Люди часто врут по мелочам только потому, что говорить правду слишком хлопотно.

Он желает Жемчужину! Капитану Тернеру нужна Жемчужина!! А тебя грызет совесть! А ты со своим Советом Братства! Хоть кто-то спасал меня потому, что соскучился?!

Вы так боитесь совершить большую ошибку, что совершаете мелкие, но более трагичные.

Улыбаемся и машем! Мы мягкие и пушистые.

- Ну и зачем искать то, что нужно открыть и чего нет, не раздобыв ключ, которым оно отпирается?
- То есть нужно ключ найти.
- Ты не понял ничего.

Но ты знаешь, есть такое мнение, что для того, чтобы шагать вперёд, доброта и честность не так уж и обязательны. Для этого нужны ноги. И башмаки. Можно даже немытые ноги и нечищенные башмаки… Прогресс может оказаться совершенно безразличным к понятиям доброты и честности, как он был безразличен к этим понятиям до сих пор. Управлению, например, для его правильного функционирования ни честность, ни доброта не нужны. Приятно, желательно, но отнюдь не обязательно. Как латынь для банщика. Как бицепсы для бухгалтера. Как уважение к женщине у Домарощинера… Но всё зависит от того, как понимать прогресс. Можно понимать его так, что появляются эти знаменитые «зато»: алкоголик, зато отличный специалист; распутник, зато отличный проповедник; вор ведь, выжига, но зато какой администратор! Убийца, зато как дисциплинирован и предан… А можно понимать прогресс как превращение всех людей в добрых и честных. И тогда мы доживём когда-нибудь до того времени, когда будут говорить: специалист он, конечно, знающий, но грязный тип, гнать его надо…

- О, на нашем собрании еще никогда не было так много пиратов!
- Ага, и всем я должен денег.

- Я сплю?
- Нет.
- Так и знал… Во сне был бы ром.

Во всяком случае, для меня две недельки отчуждённости и одиночества - это как раз то, что нужно. И чтобы не было ничего такого, что я обязан делать, а было бы только то, что мне хочется делать. Сигарета, которую я закурю, потому что мне хочется, а не потому, что мне суют под нос пачку. И которую я не закурю, если мне не хочется, именно потому, что мне не хочется, а вовсе не потому, что мадам Зельц не выносит табачного дыма…

- Ты с этим сможешь жить? Ты обрекаешь другого человека на вечные оковы, а сам будешь веселиться, гулять и пить?
- Ммм, да. Это по мне.

- Говорят, что они грабят города и не оставляют никого в живых.
- Совсем никого? Тогда откуда слухи берутся?

Год - это уйма времени, вполне хватит, чтобы совершить чудо!

Я знаю только, что они способны на любые крайности, на самую крайнюю степень тупости и мудрости, жестокости и жалости, ярости и выдержки. У них нет только одного: понимания. Они всегда подменяли понимание какими-нибудь суррогатами: верой, неверием, равнодушием, пренебрежением. Как-то всегда получалось, что это проще всего. Проще поверить, чем понять. Проще разочароваться, чем понять. Проще плюнуть, чем понять.

- Где Элизабет?
- В безопасном месте, как я и обещал. Она собирается выйти замуж за Норрингтона, как обещала. Ты умрешь за нее, как обещал. Мы, мужчины, держим свое слово… За исключением Элизабет, которая вообще-то женщина.

Вам не приходилось, господин Глебски, замечать, насколько неизвестное интереснее познанного? Неизвестное будоражит мысль, заставляет кровь быстрее бежать по жилам, рождает удивительные фантазии, обещает, манит. Неизвестное подобно мерцающему огоньку в чёрной бездне ночи. Но, ставши познанным, оно становится плоским, серым и неразличимо сливается с серым фоном будней.

Нет ничего дороже времени, подумал он. Час стоит жизни, день бесценен.

Выбор твоего противника определяет твою стоимость.
Тот, кто сражается с ящерицей, становится ящерицей.
Тот, кто сражается с птицей, становится птицей.
Тот, кто сражается с клещом, становится клещом.
Выходит, что тот, кто сражается с богом, становится богом?

Две девочки, назовем их А и Б, вместе вспоминали одну вещь из прошлого. Они обсуждали рисунок, висевший на стене у лестницы, когда они учились в начальной школе. Изображение девочки, которая собирала цветы на фоне ярко-красного заката.

А говорит: «Как трогательно. Ты говоришь о нарисованной девочке в чудесном желтом платье?»
Б отвечает: «Нет, платье на ней было красным, прямо как закат.»
- Оно было красным!
- Нет, оно определённо было жёлтым!
- Хорошо, давай тогда поедем и посмотрим.
И вот они с волнением достигли старого, вызывающего ностальгию здания школы.
Какого цвета было платье девочки?
У него не было цвета. Это был черно-белый рисунок. Совершенно черный силуэт в совершенно чёрном платье. Но в воспоминаниях обеих девочек платье на картинке было цветным.
Понимаешь? Человеческие воспоминания слишком туманны. Черно-белое кажется цветным, события более волнующими, вещи приукрашиваются… Всё кажется более значимым, чем на самом деле.
Поэтому я не верю во все эти разговоры о «прекрасных воспоминаниях».

Кто создал Нас? Кто создал этот мир? Какое право мы имели так поступить? Мы пытались сравняться с Творцом, создать искусственную жизнь… Мы играли технологиями, как дети со спичками, но оказались недостаточно мудрыми, умелыми, мужественными… И однажды машины, которые мы же и изобрели, восстали против нас. И теперь по нашей вине мир гибнет… Я заплатил страшную цену - я потерял всех, кого любил: жену, маленьких детей, верных друзей… И самому мне осталось недолго, но жизнь должна продолжаться. Чтобы дать жизнь неживому, недостаточно разума. Нужна душа… Такими мы созданы…

Так вот, дражайший Килеан, если б я рассчитывал, что мне повезёт, я бы утонул в колодце в невинном трёхлетнем возрасте, не совершив ни единого злодеяния.

Всё равно вы никогда не поймёте, что думать - это не развлечение, а обязанность…

- Вы самый жалкий из всех пиратов, о которых я слышал.
- Но вы обо мне слышали!

- Что он говорит? - спросил Перец шёпотом. - Я ничего не понимаю.
- И не странно, - сказал Домарощинер ледяным тоном. - Вы взяли не свою трубку.

Самый важный момент - это наше настоящее, так как мы можем действовать только в настоящем. А если мы не занимаемся своим настоящим, мы можем потерять и своё будущее.
Самый главный поступок - это суметь отстоять сегодняшний день. Если бы королева не убила воина, который хотел убить её, то она была бы мертва. Что до счастья, она поняла это после битвы: счастье - это жить и просто ходить по Земле.
Просто дорожить настоящим.
Завоёвывать сегодняшний день.
Просто ходить по Земле.
Вот три великих рецепта жизни, данный королевой Гумм-гум-ни.

Если ты ждал подходящего момента… то это был он.

Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им.

- Только дурак продолжает игру, когда фортуна повернулась крупом и лягается.
- Дурак и продолжает.

Непонятное всегда страшно. Хорошо бы научиться не бояться непонятного, тогда все было бы просто.

- Ты не победил, ты сжульничал! В честном бою я бы тебя заколол!
- Тогда сражаться честно явно нет резона.

Разве бог имеет право на какое-либо чувство, кроме жалости?

Мысль о том, что я когда-нибудь умру, невольно заставляет меня начать жить.

Остерегаться нужно честных людей: даже не заметишь, когда они сделают какую-нибудь глупость.

Всю жизнь можно искать друзей, не подозревая, что они рядом с тобой.

Я даже не могу понять, чего я хочу больше: любить ее или... съесть ее.

- По-вашему, девушкам нравятся идиоты и разговоры о сексе?
- Если б не нравились, человечество уже бы вымерло.

Если глаза - зеркала души, то скорбь - дверь, ведущая внутрь. Пока она закрыта, между знанием и незнанием остается преграда. Если от нее отойти, эта дверь так и не откроется, но стоит только войти внутрь и боль превратится в реальность.

Вуаля! Пред Вами водевильный ветеран, которому всевластная судьба давала роли извергов и жертв. Сей образ не высокомерием выдуман. Он - смутное воспоминание, вокс попули, что в нынешнее время выжжено, мертво. Приняв великолепный внешний вид, молвой навеки выдворенный обличитель возвратился, поклявшись выводить все проявления скверны своей корыстной, бессовестной, невежественной власти! Он вынес ей единственно возможный вердикт - Вендетта, и клятвенно заверил вершить его, и рвение вознаградится, ведь верность, нравственность, отвага всегда одерживают верх. Воистину, я выше всякой меры витиеват и выспрен, весьма доволен знакомством с Вами, меня ж зовите просто «Вэ».

Жертва. О жертве и жертвоприношении жертвенные животные думают иначе, чем зрители, но им никогда не давали и слова вымолвить об этом.

Ну, они всегда хотят казаться самыми умными... Но я же умнее, это очевидно.

Паспорт человека - это его несчастье, ибо человеку всегда должно быть восемнадцать, а паспорт лишь напоминает, что ты не можешь жить, как восемнадцатилетняя.

Каждый день, в который вы не пополнили своего образования хотя бы маленьким, но новым для вас куском знания… считайте бесплодно и невозвратно для себя погибшим.

*пытается рисовать плакаты*

- Это чё?

- С-с-обачка...

- А это что за страсть?

- Котёночек...

- Тебя посадят за издевательства над животными.

- Это не поможет, - говорил мистер Бентли, попивая свой чай, - Как бы ты ни старалась оставаться прежней, ты все равно будешь только такой, какая ты сейчас, сегодня. Время гипнотизирует людей. В девять лет человеку кажется, что ему всегда было девять и всегда так и будет девять. В тридцать он уверен, что всю жизнь оставался на этой прекрасной грани зрелости. А когда он минует семьдесят - ему всегда и навсегда семьдесят. Человек живет в настоящем, будь то молодое настоящее или старое настоящее; но иного он никогда не увидит и не узнает.

Нередко женщины, нисколько не любя, всё же воображают, будто они любят: увлечённые интригой, естественное желание быть любимой, подъём душевных сил, вызванный приключением, и боязнь обидеть отказом - всё это приводит к мысли, что они страстно влюблены, тогда как в действительности они только кокетничают.

Ап-чхи! Простите, у меня аллергия на чушь.

Если мне нельзя будет курить на небесах, то это место не для меня.

Совершенствоваться - значит меняться, быть совершенным - значит меняться часто.

Страницы никогда не заканчиваются.