Быть может, каждый художник знаком с ситуацией медленья перед написанием глобального произведения.

Это медленье от самого рождения.

Перед фундаментальной вещью, которая оправдывала бы все его жизненные слабости. Праздность. Маниакальную лживость.

Разбитые им сердца и заключённые в отместку ему мезальянсные браки. Вывешенное напоказ собственное исподнее и внешнее безразличие к близким.

Настал и мой черёд. Решительное ощущение, что нужно произвести на свет что-то подобное, возникает в связи с другим - ощущением растерянности: что жизнь моя наполовину пуста, а не наполовину полна.

Как мой дом, в котором VS вчера не обнаружила меня: я завалился спать в дальней комнате в районе шести - вернувшись с ратных дел. Я много ездил в тот день по Москве и сам себя потерял на экране "Навигатора", когда въехал в туннель на Волоколамском шоссе.

Я проснулся от переполоха: VS звонила моей матери. "Он оставил все деньги, документы и телефон", - отчаянно говорила она.  

Когда тебя ищут, подумал я, не нужно выходить из комнаты внезапно: так можно испугать.

Я вышел из комнаты крадучись, но в тоже время с нарочитой домашней вальяжностью. Небрежно включил в ванной свет, открыл кран, чтоб шумела вода.

VS в квартире как будто не было.

Умылся и даже громко высморкался.

VS не появлялась.

Тогда я, испугавшись её отсутствия, смело вышел из ванной и столкнулся с ней в коридоре!

В момент, когда меня не было, не было её: она стояла и курила на балконе.

Тот летний вечер, которого уже нет, был немного пыльный, предгрозовой. 

Сегодня ольховый пух прибил долгожданный дождь. Завтра и этого дня не будет.