Посвящено оно не любому обобщенному високосному году, а вполне конкретному. 1980-ому. Поклонники Высоцкого знают, какой трагедией был отмечен этот год. Ушёл из жизни поэт и исполнитель, всенародно любимый Владимир Семенович Высоцкий.

Филатов и Высоцкий были в хороших отношениях. Не друзьями. Скорее, приятелями. Долгое время работали в одном театре, часто были заняты в одних спектаклях: в "Пугачеве", "Гамлете", "Десяти днях","Павших и живых". Вот что говорил об этом сам Филатов:

Я не претендую на звание друга Владимира. Я был его коллегой и проработал с ним много лет в одном театре. Играл в одних спектаклях. И находился с ним, смею надеяться, в прекрасных товарищеских отношениях. Во всяком случае я к нему относился замечательно. Надеюсь, что и он ко мне.

Кроме прочего, Леонид Филатов искренне восхищался, даже поражался гением Высоцкого. В своих воспоминаниях называл его "мощным поэтом", "уникальным организмом", обладающим "странной магией рифмованной речи".

"Песни его петь вместо него - совершенно бессмысленное занятие, ибо магнето его голоса в себе заключает что-то такое - и духовное, и одновременно биологическое - что распространяется почти на всех. Даже на иностранцев, которые не всегда понимают, о чем он поет, но чувствуют это кожей", - говорил Филатов.

Известно, что Высоцкий имел обыкновение советоваться с Филатовым по творческим вопросам, считался с его мнением в том, что касается работы со словом.

А еще помогал Филатову сам. И советом, и участием, и дружеской поддержкой.

Володя был очень добрый человек. У меня много с ним связано хорошего, потому что он меня просто спасал неоднократно. Практически вылечил, когда у меня была страшная болезнь — лимфаденит. И когда мне понадобилось срочно лечь в больницу по другому поводу, к хорошим врачам, он меня уложил и сам весь процесс курировал, и приезжал, и спрашивал: „Как?“

Закономерно, что уход Высоцкого стал огромной потерей для Леонида Филатова, настоящим ударом. Неоднократно после смерти поэта он рассказывал, что был раздавлен этой трагедией, физически ощущал боль утраты.

Его похороны просто меня разрушили. И не только меня, многих людей… Я болел, наверное, полгода — болел физически, внутренне. Я работал, что-то делал, но хорошо у меня ничего не получалось. Просто как будто из меня вытащили какой-то блок.

Боль излилась и в стихотворных строках. В том же 1980-ом Леонид Алексеевич написал мощное философское стихотворение "Високосный год", в котором со скорбью говорит о том, что - увы - ни спасти, ни воскресить ушедшего товарища ему не суждено...