I.
Книга «Дорога перемен» американского писателя Ричарда Йейтса впервые была опубликована 1961 году. В ней рассказывается о молодой, примерно 30-летней семейной паре Фрэнке и Эйприл Уилерах.
Уилеры живут в пригороде Нью-Йорка – посёлке Революционный Холм штата Коннектикут. Фрэнк работает рядовым служащим в огромной корпорации «Нокс», производящей электронную технику. Унылая работа в отделе «Стимулирования сбыта» заключается в перекладывании бумажек из папки в папку. Однако за эту работу он получает денег столько, что может выплачивать ипотеку за дом, содержать неработающую жену и двоих детей.
Уилеры дружат с соседями. Часто бывают у них в гостях или принимают у себя. Особенно они близки со своими ровесниками Шепом и Милли Кэмпбеллами. Уилеры активно участвуют в общественной жизни. Эйприл, будучи профессиональной актрисой, даже играет в любительском театре «Лауреаты». Их жизнь идеальна по американским меркам и недосягаема по меркам жителей многих других стран. И, тем не менее, «Дорога перемен» – это тяжёлая депрессивная драма. Что не так с красивой, успешной семьёй, живущей в сказке? В чём причина их трагедии? Сегодня мы с вами разберёмся в этом.
Но сначала займёмся моим любимым делом: полистаем книгу и поищем в ней странности. Ибо, при всей своей идеальности (с точки зрения литературы; и к этому я ещё вернусь), она полна загадок, неувязок и даже (не побоюсь этого слова!) абсурдности.
И первая странность – название. Много я повидал в интернете критиков указанной книги, её голливудской экранизации и театральных инсценировок. Все, безусловно, люди невероятного ума, но никто не задался вопросом: а почему у книги такое странное название «Дорога перемен», или как написано в оригинале «Revolutionary Road»? В книге ведь нет никаких перемен, нет ничего революционного.

Эйприл и Фрэнк Уилеры в исполнении Анастасии Паниной и Владимира Жеребцова. Супруги на сцене и в жизни. Спектакль "Дорога перемен" в "Театре им. Пушкина".

Читать далее...

Однажды давным-давно, ещё до запрета вражеской экстремистской сети Фейсбук, ко мне там обратился один начинающий и весьма навязчивый писатель. Некий булгаковский Алоизий Могарыч. Из тех начинающих, кто отродясь в руках гусиного пера не держали и при свете стеариновых свечей вензеля каллиграфическим подчерком по ночам не выводили, а на пенсии вдруг спохватились высказаться, поведать о своей интересной жизни. И надо сказать, что у таких писателей книги иногда очень даже громко выстреливают, особенно если касаются какого-то узкого хобби, и если расходятся исключительно в кругу людей, увлечённых этим хобби. Где ценят не художественную форму текста, а его содержание. Ну, пусть Алоизий мой будет филателистом. И выслал он мне мемуары о том, как собирал марки в детстве. Как обучал его этой премудрости отец (первые пожелтевшие марки были вырезаны кустарно, из старых газет, развешанных в сельском нужнике и т.д.), а потом Алоизий в свою очередь обучал таинству филателии уже своего сына. И всё это было написано очень патриотично, с цитированием военных песен, с огромной любовью к Родине и т.д.
Попросил он меня отредактировать эту повесть. Но, когда я на неё взглянул - у меня слёзы из глаз брызнули, как у клоунов в цирке. Абсолютный литературный труп. Ни одной живой строчки. Ни одного слова, которое бы дышало. Я ненавижу редактировать чужие тексты (хотя, много лет занимался именно этой работой в газетах), но Алоизий был так учтив и так въедливо льстив, так беспомощен, что я не решился ему отказать.
Поскольку исправить эту муть не представлялось возможным, я взял и переписал её полностью. Начиная с заголовка и заканчивая каждым предложением. И не просто переписал своими словами, а добавлял метафоры, описания природы, создавал с нуля характеры героев, менял местами абзацы, перестраивая хронологию. Причём, как и подобает редактору, я сделал всё это так, что изначальная суть осталась нетронутой.


Читать далее...

Недавно я слушал подкаст "Воспитание искусством" с участием филолога Евгения Жаринова. Разговор зашёл о телевизионных сериалах. Ведущие попросили Евгения Викторовича назвать пять любимых сериалов и тот весьма непринуждённо озвучил список, куда вошли: "Твин Пикс", "Во все тяжкие", "Настоящий детектив", "Фарго", "Игра престолов". К стыду своему должен сказать: ни целиком, ни даже одной серии из них я не смотрел. Только из Википедии я узнал, что четыре из этого списка детективные и один фэнтезийный. И тут же, словно бы в продолжение этой темы, попадается пост в ВК ещё одного филолога, литературного редактора Громовой, в котором она говорит, что на выходных будет в который раз пересматривать сериал "Гримм", тоже американский фэнтезийный продукт, частично основанный на сказках братьев Гримм. И отсюда видно, что даже искушённым людям, читающим Джойса, Пинчона, Набокова (а иногда и изучающим их, пишущим по ним научные работы) не чужд лёгкий развлекательный жанр повторяющихся по многу часов подряд движущихся картинок, объединённых едиными сюжетом и героями. То есть, я хочу сказать, что даже такие книжные черви, как филологи, не только смотрят кино, но и сериалы. Причём, не только смотрят, но и многократно пересматривают некоторые из них. И это хорошо.
Меня же обеспокоило другое. Я подумал: а какие у меня пять любимых сериалов? И впал в ступор. Потому что у меня есть только один любимый сериал. Да, я пытался недавно посмотреть культовый "Звёздный путь", скачал его целиком, но осилил только половину и бросил. Хотел посмотреть "Секретные материалы" (хотел, ключевое слово, потому что я видел из него всего пять серий в 1990-х), но так и не скачал даже. Я очень люблю сериалы про Аляску: "Парни с Юкона", "Аляска: семья из леса" и т.д. Или охотничьи вроде "Canada in the Rough". Но это документалистика, телевизионные реалити шоу. Мы же говорим о каком-никаком художественном искусстве. И я понял, что никогда не назову пять любимых сериалов, потому что у меня их нет. У меня есть только один любимый сериал. Но, зато какой любимый! Я впервые увидел "Секс в большом городе" в конце 1990-х и с тех пор пересматриваю практически ежегодно. Его главная героиня Кэрри Брэдшоу тоже, кстати, филолог. Я смотрел его даже в глухой сибирской деревне, в которой неожиданно остался один на один с суровой действительностью зимой 2020/2021. И хорошо, что у меня на жёстком диске были все шесть сезонов и два художественных фильма-продолжения "Секс в большом городе" (2008) и "Секс в большом городе - 2" (2010). Это одно из немногих, что помогло мне не сойти с ума в этой деревне.
Особенно сериал про четырёх неунывающих подруг мне нравится долгими осенними вечерами, и скоро я вновь пересмотрю его.
На основе вышеизложенного у меня возникло к себе несколько вопросов. Во-первых, почему такая мощная индустрия как производство сериалов проходит где-то параллельно со мной, не пересекаясь? Почему не цепляет меня? А, во-вторых, почему такой странный выбор: единственный сериал, который мне нравится - это не детектив, не фэнтези, как у всех нормальных людей, а секс, мода, женщины, любовь и (в большей степени осенний) Нью-Йорк?..

Готовясь к интервью с Пушкиным, я долго не мог подобрать тему для нашего предстоящего разговора. Пришлось перелопатить изрядное количество литературных изданий, прежде чем мой выбор окончательно определился. Просматривая очередную книгу, я случайно наткнулся на так называемый донжуанский список Александра Сергеевича, в котором насчитал более 30 женских имён. Я, конечно, понимал, что список этот – обычная салонная шутка и что он далеко не полный, но всё же не удержался, да и воскликнул банальное: «Ай да Пушкин!» И решил в канун 200-летнего юбилея поэта поговорить с ним о делах амурных, а заодно выяснить, кто же из найденного мной списка занимал в его сердце главное место.

– Александр Сергеевич, в своём юношеском стихотворении «Mon portrait» Вы дали себе далеко не лестную характеристику – «лицом настоящая обезьяна». Это самоирония, или Вы действительно так считали?
– Это не ирония – это факт. И считал так не только я. Кличка обезьяны долгое время преследовала меня в свете. Временами я сильно страдал от осознания собственной уродливости:
А я, повеса вечно праздный,
Потомок негра безобразный.

продолжение тут

Продолжаем тему первой любви. Чтобы нейтрализовать неприятный застойный воздух повестей Фраермана, отдающий портянками и черемшой, проветривал мозг Тургеневской повестью "Ася", наполненной свежим и влажным запахом Рейна.
Вот так и получается: многие пишут, и вроде бы об одном пишут - о банальном, известном, - о первой любви. Но, у одного читаешь текст и словно по курумнику идёшь - нога то и дело соскальзывает с замшелых камней, ступни выворачивает, усталость невероятная и мысль одна - быстрей бы это кончилось. А у другого и текст прост, без изысков, и сюжет избит, а строчки завораживают, умиротворяют, дают силы, словно на звёзды смотришь.
Сюжет "Аси" банален и в пересказе нет особой нужды. Да и что там пересказывать: отверг девушку, а потом жалел всю жизнь. И я вовсе не сюжетом наслаждался, а русским языком и изысканными кружевами нарисованных Тургеневым пейзажей. Вот послушайте: "Поднял глаза к небу - но и в небе не было покоя: испещрённое звёздами, оно всё шевелилось, двигалось, содрогалось; я склонился к реке, но и там, и в этой тёмной, холодной глубине, тоже колыхались, дрожали звёзды; тревожное оживление мне чудилось повсюду - и тревога росла во мне самом..." После такого описания звёздного неба можно простить автору все огрехи, если таковые будут, все банальности, все заблуждения. Но не каждый имеет дар написать такое небо.
А что касается любви (ведь именно о ней мы с вами сегодня говорим), то она в повести где-то рядом, где-то всё время неуловимо веет ею, но не в ней дело, совсем не в ней.
После "Аси" несколько дней подряд читал "Первую любовь" Тургенева. Я синестет, и при чтении хорошего текста всегда слышу или музыку, или ритм и это даёт мне возможность дополнительно насладиться книгой. А музыка "Первой любви" похожа (если её описать в двух словах) на тревожный шелест листвы, сквозь который слышатся спокойное надменное фортепиано и теплая плаксивая пастушья дудочка; временами капает дождь; доносятся какие-то невнятные шорохи, приглушенные вкрадчивые шаги. Мозг проснулся лишь к концу повести, и мне показалось, что финал необоснованно, и как-то по-шекспировски, мрачен и трагичен. Излишне пафосный, как на провинциальной театральной площадке. Как-нибудь вернусь на берег Рейна, а затем в Нескучный сад ещё раз. И сделаю более обстоятельный разбор.
А сегодня просто эмоции.

То и дело натыкаюсь на стереотип, что книги-де лучше чем телевизор. И что количество стеллажей с книгами прямо пропорционально уму владельца, а диагональ телевизора - тупизне его. Но нет, ребята, это не так. Разочарую вас. Хоть я и не смотрю телевизор, но качаю с торрентов отдельные телепередачи. В основном документальные - охота, дикая природа. Они все в какой-то степени развлекательные, но намного лучше и чище иных книг. "Охота в Новом Свете" (Канада), "Парни с Юкона" (США) не сделают вас глупыми. Ведь мозгу нужен отдых, а это добротный, качественный релакс для желеобразной субстанции под крышками наших черепных коробок.
А вот книги коварны - они легко могут спровоцировать слабоумие. Чаще всего незаметно, исподволь. Поэтому говорю: не нужно приписывать книгам волшебные свойства возникновения ума на пустом месте. Книги разные. Большинство из них - яд.
У людей старшего поколения, помнящих времена книжного дефицита, болезненно нежное отношение к печатной продукции. Они, например, считают, что выбросить книгу может лишь изверг, вандал. А я вот выбрасываю. Как книгопродавец-букинист признаюсь: я книг выбросил столько, что иному не снилось за всю его жизнь. В помойку улетело (и продолжает улетать) всё, что нельзя продать. И лишь немногое просачивается к покупателю.
А теперь пример соприкосновения с книжным ядом из личного опыта.

продолжение тут

Живёт в Тынде краевед-любитель Иван Михайлович Шестак - снисходительно добродушный человек с вечной лукавой улыбкой, запутавшейся в усах. В советское время работал репортёром, а потом редактором районки - освещал строительство БАМа. Восторженно писал о достижениях, прорывах и подвигах комсомольцев. На склоне лет, как и многие пожилые люди, впал в детство - стал заниматься самиздатом - собирать в альбомы фантики от конфет. В качестве фантиков не только свои старые, забытые статьи из запылённых пожелтевших газетных подшивок, но и любые чужие материалы о БАМе, скачанные из интернета. Причём краевед-самоучка по доброте душевной не указывает авторства чужих статей, выдаёт найденные в интернете статьи за свои. Ну, нравится ему, чтобы фантики были как бы только его личные и ничьи больше.
Когда альбомы наполняются, краеведу Шестаку хочется ими поделиться с другими людьми. И тогда он идёт в какую-нибудь богатую фирму, ну, пусть это будет ОАО "БАМ Взрывпром" какой-нибудь, просит у них денег на издание альбома и издаёт его к очередному юбилею БАМа или Тынды. Ставит на обложке свою фамилию и - вуаля - это уже не просто краевед, это "писатель".
И презентация каждого этого альбома с фантиками проходит в Тынде очень помпезно. Обязательно встреча с читателями в городской Тындинской библиотеке, обязательно съёмка на местном телевидении. Иван Шестак издал свою 105-ю книгу о БАМе! Сто пятидесятая книга о Комсомольской стройке вышла из-под пера великого тындинского Мастера! Гений земли бамовской с великими потугами напечатал новый шедевр мировой литературы "БАМ: о времени и о себе", а так же хрестоматию "Просто о себе".

Краевед Иван Шестак. © Фото Максима Ермакова, взято отсюда.

Тиражи книг иногда умиляют. Триста штук, например. Но это неважно. Время сейчас такое - не востребованы книги.
И всё бы ничего. Любой пенсионер имеет право на безобидное увлечение. Но есть нюанс. В 2010-ом году я по просьбе московской писательницы Ольги Ерёминой работал с архивами "Музея истории БАМа". Собрал материал о Ефремове, заодно написал статью из трёх частей об экспонатах музея, а так же небольшой материал "Как Тында чуть не стала Байкалоамурском", в котором говорилось о том, что в 1975 году на заседании Исполкома Амурского областного совета депутатов трудящихся было принято решение за № 206 "О присвоении наименований железнодорожным станциям и разъездам на Байкало-Амурской железнодорожной магистрали" и Тынду собирались переименовать в Байкалоамурск. Материалы мне предоставила сотрудник музея Татьяна Михайловна Окс. В том же 2010 году я опубликовал материал в своих блогах в интернете на ЛиРу и в ЖЖ, и в знак благодарности упомянул в конце статьи Татьяну Михайловну.
И вот, краевед Шестак, шерстя интернет в поисках новых фантиков для очередного своего альбома к очередному юбилею города Тынды, натыкается на мой материал. Копирует его слово в слово, даже заголовок, и вставляет в свою книгу "Главный город магистрали", 2020 года издания. Не указывая не только меня, как автора, но и Татьяну Михайловну, как первоисточник. Он просто сделал этот материал своим. Решил, что гений и ему можно. А после выхода книги в 2020 году мой материал "Как Тында чуть не стала Байкалоамурском" перепечатала газета "БАМ" на своём сайте под авторством Ивана Шестака. А в 2021 году в свою очередь с "БАМа" скопировал сайт "Амурские сезоны" и тоже под фамилией Шестака. А уже с этих сайтов, восхваляя великого краеведа, растащили по всему интернету. Другие ссылки приводить не буду, чтобы не делать им рекламы. Но можно самостоятельно найти в сети.
А вот вам парочка других примеров с участием обычных людей, не гениев. В 1999 году поэт Владимир Гузий составил сборник стихотворений поэтов БАМа "Золотое звено", и туда каким-то чудом попали два моих произведения, которые ранее были напечатаны в газете "Авангард". Тогда я ещё печатался под фамилией Макаров. Так вот, Владимир Свиридович не только указал авторство, но и подарил мне через Тамару Шульгу авторский экземпляр. Журналисты из Якутии, прочитав материал "Нижний Бестях: туда и сразу обратно" в моём блоге, связались со мной по электронной почте, попросили письменное разрешение на публикацию и прислали позже авторский печатный экземпляр. Есть в моей практике ещё более уникальный случай. Всемирный фонд дикой природы (WWF) в "Полевом определители ключевых биотопов и объектов, сохраняемых при освоении лесосек на территории Иркутской области" разместил мою фотографию кедрового стланика, взятую из моего блога. Предварительно связались со мной по электронной почте, спросили разрешения, а позже прислали авторский экземпляр.
Вот, как поступают порядочные люди. Но, тындинский краевед Иван Шестак, из года в год собирающий однотипные фантики в свои бамовские альбомы, не имеет понятия об этике. Всё, что он найдёт в интернете - ничьё. А всё что ничьё, становится его.
Краевед Иван Шестак самовлюблён и тщеславен. Он хотел бы быть великим писателем, но таланта для этого у него нет. Он репортёр, составитель памятных альбомов. Но, каждый раз на встрече с читателями в библиотеке его подают, как тындинского писателя. После каждого нового выхода его альбома с фантиками его именуют на тындинском телевидении не иначе, как великим бамовским писателем.
Как и Тында когда-то могла бы, но не стала Байкалоамурском, так и краевед Иван Шестак мог бы стать писателем, но не станет им никогда. Потому что писатель - это человек, самостоятельно и силой своего воображения создающий художественные тексты. А бывший репортёр, собирающий на старости лет украденные им тексты из интернета, мемуарист, сухо и неуклюже вспоминающий свою комсомольскую молодость - это не писатель. Это местечковый краевед-любитель, плагиатор, купающийся в славе и свете софитов перед завсегдатаями городской Тындинской библиотеки, за стены которой его имя никогда не выйдет, сколько бы чужих текстов он ещё не стянул из интернета в свои однообразные юбилейные альбомы.

У каждого человека есть любимая книга. Моя любимая книга "Приглашение на казнь" В. Набокова. Не буду сегодня писать о ней. Приведу небольшой отрывок того, как Цинциннат Ц. думает о Марфиньке. Это одно из любимейших моих мест в книге, и я часто... хотя, впрочем... Чтобы цитата вызвала нестерпимую сдавливающую боль в грудной клетке и чтобы крикнуть хотелось от этой боли нужно знать Марфиньку. (Цинцинната Ц. знать не обязательно). И ещё вам встретится незнакомое слово "кат" - это устаревшее слово палач ("не на каждого вора по кату держать").
Итак.
"Что я тебе скажу? - продолжал он думать, бормотать, содрогаться. - Что ты мне скажешь? Наперекор всему я любил тебя, и буду любить - на коленях, со сведенными назад плечами, пятки показывая кату и напрягая гусиную шею, - все равно, даже тогда. И после, - может быть, больше всего именно после, - буду тебя любить, - и когда-нибудь состоится между нами истинное, исчерпывающее объяснение, - и тогда уж как-нибудь мы сложимся с тобой, приставим себя друг к дружке, решим головоломку: провести из такой-то точки в такую-то... чтобы ни разу... или - не отнимая карандаша... или еще как-нибудь... соединим, проведем, и получится из меня и тебя тот единственный наш узор, по которому я тоскую."

Посмотрел на удивление добротный фильм "Сюда не залетали чайки" Булата Мансурова 1978 года выпуска о навсегда моей реке Мане и реке навсегда мною любимого Виктора Астафьева. Всем, кто с интересом смотрел мой документальный цикл "Дом на реке" рекомендую, увидите знакомые пейзажи и полюбившуюся реку. Фильмы тогда снимали на реальной натуре.
"Сюда не залетали чайки" - это экранизация астафьевского "Перевала", я делал письменный разбор этой повести в своём дневнике, можно почитать по этой ссылке.
Но обязательно нужно почитать и саму повесть.
Единственное замечание - везде неудачные названия. Вот поэтому раньше в больших газетах был человек, который придумывал заголовки к статьям. Это тоже искусство. Астафьевское название повести "Перевал" не обобщает события. Даже если потуги на философию (перевал от жизни с мачехой в другую жизнь), то слабенько. Название фильма "Сюда не залетали чайки" искусственное, пафосное, безликое. Астафьев для фильма предлагал ещё более неудачные названия "Запах земляники" и "Сретенье". Особенно мне не нравится, как Астафьев в повести исковеркал Ману на Мару. В фильме это исправили и река называется Мана. Как и должно.
Мои названия и для повести и для фильма были бы такими: первое, что пришло на ум из разряда "простенько, но со вкусом"- "Река Мана" (почему нет?), далее: "Сибирская река Мана", "Плот на реке", "Плот на таёжной реке", "Последняя осень на Мане", "Люди реки Маны". Выбирайте, что больше нравится, или предлагайте свои варианты...

Дожив до 47 лет, написав несколько книг, поучившись в университете на филфаке, познав тайны множества русских слов, не могу понять лишь одно пошлое безвкусное - "сексуальный".
Осознал это сегодня, когда прочитал несколько комментариев на Ютубе под видео, где ирландский актёр Киллиан Мерфи (любимый мною по фильму "Завтрак на Плутоне") рассказывает о своих лучших ролях.
Самый распространённый женский комментарий под этим видео выглядит так - "О, боже, какой он сексуальный!"
Заглянул в онлайн-словари - там околесица жеманная, например - "Соотносящийся по знач. с сущ.: секс, связанный с ним". Так вот, скажу вам, как человек, повидавший за свою жизнь немало перверситетов: слово "сексуальный" по словарю Шаманова - это косноязычное определение острого спонтанного неконтролируемого полового влечения и решимости незамедлительно его реализовать у женской (чаще всего) особи по отношению к внешне привлекательной мужской особи - как правило к молодому актёру, реже музыканту, реже блогеру, ещё реже - мужу. Написал "женской", потому что у мужчин слово "сексуальный" ("сексуальная") заменяют более подходящие к описанному острому спонтанному неконтролируемому чувству лингвистические конструкции.
Упражнение для домашней работы:
С помощью вышеуказанной выжимки из словаря Шаманова перевести фразу "О, боже, какой он сексуальный!" на русский язык максимально чётко, ясно и доходчиво. Помощь супругов и(или) лиц временно исполняющих их обязанности, а так же личных психологов или клинических психиатров приветствуется.