Секрет знаменитого брэнда

В Симферополе на берегу Салгира, под Петровскими скалами, расположен консервный завод имени Кирова, история которого ничем особо не примечательна. Но некогда на территории, где находится этот завод, располагались кондитерские фабрики Алексея Абрикосова и Фердинанда Эйнема, продукция которых славилась не только по всей Российской империи, но и за ее пределами.

В 1900 году на всемирной выставке в Париже шоколад российской фирмы «Эйнем» получил высшую награду — гран-при. На этот приз претендовал также российский предприниматель Алексей Абрикосов, представив на выставку глазированные фрукты, произведенные в Крыму. Однако французы предпочли шоколад — не могли же они признаться в том, что крымские глазированные фрукты превосходят те, которые изготовляются в самой Франции. Между тем, по мнению публики, это было именно так.

Кустарь-одиночка без мотора

В чем же заключался секрет легендарных глазированных фруктов, которые производило товарищество «А.И. Абрикосов и сыновья»? Утверждается, например, что они владели старинными рецептами, так как основателем этой династии был крепостной из села Троицкого Пензенской губернии Степан по прозвищу Оброкосов, то есть ходящий по оброку. В начале XIX века он вместе с семьей получил вольную и основал в Москве кустарное кондитерское производство, став Абрикосовым. После смерти основателя династии кондитерскую мастерскую унаследовал его старший сын Иван, который ежегодно указывал в книге объявленных капиталов Семеновской слободы немалую цифру в 8 тысяч рублей. В 1824 году у него родился сын Алексей. Все шло замечательно до того, пока в 1841 году Иван вместе со своим братом Василием не разорился, причем все их имущество было продано за долги. Так что если и были древние рецепты, то они не помогли.
17-летний Алексей, не закончив учебу в коммерческом училище, был вынужден поступить посыльным в немецкую кондитерскую фирму Гофмана. За шесть лет юноша не только выучил немецкий язык, но сделал блестящую карьеру, став главным бухгалтером этой фирмы. В 1847 году Алексей Абрикосов открыл свое «кондитерское заведение в городской части». Два года спустя он женился на девушке с необычным даже для того времени именем Агриппина. Она была дочерью известного парфюмерного и табачного фабриканта Мусатова. Приданое в размере 5 тысяч рублей пошло на закупку станков для терки миндаля и прессовки монпансье. Кроме того, была приобретена лошадь, на которой Алексей ежедневно ездил на Болотный базар, придирчиво выбирая фрукты и ягоды.
В 1872 году производство «конфектной» мастерской Алексея Абрикосова составило 512 тонн изделий на сумму 325 тысяч рублей. С оборотами знаменитой фирмы «Эйнем» это было несравнимо. Немецкий подданный Фердинанд Эйнем приехал в Москву в 1850 году и свой первый капитал сколотил на поставках в армию во время Крымской войны пиленого сахара. В мирное время он занялся кондитерским производством и весьма в этом преуспел. На фоне механизированного производства фирм «Эйнем» и «Сиу» Алексей Абрикосов выглядел кустарем-одиночкой без мотора, то есть без парогенератора. Первый агрегат мощностью 12 лошадиных сил Абрикосов приобрел лишь в 1873 году, а до этого в его кондитерской мастерской все делалось вручную.
Но спустя каких-то десять лет Абрикосов обошел своих конкурентов, доведя годовой оборот до фантастической суммы в 1,8 миллиона рублей, открыв несколько фабрик, сеть собственных магазинов и оптовых баз. Как же ему это удалось? Биографы Алексея Абрикосова пишут о том, что он был неистощим на выдумки — кондитер, например, изобрел новый вид карамели под названием «раковые шейки» и даже пробовал выпускать глазированные, покрытые шоколадом фрукты. Но Эйнем тоже не сидел сложа руки, постоянно расширяя и обновляя ассортимент продукции. И по части рекламы он ничем не уступал Аб-
рикосову. К тому же Фердинанд Эйнем внимательно следил за своими конкурентами и никак не мог прозевать появление на рынке новой продукции.

Конспиративные меры

Но все детали виртуозной операции, которую провел Алексей Абрикосов, были настолько продуманы, что конкуренты долгое время ни о чем не подозревали, а когда прозрели, было уже поздно. Все дело в том, что глазированные изделия, а на них в России был большой спрос, производились только из свежих фруктов. Кроме того, эти фрукты должны быть выращены там, где много солнца и относительно невысокая влажность воздуха. Идеальным местом был Крым. Вот там-то Алексей Абрикосов и решил построить завод, тем более что в 1874 году в Симферополь пришла ЛозовоСевастопольская железная дорога.
Понятно, что конкуренты до поры до времени не должны были знать о строительстве завода. Поэтому Алексей Иванович в том же году официально передал московскую фабрику своим старшим сыновьям — Николаю и Ивану. Встречая знакомых купцов, он разводил руками — уже полвека прожил на земле, пора и честь знать. Чтобы оправдать свои долгие отлучки из Москвы, Абрикосов распустил слух, что намерен заняться торговлей чаем, причем собирается возить его морем из самого Китая. Свихнулся Алексей Иванович на старости лет, качали головами купцы. Между прочим, биографы Абрикосова сейчас всерьез уверяют, что он действительно возил чай из Поднебесной империи. Это, конечно, не так — Абрикосов закупал его в Лондоне, причем, насколько известно, предпочитал цейлонский.
И наконец, Алексей Иванович приобрел в Крыму небольшое имение. Якобы для того, чтобы на старости лет в окружении детей и внуков отдохнуть от трудов праведных. Имение, правда, было не у моря — Абрикосов жаловался, что земля на побережье ему не по карману. Имение находилось в Симферополе, неподалеку от Петровских скал. Вот как путешественник в ту пору описывал эту местность: «У губернаторского дома большая дорога отделяла от себя другую, которая, спустившись под подошву горы, шла потом мимо фонтана, снабжавшего почти весь город свежею ключевою водою, огибала воспетый Пушкиным Салгир и обращалась в почтовый тракт, ведущий из Симферополя в Алушту». Местечко, вообще-то, было так себе. Сын Абрикосова Дмитрий вспоминал: «Осенью отец повез семью в Крым, в Симферополь. Я смутно помню деревья, покрытые абрикосами, и маленькую речку, полную купающихся цыган».

Издевательство над рабочим классом

Но для размещения завода место было выбрано очень удачно. Всю пойму Салгира в ту пору покрывали сады, где росли первоклассные фрукты. Кроме того, неподалеку был Петровский фонтан с чистой ключевой водой, за которую денег не брали, — в 20-х годах XIX века какой-то дворянин Заленков пытался присвоить этот фонтан, но городская управа выиграла судебный процесс. И наконец, под боком была дешевая рабочая сила. Для сравнения: если на московской фабрике Абрикосова рабочим платили 45 рублей в месяц, а продолжительность рабочего дня составляла 10 часов, то в Симферополе люди работали по 12 часов (с 6-ти утра до 6-ти вечера), получая в месяц не более 15 рублей. Но крымчане и этому были несказанно рады, ведь килограмм говядины в ту пору стоил 25 копеек, хлеба — 3 копейки, масла — 30 копеек, а десяток яиц — 25 копеек. Кроме того, на фабриках Абрикосова для персонала были предусмотрены десятикратные скидки на продукцию. Между прочим, в 1905 году фабрика Абрикосова в московских Сокольниках была одним из центров восстания. Народ негодовал в основном по поводу произвола администрации: подумать только, какое издевательство над рабочими — заставлять их после посещения туалета мыть руки с мылом и запрещать им во избежание заворота кишок поглощать то, что они делают своими руками, — шоколад, конфеты и пастилу.
Крым был хорош еще и тем, что ближе к лету сюда стекались толпы сезонных рабочих из ближайших губерний. На полуострове издавна существовали сезонные биржи труда, которые некоторыми историками были даже представлены как рынки невольников. К сожалению, эти историки не уточнили, какой был смысл в том, чтобы кормить и одевать работников на протяжении целого года, а не только в сезон сбора урожая. Для Абрикосова сезонная рабочая сила была очень кстати — с апреля по октябрь симферопольская фабрика работала круглосуточно.
Алексей Иванович, судя по всему, вложил в дело все, что имел. На фабрике были установлены два парогенератора, две машины для консервирования и маркировки продукции мощностью более 3000 банок в день. Кроме того, из Франции за большие деньги был выписан специалист, знавший технологию производства глазированных фруктов. Именно они и принесли Алексею Абрикосову не только широкую известность по всей Российской империи, но и приумножили его капитал — с каждого килограмма глазированных изделий (персиков, вишни, грецких орехов, лимонов, мандаринов, апельсинов, дынь и арбузов) он имел примерно один рубль чистой прибыли, что в переводе на нынешние деньги составляет около $20. Причем все шло в дело — нестандартные фрукты использовались для изготовления пюре, которое служило сырьем для производства джемов, мармелада и пастилы на московской фабрике.
Конспирация принесла свои плоды — Фердинанд Эйнем опомнился только тогда, когда на рынок хлынули восхитительные, ни в чем не уступающие французским глазированные фрукты Алексея Абрикосова. Шли они нарасхват. В 1884 году
Эйнем тоже построил фабрику в Симферополе, причем поблизости от абрикосовской, и тоже освоил производство глазированных фруктов, но время было упущено. Он так мечтал о том, чтобы добиться почетного титула «поставщик двора Его Императорского Величества», но конкурент его опередил — Алексей Абрикосов получил этот титул в 1899 году, а Эйнем лишь спустя 13 лет. Это еще ничего, ведь производитель известных коньяков Николай Шустов ждал, когда по достоинству оценят его заслуги, целых 38 лет.

Родник превратился в клоаку

Присвоение титула «поставщика двора» совпало с золотой свадьбой Алексея Ивановича и Агриппины Александровны. На эту свадьбу собрались более 150-ти гостей, причем 100 из них были дети, невестки и зятья, внуки и правнуки золотых молодоженов. В семье Абрикосовых было 17 детей, и это не считая тех, которые умерли при родах или во младенчестве. В тогдашней России детская смертность была очень высокой, и именно Агриппина Александровна немало сделала для того, чтобы ее уменьшить. При московской кондитерской фабрике она создала бесплатный детский сад и «родильный приют», где были собраны лучшие в России акушеры. За год через приют проходили более двухсот рожениц, а детская смертность и патологии составляли здесь небывалую цифру — всего один процент. После смерти Агриппины Александровны в 1901 году приют был передан городу и получил имя своей основательницы. Большевики переименовали его в роддом №6 имени Крупской, которая, как известно, детей не имела. Лишь в 1994 году знаменитому роддому вернули имя А.А. Абрикосовой.
Сам Алексей Иванович для своей семьи и для дела ничего не жалел, но в благотворительные фонды жертвовал неохотно. Впрочем, он с готовностью поддерживал коммерческие училища и, вообще, очень любил выводить способную молодежь в люди, ссужая начинающих купцов и фабрикантов деньгами и помогая им советами. Кроме того, вплоть до смерти в 1904 году он был старостой прихода самого знаменитого московского храма — Успенской церкви на Покровке. Рассказывают, что в 1812 году, увидев эту церковь, Наполеон с восхищением произнес: «О, русский Нотр-Дам!». Храм и впрямь поражал величественной архитектурой. В 1936 году его взорвали, а на этом месте, как водится, разбили сквер с пивной и общественным туалетом.
Удивительное дело, но среди выходцев семьи Абрикосовых не было никого, кто бы опорочил доброе имя этого семейства. Однако к кондитерскому делу никто, кроме Ивана Абрикосова, интерес не проявил. Например, Николай Абрикосов, окончив физико-математический факультет Московского университета, числился членом совета директоров товарищества «А.И. Абрикосов и сыновья», но большую часть времени проводил в своей лаборатории. После смерти отца он и вовсе уехал в Париж, где читал лекции в Сорбонне, а на досуге переводил Рабиндраната Тагора. Алексей Абрикосов-младший уже после революции стал ученым с мировым именем, доктором медицинских наук и действительным членом Академии наук СССР. Впрочем, наследники Алексея Ивановича Абрикосова и не могли продолжить дело своего отца, деда и прадеда. В 1918 году московскую фабрику у них отобрали, присвоив ей имя слесаря Петра Бабаева, известного лишь тем, что он какое-то время возглавлял Сокольнический райисполком. Фабрика «Эйнем» была переименована в «Красный Октябрь».
В Симферополе на базе фабрик Абрикосова и Эйнема был создан консервный завод, которому присвоили имя Сергея Кирова. Улицу, на которой расположен завод, назвали в честь пламенного революционера Вацлава Воровского. О производстве глазированных фруктов, конечно, не могло быть и речи, поскольку крымское садоводство за время революции и Гражданской войны пришло в упадок, да и оборудование частично разворовали. К тому же Петровская балка стала хаотично застраиваться, в результате чего источник чистой родниковой воды быстро превратился в клоаку.

Фото: Алексей Иванович Абрикосов с внучками