Из истории Дня Победы: Сталин действительно пытался организовать пространство памяти людей, в том числе офицеров и солдат-победителей, уже со своим ликом.

В преддверии Дня Победы историк, руководитель Международного совета АИРО-XXI, доцент МГУ Геннадий Бордюгов рассказывает о том, как политика влияет на сценарий праздника 9 мая.

Факты о Дне Победы

Официально 9 мая стали праздновать в 1965 году, когда партию и государство возглавил Леонид Ильич Брежнев, который показал свой сценарий организации этого праздника для легитимации собственной персоны, своей власти, нового режима, который устанавливался при нем.

Каждый год, начиная с 1945 года, 9 мая отмечали как день «подчинения памяти». То есть Сталин действительно пытался организовать пространство памяти людей, в том числе офицеров и солдат-победителей, уже со своим ликом. И хотя не было парадов в 1946-м, 1947-м годах и так далее, не было выходного дня, но выходила газета «Правда» всегда на первой странице с портретами вождя и какими-то его словами. То есть День Победы отмечался как памятная дата, а не как всенародный праздник, каким он стал уже в другое время.

Почему, казалось бы, не использовать такую возможность для прославления себя самого, великой Победы под руководством, опять же, партии и великого Сталина и так далее, и тому подобное? Дело в том, что Сталин организовывал это пространство памяти о войне достаточно узко. В том русле, которое соответствовало его представлению и которое позволяло обойти сложные вопросы, которые подняла война. В частности, цены Победы. И эта тема всячески, конечно, обходилась. Так же, как обходилась тема: а кого мы, собственно, победили? То есть на попытку осмыслить врага, этого тупого гунна или немца, был просто наложен запрет. Точно так же, как, допустим, был наложен определенный запрет (потом, конечно, не удалось его удержать) на этнический фактор Победы.

В данном случае речь шла о том, что в годы войны появилась, конечно, ставка на великий русский народ, то есть была определенная иерархия. И в заключительной речи по поводу 9 мая на банкете (имеется в  виду после парада Победы) Сталин назвал русский народ как главный, сделал ставку, и поэтому акценты были расставлены, что здесь есть какая-то иерархия народов в пантеоне победителей. Естественно, это не могло не вызывать определенных конфликтов и напряжения. Зачем он так поступил? Возможно, он  искал опору в самом многочисленном, самом большом народе — в русских, опору своему режиму.

Кейтель подписывает Акт о безоговорочной капитуляции Германии. Источник: pinterest.com

В годы войны эта новая (этническая) установка укрепилась, но сама национальная карта стала разыгрываться уже в середине 30-х годов, когда Сталин почувствовал, что на одном стержне, связанном с  интернационализмом, конечно, режим не может быть устойчивым. То есть он как бы расширял пространство, базу своего режима именно благодаря тому, что появляется наряду с  интернационалистическим стержнем в идеологии вот этот национальный, который позволяет разыгрывать ту или иную карту державную.

На фоне этого Сталин одновременно проводил ослабление армии. Было указано на место и маршалам, и  генералам, и, прежде всего, офицерскому корпусу. Было показано, кто хозяин, несмотря на то, что вы — победители. Ведь после победы Сталин, скажем так, достаточно сильно побаивался армию. Была у него и  определенная опаска по поводу того, что люди, пройдя по Европе, увидели иной мир, иной образ жизни, иной уровень.

Но им было указано на место очень своеобразно: эти люди стали управленцами на уровне областей, краев, то есть им нашлось место, они были таким образом как бы куплены Сталиным, режимом, и эта протестная энергия, которая могла у них возникнуть после войны, естественно, была сразу же локализована.

Есть еще одна версия, почему Сталин не желал отмечать День Победы, связанная с первым периодом Великой Отечественной войны, периодом страшных поражений. У историков возникает вопрос: а, допустим, когда начинается сама Отечественная война — сразу же, с 22 июня, или все-таки после того, когда были осознаны просчеты, ошибки, и, самое главное, когда была осознана несостоятельность, неэффективность чрезвычайщины, которая возникает сразу, как ответ власти на начавшуюся войну? Обратите внимание, как начинается война и режим сталинский пытается сразу же обуздать ситуацию репрессивными мерами, возникает шпиономания, подозрительность, любое отступление сопровождается массовыми расстрелами в лагерях и так далее. Первая реакция — недоверие людям, возникают военные комиссары — недоверие к фронту, возникают политотделы — недоверие тылу. То есть это была первая реакция.

И вот эта реакция чрезвычайщины — это самый кратчайший путь к краху режима. И потом уже возникает, что такими методами, с таким инструментарием длительную войну нельзя вести.

Жуков принимает парад Победы. Источник: pinterest.com

Поскольку речь зашла о периодизации Отечественной войны, несколько слов скажем о том, почему вообще ввелось такое понятие — Великая Отечественная война. Все-таки Великая Отечественная война  — это составная часть (звучит, конечно, странно) Второй мировой войны, начавшейся в 1939 году и  закончившейся в 1945-м. Интересно, когда вообще родилась эта идея выделить конфликт между Советским Союзом и нацистской Германией как отдельную войну внутри Второй мировой?

Дело в том, что вопрос здесь имеет два направления ответа. Например, понятие Отечественная война возникает уже в 1941 году, возникает в устах власти, но это их взгляд сверху. Но возникает Великая Отечественная война, когда действительно люди начинают осознавать, что это Отечественная война, в  которой каждый должен участвовать, несмотря на классовые обиды и так далее. Это возникает уже по  мере того, как власть отходит от чрезвычайщины, от репрессивных методов ведения войны, когда она начинает осознавать, что нужно включать другие рычаги, другой инструментарий, и тогда происходит подключение вот этой энергии людей, энергии народа, и когда уже весь народ встает. И этот момент, скорее всего, конец 1941, уже 1942 год, когда появляются иные рычаги ведения войны.

Да, репрессивные механизмы не отменялись до конца войны, но не стоит забывать, что в июле, несмотря на все репрессии, из лагерей было отпущено 600 тысяч заключенных, из которых 147 тысяч было мобилизовано в армию. Поэтому, как раз наоборот, были и отходы от этих репрессивных методов, потому что, опять-таки, ими вести долгую войну невозможно.

В 1942 году появились заградотряды — еще одна вспышка чрезвычайщины, как ответ на летнее поражение. Но это была последняя вспышка… «Последняя ли?» — возникает вопрос. Потом будут, но это не как главный метод ведения войны, потому что оказываются гораздо более эффективными инструментами создание кадровой армии, ставка на офицерский корпус, возвращение гвардии, ликвидация двуначалия, ликвидация комиссаров, поворот лицом к церкви, религии, встречи с  митрополитами, роспуск Коминтерна. Оказывается, что эти вещи более эффективны, чем глупые, тупые репрессии.

И, конечно же, самое главное — это обращение к людям самостоятельным, прежде всего, к людям, которые имеют возможность принимать самостоятельные решения, потому что та элита, которая была воспитана в начале войны, она не могла сделать ни одного самостоятельного шага. Это была элита исполнителей, соглядатаев, доносчиков, «как бы чего не вышло» и так далее. С такой элитой войну не  выиграть. Поэтому идет обращение к совершенно другой породе людей и командующих (и командующих тылом, и военными заводами), идет ставка на такого рода людей, которые готовы принимать самостоятельные решения, отвечать за них, отвечать за ошибку. Но, естественно, потом они будут отодвинуты, после Победы вернутся на прежние места.

Более того, после Победы Сталин призвал подвергнуть победителей критике, чтобы не зазнавались.

Руководство страны на параде Победы. Источник: pinterest.com

Несмотря на то, что политическая воля не хотела широкомасштабного праздника, сами победители, сам народ, конечно, День Победы праздновали. Это не запрещалось, но это был домашний праздник, праздник семьи, встречи поколений. И, конечно, это было приобщение молодых людей к этому празднику через рассказы, через «Землянку», через песни военных лет, которые пелись.

День Победы в СССР

В 1955 году, уже при Хрущеве, десятилетие Победы опять не отмечается, но проходит торжественное заседание, на котором дается возможность выступить с докладом Коневу. И вот здесь очень много знаковых вещей: доклад делает маршал Конев, не Жуков, то есть фигура, скажем так, второго ряда, но  делает военный. То есть в самой Победе делается акцент на военную сторону, на то, что это военный праздник, военная Победа. Происходит определенная локализация Победы, реабилитация армии и  десакрализация Сталина, потому что у Конева в речи один раз прозвучит фамилия вождя и только после живущих политиков. Например, когда будут названы Ворошилов, Каганович, Молотов, прозвучит имя Сталина, что он являлся главнокомандующим, но был назначен Центральным комитетом партии. Это подчеркивалось особым родом.

Так почему же все-таки Хрущев не сделал праздник национальным, государственным? На это у него были свои причины: он готовился к ХХ съезду, готовился к докладу, и, конечно, возвращение или акцент на  празднике как на общенародном, общегосударственном — где праздник Победы, там, естественно, нужно было объяснять и значение Сталина. Хрущев этого не хотел.

Не хотел он этого и после ХХ съезда. Почему? По тем же причинам: потому что нужно было объяснять, почему мы выиграли войну. И если война выиграна, у этой войны есть народ-победитель, но есть и  главнокомандующий, есть полководец — с ошибками, с просчетами, но он принимал ключевые решения, стратегические.

1965 год. Брежневский период и новый сценарий Дня Победы. В этот период праздник выходит в  жизненное пространство, то есть начинает праздноваться всем народом, всей страной, объявляется выходной день, появляется медаль, уже памятная, посвященная Дню Победы, появляются массовые гуляния, новые ритуалы, связанные с минутой молчания, возложением цветов, с проведением торжественных собраний и так далее. Тогда же родилась и идея присвоения звания города-героя.

При Брежневе, потом это повторит только Ельцин в 1995 году, празднику придаются черты помпезные, театрализация, он утяжеляется, обрастает мифическими чертами, происходит как бы смещение акцентов.

Но, конечно, есть официозная память, парадная память, но никуда не девается память подлинная, народная. Они рядом. Иногда они могут соприкасаться, могут быть вместе, но очень часто они существуют сами по себе.

Парад на Красной площади. Источник: pinterest.com

Вспоминаются слова Геринга, что если очень долго врать, то постепенно сам начинаешь верить в  собственную ложь. И вот как бы создание мифической истории Победы, которая началась при Сталине, продолжилась при Хрущеве и достигла абсолюта, наверное, при Брежневе, она начала очень сильно вытеснять историческую память. А сейчас ее как таковой нет.

Интересная деталь: 1985 год, перестройка, Горбачев — молодой, современный, желающий перемен политик. Он приходит к власти в марте 1985 года. Мартовский пленум, затем апрельский и, наконец, День Победы, 9 мая 1985 года. И тут в докладе Горбачева под аплодисменты зала опять возникает фигура Сталина. Удивительного здесь ничего нет, потому что когда мы говорим о Победе, мы должны говорить и о Сталине.

Источники

«Цена победы», «Эхо Москвы»: День Победы: праздник и политика

diletant.media