ТАЙНА ПОГИБШЕЙ БАТАРЕИ
Татьяна Александер всю жизнь собирает материалы о каждом дне своего погибшего отца
Людмила Овчинникова
22.03.2012
Легендарная 30-я батарея в Севастополе сражалась 240 дней. Это гораздо больше, чем держали оборону против немцев войска Франции, Польши, Дании, Норвегии, вместе взятые.
В доме Татьяны Георгиевны Александер я увидела уникальные свидетельства войны: снимки, плакаты, газеты, письма, воспоминания фронтовиков, посвященные ее отцу, гвардии майору Георгию Александровичу Александеру. В Севастополе он командовал батареей, которую называли «подземным линкором». Как же много тайн оставила война!
«Поцелуй от меня наших деток и скажи им, что папа их очень любит. Мысли мои с вами. Пиши, пожалуйста. Не заставляй меня волноваться».
(Из письма Г.А. Александера жене Александре Алексеевне)
Что осталось в детской памяти? Коридор коммуналки в Москве. Запах чадящих керосинок. Черная тарелка репродуктора. При слове Севастополь мама бросается к радио. Тане 3 года. Она сидит с игрушками в углу и по малолетству не может осознать, что происходит вокруг. Однако она слушает и запоминает. Мать объясняет ей, что это имя ее отца назвали в сводке Совинформбюро. Они идут в кинотеатр. Ждут в темном зале. Сейчас на экране они увидят своего отца и мужа. Приходят его редкие письма. В доме появляются какие-то люди. Приносят плакат, на котором фотография отца…
Татьяна Георгиевна говорит мне: «Странно, но даже сейчас я не могу в точности сказать, что помню его лицо. Может быть, я знаю его по фотографиям. Но я запомнила руки отца, вернее, его тепло, чувство защищенности, когда он был с нами. Отцовской доброты нам не хватало всю жизнь. В 1941 году родился мой брат Николай. Он появился на свет 16 октября на станции метро Курская, где мы укрывались во время немецкого воздушного налета. Потом, когда я стану собирать материалы об отце, будет казаться, что он еще с нами».
Отец и война входили вместе в детскую память.
«Хочу видеть вас и быть вместе. Этой радостной надеждой я только и живу».
(Из письма жене)
Впервые Татьяна поехала в Севастополь, когда стала студенткой Московского высшего технического училища им. Баумана. Ей захотелось увидеть места, где воевал отец. Она подошла к возвышенности, на склонах которой еще были видны воронки. Здесь находилась 30-я батарея, которой командовал Г.А. Александер.
Вот что поразило тогда. Услышав ее фамилию, к ней стали подходить незнакомые люди. За что-то благодарили, звали в гости, просили передать привет ее матери Александре Алексеевне. Комбата Александера здесь помнили. Каждое живое свидетельство Татьяне было дорого. Их она стала собирать по крохам. И поначалу ей надо было, прежде всего, разобраться в том, что же представляла собой 30-я батарея, которой командовал отец. Она узнает, что подземная крепость была в те годы выдающимся инженерным сооружением.
Строительство этой уникальной батареи началось еще в 1912 году. Ее создание связано с именем генерала от инженерии Ц.А. Кюи, который был еще и известным композитором. Именно он выбрал наиболее выгодное месторасположение батареи – на возвышенности в районе устья реки Бельбек. Были отрыты первые котлованы, но в 1914 году стройку законсервировали. Строительство возобновилось в конце 20-х годов. В сооружении батареи принимали участие многие выдающиеся специалисты тех лет. Стройка велась ударными темпами.
Под землей была заложена 4-метровая железобетонная плита, которая надежно прикрывала помещения для батарейцев, склады боеприпасов, топлива, продуктов, дизельную электростанцию. Крепость могла автономно существовать длительное время. Команда обслуживала орудийные установки – 4 мощных ствола калибра 305 мм, снаряд – 470 кг. Стреляли на рекордную по тем временам дальность более 40 километров. В 1933 году 30-я батарея вступила в строй.
В 1937 году командование батареей принял капитан Георгий Александер, окончивший Московское артиллерийское училище.
«Люблю тебя, родная, одну. И эта любовь во мне еще сильнее, чем была раньше».
(Из письма жене)
Тайна погибшей батареи открывалась ей не сразу. Одним из первых, кто разыскал в Москве их семью, был генерал-майор Павел Ильич Мусьяков. В дни обороны он находился в Севастополе. Был редактором газеты «Красный черноморец». Он знал Александера, бывал у него в «подземном линкоре». Павел Ильич приехал, чтобы поклониться семье, рассказать о том, что, возможно, он и сам остался в живых потому, что была такая батарея.
30 октября 1941 года. Стояла та пора осени, когда природа в Крыму особенно красива: прозрачная синева, дымка над морем. В этот день начался первый вражеский штурм Севастополя. Артиллерийские наблюдатели 30-й батареи, находившиеся на большом удалении от Севастополя, неожиданно увидели на шоссе колонну немецких танков и машин, продвигавшихся на полной скорости. Где-то позади остались наши разрозненные подразделения, оборонявшие Крым. «Город оказался полностью открыт, - вспоминал П.И. Мусьяков. – Очевидно, немецкой разведке это было известно».
В эти часы с наблюдательного поста Александер принял по рации первые тревожные сообщения. В боевом журнале записано, что понадобилось всего три минуты, чтобы батарея впервые подала свой грозный голос. Будто смерч забушевал на шоссе. Строки из газеты того времени: «Мощные залпы батареи вывели из строя десятки танков, автомашин с пехотой, цистерн с горючим».
В то время, когда опасность подошла так близко к Севастополю, можно было уже по достоинству оценить прозорливость тех, кто перед войной построил эту батарею и окружил ее завесой секретности. «Подземный линкор» постоял за город. Планы противника - с хода ворваться в Севастополь - были сорваны.
Но и батарея впервые обнаружила себя. В немецком штабе ее расположение было нанесено на карты. Теперь батарею будут постоянно бомбить и обстреливать.
«Батарея Александера возвышалась на самых передовых рубежах севастопольской обороны, поэтому с первых дней борьбы за город на нее обрушились удары врага. Команда батареи подвергалась тягчайшим испытаниям. Но краснофлотцы, воспитанные замечательным командиром, с честью выдерживали все испытания, стойко отражая натиск противника», - писал капитан 2-го ранга, впоследствии контр-адмирал К.А. Безпальчев.
«Ты и наши детки для меня дороже жизни».
(Из письма жене)
Талант может принимать разные обличья. У Татьяны Александер оказался талант памяти. Судьба того, кто потерял в детстве отца, нелегкая. Татьяна училась и работала, чтобы помогать матери и младшему брату. Она блестяще окончила МВТУ им. Баумана. Ее оставили на кафедре. Татьяна Георгиевна защитила кандидатскую диссертацию, стала автором изобретений в оборонной промышленности. Однако никогда не оставляла своего поиска, посвященного отцу.
Она стала собирать материалы о каждом его дне на войне. Раскладывала его фронтовые письма по числам, подбирала страницы своего архива. Вот строки отцовского письма, и рядом исторические свидетельства о том, что происходило тогда на 30-й батарее. Есть такие дни обороны, которым посвящены целые тетрадки исследований. Татьяна Георгиевна разыскивала тех, кто был знаком с Георгием Александером, бывал на батарее или знал какие-либо достоверные факты, собирала воспоминания редких выживших однополчан отца
Татьяна Георгиевна буквально постигала судьбу отца. Дело не только в том, что его службу на батарее всегда окружала завеса секретности. Не только в том, что нелегко было найти живые свидетельства. Все-таки самое трудное заключалось в другом. В осознании тех событий.
Только с возрастом Татьяна Георгиевна смогла понять многое, что скрывалось за строками отцовских писем. К тому же теперь она знала об обстановке, в которой они были написаны. Письма открывали ей характер отца, которого она не знала. Георгий Александрович не дал и намека почувствовать жене, как тяжело ему приходится в то время, когда он пишет ей ласковые слова. Татьяна Георгиевна видела в этой сдержанности его милосердие и особую мужескую твердость. Он сохранял в себе эти качества даже тогда, когда смерть оказалась рядом.
«Прошу вас не волноваться. Я здоров. И враг будет разбит. И мы с тобой хорошо заживем. А пока будем драться за Родину».
(Из письма жене)
В декабре 1941 года немецкие войска предприняли второй штурм Севастополя. Один из основных ударов был обрушен на 30-ю батарею. Авиация противника бомбила с воздуха. Танки и пехота штурмовали возвышенность, где находились орудия подземной крепости. Татьяна Георгиевна читает мне воспоминания директора морзавода: «Вокруг батареи не осталось ни одного не перепаханного бомбами и снарядами клочка земли. Просто удивительно, как она еще продолжала сражаться».
Вот один из тех трагических дней. 29 декабря 1941 года. Отец в письмах ни строкой не обмолвился о том, что случилось тогда. Немецкие танки подошли на 100 метров к командному пункту. Александер по рации вызывает огонь на себя.
Татьяна Георгиевна читает воспоминания капитана 1-го ранга А.С. Дукачева. Ветеран писал о том, как был поражен один из офицеров крейсера, когда ему передали данные для стрельбы. Он бросился к командиру: «Нет ли ошибки? Ведь это месторасположение 30-й батареи…». «Так надо. Открыть огонь!» Больше часа орудия крейсера обстреливали возвышенность, отбивая атаки врага. И в тот день 30-я батарея оказалась живучей. Вскоре она снова стреляла.
Татьяна Александер находит такие факты, связанные с судьбой отца, в которые трудно поверить. Однако на войне – свои законы. Февраль 1942 года. Противник уже занял окрестные холмы и обстреливает каждую пядь. Г.А. Александер отчаянно пытается сохранить батарею. После длительной, интенсивной стрельбы стволы орудий необходимо было срочно заменить. Запасные находились в бухте. Каждый из них – весом 50 тонн. В темноте паровоз подтянул, наконец, их к форту. Не было подъемного крана. Только с помощью домкрата и лебедок батарейцам удалось поставить стволы. «Тех, кто пытался сачковать, называли «вторым фронтом», - вспоминал бывший матрос И.П. Федин. – Весь город ждал, когда мы жахнем». Воля к победе не была для них пустым звуком.
«Героически действует батарея капитана Александера, награжденного орденом Красного Знамени. Всякая попытка противника продвинуться на этом участке наталкивается на уничтожающий огонь», - писали «Известия» 3-го марта 1942 года. Жители, пережившие осаду Севастополя, говорили Татьяне Георгиевне: «Когда мы слышали залпы 30-й батареи, на душе становилось спокойнее. Город будет держаться!».
«Будь терпелива. Придет та счастливая минута, когда мы снова будем вместе»…
(Из письма жене)
Голос отца доносился из грохота боев. Каждая строка писем о том, как разрывалась его душа от любви к семье Татьяна Георгиевна, разыскивая материалы об отце, подошла к самым трагическим событиям, последним дням батареи. Правда о них открывалась через годы и годы после войны: нашлись адреса тех, кто оставался в подземной крепости до конца и выжил.
Теперь Татьяна Георгиевна в точности знает, как это случилось. «С 11 июня 1942 года 30-я батарея была полностью отрезана от наших частей, - написал генерал-майор Мусьяков. – Батарейцы находились под постоянным обстрелом. По приказу командира они заняли круговую оборону». 18-го июня 30-я батарея выпустила последние снаряды. Бывший политрук И.П. Павлык вспоминал: «Мы окружены. Комбат Александер приказал поставить пулеметы к бойницам. Он требовал от нас действовать осмотрительно. Беречь свои жизни». Они еще надеялись, что к ним придут на подмогу. Однако дни обороны Севастополя были сочтены.
«Подземный линкор» не сдавался. Из окруженного форта до последнего слышались выстрелы. А когда не осталось боеприпасов, комбат Александер приказал взорвать орудия, командный пункт. Матросы кувалдами разбивали приборы. Чтобы немцы не повернули батарею против наших войск.
Татьяна Георгиевна рассказывает мне о том, что происходило в подземной крепости все последние дни и часы. Закончились продукты и вода. В отсеках бушевали пожары. Батарейцы задыхались от смрада. Стонали обожженные люди. Словечко «выкуривать» обрело самый зловещий смысл. Немцы подтянули к форту огнеметы. Огненные струи врывались в подземелье. «Комбат пытался спасти людей, - вспоминала санинструктор М.Д. Капыш. – Он направил группу матросов к водостоку. Семь суток они пробивали скальный грунт. На одеялах вытаскивали землю. Пытались пробиться к свету, расширить узкую щель водостока. Чтобы все, кто остался, могли выбраться наружу»... Александер вышел из подземелья в ночь на 26 июня 1942 года вместе с группой краснофлотцев. Среди них – контуженные, раненые, обожженные.
Подвиг и подлость оказались рядом в этой истории. Комбат Александер, чудом оставшись в живых, погиб из-за предательства. Ночью его небольшая группа прошла всего несколько километров. Они пытались уйти к партизанам. Днем укрылись в зарослях. Их увидел и выдал один из местных жителей. Гвардии майор Георгий Александер попал в симферопольскую тюрьму. На допросах его, как крупного специалиста, пытались склонить к переходу на сторону врага. Его пытали в застенках. Он до конца остался верен присяге.
Татьяна Георгиевна нашла немецкий документ: «Майор Георгий Александер, 1909 г. рождения, расстрелян». Никто не знает, где он похоронен.
Давно была война. А память близка. Татьяна Георгиевна говорит мне: «В архиве я нашла кадры кинохроники. Какая же была радость – я впервые ясно увидела лицо отца…»
Смерть – мгновение. Трагедия в семье осталась навсегда. Но отец и дочь оказались одного жизненного корня. То, что сделала Татьяна Георгиевна, можно назвать подвижничеством во имя общей правды. Она не помнила войны. Но прошла по ее следам вместе с памятью об отце.
Специально для Столетия
Источник:
http://www.stoletie.ru/sozidateli/tajna_pogibshej_batarei_2012-03-22.htm
На протяжении последних пяти лет российские военные, руководители предприятий ОПК и члены экспертного сообщества ведут острую полемику по вопросу строительства отечественных авианосцев. Существуют две основные, абсолютно полярные точки зрения: Военно-морскому флоту России авианосцы совершенно не нужны и, напротив - без включения в состав наших ВМС авианосных группировок обеспечить надежную защиту российских морских рубежей в ходе будущей войны окажется невозможно.
Приметы бывают разные: черная кошка дорогу перебежала, соль рассыпал и прочая дребедень. Но история дает нам примеры того, что в некоторые приметы, замешанные, так сказать "на крови" верить стоит! Говорят, как корабль назовешь- так он и поплывет… Подтверждение тому — судьба броненосца, названного в честь 13-го императора Российской империи.
Начало XVIII века, парусная эпоха. После одежного разнобоя в европейских флотах ввели единую форму одежды по голландскому образцу: узкие короткие брюки с чулками, приталенную куртку из прочного тика со стоячим воротником, двумя боковыми карманами, на шести пуговицах и высокую шляпу. Правда, в такой одежде по вантам (оснастка парусника) особо не побегаешь. И без одежды тоже нельзя — холодно. Северные моря суровы, и требования к рабочей одежде матросов здесь жестче, нежели в южных широтах, где можно работать и с голым торсом.
Правда в дни своего образования Морская Николаевская академия называлась иначе. При Морском кадетском корпусе был учрежден офицерский класс для "усовершенствования некоторого числа отличнейших из вновь произведенных офицеров в высших частях наук, к морской службе потребных". Курс был сначала двух-, потом трехлетний. Состав преподавателей был блестящий - В. Я. Буняковский, М. В. Остроградский, Э. Х. Ленц.
интегральное исчисление, аналитическая и практическая механика и частная физика. Специальные предметы: на гидрографическом отделении — астрономия и геодезия, гидрография и метеорология, теория кораблестроения, оптика и система маячного освещения; на кораблестроительном — теория и практика кораблестроения, начертательная геометрия и неорганическая химия; на механическом — пароходная механика, начертательная геометрия и неорганическая химия. На курсе военно-морских наук читались морская стратегия и тактика, военно-морская статистика и география, военно-морская история и морское международное право. Окончившие курс в отделениях по 1 разряду получали годовой оклад жалованья, а флотские обер-офицеры, получившие в среднем выводе не менее 11 баллов — сверх того, два года старшинства в чине.
переименована в Военно-морскую академию РККФ, с 1931 года - Военно-морскую академию РККА им. К.Е. Ворошилова. В 1945 году академия стала называться Военно-морской академией короблестроения и вооружения им. А.Н. Крылова. Позднее она также неоднократно меняла названия, и в наши дни является Военно-морской академией имени Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова.
СЕКРЕТНАЯ ГУБЕРНИЯ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ.
Во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов в ночь с 24 на 25 января 1878 года будущий адмирал, а тогда еще лейтенант Степан Осипович Макаров отправился в поход на Батум. Русские катера "Чесма" и "Синоп" под его командованием, преодолев сильный артиллерийский огонь противника, подошли на 60 метров к ближайшему турецкому сторожевому пароходу, стоящему на рейде, и выпустили по нему две самодвижущиеся мины-торпеды. Взорвалась только одна, хотя обе попали в цель, чего оказалось достаточно для 163-тонной небронированной канонерской лодки "Интибах". Пароход лег на правый борт и быстро погрузился на дно.
инженер Джованни да Фонтана. Впервые термин «torpedo» для обозначения морского боеприпаса использовал Роберт Фултон в начале XIX века. В течение всего XIX века различными инженерами разрабатывались проекты подводных самодвижущихся снарядов, но на ракетной тяге.
тяжелы, велики и очень медленны.
Этой истории ровно век. И, хотя она, по известным идеологически соображениям, не вошла в хрестоматию боевой летописи отечественного флота, видимо, настало время, чтобы о ней вспомнить, хотя в некоторых изданиях эта история получила название «Фиумский инцидент».
