Сумасшедшая пропасть

Между мной и тобой –
две минуты без пробок...
и простуженный город, забитый людьми...
между мной и тобой –
сумасшедшая пропасть…
два конца… два кольца… две счастливых семьи…

Дождь как в душу глядит
с бесприютной тоскою...
в эту пару минут выгораешь дотла...
столько всяких стихов
между мной и тобою...
 те, которые ты до сих пор не прочла...

С головой ухожу
в этот запах знакомый…
а мобильный с утра разрывается в хлам…
мы с тобою живём
по собачьим законам,
только воем не мы, а за нас по ночам…

Мы, конечно, с тобой
поматросим и бросим,
но никто никогда не узнает всего...
как сходили с ума
в эту глупую осень,
где хотелось сбежать от себя самого…

За тобой по-собачьи...

В день, когда ты уйдешь,
дождь зарядит сильнее,
вместе с этим дождём всё покатится вспять,
в этот день, как назло,
я тобой заболею,
а лечить будет та, что умеет прощать…

В день, когда ты уйдешь,
вдруг не станет покоя
тем, кто долго мечтал прыгнуть в койку с тобой,
жизнь - конечно, игра,
только кто ж тут виною,
что вдвоём увлеклись этой самой игрой…

В день, когда ты уйдёшь,
та, что рядом, заплачет,
в этот день я пойму наказанье своё –
лучше целую жизнь
за тобой по-собачьи,
чем без лишних проблем Богом быть для неё…

Фиолетовый снег...

Снег шальной... фиолетовый снег...
он забыл, что зима позади...
ты вовсю разгулялась во мне,
а теперь хочешь просто уйти.

Я сегодня тобой обожгусь,
ты же знала, что я не святой,
я боюсь, я до смерти боюсь,
чтоб постель его пахла тобой.

В горле жжёт от беспомощных фраз,
мысли-хлопья летят во всю прыть,
ты молчишь так красиво сейчас,
что от этого хочется выть.

Полудикое слово «друзья»,
я держусь, только это не в счёт,
то ли снег, то ли гордость моя
мне рвануть за тобой не даёт.

Снег шальной... фиолетовый снег...
без тебя стал пустым и чужим,
и лишь черти в моей голове
пьют и пляшут всю ночь вместе с ним...

Ты шепчешь в шею - я ничья

Ты шепчешь в шею «я ничья»…
что хочешь всё начать сначала…
что с тем, кто был после меня,
ты почему то не летала…

Твердишь, что стала чуть мудрей…
что без меня - одни мученья…
что хочешь быть одной из фей
из моего стихотворенья…

Ты вяжешь тоненькую нить
и ждёшь удобного момента,
где губы смогут убедить,
когда не хватит аргументов.

Я не люблю надрывных сцен.
Уйти? Сбежать? Так в чём же дело?!...
Жаль... от раздвинутых колен
сходить с ума не надоело…

И мы забудемся опять…
а утром - «локти» от бессилья,
что не смогу тебя понять,
а ты – сменить метлу на крылья…

Пахнут роскошью твои пальчики

Пахнут роскошью твои пальчики,
синий лёд в уголочках глаз,
с кем ты спишь теперь, кому плачешься,
кто танцует тебя сейчас.

Утром - свежая, в ночь – ухожена,
новый Пусик не любит ждать,
ты по штату ему положена,
чтоб пылинки с тебя сдувать.

Как всегда обалденно выглядишь,
чуть растрогана, чуть мила,
даже шпильки почти такие же,
на которых в ту ночь ушла.

Я о чём-то скулил вполголоса,
что-то нёс про "валяй...гуляй",
а по телу бежали полосы
и душа по порогам в рай...

С кем ты спишь теперь - дело прошлое...
нам ли плакать с тобой навзрыд...
До свиданья, моя Хорошая
...твой ротвейлер уже рычит…

Как тебе сейчас с твоим?
Как тебе сейчас с твоим, любящим?...
Говорят, что ничего сложного...
Говорят, что он живёт будущим
и не пилит за твоё прошлое...

Говорят, что всё у вас вычурно -
танцы-шманцы... брюлики... полочки...
говорят, что ты смогла вычеркнуть
тех, кто стал из-за тебя сволочью...

Говорят, счастливой с ним кажешься,
все напасти - по воде вилами,
что у вас всё как в кино сказочно -
танцы-шманцы, «я уже… милая»...

Что вы любите, и всё радужно,
он тебя, а ты его - с бешенством,
а когда он крепко спит, рядышком -
... ты готова, как и я, – вешаться…

Чучело...

В этом Богом забытом городе
даже дворник выводит прописью…
ты сейчас не такая гордая,
только замуж уже не просишься…

Ты всё та же, в пальтишке драповом,
в меру милая, в меру странная...
по-кошачьи внутри царапаешь
маникюром своим шафрановым…

Заколдованный этим голосом,
я всё больше сижу и слушаю…
сколько лет, сколько зим, а волосы
всё такие же непослушные...

Расскажи – сколько ж мы не виделись…
лет пятнадцать, а может, около…
мне сейчас очень нужно выдержать –
не влюбиться в тебя как чокнутый…

Слышал – всё у тебя налажено,
тачки, цацки бросали под ноги.
Ну ещё бы. С такой мордашкою
ты почти не была свободною…

Твой в отъезде?! К тебе?! Так что же я?!…
Ты прости, что застыл как чучело…
просто есть на тебя похожая…
без которой давно бы скрючило…

Шёл сиреневый снег...

Шёл сиреневый снег,
когда ты уходила...
он совсем не хотел быть колючим и злым...
когда пьяный от слов
«я запуталась, Милый»,
я стоял и курил, притворяясь живым...

Шёл сиреневый снег...
он не мог разобраться,
что зиме, хоть убей, не получится вспять...
я пытался шутить...
ты пыталась смеяться...
а проклятый мобильный не мог помолчать...

Шёл сиреневый снег,
когда с каждой минутой
меньше пахло тобой и твоим «Givenchy»...
я пытался дышать...
а дорога под утро
утонула в красивой сиреневой лжи…

Факир был пьян...

Факир был пьян... а фокусы - всё те же...
хотелось выть... чтоб не кричать навзрыд...
мне от твоей любви осталась нежность,
которой я уже по горло сыт...

Я подружился с новыми стихами...
ты подружилась с тем, кто их прочтёт...
и мы с тобой останемся друзьями,
что вместе спят, дай Бог, два раза в год...

Я буду жить с мурашками под кожей,
в каком-то глупом и хмельном бреду,
где ты ещё не раз найдёшь моложе,
а я уже такую не найду...

Я сплю в своей, а ты - в чужой постели,
мы ничего друг другу не должны,
и в частности - всё так, как мы хотели...
а в общем - лишь бы не было войны…

Я всё придумал сам

Прости... я всё придумал сам -
и эту ночь и снег за шторкой,
наш разговор на три часа
на простынях, пропахших хлоркой.

Обои в чёрных васильках,
скрипящий пол твоих соседей,
и ямки на твоих щеках,
когда ты говоришь о детях.

Как нежно дышишь мне в лицо
и как без сил – почти не дышишь,
как жадно пьёшь томатный сок,
который с детства ненавижу.

Как мы придумали наш сад,
твою страну с названьем "Лето",
и поезд к станции "Мечтa",
куда мы купим два билета...

Как в этом поезде в "Мечту"
я буду выглядеть неловко...
и как на цыпочках сойду
на предпоследней остановке…

Молодая жена...

Я до смерти влюблён в этот голос простуженный...
Кто-то вынес диагноз, что просто друзья...
Не со мной... Не моя...Безнадёжно замужняя...
Нам, наверно, нельзя. Нам, конечно, нельзя...

Я не лезу в глаза,не краснею от скромности,
но с тобой так хочу быть немного скромней...
Молодая жена –неплохая любовница,
только я почему-то застыл у дверей...

У тебя своя жизнь.Всё надолго расписано.
Твой успешный и добрый не чает души.
Мы стоим... Мы молчим...Мы общаемся мыслями...
Нам, конечно, нельзя… Так куда ж мы спешим...

Распахнулось пальто...
перепутались волосы…
покатилась к чертям чушь про милых друзей...
а под утро в душе
вместо глупых условностей -
то ли хмель, то ли соль от помады твоей...

Удачной охоты...

В последнюю осень уходят поэты...
и кружат стихи журавлиною стаей...
уходят так глупо, уходят нелепо -
туда, где грехи за грехи отпускают...

И жить бы - не кашлять, да мир слишком тесен,
а морфий и спирт ставят жирную точку...
как много еще недописанных песен...
как много ещё незаконченных строчек...

О чём эти строчки? Что совесть как пытка?
Что губит очко, а не покер с тузами?
Что черти порой обирают до нитки,
а ангелы душу выносят с дверями?...

А может быть проще - о водке, о бабах?
Что спел бы с душой, а скулишь по-собачьи?
О том, что дорога милее в ухабах,
где пьяный ямщик - то ли ржёт, то ли плачет?...

Уходят поэты... из осени в осень...
а бабка шальная пригрелась под солнцем...
и знает, паскуда, что были бы косы,
а пара тверских отморозков найдётся...

Не спите, Бабуля... победа не скоро...
косите навылет... удачной охоты...
всё меньше поэтов, всё больше танцоров,
которым так часто мешается что-то…

Всё пучком, Малыш...

Всё пучком, Малыш, всё пучком…
просто кто-то из нас устал…
для того, чтоб завыть вдвоём –
нужен только рояль в кустах…

Ты умеешь глядеть насквозь,
я умею зайти в тупик,
говорят – отдыхают врозь,
только мне без тебя кирдык.

Вот поэтому в пух и прах
разобьюсь, чтобы всё вернуть,
чтобы чёртов рояль в кустах
вдруг сыграл нам о чём-нибудь…

Ты станцуешь, а я спою,
или вместе споём с тобой,
ты – по-лисьи про «онли ю»
я - по-вольчи про «пью ке пой».

И нелепость казённых фраз
ты простишь мне без лишних слов,
ведь всё то, чем дышу сейчас, –
ты и куча моих стихов…

Ты бываешь...

Ты смеёшься – как будто купаешься,
можешь яркою быть и обычною,
ты умеешь сыграть как по клавишам
изумление и безразличие.

Ты бываешь усталой и праздничной,
хрупкой девочкой, стойкою крепостью,
можешь быть до утра самой сказочной,
а потом отравить меня ревностью.

Ты как в фильме «Кавказская пленница» -
«комсомолка» и просто красавица,
ты не только из тех – на ком женятся,
но и куча стихов посвящается.

Пусть пугают нас медными трубами,
пусть судьба – как негодная шкодница,
мы с тобой не боимся быть глупыми,
у таких, говорят, мысли сходятся.

Пусть она шьёт суровыми нитками,
расставляет свои междометия,
если в рай я сумею со скидками –
мы и там обязательно встретимся…

Я ворую смущенье...

Я ворую смущенье
ненакрашенных глаз,
кто же знал, что спасенье
в этой сказке про нас.

Где часы как минуты,
где молчанье - слова,
где однажды под утро
никуда не ушла.

Где улыбкой знакомой
объясняется суть,
где звонок из роддома
разрешает вдохнуть.

Где от резкого слова
обрывается нить,
где цветы – это повод
уходя - приходить.

Где свободу остаться
выбираешь душой,
где шальное богатство -
возвращенье домой.

Где не мучают стены,
где всю ночь до зари
чем-то очень бесценным
пахнут губы твои...


Другие стихотворения автора