Голос его проникал в самое сердце

Знаменитого певца Юрия Гуляева собирались отчислить из консерватории за бесталанность

Выдающегося артиста, оперного певца Юрия Гуляева, всегда доброжелательного и симпатичного человека с улыбкой Гагарина, наверняка хорошо помнят киевляне старшего и среднего поколения. Пятнадцать лет (1960-1975) он украшал дивным голосом спектакли Киевского театра оперы и балета.


Песню Игоря Шамо "Як тебе не любити, Киеве мiй" в исполнении Гуляева и сейчас частенько прокручивают на радио. Ведь она в интерпретации певца стала музыкальной эмблемой города.



А Юрий Гуляев был, что называется, кумиром миллионов советских людей. В шестидесятые годы жильцы коммунальных квартир собирались у счастливого обладателя телевизора и восторженно внимали пению своего любимца. Благо, правительственные концерты, где Гуляев был частым гостем, показывали по телевидению регулярно.




Еще его можно было увидеть в костюмированных фильмах-концертах, в которых певец со свойственным ему артистизмом исполнял оперные арии. Артист гастролировал по всему СССР, билеты на Гуляева раскупались в считанные дни. По словам близкого друга певца, народного артиста Украины, дирижера Вадима Гнедаша, в 70-е самый высокий рейтинг в СССР был у двух эстрадно-оперных певцов - Гуляева и Магомаева. Они могли приехать в любой крупный город Союза, дать пятнадцать концертов и каждый день делать огромные сборы. Если в концерте планировалось 15-20 номеров, то исполнял Юрий всегда не меньше 30 - публика вызывала на "бис", не хотела отпускать.



Даже "вражеские буржуины" захлебывались от восторга. Вот что писала газета "Монрнинг стар" от 9 октября 1971 года о его зарубежных гастролях: "Баритон Киевской оперы Юрий Гуляев ростом в шесть футов, который напоминал игрока бейсбольной команды, исполнив две русские песни "Из-за острова на стрежень" и "Вдоль по Питерской", фактически остановил концерт. Зал устроил ему овацию стоя до тех пор, пока певец не исполнил на "бис" арию Фигаро". Видимо, если бы Гуляев жил за границей, был бы миллионером и известность имел бы не всесоюзную, а всемирную - как Лучано Паваротти, например.




Между прочим, этого выдающегося певца в бытность его студентом хотели отчислить из консерватории за профнепригодность. Причиной тому послужила педагогическая ошибка. Поскольку Юрий обладал голосом большого диапазона - свободно брал теноровое "до", его и готовили как тенора. Но связки Гуляева, по своей природе баритоновые, не выдерживали высокой тесситуры и уставали. В результате студент по специальности получал преимущественно "тройки", изредка "четверки". Юрий вспоминал: "Всех соучеников на академконцертах после выступления поздравляют, цветы дарят.



А на меня посмотрят - и глаза отводят. Не с чем поздравлять". Отучился он так четыре года, и встал вопрос об отчислении. Благо, профессор Фрида Образцовская поняла в чем дело, и он стал баритоном, каким и был от рождения. Да таким, что еще до окончания вуза его зачислили в труппу Свердловского оперного театра!

Обожали его творчество и власть имущие. Да, собственно, властью своей пользовались, чтобы еще разок послушать неповторимый гуляевский баритон. Например, первому секретарю ЦК КПУ Владимиру Щербицкому настолько был мил солист Киевского оперного театра, что, даже находясь на отдыхе в Крыму, он мог послать за ним, чтобы непременно доставили в правительственный санаторий под Ялту. Устраивали концерт.



Пелось все - от оперных арий до эстрадных песен. А под конец, по желанию Щербицкого, - украинские народные. Тут уж, как говорят, по временам - и нравы. Или вот еще история. Когда в 1975 году Гуляева пригласили на постоянную работу в Большой театр, то вопросом его московской квартиры занимались четыре высокопоставленных члена Политбюро, среди которых - министр обороны Гречко и председатель Верховного Совета Подгорный.

В итоге семье Гуляевых (жена Лариса - журналист "Вечернего Киева" и сын Юрий) дали-таки шестикомнатную квартиру, в которой ранее проживал маршал Советского Союза (!).

В Киеве певец жил в четырехкомнатной квартире на улице Пушкинской, недалеко отТеатра русской драмы им. Л. Украинки, в бывшей квартире народного артиста СССР Михаила Романова. Одевался у небезызвестного Михаила Воронина. Обедать любил в ресторане, располагавшемся в гостинице "Интурист", что на бывшей улице Ленина (сейчас Богдана Хмельницкого). По сведениям гурманов-старожилов, там была прекрасная кухня. Хотя, когда приехал в Киев из Донецка с семьей, был тощ, вечно голоден и нелеп в куцем зимнем пальтишке и поначалу даже снимал угол.

Артист помимо того, что замечательно пел, обладал удивительнейшим "ручным интеллектом", что называется, без гвоздя мог построить дом. Перепланировку квартиры на Пушкинской он сделал сам. "Никто не мог ничего придумать, а он сел и все перепланировал! - вспоминает Вадим Гнедаш. - А когда мы были молодыми и бедными и работали в Донецком оперном театре, он сам себе сшил брюки. Помню, пришел к Юре, а у него на столе материя разложена, тут же ножницы и выкройка. И отличные получились брюки. Сам автоспуск к фотоаппарату сделал. По винтику собрал проигрыватель для грампластинок и тумбочку под него смастерил, покрыл ее лаком - и все крутилось".

А еще Гуляев блестяще играл в шахматы, не зная никаких теорий. И жить не мог без очень модного в середине ХХ века бадминтона: всегда в багажнике его "Волги" была парочка ракеток для игры. Играл блестяще. Он все делал талантливо. За что бы ни взялся - все получалось. Не будучи профессиональным композитором, написал около полусотни замечательных песен.

Но наивысшим достижением Гуляева профессионалы считают его камерные концерты - самый трудный жанр. Когда певец выходит один на один с публикой, без партнеров по сцене, без поддержки оркестра и поет романсы, да так, что перед слушателями за несколько минут открывается целый мир образов, - это высшее мастерство, говорит Гнедаш. Народная артистка СССР Бэлла Руденко, однажды услышав и полюбив изумительной красоты бархатный баритон совершенно необычного тембра, всегда повторяла: "Голос Юрия Гуляева проникает в самое сердце".
Поводом для отъезда Гуляева в Москву стала разгромная рецензия в одной из киевских газет после премьеры «Евгения Онегина». Критик ополчился не только на Ирину Молостову, поставившую эту оперу Чайковского, но и на исполнителя главной роли — Юрия Гуляева. Певец очень переживал, что его трактовку образа рецензент не понял. Юра был творческой натурой и болезненно переносил несправедливость. И он решил доказать, что станет звездой в Большом театре. Во всяком случае, с переездом в Россию он чаще стал сниматься на Центральном телевидении, звучать по радио. Был у Юрия еще один личный повод перебраться в Москву. У Гуляева единственный сын, которого тоже звали Юрой, был тяжело болен (инвалид с детства). Ради него певец уехал, т. к. в столице ему обещали помочь с лечением ребенка. Юра обожал своего сына, страдал из-за него...

Оставленные им записи, его спектакли созданные им сценические образы при всей многогранности таланта он - прежде всего служитель Великой Оперы. В соперничестве, пусть и негласном, заочном, со многими другими первоклассными баритонами ему приходилось весьма нелегко. Невозможно было просто идти проторенными путями - правильными, но открытыми однажды кем-то другим. Сам певец, по его собственному признанию, любил представить, "…"показать" весь характер сразу", в целом. Однако это не означало, что исполнитель "обрушивался" на слушателя, не давая ему возможности и вникнуть в происходящее на сцене. Скорее всего, речь могла идти о намерении с самого начала обозначить и выделить наиболее важные черты персонажа, основополагающие моменты роли с целью показать их в дальнейшем развитии.

Каким образом могло получиться так, что не встретилось ни одной - по крайней мере, выполненной в студии и изданной официально, - полной оперной записи с его участием? Сейчас остается лишь недоумевать по этому поводу. Многих партий он так и не спел.

Это был неординарный человек и легендарный певец.
Мог ли провинциальный мальчишка знать, что пройдет не так уж много времени и он, став солистом Большого театра, будет выступать с Лемешевым на одной сцене? Об их необыкновенно теплых, дружеских отношениях мне рассказала вдова певца Лариса Гуляева. Однажды был такой случай. Закончился художественный совет, все артисты разъезжались из театра, а про Лемешева в суете забыли. Он стоит один... Юрий Александрович не знал, как поступить. Подойти – вроде неудобно. Потом подошел и спросил: «Можно, Сергей Яковлевич, я вас до дома довезу?» Лемешев благодарно улыбнулся: «Да, большое спасибо, Юрочка!»

Все, кто близко знал Юрия Гуляева, утверждают, что он был напрочь лишен зависти, напротив, умел радоваться за своих коллег. Породистый, необыкновенно красивый внешне, Юрий Гуляев умел вести себя как лорд и при этом никогда не довлел над людьми.

Все чувствовали себя с ним на равных. Он легко находил общий язык с каждым, ему не важно было, кто перед ним, уборщица или министр культуры. Когда ему сказали, что Фурцева недовольна тем, что Гуляев поет «Семеновну» с эстрадным ансамблем, он напрямую выразил свое отношение: «Дура ваша Фурцева». Доброхоты тут же, конечно, донесли эти слова до сведения «госпожи министерши». Они потом долго не разговаривали.

После приезда в Москву Юрий Гуляев полгода жил в гостиницах... В перерывах между концертами и спектаклями делал записи на Всесоюзном радио. Но счастья Москва певцу, как рассказывают его друзья, не принесла. В то время в Большом театре была огромная труппа, а солистов, которые ногами открывают двери в высокие кабинеты, девать было некуда. По три года в очереди стояли, чтобы на сцену выйти. (Сейчас, правда, ситуация не лучше.) А тут еще чужак появился... Начались интриги, ролей удалось сыграть немного. Он стал больше выступать с концертами, объездил весь СССР. Именно Гуляев был первым исполнителем многих эстрадных песен... Но стало подводить здоровье: астма, мучившая Юрия Александровича еще в Киеве, разыгралась. Все это укоротило его земной путь...



На досуге его любимыми занятиями были шахматы и игра на пианино. Сочинял музыку, причем был очень строг по отношению к себе. Говорил: «Если композитору достаточно написать на тройку – это будет моей пятеhttp://podrobnosti.ua/ркой, но если я напишу на пятерку, это будет всего лишь тройка». Его песни: «Желаю вам» и «Воспоминание о полковом оркестре» звучат и сегодня. Из писателей больше всех любил Чехова и Есенина. Не случайно в облике самого Юрия Гуляева есть и чеховская мягкость, интеллигентность, и широта есенинской души. До конца своих дней обожал водить машину.

Он умер, сидя за рулем. Выезжал из гаража и почувствовал себя плохо. Ему показалось, что начался приступ астмы, и он вытащил из кармана алупент. Но это была не астма, а сердце. Смерть наступила почти мгновенно.