Кто придумал работать летом? Когда солнце жарит все живое на асфальтовых сковородках и тело облачается в липкую потную пленку? Нет, летом надо проводить время где-нибудь на пляже, по самые уши погрузившись в прохладное блаженство моря, реки или бассейна.
Вместо этого приходится весь день париться в душном офисе, и только надежда на прохладный вечер дает силы выжить. Я считал часы и минуты, даже секунды до того момента, когда всемогущие настенные часы отпустят меня домой.
И вот долгожданный миг! Документы убраны в сейф, сейф заперт на ключ, и раскаленная маршрутка несет меня домой, к холодному душу, ледяной минералке и приятному вечеру.
Пока собирался, солнце умерило ярость, и появилась возможность дышать. Наслаждаясь предвечерним покоем и собственной свободой, я отправился в кафе пешком, вдоль подстриженных тополей. Меня всегда интересовало: кто придумал так уродовать деревья? Это не прибавляет городу ни красоты, ни тени.
К счастью, идеи озеленителей не добрались до крохотного сквера. Свежая листва, холодное пиво в единственном кафе — и это место стало любимым для нашей компании.
Сегодня в ней было на одного человека больше. Нестарый мужчина в светлом льняном костюме. С тростью, которую он прислонил к спинке пластикового стула. Как они не вязались: темно-красный стул и резная, темного дерева трость с посеребренным набалдашником. Впрочем, как и наша залихватская молодежная компания и этот благородного вида джентльмен. Я не протестовал против его присутствия. Раз кто-то из ребят привел гостя, значит, посчитал нужным.
Но он удивительно легко влился в компанию. Словно не было возрастных границ. И сам, похоже, наслаждался общением. С легкостью поддерживал любую тему. И как-то между прочим заявил, что в жизни не проиграл ни одного пари. При условии, что спор шел на деньги.
-Просто так не получается. А вот если на кону хотя бы копейка...
Разумеется, ему не поверили. Тогда он предложил:
-Я десять раз подряд выкину «орла» любой предложенной вами монетой. Согласен даже на символическую ставку: пять рублей.
Мы согласились. И проиграли. Монета взлетала десять раз, и десять раз опускалась на стол «орлом» вверх. Потом повторили то же с «решкой». Поменяли монетку. Результат остался прежним.
-Еще предложения будут?
-А на ребро?- Пятирублевик замер и завертелся на столешнице. Закачался, стараясь удержать равновесие, и замер... Шесть раз подряд.
-Может, на что-нибудь еще?
Но играть без надежды на успех не интересно. Да и надоело. Пиво привлекало больше. Холодное, в высоких пластиковых стаканах. Но как только опустел мой, между деревьями протиснулся горячий ветерок и смел его на землю. Пришлось догонять.
-Ненавижу пластик.
Вообще-то ненавижу я именно эти прозрачные легкие стаканчики. Ветер постоянно уносит мою посуду, заставляя гоняться за ней по всему скверу. Вот и теперь: догнал, с наслаждением смял и выбросил в урну. Вернулся за стол и повторил:
-Ненавижу пластик.
-А можно узнать причину?
Почему я не сказал правду? Её знали все собравшиеся, кроме нового знакомого. Но меня потянуло на философию:
-Неестественный материал. НЕ живой.
-Вот как? По-вашему, без него будет лучше?
Я представил себе мир без пластика. Деревянные столики в кафе, стеклянные стаканы, одежда без хлопка и льна...
-Пожалуй.
-И вы без него обойдетесь?
-Вполне!
-Тогда, может, пари? На всю наличность в ваших карманах? Вы сутки проживете без пластмассы во всех её проявлениях.
Не представляю, чем он меня взял. Не спорщик по натуре, я протянул руку:
-Согласен! Эй, разбейте кто-нибудь!
В этот вечер пари оказалось последним. Душевно посидели, пообщались. И мирно разошлись.
Когда я вернулся домой, часы показывали половину двенадцатого. Детское время, но завтра на работу. Кляня начальство, жару и невозможность жить без денег, я завалился спать.
Шум с улицы мешал. Я натянул одеяло на голову, спасаясь и от него, и от света. И тут же подскочил, окончательно проснувшись. Свет!
Занавески почему-то валялись на полу, и в комнату нагло заглядывало солнце. Проспал! Не услышал будильник? Не глядя, протянул руку к телефону, но вместо гладкого прямоугольника нащупал что-то липкое. С краю столика расплылось грязно-коричневое пятно. Вязкая субстанция уже пропитала дерево.
А где телефон? Со сна не сразу понял: пятно — все, что от него осталось. Непонятная субстанция и немного металла. Что за чертовщина? Полный нехорошего предчувствия, я огляделся.
По полу вместо линолеума ровным слоем растеклось то же вещество, что и по столу. На стене, на кронштейне, висел телевизор. Вчера. Сегодня там бесформенным комом громоздилось нечто грязно-коричневое, опутанное проволокой и отвратительное.
-Комп! - я не сдержал стон.
Выстраданной машины больше не существовало. Как и дисков. Как и старенького, но вполне рабочего кассетного магнитофона. Оголенные провода змеились по полу к дырам в стенах, туда, где прежде белели розетки.
Да что же это? И тут я вспомнил вчерашний вечер. Слов для нового знакомого не нашлось. А еще стало интересно: разгром моей квартиры входил в условия пари?
Несколько минут я набирался мужества. И пошел на кухню. Чайник. Тостер. И новенький кухонный гарнитур. Дешевенький, но приличный. Вернее, был приличным. Все погибло безвозвратно.
Умыться тоже не удалось. Вместо ярких вентилей над раковиной торчали унылые штыри. Попытался повернуть их плоскогубцами — бесполезно. Даже шипения не слышалось. На стеклянной полке из латунного стаканчика выглядывал остов бритвы. Лезвие еще держалось, повиснув на тягучей капле. В зеркале на стене отразилось беспомощное лицо. Стало страшно. Поскорее одеться, и прочь из этого кошмара!
Перемазанные руки и ноги оттер полотенцем. Прыгая на кровати, влез в джинсы. По футболке расползлись бурые пятна — все, что осталось от веселой надписи. Рубашки лишились пуговиц. Не пострадала только одна, старая, джинсовая. С металлическими кнопками. Оделся. А вот обуться оказалось не во что. Кроссовки расплавились. От «выходных» кожаных туфель отвалилась подошва. Нашел в старье древние ботинки, намертво прошитые дратвой. Посмотрел в зеркало и ужаснулся: в таком виде только в деревне ворон пугать. Ну, денек потерплю.
Отпирая дверь, порадовался: замки цельнометаллические, надежные. Стараясь не испачкаться, спустился во двор.
На тротуарах застыли машины. Сверкали на солнце, как елочные игрушки, а внутри — все та же липкая дрянь. Паралич не пощадил ни отечественные авто, ни иномарки. Мусоровоз скорее унюхал. Его окружало гудящее облако. На мух катастрофа не подействовала.
По стенам домов стекали вчера еще красочные покрытия. Утопали в коричневой жиже детские площадки. И среди всего этого метались люди. Спорили. Кричали. Дрались. Выносили из магазинов чудом уцелевшие вещи прямо через разбитые витрины. И никто даже не пытался остановить это безумие.
Какой-то полоумный, взобравшись на крышу «ГАЗели», вопил о конце света. И, что самое страшное, его слушали. Вокруг оратора быстро собралась толпа. Я и сам чуть не поддался массовому психозу и почти бегом кинулся прочь. Вдогонку летели крики и стенания, а громче всего — голос проповедника. И только когда страшный шум остался позади, я перешел на шаг.
Где-то на полпути меня посетила мысль: «Куда я так спешу? Мир накрыла катастрофа, цивилизация бьется в агонии. Я пекусь о никому ненужной конторе, а надо выживать».
Но как? В голову ничего путного не приходило. Все мои знания оказались бесполезными. Я понадеялся, что мудрые мысли посетят меня дома, но во дворе наткнулся на Колю. Вчера он вместе со всеми азартно обсуждал вероятность выпадения «орла» или «решки», а теперь сидел, спрятав лицо в ладонях.
-Коль! Ты чего?
Глаза, безумные, белесые, смотрящие мимо, не могли принадлежать моему другу, весельчаку и балагуру. И не ему принадлежал мертвенный голос:
-Оля!
Я похолодел. Только не это!
-Очень тяжелые роды. В больнице не могут помочь: расплавились все шприцы, все капельницы. Даже банки для крови. Все пластиковое. Её не спасли.
Я не решился спросить о ребенке. Коля продолжил сам:
-Малыш жив. Только мне его не отдали. А как растить? Чем мне его кормить?
У Николая началась истерика. Я силой заставил его встать и повел домой.
Дверь оказалась не запертой. В квартире — хаос. Такой же, как у меня. Только тут, в центре комнаты, стояла детская кроватка. Новая, чистая. Оазис покоя в грязно-коричневом болоте.
-Он не выживет. Семь месяцев. И инкубаторов теперь тоже нет! Мой сын там умирает, а я не могу помочь!
Я испугался этой вспышке ярости. Но и обрадовался. Все лучше, чем ступор. А Коля схватил меня за одежду, встряхнул так, что зубы клацнули:
-А ведь из-за тебя все! Из-за твоего дурацкого пари!
Кулак я увидеть успел. Упал спиной на дверь и выскочил вон. Сбегая по лестнице, слышал сдавленные рыдания.
Самое страшное, что Коля был прав. Не поспорь я вчера, ничего бы не случилось. Оля не умерла, и малыша бы выходили. А сколько их — тех, кого я не знаю, но обрек на гибель?
Комок подкатил к горлу, и я уселся на ту самую лавку, с которой только что увел друга.
-Привет!
Рядом стояла Арина. Бывшая одноклассница. Мы не общались несколько лет, только здоровались.
-Привет. - разговаривать не хотелось.
Я закрыл глаза. Может, уйдет? Нет, села рядом.
-Хороший фингал. А ты чего такой смурной?
Глаза открылись сами собой. У Арины такой вид, словно все в порядке, словно не рушиться мир! И я сорвался:
-А что, есть чему радоваться? Оглянись!
Она и вправду огляделась. Пожала плечами и жестко заявила:
-Радуйся хотя бы тому, что жив!
-А я радуюсь! Я брызжу счастьем! А дальше что?
-А дальше — жить. Человек, он тварь живучая. Ко всему приспосабливается. Выкрутимся.
-У Коли жена умерла. Сын при смерти. Как ему выкручиваться?
-А ты не думай за всех. Не рвись спасать сразу все человечество. Надорвешься. Просто делай то, что действительно можешь сделать.
-Ты по улицам ходила?
-Да. Массовая истерия. Но это ненадолго.
Во дает! Как лекцию читает.
-Откуда знаешь? Из конфиденциальных источников?
-Историю не только зубрить нужно. Её надо знать. Толпа всегда паникует, а потом появляются лидеры. Они и ведут за собой остальных. К добру или к худу, но ведут и восстанавливают порядок.
-А кто и куда поведет нас?
-Увидим. Ну, счастливо. - она поднялась, закинула за плечи потрепанный рюкзак.
-Ты куда?
-Не слышал? Возле мэрии собирают всех, кто владеет каким-нибудь ремеслом: резчиков, кузнецов, швей.
-Зачем?
Ответа не потребовалось. Понял сам. Остановились заводы, фабрики, пекарни. Не работает техника. Цивилизация погибла. И в этот период, если кто и сможет справиться, так это кустари-умельцы. Кузнецы заменят пластиковые детали на железные, вязальщицы обеспечат одеждой... Остальным тоже дело найдется.
-А ты кто?
-А я просто умею готовить.
Арина ушла. Пошел домой и я.
На лестничной площадке стояла соседка баба Люба, и молча плакала.
-Баб Люб, что с вами?
-Шприцев нигде нет. Весь город обошла. - она вытерла глаза краешком головного платка. - Видно, помирать пора.
Я не видел мертвую Олю. Не видел её новорожденного ребенка. А баба Люба — вот она. Старушка, умирающая от сахарного диабета. «Делай то, что действительно можешь сделать».
-Подождите!
Где-то у меня были стеклянные шприцы. Мама покупала давным-давно. За ненадобностью я держу их на антресолях, среди вещей, которые рука не поднимается выбросить. Большая часть хлама перестала существовать, но картонная коробка сохранила доверенный клад. Я вынул два шприца, протянул соседке:
-Подойдут?
-Благослови тебя Бог, сыночек! - она прижала стекляшки к груди, как величайшее сокровище.
-Инсулин-то есть?
-Есть, есть. Запас у меня солидный.
Она пыталась еще благодарить, но я торопился. Те шприцы, что я оставил, могли спасти жизнь Колиному сыну. А может, и еще кому.
Он вцепился в них, как утопающий в нежданно подвернувшуюся веревку. Умчался в больницу, даже не выпроводив меня из квартиры. Я ушел сам.
Позади осталась аллея уродливых тополей. Сквер зеленел, как и прежде, но кафе исчезло. Только вязкие лужи отмечали места, где прежде стояли столики. До начала назначенной встречи оставалось немного времени, я нашел уцелевшую скамейку в теньке и стал ждать. От жары и голода слегка кружилась голова, и меня сморило.
-Эй? Ты что, заснул? - кто-то тряс меня за плечи.
-Что? - Я словно вынырнул из глубокого сна и не совсем хорошо соображал.
Ответил мне дружный смех. Коля протянул стакан. Пластиковый.
-Будешь? Или тебе больше не наливать?
-Да уж ему хватит!
Я оглядывался, не веря, что все случившееся — сон. Столы, стулья, посуда. Сайдинг на стенах. Ворчащие авто. Все, как обычно. И только хитрая улыбка на лице нового (или уже старого?) знакомого.
-Сморило?
Я молча выгреб из карманов содержимое. Он взял деньги, не задавая вопросов. Значит, не приснилось.
-И все-таки вы не правы. Человечество вполне может обойтись без пластика. Только не надо его уничтожать. Достаточно просто не изобрести.
-Вы уверены?
-Конечно!
В глазах оппонента загорелся опасный огонек. Он перегнулся через стол и прошептал:
- Тогда — пари?