(и еще 75955 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
Б.Окуджава а.ахматова акварели англия афоризмы блог видео-клип вкусно вязание детки детство е.ваенга живопись и.снегова игрушки ирландия история кошки крючок кулинария л.миллер любовь м.цветаева мудрые мысли музыка о.митяев песни поэзия проза психология р.казакова рецепты романс рукоделие сайты сборник "свечи" собаки советы творог тесто тесты торт уроки фотографии фотография цветы цитаты шотландия штучки юмор
Вера Полозкова. Обратный отсчет... |
Серия сообщений "Поговорим?":
Часть 1 - Наши любимые бабушки
Часть 2 - Болен друг...
...
Часть 14 - ДАРИТЕЛЮ_СЕРДЕЧКАтчк ОТЗОВИТЕСЬзптОТДАМ СВОЁ!!!тчк
Часть 15 - МОИМ ДРУЗЬЯМ! С НАСТУПАЮЩИМ!!! НОВЫМ!!!
Часть 16 - Вера Полозкова. Обратный отсчет...
Часть 17 - Женская дружба...
Часть 18 - Москва! Горячо любимая и уважаемая! Не дай пропасть щеночкам!
...
Часть 48 - Ффигассе!!! Мне личку заблокировали!!!
Часть 49 - Доброе утро, мои дорогие! И - доброго дня!:)
Часть 50 - Весной дождь пахнет надеждой...
Метки: в.полозкова поэзия проза старость |
Маргарет Митчел. История жизни. |
Митчелл (Mitchell) Маргарет (1900 - 1949)
Американская писательница. Маргарет Митчелл родилась 8 ноября (в некоторых источниках - 9 ноября) 1900 в Атланте (штат Джорджия, США), в богатой семье. Предки по отцовской линии были из Ирландии, по материнской - французы. В годы Гражданской войны между Севером и Югом (1861-1865) оба деда Маргарет сражались на стороне южан; один получил пулю в висок, только случайно не задевшую мозга, другой долго скрывался от победителей-янки. Отец Маргарет и ее брата Стивенса, Юджин Митчелл, известнейший в Атланте юрист, эксперт по недвижимости, в юности мечтавший стать писателем, являлся председателем местного исторического общества, благодаря чему дети росли в атмосфере рассказов о потрясающих событиях недавней эпохи.
Литературой Маргарет занялась еще в школе: для школьного театра писала пьесы из жизни экзотических стран, в том числе из истории России; любила танцевать, ездить верхом. После окончания средней школы училась в семинарии им. Дж.Вашингтона, затем почти год занималась в колледже Смита в Нортгемптоне (штат Массачусетс), мечтая поехать в Австрию на стажировку к Зигмунду Фрейду. Но в январе 1919 от гриппа скончалась ее мать, и Маргарет осталась дома ухаживать за больным отцом. В 1918 во Франции, в битве на реке Мез, погиб жених Маргарет - лейтенант Клиффорд Генри; каждый год в день его смерти она посылала его матери цветы. С 1922 Маргарет занялась журналистикой, став репортером и эссеистом в газете "Атланта Джорнэл", специализировавшимся на исторических очерках. О первом браке Маргарет известно лишь то, что она не расставалась с пистолетом, пока в1925 не подала на развод. Уже после развода ее бывший супруг (Беррием Киннард Апшоу по прозвищу Ред) был найден убитым где-то на Среднем Западе. В 1925 она вторично вышла замуж - за страхового агента Джона Марша, по просьбе мужа оставила работу репортера и поселилась с ним неподалеку от прославленной ею Персиковой улицы. Началась жизнь типичной провинциальной леди, хотя дом Маргарет и отличался от прочих провинциальных домов тем, что был полон каких-то бумажек, над которыми потешались и гости, и она сама. Этими бумажками были страницы романа "Унесенные ветром" (Gone with the Wind), создававшегося с 1926 по 1936 год.
Создание романа "Унесенные ветром" началось в 1926 с того, что Маргарет Митчелл написала главную фразу последней главы: "Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих". В декабре 1935 был написан окончательный (60-й!) вариант первой главы, и рукопись была отослана в издательство. Имя главной героини романа было найдено в последний момент - прямо в издательстве. Считается, что главные герои романа имели прототипы: так, в образе Скарлетт отражены многие черты характера и внешности самой Маргарет Митчелл, образ Ретта Батлера, возможно, создан с Реда Апшоу - первого мужа Маргарет. По одной из версий, для заглавия книги были взяты слова из стихотворения Горация в переложении Эрнста Доусона: "Я забыл многое, Цинара; унесенный ветром, затерялся в толпе аромат этих роз..."; поместье семейства О'Хара стало называться так же как древняя столица ирландских королей - Тара. Тему романа сама Маргарет определяла как "выживание".
Кланом "профессионалов от литературы", состоявшим из авторитетных критиков, роман Маргарет Митчелл, никому не известного в то время автора, признан не был. Выразителем общего мнения "профессиональных" критиков стал Де Вото, говоривший, что "значительно число читателей этой книги, но не она сама". Иная оценка роману была дана Гербертом Уэллсом: "Боюсь, что эта книга написана лучше, чем иная уважаемая классика". От представителей мира профессиональных литераторов пошли слухи, что Маргарет списала книгу с дневника своей бабушки или, что она заплатила Синклеру Льюису, чтобы тот написал роман. Не смотря на все это, роман стал бестселлером с первых дней его выхода в свет, получил премию Пулицера (1938), выдержал более 70 изданий в США, был переведен на многие языки мира.
• От продолжения романа Маргарет Митчелл наотрез отказалась, говоря в шутку: "Принесенные бризом", - роман, в котором будет высокоморальный сюжет, в котором у всех героев, включая Красотку Уотлинг, изменятся души и характеры, и все они погрязнут в ханжестве и глупости". Отказалась она и от съемок "фильма об авторе романа", отказывалась давать интервью, не соглашалась на использование в индустрии рекламы имен, связанных с романом (были заявки на появление мыла "Скарлетт", мужского несессера "Ретт" и т.п.), не позволила сделать из романа мюзикл.
• В 1939 роман "Унесенные ветром" был экранизирован режиссером Виктором Флемингом (Metro Goldwyn Mayer). В 1936 Дэвид Сэлзник, задумавший воплотить на экране роман, заплатил рекордную для того года сумму в 50 тысяч долларов, отвоевав право на экранизацию у братьев Уорнер. Маргарет, опасаясь провала фильма, отказалась принять какое бы то ни было участие в его создании, включая выбор актеров на главные роли и помощь в подготовке сценария. В результате сценарий переписывался многими людьми, переходя по кругу от одного сценариста, писателя, режиссера к другому, включая самого Сэлзника, пока не вернулся к Сиднею Хоуарду, предложившему сценарий, который послужил основой для экранизации романа. Поиски актрисы на роль Скарлетт продолжались около двух лет. Проблема "актрисы" разрешилась, когда съемки фильма уже начались - в 1938 на съемочной площадке появилась красавица англичанка, воспитанница католических монастырей - Вивьен Ли, очень похожая на Маргарет в возрасте 20 лет. Хотя Маргарет Митчелл в то время часто напоминала о том, что подлинной героиней "Унесенных ветром" является Мелани, а Скарлетт не может являться таковой, ключевой фигурой фильма все же стала Скарлетт. Премьера фильма состоялась 14 декабря 1939 года в Атланте. В фильме снимались Вивьен Ли (Скарлетт О'Хара), Кларк Гейбл (Ретт Батлер), Оливия де Хэвиленд (Мелани Уилкс), Лесли Говард (Эшли Уилкс), Томас Митчелл (Джеральд O'Хара, отец Скарлетт), Барбара О'Нил (Эллин O'Хара, мать Скарлетт), Хэтти МакДэниел (Мэмми). В 1939 фильм "Унесенные ветром" получил восемь премий "Оскар": лучший фильм года; лучший режиссер (Виктор Флеминг); лучшая актриса (Вивьен Ли); лучшая актриса второго плана (Хэтти МакДэниел); лучшая адаптация романа к сценарию; лучшая операторская работа; лучший художник; лучший монтаж. Номинация на премию "Оскар" за лучшую женскую роль второго плана (Оливия Де Хэвиленд).
• Популярность Скарлетт росла с неимоверной скоростью. Попытки репортеров расспросить Маргарет, не списала ли она эту женщину с себя, приводили ее в бешенство: "Скарлетт проститутка, я - нет!" "Я старалась описать далеко не восхитительную женщину, о которой можно сказать мало хорошего, и я старалась выдержать ее характер. Я нахожу нелепым и смешным, что мисс О'Хара стала чем-то вроде национальной героини, я думаю, что это очень скверно - для морального и умственного состояния нации, - если нация способна аплодировать и увлекаться женщиной, которая вела себя подобным образом..." Со временем Маргарет постепенно потеплела к своему созданию. На премьере фильма "Унесенные ветром" она уже благодарила за внимание "ко мне и к моей бедной Скарлетт".
• Умерла Маргарет Митчелл 16 августа 1949 в Атланте (Джорджия), скончавшись от ран, полученных в автокатастрофе благодаря пьяному таксисту.
Источник - Википедия
Серия сообщений "ЖЗЛ":
Часть 1 - Любите Фаину Раневскую? Тогда это для вас!..
Часть 2 - Еще немного о Фаине Раневской от Агаты
...
Часть 15 - Быть как стебель и быть как сталь. Марина Цветаева.
Часть 16 - Без заголовка
Часть 17 - Маргарет Митчел. История жизни.
Часть 18 - Теплая Снегурочка... (из антологии Евг. Евтушенко)
Часть 19 - Борис Львович. АКТЁРСКАЯ КУРИЛКА. О Фаине Георгиевне Раневской.
...
Часть 25 - Памяти Анны Ахматовой...
Часть 26 - Шербур-Париж-Версаль-Шалон 1896 (романовские хроники)
Часть 27 - Хатауэй, Энн (жена Шекспира)
Метки: проза маргарет митчел |
Даймар Сонни. Саламандра и Феникс. |
Серия сообщений "Почитайка":
Часть 1 - Читая Машу Трауб...
Часть 2 - Пол Виллард. Старый телефон
Часть 3 - Пол Виллард. Старый телефон.
Часть 4 - Даймар Сонни. Саламандра и Феникс.
Часть 5 - Библиотека на любой вкус.
Часть 6 - Книни, книги... Очень много книг!..
...
Часть 8 - Анн Филип. Монолог любви.
Часть 9 - Агата Кристи. Автобиография...
Часть 10 - Я умею прыгать через лужи!..
Метки: проза саламандра феникс |
Пол Виллард. Старый телефон. |
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей на стене.
-Оператор, Будьте Добры.
-Слушаю.
-Знаете, я ударил палец... молотком.....
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
-Мама дома? -спросила Оператор, Будьте Добры.
-Нет никого, - пробормотал я.
-Кровь идет?- спросил голос.
-Нет, просто болит очень.
-Есть лед в доме?
-Да.
Серия сообщений "Почитайка":
Часть 1 - Читая Машу Трауб...
Часть 2 - Пол Виллард. Старый телефон
Часть 3 - Пол Виллард. Старый телефон.
Часть 4 - Даймар Сонни. Саламандра и Феникс.
Часть 5 - Библиотека на любой вкус.
...
Часть 8 - Анн Филип. Монолог любви.
Часть 9 - Агата Кристи. Автобиография...
Часть 10 - Я умею прыгать через лужи!..
Метки: проза телефон |
Пол Виллард. Старый телефон |
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей на стене.
-Оператор, Будьте Добры.
-Слушаю.
-Знаете, я ударил палец... молотком.....
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
-Мама дома? -спросила Оператор, Будьте Добры.
-Нет никого, - пробормотал я.
-Кровь идет?- спросил голос.
-Нет, просто болит очень.
-Есть лед в доме?
-Да.
Серия сообщений "Почитайка":
Часть 1 - Читая Машу Трауб...
Часть 2 - Пол Виллард. Старый телефон
Часть 3 - Пол Виллард. Старый телефон.
Часть 4 - Даймар Сонни. Саламандра и Феникс.
...
Часть 8 - Анн Филип. Монолог любви.
Часть 9 - Агата Кристи. Автобиография...
Часть 10 - Я умею прыгать через лужи!..
Метки: проза п.вилард |
Правила жизни. Габриэль Гарсиа Маркес. |
Лауреат Нобелевской премии по литературе, 83 года, Мехико
Записала Рита Гиберт. Фотограф Аричи Грациано
Corbis / RPG
Я всегда хотел сочинять мыльные оперы. Для людей вроде меня, желающих единственно, чтобы их любили за то, что они делают, мыльная опера гораздо эффективнее романа.
Нам приходится бороться с окаменением языка. Такие слова, как «народ», «демократия» потеряли свое значение. Всякий, кто может организовать выборы, считает себя демократом.
Я пытался писать сказки, но ничего не вышло. Я показал одну из них моим сыновьям, тогда еще маленьким. Они вернули ее со словами: «Папа, ты думаешь, дети совсем тупые?»
Я стараюсь предотвратить неприятные сюрпризы. Предпочитаю лестницы эскалаторам. Все что угодно — самолетам.
США инвестируют в Латинскую Америку огромные деньги, но у них не получилось то, что мы сделали без единого цента. Мы меняем их язык, их музыку, их еду, их любовь, их образ мыслей. Мы влияем на Соединенные Штаты так, как они хотели бы влиять на нас.
СПИД лишь добавляет любви риска. Любовь всегда была очень опасна. Она сама по себе — смертельная болезнь.
Проститутки были моими друзьями, когда я был молод. Я ходил к ним не столько заниматься любовью, сколько избавиться от одиночества. Я всегда говорил, что женился, чтобы не завтракать в одиночестве. Конечно, Мерседес (жена. — Esquire) говорит, что я сукин сын.
У меня была жена и двое маленьких сыновей. Я работал пиар-менеджером и редактировал киносценарии. Но чтобы написать книгу, нужно было отказаться от работы. Я заложил машину и отдал деньги Мерседес. Каждый день она так или иначе добывала мне бумагу, сигареты, все, что необходимо за работой. Когда книга была кончена, оказалось, что мы должны мяснику 5000 песо — огромные деньги. По округе пошел слух, что я пишу очень важную книгу, и все лавочники хотели принять участие. Чтобы послать текст издателю, необходимо было 160 песо, а оставалось только 80. Тогда я заложил миксер и фен Мерседес. Узнав об этом, она сказала: «Не хватало только, чтобы роман оказался плохим».
Если во что-то вовлечена женщина, я знаю, что все будет хорошо. Мне совершенно ясно, что женщины правят миром.
Единственное, чего женщины не прощают, это предательство. Если сразу установить правила игры, какими бы они ни были, женщины обычно их принимают. Но не терпят, когда правила меняются по ходу игры. В таких случаях они становятся безжалостными.
У меня был спор с профессорами литературы на Кубе. Они говорили: «Сто лет одиночества» — необычайная книга, но она не предлагает решения». Для меня это догма. Мои книги описывают ситуации, они не должны предлагать решений.
Я мелкобуржуазный писатель, и моя точка зрения всегда была мелкобуржуазной. Это мой уровень, мой ракурс.
Если бы я не стал писателем, я хотел бы быть тапером в баре. Так я помогал бы влюбленным еще сильней любить друг друга.
Великие бедствия всегда порождали великое изобилие. Они заставляют людей хотеть жить.
Моя задача — чтобы меня любили, поэтому я и пишу. Я очень боюсь, что существует кто-то, кто меня не любит, и я хочу, чтобы он полюбил меня из-за этого интервью.
Великие бедствия всегда порождали великое изобилие. Они заставляют людей хотеть жить.
Серия сообщений "Мудрые мысли":
Часть 1 - Точное попадание
Часть 2 - Это действительно помогает!
...
Часть 20 - В любом случае!..
Часть 21 - Вам поможет Луиза Хэй! (Аффирмации)
Часть 22 - Правила жизни. Габриэль Гарсиа Маркес.
Часть 23 - Наполеон Хилл. Мысли вслух. (Цитаты)
Часть 24 - Поверьте в десяток невозможностей еще до завтрака!... (Спасибо Милёне - напомнила!)
...
Часть 49 - Знания и невежество. Афоризмы великих - 5
Часть 50 - Непричесанные мысли. (Станислав Ежи Лец)
Часть 51 - Мудрость не устаревает...
Метки: г.г.маркес проза |
Читая Машу Трауб... |
Дневник |
"Эту книгу я писала с оголенными нервами, потому что была мамой новорожденной девочки. Она о самой главной, самой большой любви в жизни женщины - о любви к Ребенку."
Маша Трауб, роман "Плохая мать"...
"Маша Трауб невыносима. Если вы хотите развлечься, отвлечься, почитать чего-нибудь легонького на ночь - не читайте Машу Трауб. Маша Трауб всё про тебя знает. Всё самое плохое - и всё самое сокровенное. То есть самое хорошее. Машу Трауб нельзя давать читать своим мужьям - иначе уйдут к той, к хорошей. Машу трауб нельзя давать читать чужим мужьям - иначе они уйдут к тебе. Машу Трауб нельзя давать читать подругам - иначе они узнают в героинях тебя. Еще хуже, если они узнают себя. Уберите Машу Трауб подальше от мамы - мама может перестать сидеть с внуками. Я подсовываю Машу Трауб дочери. Пусть почитает, какие мы. И какая она."
Ольга Романова, "Forbes".
Я сделала большую ошибку. Я начала читать Машу Трауб именно с этого романа. Чтобы взять в руки другую её книгу, нужно подождать. Подождать, чтобы всё поднятое на поверхность с самого дня души опять кануло... Чтобы я, ошарашенная узнаваниями и измученная воспоминаниями, перестала искать сходство с собой в каждой мысли автора, в каждой фразе героини, в каждом повороте сюжета. Всё, что сказано о книгах Маши Трауб выше - правда. Читать её нужно обязательно, ибо это - катарсис! У каждой из нас свой счет к прошлому, свои детские обиды - почитайте, и Вы всё поймете и простите маме и себе все совершенные ошибки...
Итак, небольшой отрывок , для начала:
"Я родила девочку . Точнее, так - я стала мамой девочки. Это свосем другое. Я - мама мальчика и могу отличить эти чувства. Дочка - это совсем твоё. Она - твоё продолжение, твоя кровь. Я только сейчас поняла, что это такое. Кровиночка. Я веду себя как животное - могу лишь нюхать своего детеныша, кормить и облизывать.
...
Я не хотела гостей, не хотела мужа, маму, сына, никого не хотела. Мне нужна была только моя девочка. Это прошло. Не до конца - я по-прежнему очень тяжело от неё отлипаю, но могу уже спокойно пережить двухчасовое расставание. Это правильно. Так должно быть.
...
Я стала мамой девочки. Теперь я всегда во всём буду виновата. Теперь я должна буду бросать всё и бежать к ней. Теперь я буду всю жизнь бояться за её здоровье. Теперь я буду сидеть с внуками. Теперь я поняла, насколько сильно я люблю свою маму и насколько сильно она любит меня.
...
Эта книга не только о моей маме и её жизни, но и о матерях - женщинах и даже мужчинах, которые стремились к одному: "быть хорошей матерью".
Удалось мне заинтересовать Вас? Тогда - найдите эту книгу и прочтите! Устрайвайтесь поудобнее на диване или в кресле, укутавшись мягким пледом и читайте, читайте!.. Телевизор можно сразу же выключить - всё равно Вы на него отвлекаться не станете! Вы будете досадовать даже на внезапный звонок телефона, обещаю Вам! Только читайте! И думайте! Вспоминайте!
Я Вас люблю - Ваша Марианна_Ви
Серия сообщений "Поговорим?":
Часть 1 - Наши любимые бабушки
Часть 2 - Болен друг...
...
Часть 5 - Мелочи жизни от ОШВЕ...
Часть 6 - О любви к себе... и не только!...
Часть 7 - Читая Машу Трауб...
Часть 8 - Как научится прощать или - как научиться не обижаться!...
Часть 9 - Уже начала ждать!..
...
Часть 48 - Ффигассе!!! Мне личку заблокировали!!!
Часть 49 - Доброе утро, мои дорогие! И - доброго дня!:)
Часть 50 - Весной дождь пахнет надеждой...
Серия сообщений "Почитайка":
Часть 1 - Читая Машу Трауб...
Часть 2 - Пол Виллард. Старый телефон
Часть 3 - Пол Виллард. Старый телефон.
...
Часть 8 - Анн Филип. Монолог любви.
Часть 9 - Агата Кристи. Автобиография...
Часть 10 - Я умею прыгать через лужи!..
Метки: проза м.трауб |
Иван Бунин. Роза Иерихона. |
Серия сообщений "Мудрые мысли":
Часть 1 - Точное попадание
Часть 2 - Это действительно помогает!
...
Часть 16 - Афоризмы...
Часть 17 - Странички из старой тетрадки
Часть 18 - Иван Бунин. Роза Иерихона.
Часть 19 - Юмор и философия... Философия и юмор...
Часть 20 - В любом случае!..
...
Часть 49 - Знания и невежество. Афоризмы великих - 5
Часть 50 - Непричесанные мысли. (Станислав Ежи Лец)
Часть 51 - Мудрость не устаревает...
Метки: проза и.бунин |
Любимый автор. Любимый роман. |
Метки: проза ф.с.фицджеральд |
КЭТРИН МЭНСФИЛД |
Дневник |
Моё знакомство с творчеством Кэтрин Мэнсфилд состоялось в 1973 году, в библиотеке Клайпедского опытного судоремонтного завода, где я в то время работала. Я взяла в руки невзрачную коричневую книжку с почти стершимися надписями на обложке. Открыла. Пробежала глазами первые строки и поняла, что я ХОЧУ прочитать эту книгу! И я прочитала, от первой строчки до последней. Новеллы К.М. полны замечательной неслащавой лиричности, тонкого психологизма, завуалированных намеков на поучительность и назидательность - одним словом, мне очень жаль было расставаться с этой книгой, когда настала пора отдавать её в билиотеку... Одну из новелл я прочитала мужу. В ней рассказывалось о маленькой девочке, которая, чтобы сделать папе подарок на день рождения, взяла со стола в его кабинете листы бумаги и увлеченно рисовала птичек, зайчиков, цветочки - что еще могла рисовать кроха? Папа, обнаружив пропажу важных бумаг, разъярился и отругал малышку, заставил её вытянуть перед собой ручки и несколько раз ударил по ним линейкой... Ну, понятно, ребенку зарещали входить в кабинет и тем более брать со стола бумаги. Само собой разумеется, ребенок виноват - нарушил заведенное правило. Но мотивация поступка - это очень важно! - такова, что ребенок стремился порадовать папу в день рождения подарком, старался, вкладывал все свое сердечко в эту затею... и такой финал: линейкой по маленьким ручкам! Грань тончайшая между "можно" и "нельзя", между наказанием и попустительством, между "во благо" и "во вред"... И грань эта проходит по сердцу, при условии, что оно есть! Папа из той новеллы, услышав как всхлипывает в кроватке его маленькая девочка, устыдился, раскаялся и зашел-таки поцеловать на ночь свою принцессу.
Я искала в сети электронные книги К. Мэнсфилд, но, к сожалению, там есть только аудио-книги, а из электронных библиотек мне удалось выудить всего два её рассказа. Для начала я опубликую один из них. Если Вам понравится - то и второй. Но сначала о замечательной новеллистке -
Кэтрин Мэнсфилд
1888 - 1923
Кэтрин Мэнсфилд (Кэтлин Бичем) родилась 14 октября 1888 года в Веллингтоне, в Новой Зеландии. Миру она станет известной под именем Кэтрин Мэнсфилд. У ее отца, банкира Гарольда Бичема и его жены Эни было еще трое дочерей, помимо Кэтрин, а после родился сын Лесли, любимый брат, трагически погибший во время Первой мировой. Кэтрин запомнился неспешный мир детства, в котором лениво, напоенные солнцем, проходили дни. «Пикник», «Прелюдия» она не раз опишет, как была счастлива.
В 1903 году три старших дочери отправляются в Англию, в Лондон, завершать образование в закрытом и весьма престижном учебном заведении под названием «Куинз Колледж». Там Кэтлин Бичем превращается в Кэтрин Мэнсфилд и решает посвятить жизнь писательству. Там она зачитывается Уайльдом, увлекается символистами, живо интересуется поэзией. Возможно, именно там начинается ее любовь к Чехову, чьим английским отражением ее принято считать и по сей день. Одним словом, тихая, беззаботная жизнь в Новой Зеландии больше не подходит этой девушке. Вернувшись домой, она только и грезит о том, как бы уехать обратно в Лондон. Родительское согласие на отъезд Кэтрин удастся получить не раньше, чем ей исполнится двадцать.
Бывают люди с внутренним ощущением счастья.
В одном интервью Татьяна Толстая сравнивает два рассказа Мэнсфилд и Чехова, которого английская писательница действительно считала своим учителем. Кэтрин взяла знаменитый рассказ «Спать хочется» и написала свой вариант. Небольшую повесть. В ней сирота Варька, задушившая в полусне и безумии ребенка, становится мечтательницей, грезящей наяву, вспоминающей о чем-то, думающей, живой. Совсем не о том она написала, о чем хотел Чехов. У него беспросветная российская действительность, которая только нам и понятна, у нее маленькая жизнь, даже если горестная и одинокая, все равно счастливая, где-то внутри, потому что живая. Толстая предлагала сравнить эти два рассказа своим американским студентам. «Ни один человек не предпочел рассказа Чехова. Всем понравилась эта мыльная опера, которую развела эта Кэтрин Мэнсфилд», возмущается она.
Есть у Мэнсфилд и «чеховские» рассказы. Она знала о том, какова жизнь, когда каждый день приходится бороться за кусок хлеба, выбивать себе место под солнцем. Во второй раз Лондон встретил ее уже не так гостеприимно. Небольшой суммы денег, выделенной отцом, хватало лишь на оплату самой скромной комнаты. Какое-то время ей даже пришлось гастролировать по провинции с оперной труппой в качестве хористки. Именно в ту пору у нее начался туберкулез, ставший причиной ранней смерти писательницы.
«Чеховским» считается рассказ «Жизнь матушки Паркер». Старую поденщицу постигает тяжелое горе, умирает ее внук, единственная ее радость. Вся ее жизнь состояла из непосильного труда, маленький лучик света, и тот отобран. И не с кем даже разделить скорбь. Нет для нее места на земле.
Рассказ «Муха» повествует о человеке, потерявшем в недавнем прошлом любимого сына. Однако, несчастье, которое когда-то казалось неизбывным, улетучилось. Героя больше забавляет муха на промокашке, пытающаяся выбраться из-под обрушивающихся на нее чернильных капель. Равнодушие поглотило мир. И все же подобные рассказы вполне могли принадлежать перу любого талантливого поклонника психологической прозы. Кэтрин нашла свою интонацию. Ее почерк легковесен, но в нем кроется любование каждой мелочью ускользающей жизни. И каждая из этих мелочей наполняет ее смыслом.
Усталая Розабел из одноименного рассказа оживляет в памяти только что прожитый, полный забот день. Она продавщица шляп в магазинчике. Ах, как трудно угодить покупателям. Вечером, добравшись до каморки, в которой живет, она грезит о красивом кавалере, богатой обстановке, сытом горячем обеде, о родовом поместье, куда они с мужем отправятся сразу же после свадьбы. Она засыпает, закутавшись в одеяльце, и продолжает мечтать, уже во сне. «Холодные пальцы рассвета сомкнулись на ее непокрытой руке, серый день проник в унылую комнату. Розабел поежилась, не то всхлипнула, не то вздохнула и села. И оттого, что в наследство ей достался тот трагический оптимизм, который слишком часто оказывается единственным достоянием юности, еще не совсем проснувшись, она улыбнулась чуть дрогнувшими губами».
Потребность в учителе, наставнике, способном направить, указать путь, свойственна почти каждому человеку. Каждый избирает себе учителя по силам, а кто-то предпочитает им стать. Такую роль сыграл в начале XX века Георгий Гурджиев. Великий тибетский лама, как его называли, проповедовал Четвертый путь, путь внутренней реализации и пробуждения. Сущность (подлинное Я человека) преодолевает личность (совокупность псевдо-я человека). Его теория увлекла тогда многих достойных людей. Эмигрировав из большевистской России, в 1922 году Гурджиев купил замок Авон под Фонтенбло во Франции и создал там «Институт гармоничного развития человека». В этом институте провела последние месяцы жизни Кэтрин Мэнсфилд.
К тому времени ей удалось опубликовать несколько сборников рассказов: «В немецком пансионе» (1911), «Счастье и другие рассказы» (1920), «Пикник и другие рассказы» (1922) (посмертно выйдут дневники и письма), а так же стать автором критических статей, обзоров и очерков, публиковавшихся в журнале «Ритм», издателем которого был критик и журналист, ее муж, Джон Мидлтон Марри. Марри был и счастьем и бедой одновременно. Став поддержкой для жены, как для литератора, он не мог вынести ее болезни, еще больше обострившейся с началом войны. Для него это было страшной трагедией, и вид глубоко страдающего мужа отбирал последние силы у без того ослабевшей писательницы. Она отказывается от традиционного лечения, потому что чувствует себя больной не только телесно, но и духовно. «А скажи, Кэтрин, что ты понимаешь под здоровьем? И ради чего оно тебе нужно? - вопрошает себя Мэнсфилд в дневнике. Под здоровьем я понимаю способность вести полноценную, зрелую, насыщенную жизнь, в тесном контакте со всем, что я люблю: с землей и ее чудесами, с морем и солнцем… И потом, мне хотелось бы работать… Хотелось бы иметь сад, домик, траву, животных, книги, картины, музыку. И еще я мечтаю писать обо всем этом, выражать свои чувства». И вот как она заканчивает дневниковую запись: «Очень серьезно, очень трудно. Но теперь, когда я переборола эти мысли, все стало иначе. В глубине души, в самой глубине, я себя чувствую счастливой. ВСЕ ХОРОШО».
Мучительно тонкая душа, как назвала свое эссе о ней Вирджиния Вулф, остро и глубоко воспринимает жизнь, и последние месяцы в институте Гурджиева наполняет смыслом, о котором сам основатель заведения даже и не подозревал. «Я чувствую себя очень счастливой, и это понятно», пишет она мужу. Важной и осмысленной становится вдруг ежедневная суета с прогулками, разговорами, знакомствами, с завтраками, обедами и ужинами, с заботами каждого дня.
В январе 1923 года муж приехал навестить ее в Аббатство. Они погуляли по саду, заглянули в коровник, в котором для Кэтрин был сделан специальный помост, место для отдыха проведали, как продвигается стройка театра (обитатели института возводили его своими руками, и он должен был открыться уже 13 января), а вечером того же дня она умерла. «Мне кажется… я умираю», сказала она мужу перед смертью. Чехов в этом утверждении был лаконичнее.
Посчитав, что время было потрачено впустую, впоследствии Гурждиев не признавал своего знакомства с писательницей.. Джон через несколько месяцев женился на другой. Для них, как и для многих ее биографов, наступающая смерть Мэнсфилд была страшна и безысходна. Им невдомек, что можно жить тихой радостью, уже ушедшей, но далеко не утраченной.
(статья перепечатана с сайта lib.rus без сокращений и дополнений)
Кэтрин Мэнсфилд
Розмэри Фелл не была красива. Нет, красивой вы бы ее не назвали. Хорошенькая? Видите ли, если разбирать по косточкам… Но ведь это страшно жестоко – разбирать человека по косточкам! Она была молода, остроумна, необычайно современна, безупречно одета, потрясающе осведомлена обо всех новейших книгах, и на ее вечерах собиралось восхитительно разнородное общество: с одной стороны – люди действительно влиятельные, с другой – богема, странные существа, ее «находки». Иные из них были просто кошмарны, а некоторые – вполне пристойны и забавны.
Два года назад Розмэри вышла замуж. У нее был прелестный сынишка, которого звали… догадайтесь, как? Питер? Нет, Майкл. Муж просто обожал Розмэри. Они были богаты, по-настоящему богаты, а не состоятельны, – какое отвратительное, вульгарное, пропахшее нафталином слово! Если Розмэри нужно было что-нибудь купить, она отправлялась в Париж так же запросто, как мы с вами идем на Бонд-стрит. Если ей хотелось цветов, ее автомобиль подъезжал к лучшему цветочному магазину на Риджент-стрит. Стоя в магазине, и оглядывая его своими необыкновенно блестящими глазами, Розмэри говорила:
– Я возьму эти, эти и вот эти. Четыре букета вот этих. И этот кувшин роз. Да, все розы из кувшина. Нет, сирени не надо. Терпеть ее не могу. Она такая растрепанная!
Продавец кланялся и убирал сирень в какой-нибудь темный угол, словно сирень и вправду была постыдно растрепанна.
– Дайте мне эти толстенькие тюльпанчики. Красные и белые.
И она шла к автомобилю в сопровождении худенькой рассыльной, которая сгибалась от тяжести огромной охапки цветов, завернутой в белую бумагу и похожей на младенца в длинном платьице.
Однажды, зимним днем, Розмэри зашла в маленькую антикварную лавку на Керзон-стрит. Она любила эту лавчонку. Во-первых, там почти никогда не было покупателей. А, кроме того, хозяин был до смешного внимателен к Розмэри. Стоило ей войти, как он расплывался в улыбке, умильно складывал руки и бессвязно выражал свой восторг. Льстил, разумеется. И всё же что-то в этом было такое…
– Видите ли, сударыня, – говорил он тихо и почтительно, – я люблю эти вещи. Я предпочитаю вовсе их не продать, чем продать людям, не способным их оценить, лишенным этого тонкого, редкостного чутья… – И, немного задыхаясь, он разворачивал квадратный кусочек синего бархата, придерживая его на стекле прилавка кончиками бескровных пальцев.
Сегодня он припас для нее ларчик. Он хранил его специально для Розмэри и даже никому не показывал. Прелестный эмалевый ларчик, покрытый таким тонким и ровным слоем глазури, что казалось – он облит кремом. На крышке было изображено дерево в цвету, под ним стоял крошечный юноша, которого обнимала еще более крошечная девушка. На ветке висела ее шляпка, величиной с лепесток герани. Шляпку украшала зеленая лента. Над их головами, словно ангел-хранитель, плыло розовое облако. Розмэри сняла длинные перчатки. Она всегда снимала перчатки, когда ей хотелось получше рассмотреть такие вещицы. Да, ларчик ей нравится. Он ей ужасно нравится, – такая прелесть! Она обязательно должна его купить. И, вертя во все стороны кремовый ларчик, открывая и закрывая его, она невольно думала о том, как хороши ее руки на фоне синего бархата. Должно быть, у антиквара, в самом темном тайнике его сознания, тоже дерзко возникла эта мысль. Он взял карандаш, перегнулся через прилавок, и его бледные, бескровные пальцы потянулись к розовым, сверкающим пальчикам.
– Осмелюсь обратить ваше внимание, сударыня, на эти цветы, вот здесь, на корсаже маленькой леди, – негромко сказал он.
– Очаровательно! – Розмэри залюбовалась цветами. – А сколько этот ларчик стоит?
Сперва владелец лавки как будто не расслышал вопроса. Потом чуть слышно ответил:
– Двадцать восемь гиней.
– Двадцать восемь гиней. – Розмэри помолчала. Она положила ларчик, снова натянула перчатки. Двадцать восемь гиней. Даже для тех, кто очень богат… Лицо ее ничего не выражало. Она смотрела на пузатый чайник, похожий на пузатую курицу, усевшуюся над головой антиквара. Когда она заговорила, голос ее звучал мечтательно. – Пожалуйста, сохраните его для меня. Я…
Но антиквар уже отвесил глубокий поклон, словно хранить для нее ларчик было пределом человеческих желаний. Конечно, он готов хранить его хоть вечность!
Дверь, сухо щелкнув, закрылась за Розмэри. Остановившись на ступеньке, она стала вглядываться в зимнюю полутьму. Шел дождь, и чудилось, что вместе с каплями влаги на улицу опускаются сумерки, кружась над мостовой, как хлопья пепла. У воздуха был холодный, горьковатый привкус. Только что зажженные фонари казались печальными, как и огни в доме напротив: они горели тускло, точно о чем-то сожалея… А люди шныряли взад и вперед, укрывшись под уродливыми зонтиками. У Розмэри странно защемило сердце. Она поднесла муфту к груди. Ей было жаль, что она не унесла с собою ларчик, – его тоже можно было бы прижать к себе. Автомобиль, конечно, ждет ее. Розмэри нужно было только подойти к краю тротуара. Но она почему-то медлила. В жизни бывают такие минуты – страшные минуты, когда человек внезапно вылезает из своей скорлупы, и видит мир, и это ужасно. Нельзя поддаваться таким минутам. Надо скорее ехать домой и выпить чаю покрепче. Но не успела Розмэри подумать о чае, как молоденькая девушка, тонкая, смуглая, призрачная, – откуда она возникла? – остановилась у самого ее локтя и шепотом, похожим не то на вздох, не то на всхлипыванье, сказала:
– Сударыня, можно мне обратиться к вам с просьбой?
– С просьбой? – Розмэри обернулась. Она увидела маленькое, нищенски одетое создание с огромными глазами, совсем еще юное, не старше самой Розмэри; посиневшими руками девушка придерживала на шее воротник и так дрожала, словно только что вылезла из воды.
– Сударыня, – снова раздался запинавшийся голос, – не подадите ли вы мне на чашку чая?
– На чашку чая? – Голос звучал просто, правдиво; он нисколько не был похож на голос попрошайки. – Значит, у вас совсем нет денег?
– Ни пенни, сударыня, – последовал ответ.
– Как странно! – Розмэри старалась разглядеть в сумерках девушку, не спускавшую с нее глаз. Не просто странно, – поразительно! И вдруг Розмэри решила, что Это – настоящее приключение. Встреча в сумерках, совсем как у Достоевского! А что если отвезти девушку к себе домой? Если сделать то, о чем столько пишут в романах, говорят со сцены, – что тогда произойдет? И уже представляя себе, как она расскажет об этом изумленным друзьям, – «Я просто привезла ее домой», – Розмэри сошла со ступеньки на тротуар и обратилась к фигуре, смутно маячившей возле нее:
– Пойдемте ко мне, выпьем чаю у меня дома.
Девушка испуганно отшатнулась. На мгновение она даже перестала дрожать. Розмэри протянула руку и дотронулась до ее плеча.
– Я говорю серьезно, – сказала она, улыбаясь. И почувствовала, какая у нее добрая, обаятельная улыбка. – Почему вы не хотите? Прошу вас. Поедем в моей машине и напьемся у меня чаю.
– Вы… вы смеетесь надо мной, сударыня, – сказала девушка, и в ее голосе прозвучала боль.
– Да нет же! – воскликнула Розмэри. – Мне этого хочется. Вы доставите мне удовольствие. Поедем!
Прижав пальцы к губам, девушка, не отрываясь, смотрела на Розмэри.
– Вы… вы не отвезете меня в участок? – неуверенно спросила она.
– В участок? – Розмэри рассмеялась. – А зачем мне быть такой жестокой? Нет, мне просто хочется напоить вас горячим чаем и узнать… узнать всё, что вы пожелаете мне рассказать.
Голодного человека уговорить нетрудно. Лакей открыл дверцу автомобиля, и через секунду они уже мчались сквозь мглу.
– Ну вот! – сказала Розмэри.
С чувством огромного торжества она просунула руку в бархатный поручень. Она оглядывала маленькую пленницу, попавшую к ней в сети, и ей хотелось крикнуть: «Уж теперь-то тебе от меня не уйти!» Но намерения у нее, разумеется, были добрые. Самые что ни на есть добрые. Она сейчас докажет этой девушке, что в жизни чудеса возможны, что добрые волшебницы действительно существуют, что богатые люди не бессердечны и что все женщины – сестры.Поддавшись порыву, она повернулась к девушке со словами:
– Не бойтесь. В конце концов, почему бы вам не пойти ко мне? Мы обе женщины. А если моя жизнь и сложилась удачнее, чем ваша, всё-таки, может быть, когда-нибудь…
В этот момент машина остановилась, – к счастью для Розмэри, не знавшей, как закончить начатую фразу. Зазвенел звонок, открылась дверь, и, сделав очаровательный покровительственный, похожий на объятие, жест, Розмэри ввела свою спутницу в холл. Она следила, какое впечатление производят на девушку тепло, свет, уют, нежный аромат – всё то, к чему сама она так привыкла, что перестала замечать. До чего волнующее ощущение! Розмэри напоминала богатую девочку, которой предстоит открыть в детской все шкафы, распаковать все коробки с подарками.
– Пойдемте наверх! – сказала Розмэри, сгорая от желания поскорей проявить свое великодушие. – Пойдемте ко мне в спальню. – К тому же ей хотелось избавить бедняжку от любопытных взглядов прислуги. Поднимаясь по лестнице, она даже решила, что не будет вызывать звонком Жанну и снимет пальто без ее помощи. Главное – быть естественной.
– Ну вот! – снова воскликнула Розмэри, когда они вошли в огромную, великолепную спальню, где шторы были уже спущены, а в камине пылал огонь, бросая отблески на изумительную лакированную мебель, золотистые подушки, примулы и синие ковры.
Девушка остановилась на пороге. Казалось, она была потрясена. Впрочем, против этого Розмэри не возражала.
– Входите и садитесь сюда, в это уютное кресло. – Она придвинула к камину большое кресло. – Идите же, согрейтесь. Вы совсем продрогли.
– Я не смею, сударыня, – сказала девушка и попятилась.
– Ну, пожалуйста! – Розмэри подбежала к ней. – Не надо бояться, право же, не надо. Сядьте, а я сейчас скину пальто, и мы перейдем в другую комнату и будем пить чай, и всё будет очень мило. Чего вы боитесь? – Она ласково толкнула свою худенькую гостью в мягкие объятия кресла.
Но ответа не последовало. Девушка села так, как ее посадила Розмэри; руки у нее были опущены, рот слегка приоткрыт. Говоря по совести, вид у нее был глуповатый. Но Розмэри не желала этого замечать. Она наклонилась к ней со словами:
– Почему вы не снимете шляпу? Ваши чудесные волосы совсем мокрые. И ведь без шляпы гораздо удобнее.
Раздался невнятный шепот, что-то вроде: «Хорошо, сударыня!» – и измятая шляпка была снята.
– Позвольте, я помогу вам снять пальто, – сказала Розмэри.
Девушка встала. Одной рукой она держалась за кресло, предоставив Розмэри стаскивать пальто. Это было совсем не просто. Девушка пошатывалась, как ребенок, еще нетвердый на ногах, и Розмэри невольно подумала, что, если люди хотят, чтобы им помогали, они и сами должны проявлять активность, ну, хоть самую маленькую, иначе всё становится страшно сложным. И что ей теперь делать с пальто? Она положила его вместе со шляпой на пол и потянулась было к каминной полке за сигаретой, как вдруг девушка быстро и невнятно прошептала:
– Простите, сударыня, но я сейчас упаду в обморок. Если я не выпью чего-нибудь горячего, мне станет дурно.
– Боже милосердный, какая я глупая! – Розмэри бросилась к звонку. – Чаю. Поскорей чаю. И немедленно бренди.
Горничная ушла.
– Но я не хочу бренди! Я никогда не пью бренди! – крикнула девушка. – Сударыня, я хочу только чашку чая! – И она расплакалась.
Это было и страшно и вместе с тем увлекательно. Розмэри опустилась на колени рядом с креслом.
– Не плачьте, бедняжка моя, – сказала она. – Не надо плакать. – И дала ей свой кружевной платочек. Всё э тодействительно потрясло ее. Она обняла худенькие, птичьи плечи гостьи.
Девушка забыла, наконец, страх, забыла всё па свете, кроме того, что они обе – женщины, и, всхлипывая, выговорила:
– Я больше не могу так. Я не выдержу! Не выдержу! Я что-нибудь сделаю с собой. Я не выдержу этого!
– Успокойтесь. Я позабочусь о вас. Ну, не плачьте! Подумайте, как хорошо, что вы встретили меня! Пока мы будем пить чай, вы мне всё расскажете. И я что-нибудь обязательно придумаю, обещаю вам. Перестаньте же плакать;,)5ы совсем ослабеете. Пожалуйста!
Девушка перестала плакать как раз вовремя: не успела Розмэри встать с колен, как горничная внесла поднос. Розмэри поставила маленький столик между собой и гостьей. Она подсовывала бедняжке всё, что было на столе, – все сандвичи, все бутерброды, – и непрерывно подливала ей горячий чай с молоком и сахаром. Все говорят, что сахар очень питателен. Сама она ничего не ела, только курила, тактично отвернувшись, чтобы не смущать гостью.
И в самом деле, чай оказался поистине чудодейственным. Когда столик был отодвинут, на спинку глубокого кресла откинулось совсем преобразившееся существо – стройная, хрупкая девушка с копной растрепанных волос, темно-красным ртом и блестящими глазами; в блаженной истоме она смотрела на пламя камина. Розмэри закурила новую сигарету. Теперь можно приступить.
– Когда вы в последний раз ели? – мягко спросила она. Но в этот момент дверная ручка повернулась.
– Розмэри, можно? – Это был Филипп.
– Конечно. Он вошел.
– Ох, простите! – Он остановился и уставился на девушку.
– Ничего, ничего! – улыбнувшись, сказала Розмэри. – Это моя приятельница, мисс…
– Смит, сударыня, – подсказала девушка. Странно, она не изменила томной позы, не испугалась.
– Смит, – повторила Розмэри. – Мы как раз собирались немножко поболтать.
– Понятно, – сказал Филипп. – Вполне. – Его взгляд скользнул по шляпке и пальто, которые валялись на полу. Он подошел к камину и стал спиной к огню. – Отвратительная погода, – произнес он, с любопытством глядя на неподвижную фигурку девушки, на ее руки и туфли, а потом снова на Розмэри.
– Да, – с необыкновенным воодушевлением подхватила Розмэри. – Просто мерзкая.
Филипп улыбнулся своей обаятельной улыбкой:
– Собственно говоря, мне нужно, чтобы ты на минутку Зашла в библиотеку. Это возможно? Мисс Смит не рассердится?
Большие глаза посмотрели на него, но ответила Розмэри:
– Конечно нет! – И они вместе вышли из комнаты.
– Розмэри, – сказал Филипп, когда никто уже не мог их услышать, – что всё это значит? Кто она такая? Объясни.
Смеясь, Розмэри прислонилась к дверному косяку:
– Я подобрала ее на Керзон-стрит. Честное слово! Настоящая находка. Она попросила у меня денег на чашку чая, и я привезла ее сюда.
– А что ты собираешься с ней делать? – спросил Филипп.
– Быть к ней внимательной, – быстро ответила Розмэри. – Очень-очень внимательной. Помочь ей. Не знаю только как. Она мне еще ничего не рассказала о себе. Но показать ей… проявить к ней… пусть она почувствует…
– Детка, ты просто сошла с ума. Это совершенно немыслимо.
– Я так и знала, что ты это скажешь, – возразила Розмэри. – А почему немыслимо? Мне хочется. Разве этого недостаточно? И потом о таких вещах всё время пишут в книжках. Я решила…
– Но, – сказал Филипп и, помедлив, срезал кончик сигары, – она же потрясающе хорошенькая.
– Хорошенькая? – Розмэри была так ошеломлена, что даже покраснела. – Ты находишь? Я… я как-то не думала об этом.
– Господи! – Филипп чиркнул спичкой. – Она совершенно прелестна. Ты подумай об этом, детка. Я был просто поражен, когда вошел в комнату. Во всяком случае… Мне кажется, ты делаешь страшную ошибку. Прости меня, дорогая, за то, что я так прямо говорю тебе об этом, и всё такое. Но если ты решишь пригласить мисс Смит к обеду, предупреди меня заранее, чтобы я успел как следует просмотреть «Журнал для модисток».
– Ты у меня глупый, – сказала Розмэри, выходя из библиотеки. Но в спальню она не вернулась. Она вошла в свой кабинет и села за письменный стол. Хорошенькая! Совершенно прелестная! Поражен! Ее сердцу билось в груди, как тяжелый колокол. Хорошенькая! Прелестная! Розмэри придвинула к себе чековую книжку. Нет, чек, тут, конечно, не годится. Она открыла ящик, вынула пять, бумажек по фунту стерлингов каждая, посмотрела на них, две сунула назад в ящик, три сжала в руке и отправилась в спальню.
Когда Розмэри через полчаса заглянула в библиотеку, Филипп всё еще сидел там.
– Я только хотела сказать тебе, что мисс Смит не будет сегодня обедать с нами. – Розмэри опять прислонилась к дверному косяку и посмотрела на мужа своими необыкновенно блестящими глазами.
Филипп отложил газету:
– Почему? Приглашена в другое место?
Розмэри подошла и села к нему на колени.
– Она ни за что не хотела остаться, поэтому я просто дала бедняжке денег. Не могла же я удержать ее насильно, – тихо сказала она.
Розмэри успела уже причесаться, чуть-чуть подвести глаза и надеть жемчуг. Она провела ладонями по щекам Филиппа.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она, и ее нежный, глуховатый голос взволновал его.
– Ужасно нравишься, – ответил он, крепче прижимая ее к себе. – Поцелуй меня.
Последовало молчание.
Потом Розмэри мечтательно сказала:
– Я видела сегодня восхитительный ларчик. Он стоит двадцать восемь гиней. Можно, я куплю его?
Филипп стал покачивать ее на коленях:
– Можно, маленькая мотовка.
Но ей хотелось спросить его не об этом.
– Филипп, – прошептала она, прижимая голову мужа к своей груди, – а я хорошенькая?
Серия сообщений "ЖЗЛ":
Часть 1 - Любите Фаину Раневскую? Тогда это для вас!..
Часть 2 - Еще немного о Фаине Раневской от Агаты
...
Часть 6 - А.Грину посвящается
Часть 7 - О В.Тушновой.
Часть 8 - КЭТРИН МЭНСФИЛД
Часть 9 - Максимилиан Волошин. Гений места. Коктебель.
Часть 10 - Еще раз о Фаине Раневской...
...
Часть 25 - Памяти Анны Ахматовой...
Часть 26 - Шербур-Париж-Версаль-Шалон 1896 (романовские хроники)
Часть 27 - Хатауэй, Энн (жена Шекспира)
Метки: проза кэтрин мэнсфилд |
Советы начинающим писателям |
Метки: проза писательство правила |
Айзек Азимов написал без малого 500 книг!!! |
Метки: проза а.азимов фантастика |
Очень интересно! |
Очень мне нравится Бальзак. На днях перечитывала "Силуэт женщины" и решила выписать понравившиеся эпизоды.
*** "Как приятно, проснувшись и накинув халат, положить ноги на полированный железный прут, соединяющий двух грифов каминной решётки, и мечтать о любимой! Как я жалею, что у меня нет ни возлюбленной, ни камина, ни халата! "
*** "О! помешивать угли в камине, когда ты влюблён,- разве это не значит облекать свои мысли в изменчивые образы?"
*** "Г-жа де Листомэр, приехавшая затем, чтобы уничтожить Эжена своей холодностью, прождала его понапрасну до двух часов ночи."
*** "Один умный человек, Стендаль, создал оригинальную теорию "кристаллизации"- и она вполне применима к той работе мысли, какая совершалась в маркизе до, во время и после этого вечера."
*** "Если даже самый скромный мужчина не лишён некоторого налёта самовлюблённости, как женщина- роковой кокетливости, то кто же осудит Эжена за то, что он подумал:" Как, и эта крепость взята?" Он приосанился. Молодым людям не свойственна алчность, но всё же они никогда не оказываются от трофеев."
*** "Господин де Листомэр взял "Газетт де Франс", которую заметил на камине, и удалился к окну, чтобы при содействии журналиста выработать собственное мнение о положении дел во Франции".
*** "Господин де Листомер не был посвящён в мои дела. Иногда из осторожности не посвящаешь мужа в некоторые тайны..."
*** "Маркиза не могла сдержать улыбки, так ей хотелось быть оскорблённой".
*** "В 25 лет ещё краснеешь, когда тебе вменяют в вину верность, над которой женщины смеются, чтобы скрыть, как они ей завидуют".
Вообще, конечно, стоит читать Бальзака. Не знаю, кто ещё так хорошо разбирался в человеке и его чувствах.
Метки: проза бальзак интересно |
Как я была маленькой-13 |
Дневник |
Серия сообщений "Как я была маленькой":
Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 12 - Как я была маленькой-11
Часть 13 - Как я была маленькой-12
Часть 14 - Как я была маленькой-13
Часть 15 - Ко мне вчера ворона залетала...
Часть 16 - Жигулевские горы. Ностальгия...
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...
Метки: проза детство |
Как я была маленькой-12 |
Дневник |
Сарай и землянка
Дощатый тротуар огибал тщательно возделанный и огороженный штакетником огородик с аккуратными грядками, где буйно росли разная огородная зелень и овощи, домик Сердюковых (бывшая людская) с палисадником, утопающем в цветах - ах, как пышно цвели мальвы! – и приводил нас к длинному ряду деревянных сараев – на каждую квартиру свой сарайчик с погребом. В сарайчиках хранилась всяческая рухлядь, которую жаль выбросить, лопаты, грабли, топоры и прочая хозяйственная утварь. А также в нашем сарайчике стоял огромный старый бабушкин сундук, крашеный коричневой краской. Добротно сработанный из сухих, хорошо подогнанных досок, кованый железом, с тяжелой крышкой, он хранил много памятных вещей. Там я находила бабушкины платья и старенькие туфельки на пуговках, наряжалась, подвязывала пояском талию, подбирала юбку покороче, обувала синие туфельки на каблучках-рюмочках и превращалась то в сказочную принцессу, то в Золушку, то в королеву… Вот-вот, добродушно ворчала бабушка, в принцесс играет, нет бы в доярку поиграть, и мы обе смеялись.
Погреб хранил для нас припасы на зиму, поэтому за ним тщательно ухаживали. По весне вынимались-выбрасывались остатки солений-квашений, дубовые бочки поднимались из погреба, отмывались-отскребались до белизны, просушивались. Погреб проветривался все лето, периодически бабушка жгла там сухие стебли чернокорня – отпугивала мышей. Осенью наступала пора закладки в погреб новых запасов. В погребе был отсек для картошки, которую нам привозили солдатики для всего двора сразу и сгружали с машины у сараев мешки, выкликая фамилии по списку. Картофель рассыпали на траве, просушивали, перебирали и опускали на хранение в погреб.
Засолка огурцов и помидоров - дело особое. Бочки распаривали кипятком, чтобы они не протекали, подбивали поплотнее железные обода. Когда горячая вода переставала сочиться между досочками , воду сливали и бочки опускали в погреб. Огурцы высыпались из мешков в тазы и корыта, тщательно мылись (до скрипа!) в нескольких водах, замачивались на какое-то время. Я с удовольствием помогала маме и бабушке, малышки тоже крутились рядом, и моим делом было следить, чтобы они не лезли в воду. Читать далее
Серия сообщений "Как я была маленькой":
Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 11 - Как я была маленькой-10
Часть 12 - Как я была маленькой-11
Часть 13 - Как я была маленькой-12
Часть 14 - Как я была маленькой-13
Часть 15 - Ко мне вчера ворона залетала...
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...
Метки: проза детство |
Как я была маленькой-11 |
Дневник |
Серия сообщений "Как я была маленькой":
Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 10 - Как я была маленькой - 9
Часть 11 - Как я была маленькой-10
Часть 12 - Как я была маленькой-11
Часть 13 - Как я была маленькой-12
Часть 14 - Как я была маленькой-13
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...
Метки: проза детство |
Как я была маленькой-10 |
Дневник |
Горка
Зимний двор от постоянно сыплющегося с неба снега чистили солдатики – огромными деревянными лопатами счищали снежные намёты от ворот к сараю, под нашу любимую лестницу. Вскоре снежная куча превратилась в гору, которая доставала почти до верхней площадки лестницы. Вся дворовая ребятня с удовольствием её осваивала. Снег постепенно слежался, уплотнился, и в этом снежном монолите мы рыли окопчики, прорывали «тихие сапы» - тайные ходы к противнику, устраивали снежные побоища, осады-обороны крепости, разведки, дозоры и осуществляли прочие мальчишеские фантазии на тему «играем в войну». А мальчишек в нашем дворе было по пальцам пересчитать: Володя Клоков – наш одногодок, Володя Киселев и Виталя Сердюков – чуть старше, мелюзга вроде Саньки Данейкина и Женьки Шкляева в расчет вообще не принималась, как не принималась и в игры. Санька охотно играл с моими сестренками, Лялей и Леной, а Женька постоянно лип к нам, старшим, и отчаянно путался под ногами. Если его не принимали в игру (мы играем двое на двое, а ты не считаешься!), он ревел трубным басом и звал свою худенькую, юркую, крикливую бабушку – «Бааааб! Они опять говорят, что я не считаюююсь!».
В тот вечер мы затеяли на горке очередную «войну», отчаянно сражались снежками, проползали во вражеский тыл по прорытым тоннелям, орали до хрипоты «Уррррааа!» и «Впереееед!». Вовки -Клоков и Киселев – сражались, мы со Светой Сердюковой и Людой Зотовой были санитарками, перевязывали и лечили «раненых». Вовка окопался на самой вершине горы и, «защищая высоту», решил пострелять – подпрыгнув, он сбил с крыши сарая огромную сосулищу. Перехватив ее наподобие винтовки, пристроил себе под подбородок широким краем, завел «тра-та-та-та!!!», обстреливая подходы к высоте. Мне уже порядком надоело оттаскивать раненых и накладывать бинты. Разгоряченная боем, я змейкой проскользнула на лестницу и с диким воплем сиганула вниз, прямо на эту ледяную винтовку – видимо, надеясь ее разбить или хотя бы выбить из Вовкиных рук. Вовка ойкнул, выпустил оружие и приложил забитые снегом варежки к скуле. Когда он их отнял, у всех нас округлились глаза – снег окрасился красным, я поранила Вовку до крови! Светка быстренько, бочком-бочком и домой (главное – вовремя оторваться!), на худеньком Людкином личике большие глаза стали просто огромными и застыли, не мигая. Вовка Киселев переминался с ноги на ногу, но не уходил. Я прикладывала Вовке снег к ране, она все сочилась кровью. Поднялся ветер, посыпался колючий мелкий снег, пора бы и по домам, но чувство вины не разрешало уйти - ведь это я поранила Вовку, я – виновата! Принимать решение тоже пришлось мне – надо в больницу, зашивать рану! Откуда что взялось! Я решительно отмела сомнения и скомандовала – «Идем!» Вовка Киселев отступил с позиций - родители ругать будут! – и пошел домой, а испуганная Людочка Зотова так и пошла за нами, не мигая и ничего не говоря. Метель разошлась не на шутку, но мы упрямо преодолевали ветер и снежные вихри. Сколько мы блуждали по городу и где искали помощи – не помню. Мне было очень страшно, что заблудимся, так как от двора я отходила редко и город почти не знала. (Наш «ареал» был от ул. Республиканской до горы, включая парк им. А.С.Пушкина). Но я помнила, что детская поликлиника была тогда в одноэтажном небольшом доме на спуске к речке Саранке ниже теперешнего радиотрансляционного центра, сейчас там все старые здания снесены и о детстве моем мало что напоминает, разве что само место – «Тут тогда было то-то и то-то…». Сторожиха из поликлиники направила нас в больницу, а вот куда мы шли и далеко ли – начисто вылетело из памяти от еле сдерживаемой паники, которую все-таки побеждало чувство ответственности и желание помочь. «Добрые люди, помогите!» - мне очень хотелось плакать, но я крепилась. О том, что домашние меня уже ищут, волнуются, я в тот момент не думала. Где вы, добрые люди? Нашлись- таки добрые люди, оказали помощь – наложили Вовке шовчик на рану («Ничего страшного, небольшой порез, только кожа рассечена, сейчас обработаем, шов наложим – быстренько заживет, не пугайтесь!»). Вовка сопел, стараясь сохранить мужественное выражение лица, Люда все еще не мигала, глаза были огромными и глубокими от ужаса. Добрые люди пожалели замерзших испуганных ребятишек, нянечка напоила нас горячим чаем с печенюшками и проводила на крыльцо. Домой мы шли уже бодрее. Метель улеглась, ветер стих и до Московской улицы мы добрались быстрее – так нам казалось. Еще издали мы увидели наших родных – мои бабушка и мама, Людочкина родители, Вовкин папа… Одежда их была занесена снегом – видно, искали они нас уже давно. «Где вы были?!» - вопрос один на всех. Мы помолчали, и я поняла, что отвечать придется мне. За всех. Долго сдерживаемые слезы были уже очень близко, и чтобы не разреветься при всем честном народе, я говорила рублеными фразами, внятно и четко, как рапортовала: «Мы играли в войну. Я поранила Вовку сосулькой. Шла кровь. Мы пошли в больницу зашивать рану. У меня не было времени всех предупредить. Простите меня». Коротко и ясно. Вовкин папа метнулся к сыну, приподнял его подбородок, увидел сухую чистую повязку и немного успокоился. Кроткая Людочкина мама тетя Мариша вздохнула, погладила меня по голове, обняла Людочку за плечики и повела домой. Людочка наконец оттаяла, глаза ее ожили, и по дороге что-то тихо рассказывала маме. Мои мама и бабушка молча повернулись и пошли к дому. Я, поникшая, обессилевшая от внутренней борьбы, поплелась за ними, еле передвигая ноги. Дома к нам кинулись дед и папа, они тоже искали меня по всему «околотку» и только что вернулись. Что? Где? Как?... Мама начала что-то говорить на повышенных тонах, но бабушка жестом остановила её и повернулась ко мне: «Есть хочешь? Супчику горяченького, а?» Я поняла, что никто меня ругать-отчитывать не будет, облегченно перевела дух и… заревела в голос! Как же я жаловалась, как плакалась! И страшно-то мне было, и заблудиться боялась, и Вовку жалко, и Людка все время отставала, пришлось ее за руку вести, и снег в лицо, и собака за нами долго бежала и лаяла, я-то не боюсь, а они… Я захлебывалась слезами и словами, а бабушка гладила меня по плечам: «Ну, все…Ты молодец! Молодец! Ты уже совсем большая! Только уж больше не пропадай без предупреждения – ведь Вовку мог отвести к врачу кто-нибудь из взрослых. Я, например. Ну, все!... Все!...) И действительно – все… Я дома. Дед одобрительно хмыкнул и ущипнул меня за щеку. Папа ободряюще улыбнулся. Мама поцеловала перед сном. Я провалилась в сон мгновенно.
Серия сообщений "Как я была маленькой":
Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 9 - Как я была маленькой - 8
Часть 10 - Как я была маленькой - 9
Часть 11 - Как я была маленькой-10
Часть 12 - Как я была маленькой-11
Часть 13 - Как я была маленькой-12
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...
Метки: проза детство |
Как я была маленькой - 9 |
Дневник |
Серия сообщений "Как я была маленькой":
Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 8 - Как я была маленькой - 7
Часть 9 - Как я была маленькой - 8
Часть 10 - Как я была маленькой - 9
Часть 11 - Как я была маленькой-10
Часть 12 - Как я была маленькой-11
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...
Метки: проза детство |
Как я была маленькой - 8 |
Дневник |
Серия сообщений "Как я была маленькой":
Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 7 - Как я была маленькой - 6
Часть 8 - Как я была маленькой - 7
Часть 9 - Как я была маленькой - 8
Часть 10 - Как я была маленькой - 9
Часть 11 - Как я была маленькой-10
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...
Метки: проза детство |
Как я была маленькой - 7 |
Дневник |
Серия сообщений "Как я была маленькой":
Часть 1 - Как я была маленькой
Часть 2 - Как я была маленькой (продолжение)
...
Часть 6 - Как я была маленькой-5
Часть 7 - Как я была маленькой - 6
Часть 8 - Как я была маленькой - 7
Часть 9 - Как я была маленькой - 8
Часть 10 - Как я была маленькой - 9
...
Часть 22 - Как я была маленькой. Заключительная глава.
Часть 23 - О воспоминаниях...
Часть 24 - Бабушкин сундук...
Метки: проза детство |
Страницы: | [2] 1 |