- Давно не виделись, Леон… - Аду держала на ногах только самурайская выдержка. – Извини, что я опять без приглашения…

На неё нельзя было смотреть без слёз: длинная резаная, хорошо, хоть неглубокая рана на левом предплечье, синяк во всю правую щёку, десятки ссадин, порезов и царапин по всему телу, и перелом, как минимум, трёх рёбер. Ещё и осколки стекла, в которое она врезалась, когда убегала, сильно посекли всю левую сторону, оставшись торчать в плече, боку и бедре.
Она не раз за последний год говорила себе, что пора уходить, Рик ее, в конечном счете, убьет, оставив в решающий миг без прикрытия. Так в недавней миссии и случилось: вертолет ушел без Ады, и шпионке самой пришлось спасаться от погони, что устроила за ней приятельница Леона Анжела Миллер. Бывшая напарница Кеннеди орала и в рацию, и просто так, чтобы Карлу Радамес брали непременно живой. Не обязательно целой, но она должна была остаться в живых. Где, кстати, Анжела этих костоломов набрала, Вонг не понимала, но отлично осознала, что её подчиненным нравится причинять боль в момент задержания. Ей даже права не зачитали, сразу начали избивать, швыряя её от одного полицая к другому, хотя Ада и не собиралась оказывать сопротивление. Действовать шпионка была вынуждена жестко: пара ослепляющих гранат, за ними последовали дротики с ядом. Ничего серьезного, но веселая ночка на толчке местным «стражам порядка» гарантирована. Анжелу Вонг вырубила коронным правым хуком. Хотела ей и зубы выбить, пока Миллер валялась в отключке, но пожалела того несчастного стоматолога, к которому этот «Достоевский, от слова «достала» позже пойдет лечиться. Оставила федералов стенать на полу, и сбежала, найдя убежище у Леона.

Кеннеди, как и следовало ожидать, ни слова ей не сказал. Помог уйти в ванную, ножницами срезал всю одежду, вынул из ран кусочки стекла, помог принять душ, перевязал, и осторожно проводил в спальню. Он не знал, чего ему хочется больше: прижать эту дурищу к себе или от души, так, чтобы она месяц сидеть не смогла, отлупить по заднице ремнем.

- Спасибо… - сквозь зубы процедила шпионка, опускаясь на подушки. – Чёрт…

Леон ввёл ей в вену мощный обезболивающий препарат, и до подбородка укрыл одеялом:

- Не двигайся, поняла?

В сон она провалилась мгновенно, и проснулась, когда Леон уже ушел. На прикроватной тумбочке Ада нашла записку, в которой Кеннеди сообщал, что бульон и куриное филе в холодильнике, там же малиновое варенье, а в микроволновке рис. Также попросил без необходимости не вставать. Ноутбук уже стоял на столе, рядом лежали три внешних жестких диска.

До половины десятого Ада тихо лежала, затем решила все-таки позавтракать. Сидя на кухне, спрашивала себя, почему Леон не разбудил её, когда уходил, и с какой стати он ночевал на диване в кабинете, хотя раньше всегда ложился с ней. Злится? Или ему уже надоело? Похоже на то. В конце концов, пятнадцать лет прошло, тут, у кого угодно терпение лопнет.

Вонг не забыла, как однажды застала Леона и Анжелу в кафе. Парочка непринужденно болтала, причем Миллер то и дело касалась пальцев напарника. Кеннеди ладонь не убирал. И в тот день он Аду не заметил, хотя стояла она на самом видном месте. Закончив ланч, Леон и Анжела вышли, держась за руки. Шпионка тогда сказала себе, что эта встреча ничего не значит для Кеннеди, ведь он любил и любит только одну женщину. Её. А агент Миллер для него так и осталась напарницей. Уроженка Гарвардвилля, правда, считала иначе, как сердито сообщала Аде Шерри. Анжела вообразила себя девушкой Леона, в упор не видя, что её приёмного отца она может только раздражать.

Телефонный звонок заставил Аду вздрогнуть. Брать трубку она, разумеется, не стала, потому через пять гудков сработал автоответчик. После звукового сигнала раздался радостный голос Анжелы:

- Привет, Леон, это я. Опять пропадаешь на службе? А я с понедельника в отпуске. Предлагаю провести наш отдых вдвоем. Впрочем, я к тебе вечерком ещё забегу, обсудим. Целую. Пока.

Целую?! Вот скотина…

Ада не хотела признаваться даже самой себе в том, что иногда начинала немного ревновать Леона к его гарвардвилльской напарнице. Вонг понимала, что Анжела может дать Кеннеди всё, чего он лишен, оставаясь со своей любимой шпионкой: стабильный брак, детей, ухоженный дом, удачную карьеру. Карьера, конечно, Леона волновала мало, а вот от первых трёх благ он бы не отказался. Жаль, что Ада, при всём её желании, вряд ли могла осуществить некоторые мечты любимого мужчины.

От этих мыслей вернулась боль вместе с сильным головокружением, вынудив шпионку лечь. Ада закрыла глаза в надежде, что состояние нормализуется, и она к приходу Леона уже не будет представлять собой романтичную утопленницу с дивной сине – зелено - серой кожей и темными кругами под глазами. Ещё больше ей хотелось встретить любимого человека если не легким ужином (стоять у плиты она пока не могла), то горячим чаем и ласковой улыбкой.
Её грустные размышления были прерваны сигналом входящего смс – сообщения. Леон спрашивал, как она себя чувствует. Ада соврала, будто лучше всех.

«Ну да, конечно», - гласил саркастичный ответ. Ещё Леон просил её беречь себя, и без крайней необходимости не проявлять прыти, обещав вернуться раньше обычного.

Но явился около полуночи, и не один, а в компании Анжелы. Чтобы не столкнуться с ней, Ада ушла на второй уровень пентхауса.

- Немыслимо, Леон, ты слышишь? – кричала верная напарница. – Просто возмутительно!

- Возмутительно тут только твое поведение, моя дорогая напарница, - возразил Кеннеди. – И действия Тэлбота. Старый козёл, извини, конечно, за выражение, должен быть благодарен за то, что она решила не подавать на него в суд за беспочвенное взыскание. Виновата – то здесь ты, Анжела.

- Да как ты посмел?!

И понеслась… Анжела орала, что «эта курица» была в курсе и могла всех предупредить, Леон холодно возражал, напоминая приятельнице об её должностных обязанностях. С тем, что Доменик – мерзкая сволочь и ублюдок, Кеннеди согласился, от себя добавив эпитет «мразь».

- Тогда почему ты не хочешь поддержать меня? – завизжала Анжела.

Потому, что Леон терпеть не мог, когда из-за чужих косяков страдали невинные люди. Та ассистентка не имела никакого отношения к сорванному субботнему семинару, отвечала за мероприятие Анжела, и именно она должна была понести то взыскание.

- Тэлбот же не зря Джулию запугивал, принуждая молчать, - от тона Кеннеди веяло холодом.
Затем прозвучали слова о снятии взыскания менее чем через месяц после вынесения, что тоже кое о чём говорит.

- Просто пожалел идиотку! – от этого крика чуть не повылетали стекла.

- Она не идиотка! – возмутился Леон. – Знаешь, напарница. … Иди домой. Хватит уже. Хватит.

Крик тут поднялся, … Анжела орала, что Кеннеди променял её, свою подругу, на Влада и его шмару, что такое предательство не прощается.

- Что ты называешь предательством? Моё нежелание одобрять мелкую подлость твоего патрона? – Леон говорил спокойно. – Знаешь, дорогая, иди домой, и выпей валерьянки. У меня уже голова болит от твоих криков.

- Да я к тебе никогда больше не приду, ясно? – заорала Анжела.

- Напугала ёжика… - судя по тону, Леона достали до печенок. – Так, давай – ка без мордобоя, подруга! Двигай домой, и закинься валерьянкой. Говорят, помогает.

Анжела, не прекращая обвинять Леона в предательстве, застучала каблуками к двери. На прощание поставила Кеннеди перед дилеммой – она или Цепеш со своей «профурсеткой»:

- Решай прямо сейчас, Леон, с кем ты сохранишь дружбу. Либо я, либо те двое. Мне уже надоело.

- Мне тоже, Анжела. Я выбираю Влада. Всего хорошего.