Князь Игорь Старый дань взимал с древлян...
Искоростень, обобранный до нитки,
подсчитывал раззоры и убытки
от появленья алчных киевлян,
а князя вслух и потаённо клял:
меха, зерно, медовые напитки,
и лён, и неразрубленные слитки,
и даже дичь, которой не стрелял -
пришёл с дружиной, и бесстыдно взял,
ещё и посмеялся: как, мол, прытко
несут долги, не делая попытки,
вступиться ни за честь, ни за карман...
... Кому вступаться, если по домам
лишь те, кто уцелели после битвы,
когда напали печенеги скрытно:
блестели сабли и свистел аркан,
и плакал город, запертый в капкан,
его сжигали в злобе первобытной,
награбленным отрыгивая сытно...

..."Любая слабость в мире сильных - срам:
и русичи пожаловали к нам.
Коль столько раз унижены, разбиты,
сюда идут, как обирать убитых:
да, прибыль есть, а риска - ни на гран.
Что, кроме нищеты и наших ран,
вытаптывают конские копыта?
Что знают ярлы из богатой свиты
о страшной жизни мирных поселян?
Наймит, заезжий воин, властью пьян,
куражится - от скуки ли, сердито,
и что ещё - взбредёт на ум князьям,
пока в лесах, среди камней и ям,
мы прячемся, богами позабыты?
Нас грабили и тайно, и открыто,
но Игорь первым выдумал обман:
насыпал над полученным курган
и заявил, что дани не покрыты,
что он пропустит, как муку сквозь сито,
через правёж, и скормит хоть свиньям
тех, кто не отдал, утаил, изъял,
он проследит, что сложено, налито,
за недоимки, за товар побитый,
ответят головами - стар и мал"...

И тени - проскользнули в дом, где спал
князь Киевский, чья жадность знаменита.
Был счёт закрыт. Стрелою ядовитой.

...Так началась - трагедия древлян...


Светлана Барышева