BARBARA (Monique Andrée Serf) La Chanson Francaise.
BARBARA
«Жил-был черный рояль» — так назвала свою книгу Барбара, культовая певица, с чьей кончиной в 1997 году завершился целый период французской песни, начатый Эдит Пиаф… Ее неоконченные воспоминания, впервые опубликованные пять лет назад издательством «Файяр» (Fayard), переизданы там же в начале 2009 года.
Она пела — и голос, не похожий на другие, странно взмывал на верхах. В этих песнях были меланхолия, грусть и мольба о любви, всегда обращенная к тем, кто пришел слушать Барбару — таким сценическим псевдонимом сменила «Дама в черном» свое настоящее имя — Моник Серф (Monique Serf).
«Мое детство было удачно прошедшим кошмаром», — вспоминает певица. Ее ранние годы прошли в Париже, в квартале Батиньоль близ Монмартра, где она родилась 9 июня 1930 года. Отец был полуеврей из Эльзаса, мать — одесская еврейка-эмигрантка. Во время Второй мировой войны семья, скрываясь от гестапо, скиталась из города в город, с северо-востока на юго-запад.
Бабушка заменила Моник мать, и впоследствии именно ее имя, Варвара, стало сценическим псевдонимом певицы. «Матери было не до меня. А отец лучше бы вовсе обо мне не помнил…» — вспоминает Барбара, отважно открывая дверь в потемки отрочества, где она узнала кошмар инцеста.
Между нею и людьми существовала некая дистанция, зона неприкосновенности. Давая интервью, Барбара словно защищала эту зону, пытаясь укрыться за банальными фразами: «Я не мэтр песни»; «Я не черный тюльпан»; «Я не поэт»; «Я не хищная птица»; «Я не интеллектуалка»; «Я — женщина, которая живет, дышит, любит, страдает, дает, берет и поет»
Часто в своих интервью Барбара отвечала тем, кто упрекал её в мрачности и постоянных размышлениях о смерти. «Чтобы говорить о смерти, нужно же безумно любить жизнь!» - восклицала певица. Для человека естественно сознавать собственную смерть и конечность своего существования. Но такое сознание невозможно без жизнелюбия.
Ремесло артиста Барбара считала прекрасным, мучительным и опасным одновременно. Пение она часто называла религией:
"Для меня это, как в религии, своего рода монашеский обет... Как в религии, в ремесле совершались и чудеса… Часто мне говорили: этого не надо делать, надо делать так-то и так-то. Я не верю в советы. Я думаю, что законом должна быть только своя собственная правда. Нужно сражаться – достойно и честно. Нужно помнить, что каждый день – это битва. Успеха не существует. Каждый день надо всё переделывать – переделывать зал, обживать его снова, вдыхать в него душу. Идти навстречу людям, которые этого не хотят… из стыдливости… Идти медленно или насильно… Обо всем об этом трудно говорить, потому что это чудо, эта тайна необъяснимы. Сцена – это тайна. Она придает силу. Это ложная сила, я сознаю это. Но все-таки сила. Если ты вдруг скажешь этим людям, сидящим плечом к плечу, локоть к локтю: встаньте! – ты понимаешь, что они встанут. И это очень серьезно, торжественно, прекрасно и опасно. Это жестоко и удивительно. Это такой величественный надрыв."
Несколько последних лет она занималась акциями поддержки лиц, инфицированных СПИДом, им посвящена песня "Sid'amour à mort". Барбара была кавалером Ордена Почетного Легион
Помимо песенного творчества, Барбара пробовала себя в роли актрисы: сыграла главную роль в фильме Жака Бреля"Франц", снималась у Жан-Клода Бриали, сыграла в телевизионном фильме знаменитого хореографа Мориса Бежара. Легендарный Михаил Барышниковым приглашал её в Метрополитен-оперу Нью-Йорка, чтобы исполнить хореографические импровизации на её песни. Вместе с актером Жераром Депардье Барбара подготовила музыкальный спектакль «Лили – моя страсть»
Ночью с 24 на 25 ноября 1997 года в Американском госпитале в Нейи Барбара угасает. Согласно медицинской терминологии, "молниеносный токсикоинфекционный шок".
Высокая брюнетка живет теперь только в наших сердцах. Она была предана земле 27 ноября в семейном склепе на парижском кладбище Банье. Приходите с красными розами или мимозой, или даже с пустыми руками, она будет довольна тем, что снова увидела "своего самого красивого ребенка"...
«Пение для нее было даром божьим, тяжкой и сладостной ношей, то есть — Судьбой, — сказал о ней, прощаясь, Жорж Мустаки. — Музыка и песня давали ей силу, без которой никто не прошел бы этот путь длиною в 67 лет, что назывался ее Жизнью»
