь людей, с него свернувших. То есть, концепция «небесной кары» (тэнкэнрон) включала еще и теорию «небесной помощи» (тэнкэйрон), согласно которой «небеса посылают бедствия, чтобы исправить и улучшить общество, где процветает моральное разложение».
Когда губернатор Токио Синтаро Исихара в марте 2011 г. назвал постигшее Японию бедствие «божественной карой» за присущий современной Японии эгоизм, его идея, несмотря на обрушившуюся волну критики, тем не менее, была понятна всем японцам. Момоко в своем блоге также цитирует губернатора: «19 марта 2011. Губернатор Токио Синтаро Исихара отметил, что землетрясение и цунами были наказанием от Бога. Он сказал: "Пусть цунами смоет чрезмерную корысть и эгоизм японского народа. Надо начать с себя». СМИ и пострадавшие рассердились на него, поэтому ему пришлось извиниться на другой день. Я тоже думаю, что он, как политик, не должен был сказать такого перед журналистами, но, с другой стороны, может быть, он прав. После Второй мировой войны страна стала богатой, но в то же время мы потеряли важные моральные принципы и чувство благодарности. Страна должна измениться, и я сама тоже как-нибудь должна измениться...».
В японской культуре считается важным акцентировать внимание на своих недостатках, но это не следует толковать как «пессимизм» или «умаление собственных достоинств». Это является побудительной причиной начать свой путь к самосовершенствованию. Важным является принятие своей судьбы - места человека в социальной структуре – как основы, исходного пункта для начала пути самосовершенствования (дзико кайдзэн). Именно о нём говорит Момоко.
2) Теория духовности – сэйсинрон.
Эта теория заключается в том, что японцы признают превосходство духовного над материальным или главенство духа в материальном мире. Поэтому они не стремятся принять все меры по предотвращению бедствий и победить природу, а стремятся, скорее, подготовиться духовно ко всем возможным бедствиям. То есть, в качестве способа справиться с бедствием выбирается не контроль над природой (что, как хорошо известно японцам, почти невозможно), а контроль над собственными духовными усилиями. Это теория строится на трех основных убеждениях: что в каждой материальной вещи есть душа; что духовные возможности и силы человека во много раз превосходят физические силы; что духовными силами можно изменить любые материальные условия.
К слову, на втором убеждении в безграничности духовных сил во многом основывалась философия летчиков камикадзе во время Тихоокеанской войны («когда в военной обстановке складывается неблагоприятная ситуация, нужно отвергнуть рациональные способы и ожидать совершения чуда силами души»).
Третье убеждение о возможности изменения материальных условий духовными силами проявляется в том, что японцы считают: недостаток чего-либо материального можно восполнить с помощью духовных сил (сэйсин ни ёттэ огинау). В их жизненной философии заложено, что счастье определяется, главным образом, спокойствием духа (сэйсинтэки ко:фуку рон). И в любые минуты – радости и горя – главное иметь душевное равновесие.
После токийского землетрясения 1923 г. был широко распространен слоган «духовное восстановление» (сэйсин фукко:), имелось в виду, что для восстановления столицы недостаточно только восстановить мосты, здания, починить дороги, нужно еще, чтобы каждый житель, отринув свои собственные выгоды и эгоизм, вел высоконравственную жизнь. Высоконравственная жизнь подразумевала помощь другим людям, готовность разделить с соседом и без того скудное пропитание, то есть, сочувствие и участие (омоияри). Это – главное условие духовного восстановления.
После мартовского землетрясения 2011 г. в первую неделю с каналов исчезла практически вся коммерческая реклама, и показывали только социальную рекламу, в которой главный призыв был именно проявлять участие к людям вокруг.
3) Теория фатализма - уммэйрон.
Эта теория строится на том, что вопрос о том, выживет человек или умрет во время природного стихийного бедствия, решает только судьба, и избежать своей участи невозможно, поэтому её надо заранее покорно принять. Судьба может быть благоприятной, удачной (ко:ун) или печальной (хиун).
Теория фатализма имеет важное психологическое действие: после стихийных бедствий она способна нейтрализовать трагичность потерь и страха, пережитого людьми. Когда люди за мгновение теряют близких, дом, все важное в жизни, то, естественно, впадают в отчаяние, которое может быть уменьшено осознанием того, что это судьба и ничего не поделаешь, что есть люди, которые погибли, соответственно, свою участь можно и нужно считать подарком судьбы, а значит, нельзя сдаваться и отчаиваться. Такая теория в огромной степени выполняет функцию ускорения реабилитации людей после природной и жизненной катастрофы.
Эта способность японцев быстро приходить в норму после катастроф восхищала иностранцев, живших или оказавшихся в столице Японии в 1923 г., и в Кобэ в 1995 г., и в Тохоку в 2011 г. Они отмечали дисциплинированность и сплоченность японцев перед лицом беды, отсутствие мародерства, беспорядков и насилия. Правда, так было не всегда. В 1923 г. после землетрясения в Токио силой 8,3 балла (жертвами толчков, а также последующих пожаров стали 140 тысяч человек) слухи о том, что корейцы отравили источники воды, привели к массовым убийствам корейцев, погибло около 4000 человек, пока лично премьер-министр Ямамото не приказал остановить насилие. Он призвал нацию не терять спокойствия, действовать разумно и осмотрительно и проявить сдержанность.
Однако, в целом, дисциплина в Японии после стихийных бедствий всегда на высоте, и нынешнее мартовское бедствие вновь заставило весь мир склонить голову перед японской дисциплинированностью и выдержкой. Их корни следует искать в социальном конформизме, воспитываемом в японцах с раннего детства, в уважении к чужой собственности и нежелании причинять беспокойство окружающим. Проводимые сегодня в Японии меры по экономии электроэнергии, которой стало не хватать восточным районам после аварии, не были бы столь эффективны, если бы люди на всех уровнях не были готовы потерпеть неудобства какое-то время, проявив понимание, сочувствие и уважение к пострадавшим жителям района Тохоку. В Токио некоторые (не самые крупные) линии электричек остановлены, в центре города в разы сократилось количество светящихся неоновых реклам, в метро отключена часть эскалаторов, кондиционеры в вагонах работают на сниженной мощности. Людей по телевидению призывают экономить энергию и в домах, не включая лишний свет и электроприборы. Момоко написала в своем блоге, что даже императорская семья экономит электричество: «1 апреля 2011. Как известно, сейчас в восточной Японии проводится плановое отключение электроэнергии. При этом в некоторых районах, где находятся важные государственные и экономические объекты, свет не отключается. Безусловно, во дворце императорской семьи свет всегда есть. Однако император и императрица самостоятельно отключают свет несколько часов в день. Судя по тому, что у нас большинство видов отопления работает на электроэнергии, можно предположить, что они сидят без отопления несколько часов в день. Я раньше не так уважала императорскую семью, но теперь чувствую, как будто они члены моей семьи и всегда рядом».
На японских каналах телевидения сегодня вместо видов дымящихся реакторов, заполонивших эфиры по всему миру, куда чаще можно видеть репортажи про то, как владельцы магазинов в пострадавших городах торопятся вновь открыть торговлю, несмотря на то, что само здание магазина часто еще толком не восстановлено. Однако соседи с удовольствием выстраиваются в очередь за любыми имеющимися товарами, так как для живущих в этих местах людей открытие магазина также очень важно, т.к. дает ощущение стабильности и надежду, что уже скоро все будет хорошо.
Интересно, что вера в судьбу остается сильна даже в современную высокотехнологичную эпоху. Социологические опросы населения показывают, что люди, живущие в прибрежных районах, не планируют переезд в более безопасные места, где можно не бояться цунами. Многие говорят, что осознают опасность, но одновременно не хотят переезжать, т.к. надеются на лучшее. Однако в японском варианте это, скорее, не игнорирование опасности, а фатализм – уверенность в неотвратимости того, что должны должно случиться. Соответственно, не имеет смысла беспокоиться, поскольку это не поможет что-то изменить или предотвратить. Тем более что совершенно безопасных для жизни районов в Японии не так много. Конечно, среди японцев много и таких, кто беспокоится о возможных последствиях грядущих бедствий, однако полагание на судьбу остается во многом ведущей позицией. Я лично не раз слышала от японцев фразу: «Где я буду во время землетрясения, известно только моей судьбе», при этом никакого беспокойства говорящие не высказывали. Оставление заботы о своей жизни на волю судьбы является пружиной для того чтобы – в случае, если бедствие действительно произойдет, - быстрее начать строить жизнь дальше.
Однако важно помнить, что в японской культуре покорность силам судьбы, тем не менее, носит оттенок не пассивного смирения со своим уделом, а только реалистичной оценки тех элементов жизни, которые не поддаются контролю. Это не отрицает участие человека во всех событиях жизни или приложение усилий по самосовершенствованию, включающему более предусмотрительное поведение.
***
Мы до сих пор не знаем истинных масштабов катастрофы. Но есть все основания предполагать, что Япония – даже после такого тройного бедствия невиданных масштабов – не только не опустит руки, но и, наоборот, станет сильнее. По всей стране сейчас появились плакаты «Держись, Япония!» (гамбаро: нихон), демонстрирующие сплоченность нации перед лицом беды. Это и вышеперечисленные теории японцев касательно стихийных бедствий уже сейчас помогают японцам возвращаться к обычной жизни и восстанавливать разрушенное. Эти теории тесно связаны с исконно присущими японцам взглядами на природу (сидзэнрон) и религию (сюкё:рон), а некоторые пришли в Японию извне, но пройдя проверку временем, были переработаны и наилучшим образом приспособлены японцами для достижения гармонии с миром вокруг них, непредсказуемым и полным опасностей, но прекрасным.
Японская политика в сфере землетрясений
Японская политика в сфере землетрясений включает три главных направления деятельности:
1) сделать города более прочными перед ударами стихии.
Сюда входит расширение дорог, создание парковых зон и открытых площадок, где можно спастись от разрушающихся зданий, искрящих проводов. Газовые линии, электричество, водопровод, телефонные линии, где это возможно, последовательно делятся по районам на «зональные блоки», чтобы в случае разрыва одной секции не повредить всю сеть. Также ведутся работы по созданию и внедрению сейсмостойких и несгораемых материалов в конструкции зданий. Однако повышение сейсмопрочности зданий применимо только к строениям не из дерева.
2) укрепление систем превентивных мер и повышение уровня сознательности граждан в плане предупреждения стихийных бедствий (СБ).
По всей стране создана сеть баз по предупреждению СБ, где проводятся тренировочные спасательные операции, противопожарный инструктаж и учебные тренировки по эвакуации и т.п.
Также в стране была создана сеть радиосвязи для оповещения в случае СБ, ее центральный орган подключен к министерствам и агентствам, входящим в Центральный Совет по предотвращению стихийных бедствий, к пожарным службам и главам муниципалитетов и префектур. Также в городах создаются склады с запасами риса, сухого печенья, воды и медицинских препаратов.
Важным пунктом является распространение среди жителей информации о том, какие меры может предпринять каждый житель для подготовки к возможному бедствию. Помимо буклетов и брошюр сюда входят теле- и радиопередачи, фильмы, лекции. С 1971 г. проводятся комплексные учения, какие меры принимать и как вести себя в случае землетрясения. В Японии большое внимание уделяется распространению информации о том, что могут сделать жители для смягчения последствий землетрясений и прочих бедствий (особенно в том, что касается укрепления мебели внутри домов, запаса воды, продовольствия и лекарств, страхования жилья). Иллюстрированные буклеты «Что делать в случае землетрясения» - на японском и английском языках - бесплатно раздаются, лежат в магазинах, на станциях и т.д.
Также власти работают над созданием в городах большего числа убежищ (хинандзё), куда люди смогут прийти в случае землетрясения, если их дом будет разрушен или не будет возможности до него добраться. Часто для этих целей оборудуют административные здания, культурные центры, школьные спортзалы и т.п. Там держат запас одеял, воды, продовольствия и лекарств. Туда в случае бедствия будут указывать дорогу полицейские, туда будут готовы прийти врачи, психологи, волонтеры и члены общественных организаций. Также правительством организуется регулярная проверка зданий на предмет прочности конструкции, а также инспекция земель, предназначенных под строительство жилых зданий.
3) разработка технологии прогнозирования землетрясений.
Япония вкладывает большие деньги в систематические исследования, испытания, анализ и изучение возможностей прогнозирования и предсказывания землетрясений. В 1969 г. в Институте Геологии был создан Комитет по прогнозированию землетрясений, чтобы организовать обмен информацией между разными исследовательскими организациями. Комитет определил два района в Японии (Канто, Токай) как «зоны интенсивного наблюдения», а еще восемь районов – как «зоны специального наблюдения».
С 1976 г. район Токай наблюдается тщательнее всего, т.к. специалисты прогнозировали 80%-ную вероятность сильного (до 8 баллов) землетрясения в этом районе в течение ближайших 30 лет (оно все еще не произошло, но сейчас специалисты предрекают 90%-ную вероятность землетрясения в течение ближайших 20 лет).
Касательно района Канто, сейсмолог Кавасуми Хироси вычислил, что частота сильных землетрясений в районе Канто (где расположен Токио) составляет в среднем 69 лет, таким образом, начиная с 1992 г. жители Токио и соседних крупных городов –Иокогама, Кавасаки, Тиба – ждут этого сильного землетрясения. Поскольку в этом конгломерате проживает более 30 млн человек, а также сосредоточена большая часть японской экономики, уже много лет в предотвращение самых страшных последствий грядущего землетрясения вкладываются огромные средства. Метеорологическое Агентство и еще множество организаций, включая несколько крупных университетов, проводят сейсмические исследования и мониторинг геологических изменений в южной части района Канто, отслеживая тектонические деформации. В 2004 г. было вновь подтверждено, что вероятность землетрясения силой 7 баллов в этом районе в ближайшие 30 лет достигает 70%.
В 1978 г. был создан Акт о контрмерах в случае крупномасштабного землетрясения, в котором предписывалось усовершенствовать систему превентивных мер. Этот Акт создан на основе предпосылки, что крупномасштабное землетрясение может быть спрогнозировано.
Проведенные в начале 90-ых гг. соцопросы на тему «Какие меры по предотвращению бедствий вы хотели бы чтобы усилило правительство?» показали, что большинство респондентов предпочли бы усовершенствование системы связи для действия в случае чрезвычайных ситуаций, а также разработку передовой технологии точного прогнозирования землетрясений. На третьем месте было улучшение планов эвакуации на местности. Однако при этом большое число японцев не считают, что наука способна предсказывать землетрясения, хотя ежегодно в Японии тратятся огромные суммы на разработку технологий и оборудования для предсказания землетрясений.
Но многие специалисты призывают помнить, что даже в случае успеха - создания приборов, способных точно предсказывать землетрясения, это принесет не только плюсы (своевременное оповещение, минимализация жертв и ущерба), но и минусы. В условиях конкретного города, где предскажут землетрясение в течение ближайших суток, это может вызвать пробки на дорогах, поскольку люди сразу захотят быстро вернуться домой, соединиться с семьей и покинуть город, очереди в магазинах за товарами длительного пользования, очереди в банкоматы и прочее. Таким образом, картина будет не слишком отличаться от нынешних картин бедствий.
А точное предсказание землетрясения в каком-либо районе в течение ближайших нескольких лет вызовет отток населения, падение цен на землю, сокращение производства, упадок промышленности, замораживание строительных проектов, в том числе дорогостоящих, включающих использование сейсмоустойчивых технологий.
Поэтому работа над созданиями технологий предсказывания землетрясений должна, по мнению некоторых специалистов, сопровождаться и анализом влияния этих предсказаний на все сферы жизни общества (в зависимости от длительности периода ожидания и степени достоверности информации), а также разработкой плана действий по рационализации будущих миграционных процессов.
Организационная структура органов по мерам противодействия стихийным бедствиям
После Второй мировой войны при бедствиях стали появляться письменные рекомендации и доклады касательно разработки мер по уменьшению последствий стихийных бедствий (СБ). В 1961 г. появился Основной Закон о мероприятиях против стихийных бедствий - после тайфуна в заливе Исэ в 1959 г. В нем были прописаны многие из тех (ранних) рекомендаций, также он содержал подробные инструкции по административным мерам для уменьшения последствий СБ для всех уровней власти.
В 1962 г. был создан Центральный Совет по предотвращению стихийных бедствий, возглавляемый премьер-министром. Он состоял из 22 министров, а также президентов различных госкорпораций, таких, как Банк Японии, Японский Красный Крест, Телефонное и телеграфное агентство, Японская радиовещательная корпорация (NHK). В 1963 г. Совет подготовил План Мероприятий по предотвращению бедствий.
В 1974 г. при Канцелярии премьер-министра появилось Агентство по управлению земельными ресурсами, на которое было возложено выполнение этого Плана. Через 10 лет, в 1984 г., внутри Агентства было создано Бюро по предотвращению бедствий, которое должно было разработать контрмеры по борьбе с СБ через всеобъемлющую координацию с различными министерствами и агентствами. В рамках действующей системы, ответственность за принятие этих мер по борьбе с СБ была разделена между различными уровнями власти.
На государственном уровне различные Советы, Министерства, Бюро ответственны за то, чтобы пополнять последними данными (исправлять и пополнять) План Мероприятий и разрабатывать инструкции.
На уровне префектур власти ответственны за тщательное выполнение и координацию операций по борьбе с СБ, а также за подготовку планов по контрмерам для СБ для префектур.
На муниципальном уровне власти ответственны за конкретные мероприятия по предотвращению стихийных бедствий на территории, а также за разработку муниципальных планов. В случае бедствия муниципальные власти открывают Муниципальный Штаб по проведению экстренной аварийной операции. Если есть необходимость, власти префектуры также открывают экстренный штаб. В это время Агентство по управлению земельными ресурсами оценивает степень тяжести разрушений и т.д. и, если необходимо, созывает Совещание министров и представителей агентств. На этом уровне также возможно открытие экстренного штаба.
Однако принятие любого важного решения требует согласования на всех уровнях, включая государственный, таким образом, местные власти часто вынуждены терять драгоценное время, ожидая, пока на их инициативу придет одобрение сверху.
(с)
