В колонках играет - Потаня - Рождественский Романс
Ко мне пришло Уныние. Оно тихонечко постучало в дверь комнаты и проблеяло: "Можно?" Я ничего не ответила. Зачем? Уныние неловко перемялось с ноги на ногу у порога, потом на цыпочках прошло и село на диван. Я смотрела на него. Оно робко смотело по сторонам. Молча, всё молча.

Минут эдак через пятнадцать пришло Раздражение. Оно с размаху садануло ногой по двери и с матами влетело в комнату, плюхнувшись рядом с унынием и грубо толкнув его в бок. Уныние заплакало. Я всё еще молчала.

Чуть позже явилось Бессилие. Оно интеллигентно поздоровалось и, наигрывая на гитаре "Рождественский романс" Бродского, присело на стул у синтезатора. Сказало, что Тоска просила передать, она, мол, немного задержится. Снова стало тихо, только журчала мелодия романса. "Ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий"...

Тоска зашла, даже не попросив прощения за опоздание, хмуро окинула нас всех взглядом и встала рядом с Бессилием, подпевая. У нее, кстати, чудесный голос.

Пришла Ностальгия. Томная, вальяжная, с тонкими руками, бледной кожей, вся в снежинках. Никого не удостоила ни словом. Ко мне она давно приходит, как своя, ей простительно - она неплохая, только ранимая очень.

Чаю им, чтоли, предложить.
Гости всё таки.
Я их, конечно, не звала, ну да чего уж там.

Молчим.
Смотрю в монитор. Кажется, еще не все пришли.
Но Безумие должно быть где - то рядом.
Ах да, вот и оно.